Вкус волшебства

– Нет, мы здесь не пройдем, нет, – маленький лохматый гоблин деловито помотал головой и развернулся к Саре. – Мы здесь не пройдем, – повторил за ним второй, выше и длиннее, но все равно едва достающий Саре до груди. Они встретили ее у калитки с обратной стороны, два стражника, охраняющие вход в королевство. И Сара уже приготовилась уговаривать их ее пропустить, когда они так громко ей обрадовались, что уши заложило. И немедля вызвались проводить ее до замка короткой дорогой, несколько десятков раз повторив наперебой: «он ждет вас», «мы ждем вас», «все ждут вас». Что вовсе не добавило Саре спокойствия, надо сказать. Но она хотя бы понадеялась действительно попасть в замок быстро. Оказалось, зря. Проход был завален булыжниками с обсыпавшейся прямо на дорогу высокой башни по левую руку от них. Маленький и лохматый гоблин сказал, что это «воздушный маяк». Был, до того как упал. Сара не знала, какое чувство в ней сейчас сильнее – нервная, почти истерическая, досада оттого, что «короткая дорога» не удалась, или страх от взгляда на эти камни, валяющиеся на пути. Они стали последней каплей. Сара смогла как-то перенести засыхающие лианы на стенах, осыпающие листья в такую же пожухшую траву; обмелевшее русло ручья, через который они переходили по маленькому мостику; парочку статуй, будто покрытых серой копотью и пылью, которые круглый ушастый гоблин пытался оттереть мокрой тряпкой, приговаривая: «Нет, ничего не выходит, совсем не становится чище». Но осыпающиеся стены и башни лабиринта среди всей этой картины запустения она вынести уже не могла. Ей хотелось сесть на землю прямо здесь и зарыдать. Она бы, наверное, так и сделала, если бы не услышала такой знакомый низкий, гулкий звук, от которого валуны, перекрывающие путь, задрожали, зашевелились и принялись расползаться в разные стороны. Сперва медленно, потом быстрее, потом – стали разлетаться по воздуху. – Людо! – воскликнула Сара еще до того, как в проход, образовавшийся посреди горы камней просунулась знакомая лохматая голова. – Людо помогать! – довольно изрекла она, и весь ее огромный друг, переступив через пару валяющихся на пути булыжников, шагнул прямо к ней. Но броситься к нему обниматься Сара не успела, потому что следом из прохода вылетел сэр Дидимус на громко лающем Мерлине. И первым Сара обняла прыгнувшего лапами ей на плечи пса. – Какое недостойное поведение для благородного скакуна! – горестно возмутился сэр Дидимус, который с Мерлина, разумеется, при этом свалился. Сара опомнилась и принялась его поднимать, отряхивать и жалеть. С трудом сдерживая улыбку, потому что ей вдруг стало куда легче и спокойнее оттого, что друзья рядом. И еще – от внезапно вспыхнувшего подозрения. Которое она тут же вывалила на голову прихромавшему последним Хоглу. – Это он вас послал?! Гоблин вздернул брови, протяжно вздохнул и отрицательно помотал головой. – Они сообщили в замок, когда ты вошла в лабиринт, – Хогл кивнул на парочку гоблинов-привратников. – Там есть связь со всеми вратами. – Так что, мы можем идти? – пискнул маленький лохматый. – Вы ее проводите, а мы пойдем охранять. Мы должны охранять! – Благородному воину не следует избегать своего долга! – патетически возвестил сэр Дидимус, взбираясь обратно в седло. – Так что, ему не лучше?.. – печально спросила Сара. – Все так же, – с новым вздохом ответил Хогл, а потом хлопнул ее по руке и с деланой жизнерадостностью добавил: – Но ведь и не хуже, а?! Сара скривилась. – Ладно, скажи лучше, как ты-то здесь оказалась? – предпочел Хогл резко сменить тему. – Я… мне помогли попасть в лабиринт с другой стороны, раз с человеческой вход закрыт. Давай я потом расскажу, ладно? Мне поскорее нужно в замок! – У тебя… есть какие-то идеи? – Потом, Хогл! – отмахнулась Сара. Ей почему-то казалось, что обсуждение сейчас ничем не поможет, только собьет ее с мыслей, ощущений и уверенности, которой и без того было маловато. – Ладно, хорошо, старый гоблин не будет спрашивать, просто проводит Сару в замок… – обиженно проворчал Хогл, разведя руками. – Людо провожать! – немедленно вставил Людо. – Мы сопроводим вас к замку быстро и безопасно, прекрасная леди! – добавил сэр Дидимус. И Саре немедля сделалось неловко, что она тут огрызается, когда друзья пришли ей на помощь. – Я просто очень… нервничаю, Хогл, – извиняющимся тоном сказала она. – И боюсь, что если начну рассказывать – разнервничаюсь еще больше. – А, мы все тут нервничаем, – махнул он рукой. Но тут же добавил вовсе не обиженным тоном: – Идем скорее.

***

Сара поднимается по винтовой лестнице, ее шаги гулко отдаются от стен, а сзади отзвуком слышатся шаги ее друзей. – В этот раз мы пойдем с тобой, – говорит Хогл у ворот замка. – Хотя сейчас ты вряд ли заблудишься… – И Сара сперва не понимает, что он имеет в виду, а потом – понимает очень хорошо, и это тяжко. Замок сейчас – недвижим, неизменен в каждой комнате и каждом коридоре. Лестницы не упираются в стены, те не превращаются в пол, коридоры не уходят из-под ног. И тут действительно теперь не заблудишься, но он выглядит таким… «Мертвым», – Сара заставляет себя подумать это слово, потому что ей нельзя быть нерешительной и врать. «Страх – это тоже чувство», – говорит себе она, поднимаясь по лестнице. Эхо такое громкое, что ей кажется, будто ступени вздрагивают каждый раз, когда она опускает на них ногу. Или не кажется?.. Или замок сейчас начнет разваливаться тоже, как та башня?.. Страх – это тоже чувство. Главное – дойти. Сара ускоряет шаг. Ступени вибрируют под ногами. Стены вибрируют тоже. Ты пришла, Сара… Я чувствую, что ты здесь. В моем замке. В самом сердце моего королевства. Оно и впрямь стучит в такт твоим шагам… Теперь я чувствую это очень хорошо. Ты слышишь?.. Ты понимаешь, что ты слышишь?.. Я бы хотел, чтобы ты поняла… Сама. Потому что не знаю, сумел ли бы сказать тебе об этом, даже если бы мог сейчас говорить. Я никогда никому не говорил ничего подобного. Даже тебе. Откуда-то сверху, издалека, до Сары доносятся бормотания и всхлипы, вскрики и причитания, будто в замок заселилась толпа очень горестных привидений. Но это, конечно, гоблины. Дойдя до конца лестницы, Сара понимает, что все эти звуки доносятся из-за приоткрытой тяжелой деревяной двери в конце короткого коридора направо. – Нам туда, – говорит Хогл, указывая на нее, и Сара хочет сорваться с места и побежать. И бежит. Пол трясется и гудит у нее под ногами. Она кладет руку на теплую деревянную поверхность – и замирает, не в силах решиться и сделать следующий шаг. Пугаясь того, что она там увидит. «Нельзя быть нерешительной», – снова повторяет себе Сара и, со всей силы дернув дверь, заходит внутрь. Подойди ближе, Сара! Ты подойдешь ближе?.. Я бы хотел, чтобы ты подошла. Чтобы я мог почувствовать тебя еще лучше, настолько хорошо, насколько сейчас могу. Я бы хотел, чтобы ты взяла меня за руку… это вряд ли, но было бы хорошо… Возможно, я смог бы ощутить твое прикосновение. Было бы совершенно замечательно его ощутить… Я такой непритязательный сейчас! Самому страшно… Ну же, не стой там в дверях, подойди ближе! Он выглядит полупрозрачным, как струящийся шифоновый балдахин над кроватью. Будто через него просвечивают белые простыни и подушки, на которых он лежит. Бледнее кремовой рубашки, надетой на нем. И руки, лежащие поверх одеяла, кажутся еще тоньше и длиннее, чем обычно. Смотреть – больно. Сара не зря боялась. «Боль – это тоже чувство», – говорит она себе, делая шаг вперед, к толпе причитающих гоблинов, сгрудившихся вокруг постели Его Величества. Они расступаются, пропуская ее вперед, перешептываются неразборчиво. Кто-то в задних рядах продолжает громко всхлипывать. «Они его любят», – думает Сара. Все они, и те двое привратников, и даже Хогл, которому от Джарета так крепко досталось, так искренне переживал за его самочувствие… А ведь в прошлый раз ей казалось, что Король Гоблинов держит своих подданных в страхе и только так, запугивая, ими управляет. Может, ей так казалось из-за ее собственного испуга? «Ты боялась меня – я был пугающим», – так он ей говорил. Сара прекрасно помнит каждое слово. Сара думает о тайных мыслях и побуждениях, которые влияют на желания. Она боялась – он был пугающим. И ей казалось, что он держит гоблинов в страхе… А теперь?.. Мысли разбегаются сразу в несколько противоположных сторон. Что она чувствует сейчас, как эти тайные мысли и чувства повлияют на ее желание?.. Какие у него будут последствия?.. Они его любят не потому, что он – их король. Сара вдруг понимает это, будто из ниоткуда, будто знание свалилось на нее прямо из воздуха. Они его любят, потому что все любят свой родной дом. Потому что Король Гоблинов и есть лабиринт. Поэтому там все разрушается сейчас. Что пожелать, чтобы это прекратилось?.. Как на желание повлияют тайные мысли?.. Есть ли у нее сейчас эти тайные мысли?.. И какие они, черт бы их побрал? Даже гоблины притихли, когда ты вошла. Вот бы они заткнулись совсем! Я, честное слово, уже устал это выносить… Может, ты додумаешься выпроводить их отсюда? Поймешь, что сейчас они послушаются тебя, потому что я так хочу?.. Нет, конечно, вряд ли. Я все время хочу от тебя слишком многого, при всей своей нынешней непритязательности. Я хочу от тебя невозможного, потому что знаю, что ты на него способна. Кто меня осудит за это? За то, что я так сильно верю в тебя. У кровати Сара снова замирает, мнется в нерешительности несколько мгновений, а потом осторожно садится на край. Постель пружинит так мягко, что у нее начинает кружиться голова. Или это от страха?.. Она протягивает руку и нервно кладет пальцы на тонкую ладонь, будто хочет ухватиться за нее, чтобы было спокойнее. Рука теплая, Сара боялась, что она окажется совсем ледяной, такая белая, белее простыни, а она теплая и от этого хочется плакать. Это тоже чувство. Ей сейчас понадобятся все чувства, которые у нее есть, и тайные тоже – у нее сейчас есть последняя возможность в них разобраться. Потому что тайные мысли и чувства влияют на желания. Потому что у желаний есть последствия. А чтобы их не было, нужно пожелать отсутствия последствий своих желаний… И она все еще не знает, как это. Она все еще не знает толком, чего она хочет. Сара хочет, чтобы Джарет был здесь. Но это глупо, он и так здесь. Лежит, как и говорил Хогл. И даже не шевелится в ответ на ее прикосновение. Сара хочет, чтобы он был здесь весь целиком… Не то, не так! Джарет целиком – тоже здесь, она вот только что это поняла. Вон он, там, за окнами, во всех причудливых изгибах его лабиринта, простирается до самого горизонта. Сара хочет, чтобы он был с ней… Нет, не хочет! Вот оно – желание из тех, которых она не хочет больше произносить никогда. Джарет будет, Сара знает, что он будет. И она никогда не сможет до конца понять, что из этого – ее желание, а что – его собственное. Как не смогла понять тогда в парке. А она хочет понимать! Вот они, все ее тайные желания и ее мысли: Сара хочет знать, как он к ней относится на самом деле, какой он на самом деле. Не тот Король Гоблинов из книжки, которого она навоображала себе в пятнадцать лет и которого он перед ней изображал. Не профессор Оберон, которого она навоображала себе тоже и которого он так же старательно ей изобразил. И который оказался еще… неправильней Короля Гоблинов. У нее совершенно нет писательского таланта! Над ней хором смеялись бы Кретьен де Труа, Теренс Уайт и Мэри Стюарт за то, каких ерундовых героев она сочиняет. Даже сэр Томас Мэлори похихикал бы, хотя его персонажи местами еще хуже. Над ней хохотали бы все скандинавские скальды. И Сара больше не хочет ничего сочинять. Потому что настоящий Джарет – намного лучше, живее и интереснее всего, что она может себе навоображать в своей голове. Тот, которого любят его гоблины. Тот, который дал друзьям Сары навещать ее. Тот, который ее спас. Тот, который лежит на кровати и простирается за окнами до самого горизонта. Вот чего Сара хочет, и тайно, и явно: чтобы он был тем, кто он есть на самом деле, безо всяких ее дурацких желаний. Есть вещи куда важнее них, важнее любых договоров. И сильнее. Потому что они в сто, в тысячу раз более настоящие. – Король Гоблинов… – произносит Сара почти шепотом и крепко зажмуривается. Пульс бешено стучит в ушах. Главное – подобрать слова. У нее снова есть только один шанс сказать все правильно… Мне бы хотелось, чтобы ты сейчас видела, что ты творишь, Сара Уильямс, так, как это вижу я. Чтобы увидела и поняла, на что ты способна – и восхитилась. Потому что это заслуживает восхищения. Я не додумался до этого, мне даже в голову не пришло… А теперь пелена вокруг меня стягивается и собирается в тонкую, длинную сияющую нить твоего желания. И я чувствую, как она звенит, наполняясь силой. Я не могу не прийти на твой зов, если ты пожелаешь… Чего бы ты ни пожелала, силы, вложенной в желание, будет достаточно, чтобы я пришел. Чтобы вытащить меня отсюда. Проси что угодно, Сара Уильямс… «Я не хочу ничего для себя, – думает Сара. – Ничего, кроме того, чтобы он просто был. Все остальное – я сейчас хочу для него». Вот как это работает. У желаний не будет последствий, если пожелать отсутствия последствий, пожелать, чтобы Джарет никогда больше не подстраивался под ее желания. Чтобы он был собой. И чтобы с ним все было хорошо. – Король Гоблинов, – повторяет Сара громче, тверже и увереннее. – Я хочу… я просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке.