***
– Это он?.. – шепотом спрашивает Бесси, притиснувшись к ней боком так сильно, что Саре грозит быть расплющенной о кофемашину. – Откуда ты знаешь?! – изумляется Сара. – Оттуда, как ты на него смотришь, – ехидно отвечает Бесси. Профессор Оберон является к ним в кафе совершенно внезапно. Хотя чего неожиданного в том, что преподаватель зашел перекусить в приличное, но не баснословно дорогое заведение неподалеку от кампуса?.. Но Саре все равно кажется, что он свалился на нее, как снег на голову. На лекциях она уже успела к нему привыкнуть и даже окончательно решила, что Бесси была права и он – самый обычный преподаватель. Ну ладно, не обычный, а отличный: и сами лекции, и домашние задания были все такими же интересными, и Сара училась упоенно и с удовольствием. К тому же внезапно портящиеся электроприборы ей в этом больше совершенно не мешали. Однако к Джеймсу Оберону во внеучебной обстановке она оказалась совершенно не готова. И не могла даже толком понять, почему: она ведь и впрямь поверила, что он – никакой не фейри… – Если хочешь, я приму у него заказ, – предлагает Бесси. Профессор сидит за столиком у окна и таращится на прохожих, не обращая на них никакого внимания. Он Сару вовсе не заметил – иначе бы, уж наверное, поздоровался, он всегда очень вежливый и любезный. – Нет уж, я сама, – мотает Сара головой. – Бояться преподавателей – неправильно. – А лоа?.. – Никакой он не лоа, – отрезает Сара и решительно направляется к столику. – Мисс Уильямс? Добрый день, – он приветливо ей улыбается. – Не знал, что вы здесь работаете… И впрямь не заметил. А теперь заметил. И отступать поздно. Нужно так же мило, как он, с ним пообщаться и принять заказ. – Подрабатываю, да… После занятий. – И как вам? – Нормально, – пожимает плечами Сара. – Здесь довольно приятное место. И кормят хорошо, не волнуйтесь. Вы что будете заказывать? – Кофе. Тот, в котором больше всего молока. – Что-нибудь поесть? – М-м-м… печенье к кофе? – У нас еще пирог отличный, – бодро предлагает Сара. Ну вот, стоило начать общаться – и это оказалось совсем не сложно и не страшно. И чего она, спрашивается, психовала? – Ну, раз вы советуете – давайте пирог. – Пять минут! – отвечает Сара и стремительно упархивает обратно за стойку, ощущая невероятное облегчение. После этого случая в кафе все становится как-то намного проще и на занятиях тоже: она больше не опасается подходить к нему после лекции и задавать вопросы. А вопросов у нее – великое множество, и она пару раз даже опаздывает на следующее занятие, заболтавшись. В конце концов профессор Оберон предлагает ей подходить с вопросами после всех лекций, в те дни, когда у нее нет смены в кафе. И задавать их сколько влезет, не стесняя себя во времени. Так и говорит, «сколько влезет». И «не стесняя» тоже говорит. Сару забавляет его манера речи, очень похожая на его костюмы, одновременно современные и дико старомодные: он то говорит совсем по-свойски, а то вдруг начинает звучать точь в точь как старая научная книжка. И разумеется, она подходит с вопросами в конце учебного дня. А потом – еще раз подходит. И они обсуждают ее вопросы, ее учебу, университетскую библиотеку, меню кафе, в котором работает Сара, и все подряд. И это самое приятное времяпровождение, которое только можно себе представить. – Хорошо, что летом каникулы… – вздыхает Сара. – Тут и осенью-то жарко, можно себе представить, что будет летом! Последние минут десять они говорят про непривычную для них обоих жизнь в Луизиане. – И почему же вы выбрали для учебы такой непривычный климат? – спрашивает профессор, подперев кулаком подбородок. И смотрит на нее очень внимательно. Он постоянно так смотрит, когда что-то спрашивает, или когда Сара что-то рассказывает. И поначалу это было ужасно смущающе, а теперь отчего-то напротив – ей приятно, что он общается с таким интересом. – Ну… это было лучшее место, чтобы учить французский, – отвечает Сара, потерев нос. – Французский? – профессор Оберон приподнимает брови. – Чтобы читать Кретьена де Труа в оригинале? – Откуда вы знаете! – Сара всплескивает руками. – У меня, как у вашего преподавателя литературы, есть привилегия быть в курсе ваших вкусов в чтении. И вы говорили, что вашу собаку зовут Мерлин. – И правда… – она хихикает. С облегчением, потому что на секунду где-то на задворках создания пробежало подозрение, что профессор Оберон попросту ее мысли прочел. И потянуло за собой другое подозрение… Которое, впрочем, уже исчезло. Если твою собаку зовут Мерлин, никакой телепатии совершенно не нужно. – Кретьена де Труа и Вульгатский цикл, – уточняет профессор Оберон, и Сара со вздохом кивает. – Но вам придется выучить старофранцузский следом за современным французским, они довольно сильно отличаются… Хоть и меньше, чем английский от древнеанглийского. – Древнеанглийский сводит меня с ума, – печально констатирует Сара. – Когда что-то настолько большое и совершенно незнакомое, кажется, что никогда не разберешься… – Потом это проходит, – утешительно отвечает профессор. – Думаете, я справлюсь? – с надеждой спрашивает Сара. Если он ей скажет, что да, она и правда, наверное, поверит в себя. Хотя бы из глубочайшего уважения к его мнению. – Вы – определенно, – уверенно кивает Джеймс Оберон. – Уж в вас-то, мисс Уильямс, я совершенно не сомневаюсь. Вы справитесь вообще с чем угодно.***
– Отвратительно, – объявил Джарет всем собравшимся и закинул ноги на стол, на котором беспорядочно валялась солидная гора книг. Очень, между прочим, хороших книг. Старинные тома, некоторые из них – вовсе отсутствующие в человеческих библиотеках. И с иллюстрациями! И все – из его библиотеки! У него в замке была библиотека, надо сказать, и преотличная. О чем Сара в свое время даже не узнала, потому что не поинтересовалась. – Что она, спрашивается, в нем нашла? – возмущенно вопросил Джарет у потолка. Но ответил почему-то Хогл: – Он… э-э-э… совершенно замечательный преподаватель. Явно слова Сары повторил, паршивец! Джарет подавил в себе желание запустить в гоблина томиком средневековой поэзии. – Он зануда. Отвратительно скучный академический червяк, который уткнулся носом в свои книжки и читает их, и читает, и читает – и ничего, кроме книжек вокруг не видит. Саре что, нравятся зануды? – Или читатели книжек! – бодро предположил носатый гоблин и немедля получил по своему носу рукописью «Беовульфа». – О, тайна раскрыта, секрет разгадан! – с сарказмом изрек Джарет. – Нужно было с самого начала явиться к Саре с томиком «Сна в летнюю ночь», и все было бы хорошо! Дай же руку! Улетим молча с сумраком ночным, трам-пам-пам… Ну, чего ты на меня уставился? – спросил он Хогла, который и впрямь на него вытаращился во все глаза. – Если позволите, Ваше Величество… – Если я тебе не позволю, я умру от любопытства. Так что позволяю. Выкинуть тебя в окно, если мне не понравится сказанное, всегда можно успеть… Да не трясись ты! Хорошо, не в окно, просто по лбу книжкой дам. Только говори уже, терпеть невозможно! – Я думаю, ваше величество… – начал гоблин, и Джарет даже удержался от реплики «ну надо же, ты, оказывается, умеешь!», потому что, какую бы глупость ни ляпнул Хогл, из нее можно было попытаться что-нибудь понять про Сару. – … мне кажется, все дело в том, что она его не боится. Нет, вот это было вынести совершенно невозможно! Джарет подскочил и со всей силы ударил ладонями по столу, так что книги разлетелись в разные стороны, и одна из них придавила какого-то мелкого гоблина. – Я, что ли, договор с ней составлял?! – заорал Король Гоблинов так громко, что Хогл почел за лучшее юркнуть под ближайшую скамейку. – Не боится! Меня она будто сильно боялась! Чего она вообще боится в этой жизни, несносная девица?! Представить себе не могу! И ей, тем не менее, понадобилось, чтобы я ее пугал! Потому что Королю Гоблинов, видите ли, положено быть зловещим, – Он перевел дыхание, немного подумал и уже спокойнее добавил: – Не то чтобы мне не нравилось быть зловещим… Но теперь оказывается, что для того, чтобы она с кем-то нормально разговаривала… и не только разговаривала. Ее! Надо было! Не пугать! Я ей Король Гоблинов или цирк бродячий?! Он схватил со стола одну из переживших погром книг и со всей дури швырнул ее в стену. Потом посмотрел на скамейку, под которой скрылся Хогл, и мрачно потребовал: – Вылезай давай! И попытайся объяснить мне ее поведение. Ты ее друг, в конце концов, я тебя для этого сюда и позвал, в конце концов… Из-под скамьи показались одно ухо, один глаз и половина внушительного хогглова носа. – Может быть, она передумала, Ваше Величество?.. – предположил он. – Со временем. – Передумала, значит. Передумала! Передумала!!! – несколько раз повторил Джарет, к концу снова нарастив обороты громкости так, что Хогл предпочел скрыться обратно под лавку. Потом замер и вперился взглядом в валяющийся на полу томик «Тристана и Изольды». Книга раскрылась как раз на том месте, где король Марк собирался отдать Изольду прокаженным на поругание. – С другой стороны, чего еще ожидать при таком… круге чтения, – задумчиво проговорил Джарет. Помолчал еще некоторое время и добавил: – С третьей стороны, я тоже на ее счет по некоторым вопросам передумал. Со временем, – потому что его опять одолел приступ пресловутой честности перед собой. – Но профессор Оберон все равно зануда.***
– Ты в него влюбилась, – заявляет Бесси ни с того ни с сего, и Сара изумленно вытаращивает на ее глаза. – Я – что?! С чего ты взяла?! – Ой, красотка, да от тебя только и слышно последние две недели: профессор Оберон то, профессор Оберон се… Уж я знаю, как это бывает! – Он хороший преподаватель, – упрямо отвечает Сара. – Один на весь универ? – ехидно спрашивает Бесси. – А то про остальных ты целыми днями не болтаешь. Сара протяжно вздыхает и падает навзничь на кровать, уставившись в потолок. – Я не знаю, Бесси! – жалобно говорит она. – Это все… так сложно! – Да уж, влюбиться в препода – так себе идея, – сочувственно соглашается Бесси. – Я не про то! – возмущенно возражает Сара, повернув к ней голову. – Одно дело, если бы это был просто профессор, не похожий ни на какого фейри, и совсем другое – когда это просто профессор, похожий на фейри. И ты не понимаешь, нравится он тебе как профессор, или как фейри! – Погоди, так он же не фейри?.. – недоуменно переспрашивает Бесси. – Ничего не поняла! – Я же говорю: сложно! Он слишком похож, понимаешь?.. И я не знаю, он мне нравится сам по себе, или потому что он как будто… более милая версия Джарета. – А, вот так понятнее… – кивает соседка. – И что самое отвратительное, я не знаю, нужна ли мне такая милая версия… – горестно добавляет Сара. – Ну, то есть, у меня иногда появляется такое чувство… будто чего-то не хватает. Все хорошо, он умный, внимательный, замечательный, с ним очень приятно общаться… Но… – Он не фейри… – Он не фейри, – мрачно соглашается Сара. – Я чокнутая, да?.. – Нормальная ты. Я полтора года встречалась с парнем, который тачки крал. И я знала, что он их крадет, но он был такой классный! – А потом что? – спрашивает Сара, ухватившись за возможность отвлечься от своих безумных переживаний и сомнений. – А потом он сказал, что собирается наркотой барыжить, потому что это больше денег приносит, и я его послала ко всем чертям, – вздыхает Бесси. – Запасы моего понимания, знаешь ли, тоже не бесконечные! Но я до сих пор жалею, что ему хватило на это глупости… Ну что ему стоило оказаться капельку поумнее и остаться для меня классным парнем? – Знаешь… я тебя очень хорошо понимаю, – печально отвечает Сара, сознавая, что отвлечься от собственных переживаний не получилось. Потому что Бесси описала их в точности. Ну что ему стоило оказаться капельку больше похожим на профессора Оберона? Совсем немного… Саре бы хватило.