Мой шип терновника

Олег почувствовал, что падает, но его подхватили. Сережа крепко держал его, всматриваясь в лицо, пытаясь понять в норме ли Олег. Выбитый Сережей пистолет Шурика отлетел к стене, а сам Шурик с непониманием смотрел на пальцы, покрытые кровью. — В следующий раз я буду целиться не в плечо, — спокойно сказал Вадик и убрал оружие. — Предатель, — сквозь сжатые зубы прошипел Шурик. — Я лишь выполнял работу, а тебе не повредит обработать рану. Запереть его в другой комнате? — Вадик подошел и взял Шурика за локоть, а потом посмотрел на Олега. — Думаю, сейчас это лучший выход, — кивнул Олег. — Ты обещал прикрывать спину, — в голосе Шурика было столько горечи и обиды, что Олег невольно поежился. — Ты же знал, что он выберет не тебя. — Вадик покачал головой: — Насколько ты слеп и наивен. Вадик повел Шурика к выходу, тот даже не сопротивлялся. Шел послушно, с опущенной головой. Казалось, у Шурика просто не осталось сил, сейчас он мало напоминал жизнерадостного парня, которого когда-то Олег взял в команду. — Поверь, ты не пожалеешь, — сказал Вадик и выбросил зубочистку, тут же доставая другую. — Мне приходилось работать с Мальвом. — Не слишком ли он молод для наемника? — Олег наблюдал за тем, как Шурик стреляет по мишеням, раз за разом выбивая десятку. — Ты сам-то помнишь, в каком возрасте начал? А Шурик всего на четыре года младше тебя. И он отлично разбирается в технике, что тоже не будет лишним. — Поставь его в спарринг с Родригез. Посмотрим, чем еще он сможет нас удивить. Шурик произвел на Олега хорошее впечатление. И он почему-то был уверен, что такой парень станет хорошим дополнением в его команде. — Ты в порядке? — спросил Сережа, когда дверь за Шуриком и Вадиком закрылась. — Я был готов его убить, — честно ответил Олег. — Я убил бы, не задумываясь, чтобы спасти тебя. — Прости, — выдохнул Сережа. Кровь заливала кафельный пол общей душевой. Яркими красными брызгами красовалась на стене. Колька валялся на полу, держался за разбитый нос. Сереже казалось, что губы тоже разбиты. Олег продолжал его пинать, хотя Колька уже не оказывал сопротивления. В душевой витал запах паленых волос. Колька решил, что это будет забавно, если он подожжет волосы Разумовского. Впрочем, не впервой. — Олег, остановись. — Сережа коснулся его руки, привлекая внимание. Остальные убежали за воспитателями, поняв, что совершили роковую ошибку, подбив Кольку на подобное. С тех пор как Олег показал всем, что будет биться за Сережу как зверь, воспитанники предпочитали держаться подальше. Но всегда находился идиот, готовый покрасоваться, доказать, что никакой Волк ему не страшен. Но до подожженных волос, пожалуй, дошло в первый раз, обычно все ограничивалось жвачкой или порванными тетрадями, сломанными карандашами. — Убью, — буквально выплюнул Олег, но все-таки отошел от Кольки. В этот момент ворвались воспитанники с Алевтиной Георгиевной. — Этого в медпункт, а ты, Волков, к директору, — холодно сказала она. — Иду, — буркнул Олег, злобного глядя на окружающих. — Только рискните его тронуть, — шепотом произнес он. Олегу сильно влетело, но еще долго никто не рисковал сунуться к Сереже. — Думаю, ты и сам бы с ним справился, — усмехнулся Олег. — Это ведь ты? — Сейчас да, — кивнул Сережа. — Помимо Птицы есть кто-то еще? — спросил Олег. — Тряпка. Когда он выходит, я почти ничего не могу. Шарахаюсь от каждого шороха, боюсь всего, но я не позволяю ему захватить меня полностью. Это выходит только у Птицы, — признался Сережа. — Мы с этим справимся. Обещаю. — Олег крепко обнял Сережу. — Я тебе верю. Ради тебя. Ради нас. И сейчас оба в это действительно верили. Казалось, преград больше не существует.

***

Вадик впихнул Шурика в комнату и кивнул на кровать, предлагая сесть. Шурик действовал на автомате. В душе было так пусто и гадко словно его, на самом деле, только что убили. — И какого черта ты полез? — спросил Вадик и стянул с Шурика футболку, чтобы обработать раны. — Все равно духу не хватило бы порешать Разумовского. — Как будто я раньше не убивал, — меланхолично ответил Шурик. — Таких птичек, да еще и дорогих Волку, точно нет, — усмехнулся Вадик. — Скажи спасибо, что я тебя задел по касательной. — Почему не убил? Тебе же предложили двойной гонорар, — беззлобно сказал Шурик. — Мне твоя смерть пока не выгодна. Какой прок от тебя мертвого, если живым пригодишься больше. — Я не стану работать на Разумовского. — Шурик дернулся то ли от того, что мысль была ему противна, то ли от антисептика, нанесенного на рану. — Жить захочешь — станешь, — усмехнулся Вадик, крепче сжимая пальцы на предплечье Шурика. — А кто тебе сказал, что захочу? — огрызнулся Шурик. — Слушай сюда, Мальв, — Вадик говорил тихо, глядя Шурику в глаза, — я тебе сдохнуть не дам, как бы ты ни рвался. Я тебе спину прикрывать не обещал, но собираюсь сделать это. Поэтому ты будешь умничкой и перестанешь лезть на рожон. — Иначе что? — Пули для тебя, Мальв, мне не жалко, но поверь, я могу сделать так, что ты об этой пуле молить будешь. — Какое тебе дело до моей жизни? — Считай, это благотворительностью, — Вадик усмехнулся и встал, — хочу в этой жизни спасти хоть одного идиота. — Ты и благотворительность? Что-то верится с трудом. — А ты поверь, Мальв. Посиди тут, подумай о том, ради кого ты собрался себя угробить. Шурик смотрел, как Вадик убирает аптечку, как закрывает за собой дверь. Он услышал, как в замке повернулся ключ, и только после этого упал на подушки. В одном Вадик все-таки был прав — Шурик хотел жить. Не собирался он подыхать из-за Разумовского, а тем более от рук Олега. Такая смерть казалась особенно ужасной. — Почему, Волк? Почему? — в пустоту произнес Шурик. Проблема была в том, что ответ он прекрасно знал, причем давно, но все никак не мог поверить в него. Прав Вадик — он просто идиот, так отчаянно отрицающий правду. Олег его не любит и никогда не любил. Непонятным оставалось одно — какого черта Вадик так печется о нем. Но сейчас думать об этом не хотелось. Шурик провалился в сон.