Наруто не раз находилась на грани между жизнью и смертью. Можно сказать, она привыкла, хотя многие и скажут, что искусство шиноби не предполагает иного, и Наруто не единственная такая.
Захлебываясь кровью, она сожалела лишь об одном: умирает она на руках единственного близкого человека на всем белом свете, и это однозначно принесет Гааре боль. В этом мире все по-другому, здесь есть ее биологические родители, братья и маленькая сестренка, влюбленный в нее Сакурай и Саске, что только начал раскрываться.
— Не сдавайся, Наруто!
Курама.
Она тушит пламя на руке своей же ладонью, но невидимые белые цепи заковывают все сильнее. Ей хочется взвыть от отчаяния, что впервые охватило душу, но она не имеет права. Пламя словно чувствует ее слабость и бросается все яростнее, кусает сильнее; Кьюби рычит от нечеловеческой злости, но дух Кагуи сильнее.
Где-то в реальном мире над ее телом склоняется Гаара, защищая от холодного взгляда негласного лидера Акацуки, а Джирайя стоит с непривычно серьезным лицом, не собираясь отдавать малышку в руки бывшего ученика.
У Нагато глаза цвета стали, а концентрические круги выдают совершенно иной уровень силы, с которым могла бы справиться только Наруто. Но Гаара не намерен бросать подругу. Во всех мирах Наруто — единственный, кому удалось растопить его сердце, а звери преданы только одному хозяину.
— Я не собираюсь причинять боль маленькой джинчурики. Я хочу ей помочь.
— Какие у тебя на это основания, Нагато?
Молодой мужчина молчит, глазами находя тяжело дышащую девчонку, что совсем недавно бесстрашно бороздила коридоры его убежища. Она показалась ему очень яркой, живой, совершенно иной, словно пришедшей из другого мира, и Нагато не удивился бы правде. В этом мире не существует таких светлых людей, они слишком быстро пачкаются в низменных страстях, с упоением бросаются в омут желаний. Наруто не такая.
Эта девочка, быть может, действительно дитя пророчества, которое так отчаянно ищет сенсей.
— Я тоже Узумаки, сенсей, — мягко говорит Нагато, но Джирайя не верит. — Каждая секунда на счету, вы ведь не думаете, что в таком юном возрасте она сможет одолеть волю Императрицы?
Наруто ни о чем не думала. Пламя полностью охватило ее тело, с головой погружая в опасные языки, и крик Кьюби остался где-то очень далеко. Наверное, в другой жизни.
Там, где остались ее друзья, которых нет здесь. Какаши-сенсей, Цунаде-баа-чан, Сакура-чан, Саске, Ирука-сенсей, придурок Киба, Хината-чан…
Мысли спотыкаются, и последним волевым усилием Наруто царапает пол потупившимися ногтями, распахивает сведенный судорогой рот, хрипом привлекая внимание трех мужчин. Гаара первый реагирует на безмолвный призыв, быстро, но аккуратно хватая тонкую девичью ладонь, и получает ответное пожатие.
В тот миг, когда Нагато поспешно присаживается на корточки перед Наруто, она раскрывает затуманенные слезящиеся глаза. Они встречаются взглядом, прежде чем уголок рта Наруто не дергается в рваном подобии улыбки, а пропитанная кровью диадема не вспыхивает ослепительным светом.
— Наруто!
Джирайя не знает, кто из них кричал громче: он или мальчишка-джинчурики, но пугаются оба одинаково. Свет слепит до боли, и подбираться к телу девочки приходится наощупь, что впрочем не проблема для такого опытного шиноби, как гама-саннин.
Он нащупывает вторую ладонь, телом касаясь напряженного Нагато, и не знает, что делать.
— Только не ты, ты же обещал, — Гаара цепляется за безвольные пальцы, но не чувствует отклика. И это так до жути странно. Непривычно. Слишком неожиданно, Наруто ведь не умеет сдаваться. Он всегда выбирался из безвыходных ситуаций с широкой улыбкой на лице, подначивая окружающих и выбешивая глупыми выходками.
Такой человек просто не может так нелепо погибнуть. Нет, если Наруто и умрет, то от старости, в окружении семьи, друзей и людей, безмерно любящих его.
Гаара действительно верит в то, о чем думает. Конечно, с перемещением их в этот мир и другими «незначительными» изменениями, Наруто будет чуть сложнее завести настоящую семью, такую, какую он давно хотел. Но это же Наруто! Когда его останавливали пустяки? Он же совершенно непредсказуемый, Гаара бы не удивился, если узнал, что неугомонный друг уже завел шашни в Конохе.
В этот момент, словно подслушав бредни в голове Гаары, его руку сжимают чуть крепче.
Зеленые глаза жадно впиваются в охваченную светом фигуру, не обращая внимания на резь, пока песчаник не подмечает, что интенсивность постепенно уменьшается. Джирайя с Нагато тоже это замечают, то и дело опуская ладонь, которой загораживались от пламени.
Совершенно неожиданно в храме становится темно. Они моргают, пытаясь приспособиться к резкой смене дня и ночи, как тихий вздох привлекает внимание.
Наруто стонет чуть громче, выдергивая руки из крепкой хватки Гаары и Джирайи, после чего абсолютно спокойно садится, впиваясь пальцами в ноющие виски и не обращая внимания на застывших людей.
— Наруто? — с бестолковым выражением на лице зовет ее крестный, в мыслях хоронивший девочку.
— Мм? — отзывается она, поднимая голову, на которой нет ничего кроме взъерошенной прически. Они переглядываются между собой, не понимая, куда делась диадема и что вообще делать, как девочка хмыканьем не возвращает взгляды к себе.
— Ты… в порядке? — серьезно спрашивает Гаара, и Наруто кивает, пожимая плечами, мол, сама не знаю, как это, а затем лучезарно улыбается, с криком бросаясь на опешившего парня и опрокидывая его.
— Как я рада видеть тебя, Гаара! Я так скучала! Ты, придурок, даже не представляешь как!
Наруто визжит, втаптывая в субтильное тело друга свои костлявые локти, ладони, коленки, стукается головой с его подбородком, невольно становясь причиной почти откушенного языка, оборачивает ноги вокруг его талии и таким образом принимается кататься по полу. У Сабаку-но не достает силы (в основном, воли), чтобы сбросить с себя Наруто, что заставила его изрядно переволноваться, и он с тупым взглядом позволяет тискать свои щеки и насиловать уши криками.
Нагато и Джирайя мгновенно чувствуют себя лишними на этом празднике жизни.
— Эм?
— Вижу, мои услуги уже не нужны, — равнодушно сообщает Нагато и поднимается с колен, чем безмерно удивляет Наруто, которая его даже не заметила.
— Э? Дядюшка?
Лицо Нагато скривилось.
— «Дядюшка»? — подозрительно прыснул саннин, оглядывая своего статного сурового ученика. Нагато окатывает его хмурым взглядом и не отвечает удивленной Наруто.
— Дядя, откуда ты здесь?! Подожди, ты куда? — не собирается она сдаваться, вскакивая с обессиленного Гаары.
Мальчик поднимается, всем своим скупым на эмоции лицом показывая, насколько тяжело ему дались минуты любвеобильности Узумаки.
— Я свое дело сделал, маленькая джинчурики. Надеюсь, мы больше не пересечемся, ибо в следующий раз будем по разные стороны баррикад.
Наруто, впрочем, не особо тронула речь.
— Передавай привет Рин-сан, — беспечно махнула она, и Нагато замешкался на секунду. Посмотрев на Джирайю, что отпускал его, на хмурого джинчурики Суны и снова на лучащуюся довольством «племянницу», что совсем не боялась его. И кивнул.
— Нагато, нам нужно поговорить.
***
— О чем вы хотели поговорить?
Они стоят друг напротив друга, как и было предсказано Нагато: по разные стороны. Джирайя выглядит именно в эту минуту на свой истинный возраст и так, словно держит на плечах проблемы всего мира. Это на секунду больно ударяет в грудь Узумаки, но он предпочитает не показывать виду. Не нужно осложнять и без того сложную ситуацию.
— Какова настоящая причина твоего появления здесь?
Ветер свистит где-то совсем близко, напоминая сложившуюся обстановку. Точно так же воют ветра между Суной и Кири, а на пути их стоит беззащитный Аме, который стал домом для трех одиноких детей когда-то давно.
— Диадема.
— Вы охотитесь за ней?
Нагато прикрывает глаза, жестом отрицая слова вскинувшегося сенсея. Джирайя хмурится, беспокоясь состоянием Наруто, но и отпустить Нагато просто так он не мог.
В первую очередь, он шиноби Конохагакуре, а после заботливый крестный.
Да и с Наруто остался Гаара. Джирайя не умеет доверять, как бы не доказывал обратное своим поведением, но от джинчурики участвующей в военном кофликте страны почему-то не чувствует угрозы.
— Я давно следил за действиями Харуто. Он сует нос туда, куда не следует, поэтому я старался не упускать его из виду. По моим наблюдениям, в данный момент он отправился в Коноху, и, надеюсь, там же и остался.
— Почему?
— Его помыслы губительны для нас. Амегакуре никогда не стала бы для него домом, следовательно, он не стал бы сражаться за нас.
— Понятно, — Джирайя прикрыл глаза. — Патриотизма в тебе не убавилось, как я вижу.
— То же самое могу сказать и о вас. Вы ведь покинули нас ради Конохи.
Саннин не спорит, признавая правоту колких фраз. Он действительно приручил трех сирот, а после оставил на произвол судьбы, легкомысленно теша себя мыслями, что обучил их искусству шиноби, а это уже больше, чем мог бы дать брошенным детям этот мир.
— Конан скучала по вам.
Когда мужчина находит в себе силы взглянуть на ученика, Нагато там нет. Джирайя устало опускает плечи, а в груди растет снежный ком путанных чувств, от которых так хочется избавиться.
— Твоя жертва была напрасна. Харуто надел диадему не на Кушину-чан, а на Наруто.
С губ срывается безмолвный крик.
— И она оказалась сильнее нас всех вместе взятых, Цунаде-химе.
***
Гаара и Наруто молча подождали, пока Джирайя не уведет Акацуки, прежде чем повернуться друг к другу. Они сели прямо на землю, переплетая пальцы и не успевая насмотреться в такие знакомые, но неуловимо другие черты лица. Оба привыкли к мужественным профилям, шрамам даже на лице, волевому развороту плеч и твердому подбородку. Сейчас же Гаара вернулся к прежнему тонкокостному телосложению, худому лицу с обтянутыми кожей скулами и кругами под глазами. О Наруто и упоминать не стоит, женская его форма была куда мягче, нежнее и хрупче, чем раньше, когда он был ребенком.
— Я скучала.
— Я уже соскучился.
Неловкое молчание, и Наруто тихо хихикает, потирая чумазый нос. Гаара еле слышно усмехается. Они и впрямь словно вернулись в детство.
— Когда я услышала о начале Четвертой войны, мне хотелось бросить все и рвануть в Сунагакуре. Я боялась, что с тобой что-то случится.
— Все в порядке, — нежно протянул Гаара, подбадривающе похлопав по плечу Наруто.
— Точно?
— Ну… один раз меня схватили в плен и как раз вызволили из него, когда Шукаку почувствовал чакру Кьюби. Я сбежал от своих, чтобы найти тебя.
Наруто ахнула.
— Что ты будешь делать дальше?
Гаара поджал губы, избегая прямого контакта с голубыми озерами напротив. Он и сам не знал, что делать. Сейчас, когда он наконец встретился с Наруто, все было правильно, так, как должно было быть с самого начала, и при мысли, что ему придется вернуться в Суну, к призракам давно забытого прошлого, накатывала тоска. Он не привык к семье. Не привык, что дома его ждет строгий, немного деспотичный, упрямый отец, у которого свое мнение на жизнь Гаары, всегда загруженная чем-то и пытающаяся отвлечься любыми способами Темари, Канкуро, с которым удалось сблизиться меньше всего… И дядя. Яшамару, снова предавший его доверие.
— Я не хочу возвращаться.
— Что? — не услышала Наруто, поддаваясь вперед.
— Не хочу возвращаться в Суну. Там нет для меня места. Это не мой дом, — громче повторяет Гаара.
Наруто неловко закрывает рот, горбясь. Гаара выразил все ее мысли.
— У меня там мама и папа, — начинает она. И в сердце Гаары поселяется печаль. — Старший тупой брат, Даичи. Младшая сестренка, Хидеки. Прикинь, у меня даже есть брат-близнец! У него такие же красные волосы, а лицо как у меня… только он мальчик, конечно. Его зовут Карюу. Там, в Конохе, представь себе, живы все Учиха.
— Что? Серьезно? То есть Итачи сейчас в Конохе, не в Акацуки?
— Да, и он гораздо слабее нашего Итачи. Но он хотя бы живой, и Саске не пришлось уходить из Конохи. А! — вскрикивает девочка. — Сакура и Ино в этом мире мальчишки! И Сакурай, оказывается, в меня влюблен, хи-хи. Кому скажи, не поверят!
— Не могу представить Сакуру-сан парнем… хотя, учитывая ее чудовищную силу, — Гаара ежится, отгоняя мысль, что им скоро нужно расстаться.
— Но… несмотря на все это, я не могу отделаться от ощущения, что это все совершенно не то. Они другие. Хината… она психически неуравновешенная, и мне так страшно, когда я думаю, что на ее месте могла быть Хината из моего мира. Я не хочу в Коноху.
Гаара приобнимает Наруто, понимая, что его друг запутался.
Но Узумаки мягко отстраняется, глядя на него блестящими глазами. Песчаник не понимает ничего, вплоть до момента, когда она заставляет его встать с камня, крепко сжимая чужую руку и кивая в тьму коридоров.
— Бежим. Пока Джирайя не вернулся.
Гаара не верит, но бежит, чувствуя, как запах заброшенного здания и сырости забивается в легкие, но зная, что это лучшее, что он ощущал за последний год.
