День всех слепых

— Суд чести вызывает адьютант-майора Шеннона, — старик Пфайфер, председатель суда, стукнул молотком по деревянной подставке. На трибуну грузно поднялся начинающий толстеть Шеннон. — Хочу предупредить Вас об ответственности за ложные показания в суде… — генерал Пфайфер выдержал паузу. — Хотя суд чести и не является судом уголовным, ответственность самая настоящая… — Да, сэр, — хрипло ответил Шеннон. — Хорошо… Когда Вы заподозрили э… — Пфайфер зашелестел бумагами. — Потерю патриотического духа генералом Флипхардом? — Примерно три года назад, во время операции на Тау Кита — два. — То есть, когда Вас ранили в живот? — подал голос генерал Крэйг. — Так точно, сэр. Я понимаю, на что Вы намекаете, но у меня нет ровным счётом никаких негативных чувств лично к генералу Флипхарду. В той операции он проявил чудеса доблести и мужества, достойные лучших представителей человечества. — Даже несмотря на то, что именно он спланировал эту провальную операцию, а Вы теперь вынуждены жить с протезом поджелудочной железы, кхе-кхе? — единственный человек в гражданском, Кернинг, не то закашлялся, не то засмеялся, затянувшись очередной сигаретой. Сидевший рядом с ним генерал Фон Штоф поморщился и отогнал рукой дым. — Да, сэр, я совершенно уверен, что лучше спланировать операцию было просто невозможно. И я также уверен в том, что генерал Флипхард действовал совершенно искренне и без всякого злого умысла, наивно полагая, что добытые нами файлы, включающие записи переговоров высших эриданских должностных лиц, положат конец войне. — И что же такого было в этих файлах? — встрепенулся начавший задрёмывать генерал Блэйз. — Это совершенно секретная информация. — Да-да, не уклоняйтесь от сути вопроса, — Пфайфер на всякий случай стукнул молотком. — Почему же, это как раз очень даже интересно, — Кернинг выпустил изо рта облачко дыма. — Пусть расскажет, мы все здесь имеем высшую форму допуска. — Э… — Пфайфер хотел было возразить, но не решился. — Продолжайте. — Да, сэр. Из указанных файлов известно, что эриданцы многократно обращались в наше министерство иностранных дел, министерство межкультурного взаимодействия, лично к президенту с просьбой разрешить им заселить принадлежащие Земле планеты вне Солнечной системы, поскольку условия жизни на их населённых планетах непрерывно ухудшаются. Однако многие эриданские должностные лица были против конфронтации с нами. После того, как поселенцы без разрешения собственного руководства заняли планету в созвездии Кита, они направили специального уполномоченного посла с дипломатической нотой о непреднамеренном занятии свободных территорий и приносимых за это извинениях. Посол должен был вручить ноту президенту лично, однако его перехватил Комитет конфедеративной безопасности. О дальнейшей судьбе посла ничего не известно. Эти факты были доложены президенту лично. — Типичная дезинформация в стиле эриданцев, — Кернинг достал очередную сигарету. — Посла мы допросили, он во всём сознался. Полагаю, мы должны прослезиться по этому поводу? — Нет, сэр. Я считаю, что генерал Флипхард в силу серьёзных морально-этических переживаний за судьбы отечества и мира утратил связь с реальностью и выбрал своей целью обидное, если не сказать больше, для любого офицера-патриота решение вопроса через прекращение боевых действий и мирные переговоры. Однако мы с вами прекрасно понимаем, что после таких масштабных боевых действий с эриданской стороны, только полное поражение и капитуляция противника приведут нашу Конфедерацию к победе! — Конечно, Вы правы, молодой человек, — Пфайфер смерил Шеннона взглядом. — Однако не все задачи можно решить военным путём. Э… — в зале воцарилась гробовая тишина, только Кернинг опять не то закашлялся, не то засмеялся. — Генерал Флипхард очень уважаемый человек, он построил великолепную систему военной разведки, благодаря которой мы выигрываем одно сражение за другим… Хотя, конечно, непатриотически настроенный офицер — это потенциальный предатель, особенно на таком посту… — и Пфайфер покосился на Кернинга. — Да, сэр. Я понимаю, сэр, всю серьёзность выдвинутых мной обвинений. Однако я предпочитаю действовать в общих интересах государства, и предупредить возможные отклонения службы военной разведки от общей патриотической линии, нежели потом бороться с последствиями, каковые могут быть трудно предсказуемыми, если учесть статус и уровень подготовки… — Весьма дальновидно с вашей стороны, — Кернинг усмехнулся и откинулся на спинку стула, выпустив облачко дыма вверх. — И что же Вы предлагаете? — Генерал Флипхард заслуженный офицер, — Шеннон облизал пересохшие от волнения губы. — Было бы справедливо предложить ему почётную отставку по состоянию здоровья. Скажем, на Венере теперь прекрасные условия для отдыха и лечения, я слышал, там лучшие госпитали. Что касается службы разведки, то её следует аккуратно расформировать. Всё равно, самые свежие и надёжные сведения мы получаем из радиоперехватов. Я же предлагаю ввести дополнительные боевые единицы — карательные отряды. Они будут мощным дезорганизационным механизмом, действуя в тылу противника и на передовой. Свой доклад о роли карательных отрядов я уже направлял вам всем по почте. — Да, я читал, — Пфайфер поморщился. — Только как Вы заставите солдат убивать мирных жителей? — Это будут особые люди, — возразил Шеннон. — Мы проведём отбор и создадим им идеологию, оправдывающую их жестокость. Для человека нет ничего лучше, чем творить зло разрешённое, оправданное зло! — Э… Не для каждого человека. Что ж, генерал Флипхард, мы готовы выслушать вашу точку зрения. Дайте ему воды. Флипхард залпом осушил переданный кем-то стакан, поднялся со стула, но к трибуне не пошёл. — Я не буду многословным, — он окинул взглядом напряжённые лица присутствующих, усмехающегося Кернинга и переминавшегося с ноги на ногу Шеннона. — Всю жизнь я служил на благо государства и считал себя патриотом, каких поискать. Но с возрастом я стал понимать разницу между враньём и патриотизмом. И не могу больше врать себе и другим. Пожалуй, сейчас мне действительно стоит уйти, уйти преданным, но не обесчещенным, ибо только настоящий учитель никогда не предаёт своих учеников, всегда принимает удар на себя… — он помолчал. — Я прошу об отставке. Что-то и правда нога разболелась. Он сел, а генералы начали оживлённо перешёптываться. Флипхард вдруг почувствовал, что ему полегчало на душе, и даже предательство, оказывается, не столь тяготило его, как необходимость служить и воевать…

* * *

Союз нерушимый народов и Бога, Сплотила Великая церковь навек, Чтоб в Конфедерации жили народы, И счастлив был в вере простой человек! Сла-а-авься, Конфедерация на-а-аша свободная, Милости божьей надежный оплот! Це-э-эрковь Христо-о-ова – си-и-ила народная Нас к торжеству правой веры ведёт! Сквозь мрак нам сияли далёкие звёзды, Иисус же великий нам путь озарил: За веру и церковь он поднял народы, И в Конфедерацию объединил! Сла-а-авься, Конфедерация на-а-аша свободная, Милости божьей надежный оплот! Це-э-эрковь Христо-о-ова – си-и-ила народная Нас к торжеству правой веры ведёт! Победой добра завершатся сраженья, И как завещал нам Иосиф-отец, В торжественном зареве вечной молитвы Счастливый и радостный будет конец! Сла-а-авься, Конфедерация на-а-аша свободная, Милости божьей надежный оплот! Це-э-эрковь Христо-о-ова – си-и-ила народная Нас к торжеству правой веры ведёт! Звуки внезапно включившегося гимна вывели патера Роберта из оцепенения: видимо, приёмник челнока был настроен на общие военные частоты Конфедерации. Бело-голубые льды Европы плавно опускались и вскоре сменились на экране бескрайней чернотой открытого космоса: челнок развернулся к парившей в темноте серебристой точке крейсера. Патер Роберт подавил в себе желание оглянуться на прощанье. — Признаться, твой уход из разведки сильно облегчил нам жизнь, — Таубе сам сидел за штурвалом, пилотов на все челноки не хватило. — Не пойму только, почему тебя так просто отпустили? У нас после таких дел офицеры обычно долго не живут. — О, там сошлись сразу несколько интересов, — патер Роберт усмехнулся. — Во-первых, Кернинг прекрасно понимал, что единственным противовесом его службе была космическая разведка, которая по приказу президента слушала всех, включая самого Кернинга. Без разведки, конечно, он терял многие источники информации, но желание избавиться от конкурентов пересилило все остальные. Он думал, что контролирует Шеннона, пообещав ему помощь в создании карательных отрядов, а Шеннон ловко сыграл на его комплексах. Выбрал момент моего назначения на пост директора разведки. Думаю, Кернинг едва не лопнул от гордости, разоблачив меня на пике карьеры. — Да уж, этот бедолага Шеннон! Кто бы мог подумать! — В отличие от доброты, зло всегда носит маску. Но я не сержусь на него. В конце концов, именно благодаря ему, мы с тобой снова встретились. — Боюсь, мой друг, это ненадолго, — Таубе покачал головой. — Тогда нам нужно многое обсудить… — Да, — Таубе улыбнулся. — А что было во-вторых? — Жгучее желание президента взять под контроль Доминиат на Венере: они позволяли себе слишком много вольностей. В частности, агрессивно агитировали за мир. — Резонное желание после стольких лет войны. Тем более, мы им за это платили. — Я выяснил это довольно быстро. Но к тому времени я всецело уже их поддерживал. Не в плане вашего финансирования, конечно. — Ты сильно изменился… — Ничуть, — патер Роберт вздохнул. — А хотел измениться к лучшему. Я предполагал, что свои знания вы будете использовать для того, чтобы избежать войны, чтобы защититься от внешних угроз, а не для того, чтобы поубивать друг друга… Поэтому я начал вытаскивать к себе офицеров, которые устали поддерживать войну ради её самой. И этого мне простить уже не могли. — Прибавим сюда ещё мутировавших детишек… — Для патриотов это адская смесь, согласен. Челнок с лёгким шипеньем пристыковался к кораблю в зоне невесомости, и Патер Роберт заскрежетал по обшивке магнитными подошвами, подволакивая протез. Таубе помог ему подняться на борт в шлюзовую камеру, где их уже ждал патер Фириус с инвалидной коляской. — Ну уж нет! — возмутился патер Роберт. — Вам, молодой человек, ещё придётся за мной побегать! Он нажал на поясе кнопку разблокировки магнитов и устремился к центральному тоннелю. Ловко хватаясь за переборки, патер Роберт ускорился и, сделав крутой разворот в воздухе, на приличной скорости влетел в тоннель. Таубе еле нагнал его и взял за руку. Патер Роберт крепко сжал его узкую ладонь в своей ручище, и они оба стали синхронно подтормаживать, хватаясь за лестничные пролёты с обеих сторон тоннеля. Вскоре их полёт совсем замедлился, Таубе высмотрел нужное им ответвление и увлёк настоятеля в боковой коридор, ведущий к рубке. Перед залом управления был двойной шлюз, поэтому им пришлось снова включить магниты. Патер Роберт отпустил, наконец, руку Таубе, и подтолкнул его вперёд, хотя тот и пытался подставить плечо другу. — Командир на мостике! — по-эридански выкрикнул дежурный офицер. Остальные офицеры козырнули двумя пальцами, не отрываясь от мониторов. Зал управления оказался довольно обширным полукруглым помещением, всю самую большую стену которого занимал тактический экран. На экране сейчас доминировало изображение Юпитера с медленно ползущей по нему Амальтеей. На вытянутых смуглых лицах эриданцев играли голубые отсветы частных экранов управления: они следили за погрузкой и управляли роботизированными комплексами. Пока дежурный офицер докладывал вполголоса Таубе, часто оглядываясь на непривычного ему бородача в рясе, патер Роберт разглядывал голографическую карту Солнечной системы. — Да уж, — бормотал он себе под нос. — Диспозиция для нас не лучшая… — Мой друг, — Таубе подошёл с другой стороны стола, лицо его выражало крайнюю озабоченность. — Боюсь, твои опасения оказались верны: к нам приближается ваш крейсер. Если верить базе данных электромагнитных излучений, то это малый крейсер «Отто Скорцени». — Каратели, — патер Роберт запустил правую руку в бороду. — Это как раз в духе президента: поставить большую жирную точку в этой истории. Сколько у нас времени? — Часа три до выхода на дистанцию поражения. Можем дать бой, у нас достаточно подготовленный корабль. — Нет, тут дело не в вооружении. Их задача — не сражаться, а уничтожать. Лучше с большей пользой потратить эти часы, чтобы оторваться от них подальше. Сколько ещё не эвакуировано? — Сейчас сделаем тебе внутрикорабельную связь. Один из офицеров подошёл и опасливо протянул патеру Роберту гарнитуру. — Тридцать девятый канал, — подсказал Таубе. — Спасибо, — патер Роберт нервно дёргал гарнитуру, и она почти запуталась у него в бороде. — Сестра Бланж, доложите обстановку… Я понял, ещё четыре палаты… У нас на подлёте каратели. Наши, конечно… Да, пусть с ними останутся только добровольцы. — он обессиленно махнул рукой и уже шёпотом добавил: — Прости меня, мальчик мой. Да хранит тебя господь!