Часть 3
20 января 2022 г. в 16:36
Элизабет проснулась на рассвете. Фицуильям еще спал. Темные волосы кудрями рассыпались по подушке. В первых лучах солнца лицо его выглядело умиротворенным, а черты казались такими мягкими. Он улыбался во сне как ребенок — беззаботно и мягко. Элизабет вдруг захотелось поцеловать его, но она не решилась сделать это.
Прошлой ночью он подарил ей блаженство, никогда не испытанное ею прежде. Вчера он, как истинный джентльмен, предупреждал все ее высказанные и невысказанные желания; как заботливый отец утешал, когда она плакала; как добрая старшая сестра укачивал ее на руках. И даже та боль, которую он ей причинил в их первую ночь, ни шла ни в какое сравнение с наслаждением, которое она испытала в его объятиях. То, что она знала о нём раньше, так противоречило всему, что она видела сейчас. Кто же вы, мистер Дарси?
Ах, если бы она могла прямо спросить его обо всем! Но она не могла. Потому, что не сделала этого сразу, смалодушничала, солгала ему своим молчанием. Ей нет никаких оправданий. Желание решить материальные проблемы своей семьи и свои собственные с помощью брака с ним — это отягчающее обстоятельство. Если он узнает о подобном ее мотиве сейчас, то будет презирать ее, и по заслугам. Хуже всего то, что она сама чувствует себя ужасно виноватой перед ним, совесть ее нечиста. Чувствует себя бессовестной охотницей за его состоянием. Неужели, она имеет право в чем-то обвинять его после этого? Ни одно обвинение, которое нищая, но гордая мисс Элизабет Беннет могла смело, без оглядки, бросить высокомерному мистеру Дарси, не может быть высказано зависимой и осыпанной его милостями миссис Элизабет Дарси. И ни один острый вопрос не может быть задан. Они поменялись ролями: теперь он —не злодей, а милостливый благодетель, а она — всего лишь женщина с нечистой совестью. Откажи она ему тогда, она могла бы честно высказать ему в лицо правду, и услышать его оправдания.
Неужели эта недосказанность, эта ложь так и останется между ними навсегда? Навсегда! Осознание того, что они муж и жена, и это — навсегда, вдруг пришло к Элизабет. Ей предстоит провести с этим, мирно спящим рядом мужчиной весь остаток жизни. Примириться с его характером, каким бы он ни был. И возможно, испытать на себе все особенности этого характера, какими бы они не оказались. Доверие между ними — его нет, и достичь его при таком раскладе представляется делом совершенно невозможным. А любовь? Те чувства, что испытывали они друг к другу, можно ли их назвать любовью? Он сумел вызвать в ней ответный огонь желания, безусловно. Помимо воли, она поддалась его страсти. Но как долго продлится его увлечение ее прелестями? Если он тот, способный легко отказываться от обязательств чести, высокомерный самовлюбленный господин, каким его описывал Уикхем, то любое самое сильное увлечение мистера Дарси может пройти за месяц-два, не так ли? Ах, о чем она думает!. Если…!. Похоже, ей после ночи страстной любви и вправду захотелось думать о мистере Дарси намного лучше, чем о нем можно было бы думать на самом деле! Разве о его некрасивой роли в истории разрыва Бингли с Джейн ей не известно абсолютно точно?
Если все ее подозрения на его счет верны, то она стала любимой игрушкой в руках своевольного, не привыкшего себе ни в чем отказывать господина. Зато привыкшего распоряжаться судьбами других людей по собственному усмотрению. Любимой игрушкой, до тех пор, пока она ему не наскучит. Ее не должно обманывать его мягкое обращение. Он увлечен ей, это верно. Но что будет дальше? Ей не стоит слишком влюбляться в него, чтобы потом горько не пожалеть об этом.
Утро все расставило по местам, внесло полную ясность. Тяжелое похмелье после опьяняющего дурмана вчерашней ночи вернуло ее в реальность. Элизабет была слишком честна и обладала слишком независимым умом, чтобы позволить иллюзиям обманывать себя долго.
Элизабет снова посмотрела на спящего мужа. О да, он и правда, очень красив! Его уверенность в своей способности очаровать и подчинить своим желаниям любую женщину, имела под собой все основания. Высокий лоб, густая копна темных волос, большие серые миндалевидные глаза, правильные, мягкие и в то же время мужественные черты лица, сложение, как у Аполлона. Ему не составило труда влюбить ее в себя. Вчера она таяла, как свечка в его сильных руках. От одного его поцелуя ее охватывал трепет, и она даже теряла способность держаться на ногах. Но что ждать ей дальше от их союза?
Элизабет вдруг подумала с подступившей печалью: как бы сладкие воспоминания об их первой ночи не превратились со временем в самые горькие и позорные воспоминания ее жизни.
Предаваться любовным утехам с законным мужем и при этом чувствовать себя падшей женщиной, вступившей в позорную связь с человеком, который не заслуживает уважения. Это что-то ни с чем не сообразное!
Бедный отец, как же он был прав, когда заметил ей после её отказа мистеру Коллинзу, что она никогда не сможет быть счастлива с человеком, к которому не испытывает достаточного уважения. Мистер Беннет хорошо понял характер своей любимой дочери, ведь и сам он был таким же человеком.
Окажись на месте Элизабет её сестра Джейн, привыкшая хорошо думать о людях и не задумываться о скрытых мотивах многих их поступков, та приняла и полюбила бы мистера Дарси, как искренне любила она почти всех окружающих ее людей. Чтобы стать доброй христианкой, такой, как Джейн, нужно научиться закрывать глаза на многое, или быть слепой от рождения — мелькнула у Элизабет невесёлая мысль.
Если бы на месте Элизабет оказалась настоящая прирожденная охотница за титулом и состоянием — такая, как например Кэролайн Бингли, та не задумывалась бы ни минуты над моральными проблемами, терзавшими сейчас новоиспеченную миссис Дарси. Для такой, как Кэролайн Бингли, этих проблем просто не существовало.
Но Дарси почему-то выбрал её: честную, острую умом и острую на язычок Элизабет Беннет, ненавидящую ложь, не способную быть счастливой с человеком, который казался ей непорядочным. Элизабет, в своих бесплодных попытках понять характер мистера Дарси, почему-то вовсе не принимала в расчет следующее обстоятельство: а именно то, что Фицуильям Дарси мог намного лучше разбираться в людях, чем она сама, и чем многие другие. Она то считала их союз недоразумением, вызванным ошибкой с его стороны. Ей и в голову не приходило, что Дарси выбрал ее из сотен других, руководствуясь безошибочным нравственным чутьем, которое досталось ему в наследство от отца, и которым он по праву гордился. Многие поколения его предков сделали себе имя и преумножили свое состояние не за счет воровства, выгодных браков без любви или придворных интриг, а за счет рационального, мудрого, дальновидного распоряжения своими средствами, а также за счет умения выбирать себе на службу честных и умных людей. Умение отличать и отделять порядочных разумных людей от бесчестных было одним из важнейших наследственных качеств, позволивших Дарси стать одним из самых уважаемых семейств в Англии. (Здесь уместно провести аналогию с героями романа «Война и мир» Л.Н.Толстого, действие которого относится к тому же времени, князьями Болконскими и их антагонистами Курагиными. Толстой, что ни говори, обладал экспертными знаниями в этой области, так как сам входил в высшее общество Российской Империи и писал героев романа с людей, которых знал лично. Болконские обладают огромным состоянием и влиянием, при этом они безукоризненно порядочны, умны, честны, рациональны, расчетливы (но не в любви). Курагины же все свое влияние построили на лжи, интригах, обмане. Причем их благосостояние выглядит крайне эфемерным и неустойчивым в сравнении с основательным богатством и могуществом семейства Болконских.).
Дарси встречал на своем пути десятки наглых холодных девиц высшего света — охотниц за титулом и состоянием. Ему приходилось проявлять осмотрительность в общении с ними, чтобы не стать их жертвой. Его ошибка в отношении Джейн была вызвана её умением хорошо скрывать свои чувства. Эта ошибка ни в коем случае не могла затронуть интересы самого Фицуильяма Дарси: если еще несколько девиц, вызывающих сомнение будет отвержена, это пойдет только на пользу дела. Нужную ему девушку он всё равно не упустит — и не упустил, как мы помним. Заметил, выделил из толпы, оценил iq и уровень порядочности, и за ценой не постоял, чтобы взять это сокровище себе — пошел ради этого на серьезные моральные и материальные издержки.
Великолепная Леди Джейн Остин, как впрочем и глубоко уважаемый граф Толстой, — все же они были идеалистами. Джейн Остин создала себе образ идеального мужчины, который бы понял и оценил ее по достоинству, ведь Элизабет Беннет — это сама леди Джейн. Как все-таки жаль, что она не встретила своего мистера Дарси в реальности, что бесценные качества ее удивительной души — ее уникальные ум и талант были признаны и оценены по заслугам слишком поздно. И существовал ли реальный прототип мистера Дарси когда-либо? И мог ли существовать?
А граф Лев Николаевич Толстой позволил себе идеализировать образы дорогих ему бабушек и дедушек, с которых он писал князей Болконских. Возможно ли это в принципе — человеку, обладающему богатством, властью над судьбами сотен людей, сочетать в себе честность, порядочность, личную скромность, добрый нрав и в то же время умение принимать жесткие управленческие решения, отбросив всякие сантименты, — карать и миловать, вести гибкую политику, бороться с конкурентами, уничтожать врагов?
Но вернемся к Элизабет и Фицуильяму. Они рано или поздно найдут общий язык друг с другом, как бы над ними не издевались авторы разных странных фанфиков, вроде этого. Её пытливый ум и его нравственное чутье помогут им преодолеть и гордость, и предубеждение, и наконец увидеть истинные лица друг друга. Но сразу подавать им счастье на блюдечке с голубой каемочкой? Счастье надобно заслужить. Тогда и насладиться им можно будет сполна. Таков закон любой мелодрамы. Итак, Дарси не ошибался в Элизабет почти с самой их первой встречи, он был уверен в ее порядочности. А вот она — как сильно она в нём ошибалась!
Поистине: горе от ума! Элизабет распорядилась бы этими рассветными часами намного лучше, если бы просто спала, а не тратила их на бессмысленные попытки разобраться в характере своего супруга и в своих чувствах. И цвет лица был бы лучше, и разными глупостями себе настроение не испортила бы, и проснулась бы от поцелуя любящего мужчины. Даже жаль её, бедняжку!
Но Элизабет вот уже час, как предавалась горестным размышлениям, сидя в том же кресле перед туалетным столиком. Конечно, когда ее супруг проснулся и не обнаружил жену рядом, он немедленно нашел её и предъявил свои супружеские права, подхватил на руки и отнес туда, где она, с его точки зрения, и должна была провести весь их медовый месяц — на супружеское ложе.
Фицуильям усадил нахмуренную Элизабет себе на колени и занялся ее упругими грудками — слишком уж соблазнительно они выглядывали из-под оборок её прозрачного одеяния. Он самозабвенно целовал эти милые холмики, нежно поглаживая ей спинку. А ей ничего не оставалось делать, кроме как обнять его за шею и изгибаться от пронзавших ее иголочек удовольствия. Это занятие так вдохновило обоих, что минут через десять они решили продолжить его в другой — более удобной позе.
Элизабет пыталась хотя бы в мыслях отстраниться от происходящего, но эти старания были безуспешными. Её тело предало ее и вступило в сговор с мистером Дарси, разум и тело которого действовали как раз в полном согласии друг с другом. Что немало способствовало успеху всех начинаний мистера Дарси и сводило к нулю все попытки разума миссис Дарси хоть как-то повлиять на ситуацию. Поэтому ее бедному разуму ничего не оставалось кроме как, забившись в дальний уголок сознания, с бессильной тоской взирать оттуда на вакханалию, творящуюся сейчас в их супружеской спальне.
Стыд поначалу заставлял её краснеть и прятать при солнечном свете свое обнаженное тело от супруга, но безумный восторг, охвативший затем их обоих, казалось, напрочь лишил её всякой стеснительности, как и его . Он раскрывал ее легкие одежды, беззастенчиво блуждая губами и руками по её телу , доводя ее и себя до экстаза, жадно пожирал горящими глазами ее прелестные формы, и каждый его взгляд вызывал в ней волнующее томление .
Примерно через час плодотворного сотрудничества их тела пришли к полному взаимному пониманию и удовлетворению. На этот раз Элизабет не почувствовала никакой боли, так как охватившая ее сладостная истома полностью вытеснила все другие ощущения.
Ее темперамент оказался ей не подвластен, и Элизабет была недовольна этим обстоятельством .
Фицуильям, напротив, был сильно вдохновлен результатами их утренних занятий. На каждое прикосновение, он получал отклик ее нежного тела, который усиливал и возвращал ему волну невероятного восторга . Он даже не подозревал, что стыд и муки совести, испытываемые миссис Дарси, сильно способствовали увеличению подобных эффектов. Она заливалась краской и трепетала от каждого его откровенного взгляда. Эти заметные глазу проявления ее внутренней борьбы, толковались им верно лишь отчасти: он целиком приписывал их ее скромности, поэтому они приводили его в неизъяснимый восторг и разжигали в нем еще больший огонь.
Дарси давно заметил, как молчалива и грустна стала Элизабет после их помолвки. Ее удивительный острый юмор, так восхищавший его, исчез без следа. Все, что оставалось ему — это ее трепетное тело, он разговаривал теперь только с ним, и только оно отвечало ему с тем огнём, с которым отвечал ему когда-то острый язычок мисс Беннет.
Он объяснял ее замкнутость печалью от потери родителя и надеялся со временем развеселить ее.
И все же он чувствовал необыкновенный душевный подъем: события вчерашней ночи и сегодняшнего утра внушали ему самые восхитительные надежды на их совместное будущее. Даже в самых смелых мечтах, преследовавших его до дня венчания, он и представить не мог всю глубину и силу сказочного восторга , переживаемого им в часы их долгожданного уединения. Он видел, знал, что она испытывала те же чувства, хоть и стыдилась их. Ему посчастливилось полюбить женщину, способную гореть огнём настоящей страсти.
После завтрака мистер Дарси предложил своей супруге прогуляться в саду. Стояла чудесная погода, весенняя свежесть еще не покинула их уголок, в воздухе были разлиты цветочные ароматы.
— Дорогая Элизабет, как вы чувствуете себя после поездки, здесь, на новом месте? Как полагаете, нам стоит сегодня отправиться в Пемберли, или лучше подождать один или несколько дней?
— Фицуильям, я чувствую себя вполне здоровой, только вам решать, когда отправляться в Пемберли, я подчинюсь любому вашему желанию. Мне очень понравились ваш лондонский дом, и сад. Я никогда не была в Пемберли, поэтому не знаю, что меня там ждет. Хотя я много слышала о красоте тех мест. Ваша сестра Джорджиана, ведь она осталась там? Наверняка вам не терпится ее увидеть? Мы вполне можем отправиться сегодня, если вы хотите.
— Элизабет, мне бы хотелось поскорее вас познакомить. Уверен, вы понравитесь друг другу. Джоржиана — очень добрая, застенчивая девушка. В этом она похожа на вас, дорогая.
— Боюсь, что застенчивость — не самое выдающееся мое достоинство. Иногда мне кажется, что будь это качество развито у меня в должной мере, то я не удостоилась бы чести называться миссис Дарси.
— Вы ошибаетесь, любимая, но если бы вы даже оказались правы, то я был бы рад, что ее у вас так мало, дорогая моя миссис Дарси! — Иначе я бы не удостоился счастья держать вас сейчас в своих объятиях. — с этими словами мистер Дарси действительно заключил Элизабет в объятия и нежно поцеловал в порозовевшую щечку, так как она в стеснении отвернулась .
— Я не напрашивалась на комплимент — смущенная слегка отстранилась от мужа Элизабет.
— Совсем не обязательно напрашиваться на комплимент , чтобы его получить, если он вами заслужен. К тому же у меня появился повод вас обнять.
— Я написал письмо Джорджиане, что мы приедем на днях. Она с нетерпением ждет нас. Я о многом хотел вам рассказать, Элизабет. Джорджиана пережила смерть родителей, особенно матери, очень тяжело — она была совсем ребенком в то время. Ей пришлось пережить и другое тяжелое потрясение. Год назад она чуть не совершила страшную непоправимую ошибку. Мне чудом, в последний момент удалось предотвратить большое несчастье, которое могло случиться с ней. Она чуть не вступила в скоропалительный брак с весьма недостойным молодым человеком.
— И кто же он? Почему, интересно, вы сочли его недостойным? — Элизабет вложила в этот вопрос долю сарказма, который Дарси, впрочем, не распознал.
— Этот человек вам знаком, Элизабет. Его имя Уикхем.
— Уикхем? — глаза миссис Дарси округлились.
— Да, он вырос в Пемберли, мы росли вместе. Он сын нашего бывшего управляющего. Его отец умер на год раньше, чем мой.
— Неужели, вы считаете его недостойным вас только потому, что он всего лишь сын управляющего?
— Нет, не совсем так. Его отец был заслуженным порядочным человеком, но сам Уикхем вел совершенно недостойную жизнь с тех пор, как нас отправили учиться в Лондон. А год назад он уговорил мою сестру бежать с ним, для осуществления побега он вовлек в заговор ее гувернантку. Я успел предотвратить побег в самый последний момент, так как случайно приехал навестить сестру за два дня до намеченной Уикхемом даты их отъезда. Джоржиана не хотела меня огорчать, поэтому не смогла сохранить тайну — сама обо всем мне рассказала. Уикхем намеревался жениться на Джорджиане таким непристойным способом, чтобы заполучить ее приданое — тридцать тысяч фунтов.
— Джорджиана влюбилась в него?
— Да, они в детстве часто играли вместе, и он воспользовался ее детской привязанностью, чтобы вскружить ей голову.
— Фицуильям, вы не допускаете мысль, что Уикхем мог сам влюбиться в нее?
— Нет. Уикхем в Лондоне вел довольно распущенный образ жизни, я часто встречал его в компании самых разных женщин. Често говоря, было не всегда понятно, Уикхем ли благодарил своих дам за проведенное с ним время или они его. Поэтому в его влюбленность я не верил ни секунды. Помимо надежды завладеть ее приданым, у него была и другая причина соблазнить мою сестру — отомстить мне лично.
— Зачем ему понадобилось мстить вам?
— Мой отец чувствовал себя обязанным его отцу, поэтому, умирая, просил оставить за Уикхемом приход, когда он освободится после смерти старого священника. Я обещал выполнить эту просьбу. Но Уикхем отказался от прихода, попросив взамен выплатить ему компенсацию. Его просьбу я немедленно выполнил, выплатив ему три тысячи фунтов, так как понимал, что ему по свойствам его натуры не слишком подходит роль священника. Но через три года, как только приход освободился, Уикхем сразу же написал мне письмо, в котором просил оставить его за ним, ссылаясь на свое бедственное положение, — к тому времени он истратил все выданные мной деньги. Разумеется, я отказался это сделать. Вот за это он и мог мстить мне.
— Уикхем осенью рассказывал мне эту историю в несколько другом виде: он утверждал, что вы нарушили завещание своего отца и отказали предоставить ему приход из-за личной неприязни, которую к нему испытывали с самого детства. — поддавшись внезапному порыву, ответила ему Элизабет и тут же, покраснев, мысленно ругая себя, прикусила язык — ее слова были слишком оскорбительны для мистера Дарси.
— Я рассказал вам чистую правду. Я очень рано понял характер Уикхема, поэтому действительно не испытывал к нему добрых чувств. Уикхем получил от меня три тысячи фунтов. Не считаю себя больше ничем обязанным этому господину. Вам судить, Элизабет, правильно ли я поступил с ним.
— Из того, что я узнала от вас, следует, что Уикхем солгал. А вы поступили с ним так, как он того заслуживает.
— Элизабет, позвольте узнать, так вы все это время думали, что я нарушил данное отцу слово и злонамеренно лишил Уикхема предназначенного ему законного наследства? Вы настолько доверяли словам этого человека?
— Я … Мне слишком мало было известно о самом Уикхеме, он производил на всех благоприятное впечатление. Он рассказывал всем эту историю, после вашего отъезда из Незерфилда в ноябре. Мне ничего не оставалось другого, как принимать на веру то, что он говорит, к несчастью, у меня не было других сведений. Сейчас я думаю, что нам не стоило так легко верить ему.
Элизабет еще сильне покраснела и опустила глаза, боясь встретиться взглядом со своим мужем. А Дарси, побледнев от охватившего его в этот момент гнева, смотрел на нее очень серьезно. Тут до него наконец начала доходить неприятная истина: она все это время была убеждена в его непорядочном поведении по отношению к Уикхему, которого, напротив, все считали невинной жертвой. Его жертвой! Кем же она считала его все это время? Не в этом ли была причина ее грусти и замкнутости? Дарси был просто взбешен этим, внезапно пришедшим ему в голову предположением.
Элизабет ругала себя за свой длинный язык, она готова была провалиться сквозь землю. Она увидела, какое ошеломляющее впечатление ее слова произвели на мистера Дарси. Если Уикхем солгал, и ее мужу действительно не в чем было себя упрекнуть, то она, пересказав ему всё, что рассказывал о нем Уикхем, сильно оскорбила мистера Дарси. Но правда уже была сказана. Элизабет подвел её слишком прямой характер.
— Он очень нехорошо поступил с вашей сестрой, мистер Дарси. Подобный поступок характеризует Уикхема, как непорядочного человека. Джорджиана, надеюсь, оправилась от всего произошедшего?
— Джорджиана стала очень грустна после того случая с Уикхемом. Я уже почти потерял надежду увидеть ее улыбку.
— Она действительно многое пережила в столь юном возрасте, ей должно быть очень тяжело. Нам нужно быть внимательнее к ней. Чем ее можно было бы отвлечь от грустных мыслей, как вы думаете, мистер Дарси?
— Джорджиана любит музыку. Она занимается на фортепьяно по несколько часов в день. Мне бы хотелось свозить ее в оперу в ближайшее время.
— Это прекрасная мысль! Может быть вам стоит как-нибудь съездить с нею в Италию?
— Я думал об этом, но сейчас в Европе неспокойно.
— Да, вы правы, я совсем забыла, что это небезопасно.
— Я надеялся, что наш приезд поможет Джорджиане избавиться от печальных мыслей. Думаю, нам стоит поехать в Пемберли сегодня.
— Я согласна с вами, Фицуильям.
Дарси оставался вежлив с Элизабет, но она чувствовала, как изменилось его настроение. Он стал холоден и отстранен, его лицо приобрело мрачное выражение. Он понял наконец причину ее грусти. Теперь он знал, как дурно она думала о нем все эти месяцы. И она, несмотря на это, приняла его предложение! Теперь и о ней самой он мог составить самое дурное мнение. Элизабет не могла поднять глаз, ее терзал стыд. Ей нет оправдания! Рано или поздно, это должно было случиться: правда должна была выплыть наружу, Элизабет не смогла бы лгать ему слишком долго, ее честный нрав не позволил бы ей сделать это.
Супруги шли по направлению к дому, между ними повисло тягостное молчание. Дарси был в бешенстве: этот человек снова его преследовал! Ему хватило наглости распускать отвратительные лживые слухи о нем за его спиной, оклеветать его, чтобы выставить себя жертвой и привлечь сочувствие публики. Он посмотрел на Элизабет: та была ни жива, ни мертва — она шла, печально опустив голову и потупив глаза. Неужели она все это время считала его тем чудовищем, каким его описал ей Уикхем? И поверила ли она ему сейчас? А он объяснял ее грустное молчание с ним все дни их помолвки только ее трауром по умершему отцу. Как он был слеп! Она составила дурное мнение о нем еще осенью. И тогда и сейчас она боялась быть с ним откровенной. Хотя она все же не сдержалась и рассказала ему правду о клевете Уикхема. В этой ситуации не знаешь что хуже: никогда не знать эту правду и до конца пребывать в счастливом неведении или все-таки услышать ее и почувствовать себя так, как будто тебя окатили помоями.
— Элизабет, скажите мне честно: вы думали обо мне плохо все это время?
— Фицуильям, мне так стыдно за свою несдержанность — я не должна была передавать вам слова Уикхема. Если вам не в чем себя упрекнуть, то это — гнусная клевета, которая не должна была коснуться вашего слуха. Сейчас я припоминаю все, что делал и говорил Уикхем в период нашего с ним знакомства, и многое в его поведении уже не кажется мне безупречным. Он явно не был той невинной жертвой, какой хотел казаться. То, как он поступил с Джорджианой, однозначно свидетельствует в пользу его непорядочности. Но тогда я поверила ему. Что говорит о моей легковерности. Я действительно думала о вас все это время, как о высокомерном надменном господине, который распоряжается судьбами людей по своему усмотрению , не принимая в расчет интересы других.
— И вы продолжаете думать так обо мне и сейчас?
— Вы хотите полной откровенности? Хорошо, я скажу вам правду, потому что мне давно опротивела моя ложь, пусть и в форме молчания. Рано или поздно я должна была всё вам сказать: кроме рассказа Уикхема , у меня был и другой повод думать о вас плохо: это то, как вы обошлись с моей сестрой Джейн. Вы не станете отрицать, что приложили усилия, чтобы разлучить ее и мистера Бингли, тем самым, вы сделали ее несчастной.
— Позвольте, но в тот момент не было никаких признаков того, что ваша сестра увлечена мистером Бинги, хотя она с удовольствием принимала его ухаживания. Я действительно сделал все от меня зависящее, чтобы убедить Чарльза в равнодушии вашей сестры к нему.
— Мистер Дарси, вы поступили несправедливо по отношению к Джейн. Она слишком скромна, и пыталась скрывать свои чувства к мистеру Бингли, чтобы не вызвать насмешек окружающих над неоправданными надеждами. А сейчас она глубоко несчастна.
— Возможно я ошибался в отношении ее чувств, но позвольте вас спросить в таком случае: почему вы не сказали мне всего этого раньше? Вы считали меня жестоким надменным человеком, но вы согласились стать моей женой и молча принимали мои ухаживания!
— Это моя вина. Я не должна была принимать ваше предложение. Вы застали меня в тот момент, когда я читала письмо Джейн, в котором она сообщала о смерти папы. Когда вы сделали мне предложение, я была убита горем и слишком ошеломлена вашими неожиданными словами, чтобы быстро сообразить, что вам ответить. А потом вернулись Коллинзы, и когда вы предложили мне свой экипаж, я согласилась. Это была непростительная ошибка с моей стороны. Вы приняли мое согласие взять экипаж за согласие выйти за вас, я поняла это слишком поздно, к тому же при Коллинзах мне стыдно было отказывать вам и даже заговаривать на эту тему в их присутствии. А вам даже не пришло в голову, что я могла бы вам отказать. А потом вы в присутствии всей нашей семьи попросили моей руки у миссис Беннет. Мистер Дарси, вы предложили им помощь, в которой они так нуждались, они все были счастливы узнать об этом. И в тот момент у меня уже не хватило сил при них отказаться от вашей щедрой помощи и от вашего предложения.
Я дурная женщина, мистер Дарси, потому что я вышла за вас не из любви к вам, а из желания поправить материальное положение своей семьи! Это то, что мучило меня все время со дня помолвки. Я ничем не лучше Уикхема или любого другого охотника за чужим состоянием. Я очень виновата перед вами. За несколько дней до венчания я совсем было решилась вам всё рассказать, но наш разговор зашел совсем не туда, куда следовало. — тут Элизабет густо покраснела.
— А в последнюю неделю перед венчанием я не могла поговорить с вами — вы были в отъезде. Но я зря оправдываюсь — мне нет никаких оправданий! Я вела себя бесчестно по отношению к вам. Простите меня, если сможете!
С этими словами Элизабет убежала в дом, стрелой пронеслась в свою комнату, захлопнула дверь и в слезах бросилась на кровать.
Дарси стоял на крыльце ошеломленный ее признанием. Ты просил ее об откровенности? Ты хотел узнать всю правду о себе и о ней? Пожалуйста! На, вот возьми ее скорей! В первый же день их брак рассыпался в прах. От его утреннего воодушевления не осталось и следа. Что она делает с ним? Так безжалостно разбить все его надежды! Как она могла? Неужели она не испытывает к нему никаких чувств?