***
Сережа проснулся с ощущением спокойствия, умиротворения, а еще пониманием, что он выспался. Этой ночью его не тревожили кошмары, Птица замолчал, не скребся изнутри, пытаясь снова завладеть телом. Это настораживало, но вместе с тем дарило ощущение покоя. Конечно, Сережа не верил, что Птица сдался, потому что это было совершенно не в его характере. Скорее всего, тот затих, чтобы усыпить бдительность Сережи и Олега. При мысли об Олеге Сережа аж подскочил на кровати, а потом с непониманием уставился на руки. Наручников не было, он был абсолютно свободен и волен идти куда угодно. Эта мысль парализовала новой волной страха. Мысль, что Олег ушел, пронеслась в голове. Ушел, оставил, потому что кому нужен псих, способный сорваться в любой момент? Он снова оставил тебя. Ты снова один. Сережа схватился за голову, пытаясь прогнать эти мысли. Он не верил, что они принадлежат ему. И Олег бы так не поступил. Он же обещал, что теперь они навсегда вместе. Он и тогда обещал. Никогда не оставлю. Никогда не брошу. Всегда буду рядом. Сережа помнил, как они давали друг другу такие клятвы. И как не сумели сдержать. Оба не сумели. Не один Олег в этом виноват. Сережа виноват не меньше, а в чем-то даже куда больше. Звук выстрелов снова всплыл в сознании. Сережа затрясся. Всегда был слабаком. Кто ты без меня? Сережа не собирался с этим соглашаться. Он и без Птицы многое мог. Он сделал себя сам. И отдавать свою жизнь не собирался. Не в этот раз. И ему ты не нужен. Не нужен. Олег обнаружился на кухне — стоял возле плиты и жарил блинчики. Сережа почувствовал, как даже выдохнул от облегчения. Олег здесь, рядом, с ним. — Я нужен ему, — шепотом сказал Сережа, хотелось даже высунуть язык, как в детстве, и показать его Птице. — Он возится с тобой из жалости. Олег слишком хороший, чтобы пройти мимо ущербного. Наверняка до детского дома он бездомных животных подбирал и подкармливал. Сережа сжал руки в кулаки, чувствуя, как к глазам подбираются предательские слезы. Светку хотелось ударить, причем очень сильно. Она всегда увивалась за Олегом, старалась задеть Сережу, но раньше это получалось игнорировать. Но сегодня Светка, сама не зная, задела самые темные страхи. Сережа и правда больше всего на свете боялся оказаться Олегу не нужным. — Это неправда, — прошипел Сережа, — я ему нужен. — В качестве зверюшки, которую можно пожалеть, — рассмеялась Светка. Сережа рванул вперед, но его остановили крепкие руки. — Что ты на нее тратишь время? — спросил Олег. — А ты на него зачем? — парировала Светка. Олег не ответил, взял Сережу за руку и повел подальше от Светки. Его спокойствие невольно передалось и Сереже. Больше не хотелось разорвать Светку на кусочки, а лишь прижаться к Олегу. Но что, если она права? — Ты со мной из жалости? — тихо спросил Сережа. Олег остановился, развернулся и посмотрел Сереже в глаза. — Ты всегда был мне нужен. — Олег встал возле Сережи и коснулся ладонью его щеки. — Не думаю, что это когда-нибудь изменится. — Даже после всего что произошло? Я ведь… Олег положил палец на губы Сережи, а затем притянул к себе и обнял. Он явно не хотел больше говорить о произошедшем. Но Сережу это мучило, грызло изнутри, заставляя снова и снова переживать тот самый момент. Один. Ты все равно не справишься со мной. Рано или поздно я вернусь. Сережа зажмурился и крепче прижался к Олегу. Два. Ты всегда будешь принадлежать мне. Только мне. Сережа старался дышать глубже, вдыхать запах Олега, помнить, что тот рядом. Птица далеко, он не достанет, не сможет. Три. Ты правда решил, что я проиграл? Сережа почувствовал, как трясутся руки. Как голос становится громче, а перед глазами все расплывается. Олег ускользал из его рук. Четыре. Ты не сумеешь его защитить. Сережа падал в пропасть. Пять. Я пришел за ним. Олег оттолкнул Сережу, а тот почувствовал что-то липкое на руках. Он опустил взгляд и увидел кровь. Страх заполнил все его существо. Он не решался поднять глаза и посмотреть на Олега. Олега, которого он все-таки убил.Глава 16. Снова пять
16 декабря 2022 г. в 10:23
Рубинштейн содержал психиатрическую клинику в пригороде Санкт-Петербурга. По сути, выглядело как переживание о пациентах, потому что свежий воздух, удаленность от города и различных стрессовых факторов, связанных с ним. Все выглядело идеально, как и должно быть. Налицо забота о пациентах, но Вадик не верил, что люди могут быть бескорыстны, поэтому все это выглядело скорее подозрительно. Да и с Разумовским Рубинштейн явно дал маху, что не говорило в его пользу как о хорошем специалисте. Если он лечил этого психа, то явно профессиональных качеств у него кот наплакал, либо наоборот слишком много.
— Думаешь, он сможет помочь Олегу? — спросил Шурик.
— Думаю, он не стремился помочь Разумовскому, либо точно не сможет помочь сейчас, — ответил Вадик.
— Скажи еще, что он специально свел его с ума. Зачем бы ему это?
Вадик снова посмотрел в бинокль. Рубинштейн по-прежнему сидел за столом, изучая чью-то карту. Кабинет был совершенно обычным, даже не походил на кабинет главврача очень крутой психиатрической клиники. Бежевые стены, обычный стол, коих десятки в «Икее», несколько стеллажей, заставленных картами. Очень просто. Что казалось странным, ведь Рубинштейн явно человек, склонный к роскоши. Вадик уже успел побывать в его пятикомнатной квартире в центре Петербурга. Там все кричало о богатстве. Антиквариат, массивная, дорогая мебель, телевизор во всю стену, лучший алкоголь. Вадик не отказал себе в возможности продегустировать коньяк Рубинштейна и остался им очень доволен.
— Откуда я знаю, — пожал плечами Вадик, — те, кто понимают и работают с психами, тоже отчасти не в своем уме.
— Рубинштейн мне ненормальным не показался, — сказал Шурик.
— Тебе казалось, что и Волк тебя любит, так что я не особо доверял бы твоим суждениям.
— Что будем делать? — поинтересовался Шурик, пропустив высказывание мимо ушей.
Хотя Вадик мог поклясться, что того задело. Вадик давно уже понял, что Шурик преследует собственные цели, но при этом считал его идиотом. Миссию по спасению Олега от Сергея он видел бредовой и бессмысленной. Волк не хотел, чтобы его спасали — он хотел быть спасителем. Вадик считал это глупостью и бредом, но для него главное — получить деньги, а все остальное пусть разруливает эта троица. Вадика не волновало и то, что будет с Рубинштейном. Если его подозрения верны и тот хоть как-то виноват в проблемах Разумовского с головой, то Вадик ему не завидовал. Он знал, на что способен Олег, если трогают тех, кто ему важен. Он за сослуживцев был готов порвать голыми руками, а уж за Разумовского сделает это с особенным удовольствием.
— Возьмем Рубинштейна у него дома. Я уже прекрасно изучил его квартиру.
— А из подъезда ты его как выводить будешь?
— Насчет камер я договорился, сделают так, что нас там и не было вовсе, а консьержка не особо бдительная. Дом старый, решили сохранить старые традиции вместо того, чтобы нанять хорошую охрану.
— Узнаю богатых людей, которым только бы сэкономить.
— В данном случае нам это только на руку.
Вадик снова уставился в бинокль, надеясь, что Шурик поймет, что на этом разговор окончен. Вадик не был из тех, кто любит трепаться, во всяком случае, с Шуриком, жаждущим выговориться и погрузить в пучину переживаний из-за неудачных отношений с Олегом. Раньше Вадик и не замечал, каким нытиком может быть Шурик. Он всегда улыбался, даже когда ему раздробило ногу. Он бесстрашно рвался в бой, всегда готовый прикрыть спину Олега. Он был одним из лучших парней, подобранных Олегом в команду. Но, видимо, неудачи на любовном фронте могут подкосить кого угодно. Наверное, это неприятно, когда человек, за которого был готов отдать жизнь, спокойно говорит, что убьет тебя ради другого. Вадик каждый день убеждался, что нет ничего лучше любви к деньгам — они точно не променяют на кого-то другого.