Мой шип терновника

Темный коридор пугал, Сереже казалось, что у него нет конца. И сделать первый шаг в пустоту было так отчаянно страшно, что он лишь стоял, вглядывался вперед и ждал, что кто-то придет и поможет. Ему самому этот коридор просто не преодолеть. Но время шло, а он по-прежнему оставался один. Нужно было решиться сделать шаг навстречу неизвестности. И Сережа сделал, коснулся рукой стены и наткнулся на гладкую поверхность, повернул голову в сторону и встретился со своим отражением. Все его тело было покрыто перьями, они прорастали сквозь кожу, вызывая неимоверный зуд, как раньше Сережа его не почувствовал? Он видел, как перья растут прямо на глазах, захватывают тело. — Я давно стал тобой. — Нет! — Сережа закричал, а после вцепился в перья, стараясь их вырвать. Он рвал их снова и снова, пачкал руки в крови, но перья моментально появлялись снова. Они захватывали все больше и больше пространства, разрастались, подобно раковой опухоли. — Я часть тебя. Лучшая часть. — Нет. Нет. Нет. — Сережа упал на колени, сжал голову руками, пытаясь избавиться от голоса, но тот заполнял все пространство коридора, отражался от зеркальных стен, проникал в самое сердце. — Очнись, Сережа, очнись. Этот голос яркой полосой света ворвался в мрачный коридор, и Сережа ухватился за него. Это была его личная нить Ариадны, ведущая к свободе, свету. — Ты мой. Ты принадлежишь мне. — Тьма тянула к Сереже когтистые лапы, пыталась ухватить, затянуть обратно. — Сережа, вернись, очнись. — Свет разгорался все ярче. Сережа хватался за него, не боясь обжечь пальцы. Жгла темнота за его спиной. Он старательно не смотрел в зеркала, чтобы не увидеть того, кто был им, но кого он так отчаянно ненавидел. — Я не отпущу. Не отдам. Не позволю. — Когтистая лапа почти схватила Сережу, но он все же увернулся, крепче хватаясь за голос путеводной звезды. Сереже показалось, что он вынырнул с огромной глубины. Он лихорадочно сделал вдох, пытаясь отдышаться. Его колотила дрожь, а перед глазами все еще стоял образ черных перьев, разлетающихся по коридору, возвращающихся обратно, прорастающих сквозь него, подобно паразитам. А потом он ощутил тепло. В голове прояснилось, страх начал отступать. Олег был рядом, осторожно сжимал его плечи, смотрел с беспокойством. А еще Сережа почувствовал, что на нем нет наручника, к которому уже почти привык. — Зачем? — хрипло спросил он. — Ты так дергался, думал, повредишь руку. — А не думал, что наврежу тебе? Олег лишь пожал плечами и отстранился. — Я вижу его во сне, — признался Сережа. — И раньше тоже? Сережа кивнул, опустил голову, стараясь вовсе не смотреть на Олега. Может, расскажи он раньше, кто именно приходит к нему в кошмарах, то этого всего не произошло бы? Олег в свое время помог стать ему сильным, научил, как постоять за себя, спас в буквальном смысле, а Сережа не нашел в себе сил рассказать правду. Или просто сам не понимал, что в этом есть смысл? — Мы справимся. — Олег взял Сережу за подбородок и приподнял лицо так, чтобы он смотрел на него. — Вместе. — И компанию я назову «Вместе», — улыбаясь, заявил Сережа, — это будет самая лучшая соцсеть в мире, никто больше не сможет узнать чужие тайны. Никто больше не будет бояться. Свобода слова — это наше право. — Почему «Вместе»? — спросил Олег и отложил в сторону планшет. — Ну, потому что мы с тобой делаем это вместе. Без тебя, Волче, просто ничего бы не вышло. Сережа сел на колени Олега и обвил его шею руками. Его Волче был с ним, а больше Сереже ничего и не было нужно. Сережа ничего не ответил. Он просто притянул Олега к себе и поцеловал. Олег ответил, прижал Сережу к кровати, разорвал поцелуй, принялся целовать шею, слегка прикусывая кожу. — Сделай мне больно, — сказал Сережа, — я заслужил это, а не тебя. Олег внимательно посмотрел на Сережу, а затем коснулся его шеи, почти невесомо провел пальцами, перешел на ключицу, скользнул ниже. Он стянул с Сережи футболку, а следом поцеловал родинку возле ребер. Каждый поцелуй и прикосновение были наполнены таким трепетом и нежностью, что Сереже хотелось плакать. В эту ночь Олег любил его так, словно впервые. — Больно? — Олег дернулся и убрал руку. Сережа кивнул, но схватил руку Олега, притягивая обратно. Он и не думал, что больно не будет. Он знал, что так быть должно, но так отчаянно хотел этого. Дальше. Ближе. Вместе. Олег понял его без слов, целовал так, словно просил прощения за боль. И при этом Сережа чувствовал, как Олег все больше теряет контроль над собой. Он хотел. Они хотели. Вместе. Они кончили одновременно. Олег обнял Сережу, притягивая к себе. — Это опасно, — выдохнул Сережа. Олег ничего не ответил, его пальцы зарылись в волосы Сережи, а сам он притянул его еще ближе, хотя казалось, что уже некуда. И Сережа понял, что Олег готов рискнуть всем, но все же остаться с ним. — Теперь навсегда, — прошептал Олег.

***

Летать первым классом Вадику всегда нравилось. Комфорт, хорошая еда и выпивка — это он ценил. При этом терпеть лишения в Сирии, жрать консервы, спать в палатках — совсем не его. Он переносил это легко и спокойно, но желания были другими. Разумовский стал для него шансом. Он и раньше спокойно продал бы любого из команды, а тут баснословные деньги всего лишь за то, что нужно забыть о нескольких смертях. Кто бы отказался? Вадик точно нет. Это шанс не работать, по сути, всю оставшуюся жизнь. Его жизнь, так почему его должна волновать чужая? — Ты правда собираешься доставить ему Рубинштейна? Шурик напрягал. Слишком идеалист, а еще влюбленный в Олега — это прямо угроза миссии Вадика. Единственное, что шло на руку — факт, что пока Рубинштейна они не доставят, Шурик психовать не будет. Слишком сильно. — А почему нет? — Вадик сделал глоток виски, который здесь был отменным и лениво перевел взгляд на Шурика. Если честно, он откровенно не понимал, что Олег нашел в этом щуплом парнишке. Во всяком случае, пока не увидел Сергея. Шурик так сильно напоминал китайскую подделку под Разумовского, что все вставало на свои места. Но это все Вадика волновало мало, вот суммы, поступавшие на его счет — да. — Он убийца! — возмутился Шурик. — Я тоже. Это все было так очевидно и банально, что Вадик даже удивлялся. Они все убийцы, просто с разным уровнем морали. Кто может осудить Разумовского? Точно не он. Конечно, с такими деньгами, как у Сергея, он бы вел себя иначе, да и заморачиваться всякой «чистотой» не стал, но все же. Ему было плевать, кто именно ему платит, да и за что — тоже. Сделать работу — получить бабки. Это все. Шурик, судя по всему, понял, что поддержки в лице Вадика искать не стоит, поэтому замолк. Было видно, что он злится, что хочет поспорить, но Вадика это мало волновало. Ему сейчас нужно только одно — найти и доставить Рубинштейна. Хорошие отношения с Шуриком в его планы не входили, как и то, что Шурик будет делать после. Вадик не сомневался, что вписался Шурик во все это не ради помощи Разумовскому. Но этот любовный треугольник — не его головная боль. Главное, что Вадика ждет встреча с его любимыми семизначными суммами на счете. Он бы и Шурику посоветовал просто взять бабки и валить подальше от больного Разумовского да Олега с болезненной привязанностью к первому, но, видимо, не все в мире понимают, что нет ничего лучше любви к деньгам. Участником драмы Вадик становиться не собирался, поэтому лишь попросил еще стакан с виски. Главное — Шурик понял, что страдать лучше молча.