Не было бы счастья...

      Проснулся Никанор посреди двора собственного. Распахнул очи свои ясные и увидел над головой небо высокое, да яркое солнышко, облаками пушистыми прикрывающееся.       Сел на задницу и оглянулся. Около, на травушке, валяется его сумка заплечная. Со всех ног к нему бежит ключница и кричит-надрывается:        — Помогите, люди добрые! Никанор Иванович навзничь упал! — подбежали к купцу работники, поднимать начали, отряхивать. А ключница ходит вокруг причитает:        — Хворь одолела вас лютая, в горячке неделю провалялись. Стоило мне отвернуться, как вы уже куда-то собрались. Рванье на себя нацепили.        Подхватив купца под руки, в горницу унесли его работники, на постель положили. Прибежали сыновья взволнованные, побросав работу торговую, и давай отца уговаривать:       — Слаб ты ещё, батюшка, — суровым голосом молвил старший сын Иванушка. — Полежи на перине пуховой, попей мед сладкий. Выздоравливай.       — Всё мы в лавке сами сделаем, — добавил к сказанному Илюшенька.       Согласился с ними Никанор, слабость в теле чувствуя. Позволил раздеть себя, об одном лишь думая:       «Да, неужто, мне всё привиделось: и глаза колдовские зелёные, и тело гибкое податливое, ласки щедро дарящее? Почудился стон удовольствия, разума лишающий? И не было никакого Василия?»       — О чём задумался батюшка?       — О будущем вашем, Иванушка. Не желаю тебя и брата твоего неволить я. Коль вам милы добры молодцы, ведите их в дом без стеснения.       Переглянулись братья, слушая речь отцовскую, себя за хитрожопость и длинный язык, проклянаючи.       — Сыграем свадебку широкую. Даю вам на это своё отцовское благословение. Представьте же мне к исходу лета женихов своих достойных.       Покинули братья отца своего, на голову болезного, опечаленные.       — Что же нам делать Иванушка? Не желаю, я быть выебанным мужиком мерзким волосатым, и сам жарить не желаю вонючее тело потное. Пойдём, повинимся перед батюшкой.       — Не простит он нас за ложь гнусную. Отречётся от нас, горемычных. Лучше мы найдём девушек, на парней статью похожих, обрядим их в штаны широкие, да рубахи длинные. Так выполним мы волю батюшки и сами в накладе не останемся.       А пойдут дети малые, — вновь поддержал брата Илюшенька. — Тогда и покаемся. Не посмеет от нас отвернутся он. Детей малых в нужде не оставит.       Разъехались сыновья купца, с обозами. А отца дома оставили выздоравливать. Ходил мрачный как туча, ранее улыбчивый Никанор, всё вспоминал очи зелёные и жалел о том, что они привиделись. Оглаживал взглядом стройные тела юношей, высматривая в них черты знакомые. Вздыхал разочарованно. А ночью темной отдавался на волю фантазии, вспоминал картинки, в болезненном мареве привидевшиеся, рукоблудством занимался.       В срок воротились с обозами сыновья. Никанор надел кафтан поверх одежд парадно торжественных, и встречать молодых вышел. Запустил по своей привычке он руку в карман глубокий. Рука нащупала внутри камушек. Ругаясь на нерадивых работников, что постирать кафтан не удосужились, вынул на свет божий жемчужину — одну из тех, что украшали воротник рубахи Василия. Враз осознал он, что не был любимый видением горячечным. Смотрит на жемчужину купец, глазами хлопает. В счастье своё поверить не решается. Видит он не просто подарочек, а ответ положительный, на его предложение невысказанное, облечённое в ленту алую.        Распахнулись двери дубовые, сыновья Никаноровы с женихами пожаловали. За руку вели трепетно, вид имея гордый, а рожу бледную. Улыбнулся купец им радостно, жемчужину в пальцах перекатывая.        Представили сыновья избранников. Старший — черноволосого и кареглазого, уроженца степей южных — Динара, младший — белокурого Ульяна, родом из лесов северных.       — По сердцу вы мне юноши добрые, будьте же вы моими сыновьями названными.       Опустили головы избранники и пискнули в ответ:       — Конечно, батюшка.       Получив отцовское благословение, в свою удачу не верящие, Иван да Илья сыграли свадебку. Одарил сыновей Никанор подъемными, хорошо понимая, что взяли те в жены себе бесприданниц.       Как гулянья свадебные закончились, Никанор в лес темный отправился, искать своего любимого. Наученный горьким опытом, начал он путь-дороженьку с подношения хозяину леса здешнего.       И вот перед ним поляна знакомая, избушка на курьих ножках виднеется. Заскрипела дверь, приоткрылась, из щели нос крючком высунулся и хриплый голос старческий, произнёс зловеще:       — Чую, чую! Русским духом запахло! А ну, вылезай, гость нежданный-непрошенный!       Вышел Никанор из-под лапы еловой, растеряв преимущество тактическое. В ноги старухе поклонился, из избушки своей на порог вышедшей.       — Доброго здоровьюшка, уважаемая хозяюшка. Я купец Никанор Иванович.       — И чего тебе надобно? — с прищуром глядючи спросила Яга-Ягинишна.       — Племянника ищу вашего.       — Не было и нет у меня никакого племянника.       — А, Василий, намедни на хозяйстве остававшиеся?        — Ах, Васильюшка… — протянула с улыбкою. Но в раз поменялось её настроение и она громогласно гаркнула:       — Никакой, он мне не племянничек!       — Ой, неважно мне родство ваше кровное, важен мне сам он… Помощь мне оказал он, — молвил купец, убоявшись сразу тайну не только свою сердечную раскрыть, но и милого своего.       Яга глазами хлопнула, ногой костяной топнула, аж ветер гул по лесу пошёл:       — Да неужто я хуже колдую, что только он тебе нужен? Ишь, к племяннику он пришёл! Я во всём лучше и опытнее!       — Да я не за колдовством я пришёл, бабушка — молвил купец, изрядно струхнувший. — Люб он мне.       Вздохнула горестно Яга-Ягинишна и пустилась в объяснения:        — Душа он несчастная, невезучая. Проиграл он свою свободу чёрту лысому и браслет наслаждение дарующий, что на кон поставил, выиграть желаючи пару к нему… Бестолковый! Какой, он мне после этого родственник?! Стыдоба… Срам один, да и только.        — Где же он теперь обретается?       — Знамо где. Служит, он у черта лысого, в харчевне, что стоит на перекрестке. Не видать ему свободы, пока любимый за ним не явится. Только предал любимый Васильюшку. Оставил он его на перекрестке, а сам, браслеты чужими душами, попытался выкупить у черта лысого.        Как услышал Никанор о предательстве, всё решил для себя в одночасье, — «Хоть ты моя, ненаглядная, заберу тебя у черта лысого. Чего бы мне это не стоило».       — За, что и гниёт, почитай, сто в лет, в болоте! — зло рассмеялась Яга-Ягинишна, сплюнув слюною в сторону.        — Я схожу, — произнёс купец решительно.       Прищурилась Яга-Ягинишна, рукою старческою, постучала по стенке избушки:       — А ну, присядь-ка, милая.        Заскрипела избушка, присела. Спрыгнула с крылечка Яга-Ягинишна, подошла к купцу, осмотрела его с подозрением, обнюхала и шлепнув рукой по заднице, изрекла:       — Уходи Никанор Иванович, туда откуда пожаловал. Не Иван ты, не ведьмак, не богатырь и не царевич, чтобы с бесовской силой тягаться.       — Не могу отступиться, Яга-Ягинишна, вижу в нём я свою судьбу счастливую. Укажи мне дорогу на перекрёсток. Хочу с чёртом лысым побалакать.       — Вижу крепко твое решение. Опасное дело затеял ты, купец. Не убоишься?       — Не убоюсь.       — Коли так, дам я тебе клубочек. Доведёт он куда требуется.       Вытащила Яга-Ягинишна из кармана передника клубок волшебный и, протерев его рукавом цветастой рубахи, протянула купцу со словами-инструкцией:       — Громко скажи куда попасть надобно, и бросай его под ноги. И как только покатится, следуй за ним скоренько, не упуская из виду. Если скроется клубок из видимости, тут же в доме моём окажется, а ты останешься одинешенек неизвестно где.       — Уразумел я твои инструкции, — принял купец с нетерпением клубок-волшебный.       — Не торопись, - удержала Яга-Ягинишна купца от действий поспешных. Достала из воздуха фляжку железную. — Вот, возьми. В трудной ситуации она тебя выручит.       — Благодарствую.       — И вот ещё колечко медное. Поможет оно тебе с выбором. А теперь ступай, не оглядывайся, — всплеснул бабка руками, и исчезла в одночасье и она, и полянка с избушкой.        Встряхнул Никанор головушкой, подарки Яги-костяной ноги, в мешок заплечный прибрал, а клубок волшебный на землю бросил и продекламировал:        — Перекрёсток. Харчевня, — закрутился клубок юлой, и, три раза подпрыгнув, покатился сквозь сухую травушку, прочь от поляны где дом Яги-костяной ноги, припаркован был, в лес тёмный дремучий. Побежал за ним Никанор, с кочки на кочку перескакивая, под деревьями упавшим пролезая, сквозь кусты колючим продираяся.       К вечеру выбрался к реке Смородине, у воды поймал клубок волшебный, засунул его за пазуху и упал без сил на песок речной, солнцем нагретый, и уснул.       Как пошло время за полночь, вдруг на реке воды взбушевались, на дубах птицы закричали. Проснулся Никанор и видит: выезжает Чудо-юдо о шести головах на мост Калиновой. Вдруг под ним конь споткнулся, чёрный ворон на плече встрепенулся, позади чёрный пёс ощетинился.        Говорит Чудо-юдо шестиголовое:       — Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, чёрный ворон, встрепенулся? Отчего чёрный пёс ощетинился? Или чуете вы, что русским духом запахло?        Блеснули в ночи углями горящими глаза чудовища. Замер Никанор. Лежит на песке, ни жив ни мёртв, дышать боится.        Каркнул чёрный ворон, зарычал чёрный пёс, натянул поводья коня чёрного Чудо-юдо о шести головах. Поднял его на дыбы и прыгнул с моста Калинова прямо, на берег реки-смородины к купцу от страха недвижимому.       - Чую-чую русский дух, — произнесло чудовище, головами в разные стороны смотрящее, и языками своими длинными воздух пробующее. Тут он с черного коня спрыгнул и к купцу направился       «Вот и смерть моя пришла. Не суждено умереть мне от старости», — промелькнуло в голове Никанора.        Чудо-юдо о шести головах ремень свой кожаный расстегнуло, в сторону отбросило, вместе с ножнами и мечом кривым кованым, в знак мирных намерений. И, упав на брюхо взмолилося:       — Трахни меня, Никанорушка.        Купец глазёнки на Чудо-юдо о шести главах недоверчиво выпучил.        Змеиные головы, языки свои длинные высунули, тело чешуйчатое с хвостом длинным по земле за ним стелется.        Лежит Никанор и думает:       «Как отказать змееликому потактичнее?».       Не понравилось Чудо-юдо шестиголовому, промедление. Полыхнул он огнём из зубастых пастей своих и добавил аргумент весомый:       — Жарь, а не то я тебя поджарю и съем.       «Ну, что ж, делать нечего», — подумал Никанор, достал из сумки фляжку от Яг-Ягонишны полученную. Посчитал, глядя на Чудо-юдо о шести головах, из складки хер доставшему, что момент, о котором бабка сказывала пришёл неизбежностью, и выпил содержимое. Сразу его в жар как бросило. Елда стала увеличиваться, соком наливаться, в яйцах аж загорелось, требуя освобождения. Скинул Никанор портки свои тесные. Видит, хер как у коня стал.       «А бабка-то знала…»       Так он, с этой колом стоящей жердиною, подошёл к Чудо-юдо шестиголовому, когтистые лапки к нему протягивающему.       «Моя прелессссть», — прожурчало чудовище и наклонило головы к междуножию Никанорову, языками своими потянулось к херу стоящему и давай его облизывать, шестью-то языками. И вдоль, и поперёк, и сверху головку херову пощекочет, и снизу в звёздочку тычется. Застонал Никанор от желания нестерпимого. Чудо-юдо о шести головах дюжину глаз своих закатывает по очереди. Хвост задрал, мурчит с прирыком. Накатило от этого звука на купца неистовство. Развернул он к себе задом чудище и, задрав чешуйчатый хвост, хер к дырке приставил да и вошёл по самые яйца. Застонали все шесть глав Чудо-юдовых и морды к центру получения удовольствия нагнули, языками поглаживать уд собственный стали и ядра ласкать Никаноровы. Начал купец в Чудо-юде о шести головах двигаться. А оно начало ему подмахивать.       Жарил Никанор яростно, не жалею силушки. Тут две головы к груди его метнулись, и соски его языками ласкать начали. А другие две вниз нырнули, один раздвоенный язычок вкруг яиц Никаноровых в пляс пустился, а другой меж половинок зада в звёздочку его вонзился, чудо-юдо изогнулося, сжало елду купца жопой своей крепкой и с звериным рыком кончило, залив песок под собой, своим семенем.       Никанор от такой стимуляции словил оргазм нешуточный и, вынув из Чудо-юдо шестиголового хер свой отстрелявшийся, отпустил его чешуйчатую задницу. Удовлетворённое чудище на песок повалилося, хвост и пять голов на песке вытянуло, а одна на купца смотрит.       — Потешил ты телеса мои, человечек. Проси, чего вздумается.        — Хочу коня твоего чёрного, - произнёс купец, портки на свой зад натягивая.       — Забирай.       Каркнул на берёзе чёрный ворон, завыл вдалеке черный пёс. Вскочил на коня чёрного Никанор, кинул себе под ноги клубок волшебный, и помчался за ним, не разбирая дороги.