Точка соприкосновения. Лист и Песок.

Великая Цунаде-химе. Легендарный медик. Наследница Сэнжу. Женщина усмехается. Как удивительны порой повороты судеб. Именно они завели ее в когда-то давно заброшенный храм, где поклонялась богу основательница единственной за всю историю их мира Империи. От нее осталось мало упоминаний, лишь старые легенды и людские домыслы, с веками приобретшие много надуманного. Цунаде не отличалась романтизмом и не относилась к числу старых приверженцев «раньше было лучше». Раньше, то есть во времена Империи, сто пятьдесят лет назад. Все великие кланы знают, что в те времена было как угодно, но не лучше. Обезумевшие Императрицы, все кроме Первой, кто надел на себя ее корону, превратили некогда могущественную Империю в руины. Этот мальчишка, Харуто, если Орочимару прав, то он настоящий безумец и идиот. Одно дело гадать, что было бы, если бы политический строй не изменился полтора века назад, совсем другое пытаться возродить былое и давно утерянное. Цунаде знала, что в храме масок в Конохе хранятся ножны. Догадывалась о примерном местонахождении диадемы. О мече не слышала ничего. Именно эти догадки (и шепот Змея) привели ее в этот полуразрушенный зал. В Конохе ее возвращения ожидал Дан. А может и не ждал. Их семейная жизнь оказалась совершенно далекой от того идеала, о котором мечтали когда-то совсем юные парень с девушкой. После потери ребенка Цунаде замкнулась в себе и не подпускала мужа, отдалившись от него непроницаемой стеной. Като бился об нее недолго, как обычно опуская руки после пары неудачных попыток. Она не винила его в смерти нерожденного малыша. Ей и в голову бы не пришло так поступать. Но выжженной пламенем предыдущих сражений душе не хватало сил и желания держаться за хоть что-то в этом мире. Поиски Наваки снова не увенчались успехом. Цунаде ловила себя на мысли, что объезжает страны уже без той искры, что толкала ее на безумные поступки ради потерянного брата. Неудачи встречались с привычным равнодушием, словно так и было всегда, но Сэнжу ведь помнит то отчаянное время, когда ей свет был не мил без Наваки. А что сейчас? Печально, но приемлемо. Страшно подумать, но даже предложения хитрого Орочимару уже не казались такими чудовищными. — Здесь говорится, что дети Первой являются основателями кланов Учиха и Сэнжу. То есть у нее было в общей сложности три ребенка, если, конечно, считать оставивших след в истории мира. — На что ты намекаешь? — Теоретически, любой, кто по крови Учиха, Сэнжу или Узумаки может беспрепятственно дотронуться до императорских регалий. Хм… Ну, естественно, это только в теории. Надеть же диадему может только женщина, это известный факт. — Это лишь означает, что псих Харуто может поверить и тащить к диадеме и ножнам всех девушек Учиха и Узумаки, как на экскурсию. С Сэнжу произойдут технические проблемы, — уголок рта Принцессы скривился, что не осталось незамеченным от Орочимару. — Радиус поисков увеличивается, — жизнерадостно хлопнул в ладоши мужчина, цепко оглядывая хмурую подругу. Они уже десять минут осматривались в храме, но ничего интересного кроме этого зала не обнаружили. Судя по возвышению, когда-то здесь приносили жертвы Аматерасу. Цунаде замирает напротив исписанной каменной стены, где изображено празднество в честь Дня Солнцестояния. Ей интересно, как раньше жили эти древние, правда все же не настолько, чтобы сделать шаг и встать на алтарь. Несколько месяцев они с Орочимару обшаривали сохранившиеся храмы в поисках главного, где и спрятана диадема, если верить запискам императорской служанки, что отвечала за сохранение символов власти. В записках всего раз указывалась какая-либо информация о самой владелице дневника — «…Третья приказала обрить голову. Наверное, мои черные пряди раздражали ее взор…». И эта строка служила доказательством Орочимару в пользу того, что дети Первой являются основателями двух великих кланов, а эта девушка конкретно совершенно точно дочь одного из сыновей Императрицы. Основная линия наследниц трона проходила через Вторую, Кирано, все остальные становились слугами во дворце. А Кирано положила начало гену красного цвета волос благодаря своему отцу. — Химе, как насчет сделки? Сэнжу кивнула, не оборачиваясь к подозрительно близко подошедшему Орочимару. Мужчина положил голову на женское плечо и хрипло засмеялся. Правда, это больше походило на карканье стаи ворон. — Ты ведь хочешь увидеть Наваки? Цунаде резко подняла руку, хватая саннина за горло, и круто перекинула через себя, впечатывая худое изворотливое тело в стену. Тема Наваки под запретом, а Змей до сих пор этого не понял. Видимо, придется вбивать простую истину собственноручно, однако не успела Цунаде занести кулак, как мужчина испарился под ее рукой, появляясь в другом конце зала. — Ты совершенно одичала, моя дорогая химе, — заявил он, потирая шею. — Абсолютно не желаешь слушать умных людей. — Тебя сложно назвать умным, Орочимару, ведь ты совершаешь глупые поступки, — прошипела она. — Может все же поговорим, как цивилизованные люди? Без кулаков и прочей угрозы моей жизни. — А может я раздроблю твою голову об алтарь, и мы закончим? — Какая же ты кровожадная. Я всегда знал, что в тебе есть такое качество, в отличие от нашего общего старого дружка. Вот уж действительно — идиот, до последнего упрям. Цунаде медленно пошла в его сторону, прерывая поток речи. — Цу~на~де, моя дорогая, в этот раз мое предложение кристально чистое, без воскрешений и всего подобного, — он криво усмехнулся, разводя руками в стороны, и Принцесса Слизней остановилась, упирая ладонь в бедро и качая головой. — Что если я скажу, что способен найти твоего брата? — Прекращай шутить, Орочимару, это плохо кончится. — Я серьезен как никогда в жизни. Женщина сложила руки под грудью и откровенно расхохоталась. — Твоим словам — грош цена, и все это знают. Не притворяйся тем, кем ты не являешься. Наваки мертв, даже я смирил… — Он не мертв, — мрачно прервал ее Орочимару, и эта уверенность больно кольнула в сердце. Химе поджала губы, неосознанно ожидая следующего шага противника. Или союзника? — Он не мертв, дорогая. Абсолютно точно жив, я знаю. Я проверял. Я могу найти его точное местоположение и даже отправлюсь вместе с тобой, чтобы ты убедилась на месте в моей правоте или убила за ложь. Сердце Цунаде останавливается в тот самый миг. Но соглашается она далеко не сразу. Ей следовало выбить правду из него своими силами, но она давно опустила руки. Диадема на ее голове сияла ослепительно, Орочимару впервые в жизни почувствовал, как в груди бьется комок мышц. Но мгновение чистой красоты, что растопило лед, кануло в небытие, оставляя опустошенному мужчине тело единственной женщины, что сумела заставить себя уважать.