Вкус волшебства

Погода осенью в Луизиане – совершенно летняя. И Саре трудно сложить эту теплую ночь с осенним праздником, хотя она только что была на хэллоуинской вечеринке. То есть, работала на ней. Идея взять праздничную смену, чтобы получить побольше денег перед грядущими через месяц распродажами сейчас кажется ей максимально идиотской, и она проклинает собственную жадность, еле передвигая ноги по парку в сторону кампуса. Помимо всего прочего, жадность ей сказала, что тут совсем недалеко идти, чтобы на такси разоряться среди ночи, даже после тяжелого рабочего вечера, она бедная студентка, в конце концов, да и какой смысл зарабатывать больше, если ты потом на такси разъезжаешь. Сары не хватает даже на то, чтобы любоваться красотами ночного парка, освещенного фонарями и праздничными огоньками. Ее ноющие руки, ноги и спина хотят только одного: чтобы Сара поскорее добралась до своей комнаты и упала лицом в подушку. Поэтому идея свернуть с освещенной аллеи на полутемную тропинку, чтобы срезать путь, кажется Саре просто отличной. Да и, в конце концов, в хорошо изученном и знакомом месте рядом с кампусом ничего плохого не ждешь. У них тут приличный район, не трущобы какие… Увы, трое молодчиков мрачноватого вида, которые внезапно вырисовываются из кустов, явно считают иначе. То есть, они, похоже, считают, что промышлять в приличном районе куда как выгоднее, чем в трущобах. Здесь ходят такие вот симпатичные девицы, как Сара. Мысли в уставшей голове текут медленно, как патока… Или это время от страха замедляется и растягивается, как резинка для волос?.. И поэтому Сара успевает подумать кучу всего, прежде чем кто-то из парней хоть что-то скажет или сделает. Снова проклясть свою жадность. Потом – свои руки, ноги и спину, из-за которых она наверняка не сможет побежать достаточно быстро. Следом за этим – обдумать, имеет ли вообще смысл бежать, или нужно попытаться сделать что-то еще. Сделать что?.. Так. Далеко ли она ушла от аллеи? Сара резко оборачивается, и один из парней, то ли рыкнув, то ли хрипло хихикнув, резко кидается на тропинку перед ней, чтобы перекрыть путь к отступлению. Она. Слишком. Медленная. Сейчас. Слишком устала. Все бесполезно. И это жутко. Второй бандит вырастает рядом с первым, чтобы лишить ее даже минорной возможности вырваться, а еще один остается за спиной… Куда он сейчас смотрит?.. «Не смотри туда, куда только что посмотрела я, – мысленно заклинает его Сара и сама резко отворачивается, уставившись на самодовольные рожи прямо перед собой. – Не смотри туда!» Потому что там, на аллее, вдруг случается чудо: вдоль фонарей и скамеек, приближаясь к их тропинке, размеренным шагом идет профессор Оберон. Сара и не знала, что он совершает ночные прогулки по этому парку… но почему бы и нет?.. Сейчас главное – потянуть время, дождаться, пока он подойдет ближе. А потом закричать. Возможно, чужой человек их спугнет. Это шанс. Сара собирается его использовать. Ноги подкашиваются. Зато почти перестают болеть, потому что Сара их с трудом чувствует. – Вам нужны деньги?.. У меня не очень много, я студентка. Но я отдам! – говорит Сара, даже не стараясь, чтобы голос не дрожал. Выглядеть испуганной – только к лучшему. Тогда они не будут считать ее опасной. Один из стоящих перед ней хмыкает и потирает большим пальцем кривую усмешку, расплывающуюся на губах. – А что если… нет?.. Что если нам нужна ты, цыпочка? Сердце ухает в желудок, а желудок – куда-то в задницу. Особенно когда, одновременно с его словами, ей в бок сзади утыкается что-то неприятно-острое. «Проткнут почку – и все…» – думает Сара почти равнодушно, будто мозги набили ватой и мысли вязнут в ней, с трудом ворочаясь. Краем глаза, не поворачивая головы, она видит профессора, идущего по дорожке. Он все ближе, Сара уже может как следует разглядеть его лицо. И не в силах не думать о том, что если бы на его месте был кое-кто другой, с таким же лицом… Если бы! Сейчас Сара легко бы на это согласилась. Некоторые вещи познаются только в сравнении. Король Гоблинов, в конце концов, с ней только танцевал, а не пытался уволочь трахать в кусты, угрожая ножом. И даже был по-своему галантен, в отличие от этих… этих… Словом, между ними и Джаретом она сейчас, не задумываясь, выбрала бы последнего. Между Джеймсом Обероном и Джаретом – пожалуй, тоже. Что сможет сделать профессор, когда к Саре нож приставили? Сможет ли хоть что-нибудь?.. – Король Гоблинов… – твердо выговаривает Сара. – Что?! Ты что, психанутая?! – изумленно восклицает бандит у нее за спиной. – Король Гоблинов… Только бы это оказались нужные слова! У нее может не быть второй попытки, у нее может не быть больше ничего вообще. – Сэмми, она, что ли, меня обозвала?! – возмущается тот, который с «цыпочкой», повернувшись к подельнику. «Вот уж нет, ты таких комплиментов не заслуживаешь!» – зло думает Сара и продолжает: – …где бы ты ни был… Как там дальше, что там она сказала дальше про Тоби, чтобы все сработало?.. – Я хочу… я хочу, чтобы ты меня спас… – Точно психанутая, – слышится из-за спины. Время с треском лопается, как резинка, которую натянули слишком сильно. Пространство начинает вертеться, как карусель. По воздуху вокруг будто пускают электрический ток. Сара чувствует, как встают дыбом волоски на руках и шее. Сара слышит потрескивание. По кустам пробегают голубые искры. Профессор на аллее вдруг подпрыгивает вверх футов на семь – и полы бежевого пиджака вместе с рукавами превращаются в такие же бежевые совиные крылья. Сара не успевает удивиться. – Заткни ее! – шипит обиженный. У Сары перед лицом возникает чужая грубая ладонь. Искры с треском скачут по деревьям. Воздух гудит. Время снова замедляется настолько, что почти останавливается. Сова замирает в полете. Это невыносимо. Сара не выдерживает. – Убери руки!!! – вопит она во всю глотку, и время вместе с пространством разбивается на мириады фрагментов, которые сносит тяжелой волной, расходящейся от Сары. Кругами, кругами, кругами… В фонарь на аллее бьет молния – и он гаснет, и другие начинают гаснуть один за одним, по цепочке, три взрываются. Или четыре?.. Сара не видит. Она смотрит, как улетает в кусты Сэмми, болтая ногами в воздухе. Как обиженного отбрасывает от нее и волочет по тропинке ярдов двадцать, затылком по гравию… Она хочет оглянуться, чтобы посмотреть, что стало с третьим, но ей слишком страшно отворачиваться. Страшно шевелиться. Сова пикирует на дорожку возле ее ног. По мохнатым лапам бегут тонкие голубые змейки молний. Она взмахивает крыльями, поднимая их вверх – и превращается в отвратительно знакомую фигуру в плаще. – Сара, успокойся! – говорит фигура. Будто она может сейчас успокоиться! А не начать психовать сильнее от одного его вида! Ото всего этого! – Сволочь!!! – орет Сара ему в лицо, как только что орала разлетевшимся в стороны бандитам. По невозможной прическе Джарета рассыпается сноп голубых искр. – Сара, успокойся, прошу тебя! – Просишь?! Ты просить умеешь, оказывается?! Охренеть можно! – Молния бьет в дорожку у Джарета за спиной. – А может, ты еще можешь не врать?! Не вешать мне на уши лапшу! Не заливать! Не свистеть! Профессор, чтоб тебя разорвало, Оберон! – Сара!!! Вокруг вспыхивают сразу три молнии, тут и там. Саре кажется, что она гудит вся целиком, как высоковольтная вышка. Она смотрит на свои пальцы. По ним стекают голубые искры. И она наконец пугается. «Магия может сделать пфш-ш-ш», – звучит в голове голос мистера Окоро. Сара замирает, растерянно таращится на собственные руки. Джарет берет их в свою ладонь, а в другой у него появляется стеклянный шар – и голубые молнии начинают течь по его руке, по плечам на вторую руку, к шару, в который они заливаются, закручиваясь внутри в светящийся клубок. – Это что… – оторопело бормочет Сара. – Это все – я?.. – Ничего, я сейчас все уберу – и все будет в порядке… – успокаивающе, будто укладывает ее спать, говорит Джарет. Молнии стекаются к носкам и каблукам его сапог, поднимаются вверх, чтобы тоже затечь в шар. И это почему-то совсем не успокаивает. Наоборот. Сара чувствует, что сейчас мерзко разрыдается. – Я… я что, я их убила?.. – выдавливает она, глядя на торчащие из кустов ноги Сэмми. Джарет отрицательно мотает головой. – Живы. Оклемаются потом. Что, конечно, жаль… – Жаль тебе?! Психопат хренов! – снова взвивается Сара. Эмоции – будто понесшие вскачь лошади, все в разные стороны. Она не в силах с ними управиться. Она не в силах ничего. По его телу пробегает голубой разряд, от пяток до макушки. Джарет дергается, как от удара, кривит лицо. Сейчас она еще и его вырубит, чего доброго, как этих… – У-у-у-у… – тянет Сара на одной ноте, как подстреленная собака. Слезы стискивают горло, сдавливают грудь, но заплакать не получается. – У-у-у-у… Молнии пляшут по одежде и волосам Джарета, клубятся в шаре. Он тянет ее к себе, обхватывает за плечи, прижимает к груди. Сара не сопротивляется. И не понимает: это оттого, что она не хочет, или оттого, что не может сопротивляться. От него пахнет сухими горькими травами и птичьими перьями. Саре кажется, что у нее сейчас от напряжения взорвется голова. – Все хорошо, успокойся. Все будет в порядке… – Черти бы побрали этот его успокаивающий тон, от которого хочется плакать только сильнее. Хотя он сам в каком-то смысле черти… И сам же это на своих лекциях объяснял… Все так нелепо, что Сара нервно хихикает, а потом сразу, без перехода, начинает рыдать навзрыд. – У-у-у-ы-ы-ы… Воздух трещит, молнии свиваются вокруг них в голубой светящийся кокон. Шар, загудев, трескается и рассыпается на осколки, которые со стеклянным звоном падают в траву. Джарет шипит и трясет рукой, на которой теперь пляшет клубок молний. – Ничего, – говорит он. По-прежнему спокойно, но как-то… иначе. Как-то… пугающе. – Ничего, все будет в порядке… – делает глубокий вдох, и клубок молний разом втягивается в ладонь. Сара поднимает на него испуганный взгляд. Слезы продолжают катиться по щекам, как Ниагарский водопад, но дышать почти невозможно, будто вместе с молниями в Джарета втянулась половина воздуха вокруг. Волосы у него теперь светятся тусклым голубым светом, все целиком. Он наклоняется к ее лицу, близко-близко, пахнет горькими травами и мокрыми от ее слез перьями. Сара отчего-то запрокидывает голову назад, прикрывает глаза – и чувствует чужие теплые губы на своих губах. Чужие?.. «Так себе ситуация для первого поцелуя…» – думает Сара. Маленькие искры пляшут во рту и на языке, покалывают сотнями иголок. Она резко выдыхает – и чувствует, как все искры, вся эта странная дикая сила устремляется от нее к нему, в него. Так вот зачем он?.. Или нет?.. Он мог бы ее поцеловать и в лоб, наверное… Или куда-нибудь еще… Нет, «куда-нибудь еще» лучше вовсе не представлять… Лучше вообще не думать… Сила течет, Сара вибрирует всем телом, губы – очень мягкие, а на вкус – как травяной чай… Ей бы, наверное, понравилось в других обстоятельствах… Если честно, ей нравится и сейчас. Только очень страшно. Джарет светится все сильнее, так сильно, что сияние, ярко-голубое, пробивается сквозь закрытые веки, так, что, кажется, можно ослепнуть даже не открывая глаз. Джарет превращается в расплывчатый светящийся силуэт. Он дрожит, дрожит – а потом просто исчезает с тихим хлопком, рассыпав напоследок пару тусклых искр. Ноги наконец перестают ее держать, и Сара оседает прямо на дорожку, тихо всхлипывая.