Follow/Fav Tears of Phoenix

Январь 1976 года. Гермионе показалось, что директор питал глубокую любовь к воспоминаниям о пансионате, если судить по стопке в его кабинете. Тем не менее, она не жаловалась на тошнотворное чувство, охватившее её тело, когда она погрузилась в воспоминания. Не тогда, когда она была так полна решимости узнать что-нибудь о Волдеморте. В ярком свете, льющемся из окна измождённой лачуги, морщины на лице Директора выглядели более заметными, чем обычно. Покачав головой, она отвела взгляд, чтобы обратить внимание на сцену, разворачивающуюся перед ней. Она не ожидала, что Волдеморт — нет, Том Марволо Риддл, как сказал ей профессор Дамблдор, окажется сыном маггла. Старый волшебник двинулся по деревянному тротуару, объясняя связь семьи Гонтов со Слизерином и, следовательно, их способность говорить на парселтанге. Это было определённо странно, но Гермиона не находила это оскорбительным как таковым. Вместо этого она сочла уместным, что семья могла разговаривать на языке змей. Разве это не то, чем они были? Нападая друг на друга, обвиняя сестёр в том, что они тоскуют по мужчинам—магглам, и всё это при том, что они всё ещё точат и демонстрируют гордые слизеринские владения, которыми были кольцо и медальон. Не говоря уже о том, что Том Риддл младший не хотел иметь ничего общего с семьей, если это громкое издевательство и присутствие его девушки уже не были признаком. "Как они вообще оказались вместе?" — с любопытством спросила она, как только они вышли из воспоминаний и вернулись на свои прежние места. Между ними повисло недолгое молчание, и в конце концов он ответил. "Я подозреваю, что это было Любовное зелье, которым Меропа спаивала его, полагая, что он останется с ней, несмотря ни на что, из-за предстоящего рождения их ребёнка" "Но он не остался" — догадалась она и не удивилась, когда получила подтверждение. Считалось, что если кто-то родился под влиянием Любовного зелья, то этот ребёнок никогда не сможет испытать настоящую любовь. Может ли это быть причиной, которая довела молодого волшебника до грани, в конечном итоге приведя его в превращение в монстра? "Есть кое-что, что я должен сказать мисс Грейнджер, если вы мне позволите, конечно" — в конце концов сказал профессор Дамблдор, извиняющимся тоном прерывая ход её мыслей. Она немного поколебалась, но кивнула в знак согласия. Гермиона не была точно уверена в том, как он вообще собирался вести этот разговор. Она не ожидала резкого шума, ударившего в уши, оглушительного, но не слишком болезненного. Её охватило замешательство, когда он уставился на неё с огоньком в своих голубых глазах, достаточно долго, чтобы она смогла заглушить непрерывный звук, чтобы сосредоточиться на тиканье старых часов. Четыре минуты и тридцать две секунды спустя - или, по крайней мере, так она предполагала, её уши слышали успокаивающую тишину, а рот приоткрылся, слегка приоткрывшись от удивления. По-видимому, заметив её взгляд, он послал ей лёгкую улыбку. "Я использовал специальный метод Легилименции, который позволил мне разговаривать исключительно с частью твоего разума, той, что заполнена её сознанием" Мгновение нерешительности промелькнуло в них, когда она кивнула, осторожно ожидая, что он расширит свои объяснения. Не должно быть ничего настолько важного, что ему пришлось бы скрывать это от неё, но упомянуть об этом Грейнджер. "Я признаю, что запретил ей рассказывать тебе о чем-либо, что может сыграть против Судьбы ещё больше, чем это уже произошло". Конечно, он знал, что она собиралась спросить о будущем своих лучших друзей. Она не могла удержаться, чтобы мысленно не надуться, как капризный ребёнок, из-за того, что навсегда упустила такую возможность. "Не будь так уверена" — пробормотала Грейнджер, и Гермиона изо всех сил старалась сохранить невозмутимое выражение лица, избавляя его от любого удивления, которое могло вызвать сомнения у профессора Дамблдора. В конце концов он пожелал ей спокойной ночи и предложил идти спать, упомянув, как поздно уже было. Гермиона подумала, что он сошёл с ума, потому что после этого она никак не могла заснуть. Но была полночь, и ей казалось, что звёзды над её головой пронзительно смотрят на неё, впиваясь в неё взглядом, как будто ей не разрешалось ходить по коридорам в это время. Как и Амос, но он шёл к ней, не так ли? Уголки её губ устало приподнялись, пусть и совсем чуть-чуть, при виде его. "Привет" — поздоровалась она и двинулась, чтобы обнять его, потому что ей очень, очень нужно было объятие - такое, которое могло бы успокоить её ноющее сердце в знакомом объятии. Его пальцы, внезапно показавшиеся холоднее, чем обычно, сомкнулись вокруг её запястий, и Гермиона вздрогнула от его близости к её шраму. Он, казалось, ничего не заметил, так как был занят тем, что тащил её в пустой класс. Гермиона предположила, что он хотел поцеловать её, и когда они осторожно обходили столы и двигались в темноте, останавливаясь в самом дальнем конце комнаты, она упрямо покачала головой. "Амос, я слишком устала для этого. Почему бы нам просто не поговорить? — с надеждой предложила она. "Нет, Гермиона". Близость к окну позволила ей услышать, как капли дождя бьются о стекло, и на мгновение она подумала, что ослышалась. "Что..." "Ты не вернулась домой" — оборвал он её стальным тоном. Её брови сошлись вместе, и она громко усмехнулась, потому что, конечно же, она этого не сделала. Но опять же, он не знал, что произошло. "Мне жаль, Амос. Кое что случилось дома... Я..." — она на мгновение заколебалась, думая о том, что она действительно могла ему сказать — "От меня отреклись". "Твоя мать уже сообщила об этом моим родителям" — упрекнул он, и его хватка на ней стала вопиюще крепкой; настолько крепкой, что она поймала себя на том, что представляет себе ещё одного Тома Риддла, ожидающего, чтобы проклясть её руку убийством на всю жизнь. "О, как мило с её стороны" Она невольно фыркнула, и если бы Вальбурга была там, она бы шлёпнула свою единственную дочь, окрасив её щёки резкими красными брызгами. Гермиона действительно просто хотела поцелуев из перьев на этих щеках. "Гермиона" — сказал Амос, тяжело вздохнув, как будто она разрывала его терпение на части. "Чего ты хочешь, Амос?" — спросила она, собираясь съязвить, но подошла усталая. Вид его свирепого взгляда просто напомнил ей о том, что она разочаровала ещё одного человека. "Мне нужно, чтобы ты сказала мне, почему ты проводишь своё время с кем-то вроде Люпина" — немедленно ответил он, его голос был резким, а нос сморщился от отвращения. Её сердце подпрыгнуло в груди, и она была почти уверена, что была близка к тому, чтобы вообще перестать дышать. Пожалуйста, не говори ничего плохого, мысленно умоляла она его "Они говорят, что он оборотень, Гермиона". Она немедленно высвободилась из его объятий и скрестила руки на груди, надеясь, что это не станет заметным из-за оборонительной позиции, которую она приняла для своей лучшей подруги. "Я не знаю, кто они, учитывая, что они ошибаются, и он не оборотень" — коротко солгала она, тыча пальцем ему в грудь, больше не в силах сдерживать свой гнев. — "Но скажи мне, Амос. Пока он не один, что, если в школе есть оборотень? Что в этом такого плохого?" Он скосил на неё глаза, как будто она спросила его о чем-то, на что был очевиден ответ, о чём-то, в чём он был уверен, что она с ним согласится. Но дело было в том, что Гермиона не задавала бесполезных вопросов и, конечно же, не принимала неправильных ответов. "Это опасно. Эти существа отвратительны, жестоки и не должны иметь права подвергать остальных из нас опасности". В его голосе звучали жёсткие нотки, настолько полные отвращения, что она поняла, как много она о нём не знала, она была настолько бредовой, чтобы поверить, что он может быть милым, идеальным мальчиком, каким она его считала, и прежде, чем её разум смог осознать это, она ударила его по лицу; удар сжатым кулаком в нос, который заставил её задуматься, откуда взялась вся эта энергия. Костяшки её пальцев соприкоснулись с его носом, позволив треску раздаться вокруг стен, и он поспешил отодвинуться, как только её палочка указала на него. "Какого хрена?" — закричал Амос, шипя, когда потянулся, чтобы дотронуться до носа, и совершенно не подозревая о растущей шерсти на его теле, которой она тихо заколдовала его. Он поймёт это, как только наберётся достаточно здравого смысла, чтобы понять, что вина была не в оборотнях, а в его менталитете. "Я явно неправильно поняла, что ты за человек" — сказала она, тяжело дыша от внезапного прилива эмоций— "Но не думай, что я приму такое поведение от тебя. Я покончила с тобой. Пожалуйста, переосмысли всё, и о-о - моя семья может оказаться не такой, как ты думаешь." Она крутанулась на месте, ухватившись за край окна, чтобы не упасть, прежде чем направиться к двери. Она сделала короткую паузу, когда он заговорил в последний раз "Твой отец, вероятно, умер из-за тебя". Горькая, надломленная улыбка скользнула по её лицу, хотя он стоял к ней спиной. "Он определённо это сделал" В её тоне сквозило всепоглощающее горе, но она ушла прежде, чем он успел что-нибудь сказать по этому поводу. Он нацелил достаточно пуль в её сердце. Это всё из-за тебя. Эти слова эхом отдавались в её голове, когда Гермиона согнулась пополам, навалившись на раковину, и её тело сотрясала дрожь, она задыхалась и давилась содержимым своего желудка. "Нет, это не так" — яростно настаивала Грейнджер, но её попытки были тщетны, поскольку Гермиона отчаянно замотала головой, отчаянно пытаясь заглушить каждый голос и звук. Образовалась пропасть, слишком близко к той, что была у неё над сердцем, и она с дискомфортом потёрла руки, обливаясь потом от дрожи, которая умудрялась просачиваться сквозь её замерзшую кожу. Тёплая рука появилась посередине её спины, и впервые за эту ночь она обрадовалась ощущению комфорта того, о котором ей не нужно было умолять. В конце концов, она покачнулась на ногах и медленно сползла на пол, её руки ослабили крепкую хватку на краю раковины, а ноги начали жаловаться на холодный пыльный пол. Сквозь затуманенные глаза она увидела Джеймса, стоящего перед ней на коленях; растрёпанные волосы и перекошенные очки на переносице, которые, как она была уверена, он надел слишком быстро. В конце концов он сел рядом с ней, пока она продолжала прерывисто дышать, и тыльной стороной ладони Гермиона поспешила вытереть слёзы, которые просочились из уголков её глаз. Сегодня ночью кошмар, если это вообще можно было назвать таким простым словом, состоял из потери, Тома Риддла и одного мальчика, которого она больше не могла найти, чтобы однажды полюбить. Она хотела знать, что такого особенного в любви и что отличает её от простого увлечения. Гермиона хотела знать, что она упускает. Теперь она думала, что с её стороны было глупо искать ответы на эти вопросы, когда в её жизни и так слишком много всего происходило. Как она могла просить ещё одного человека рискнуть проиграть? "Перестань вести себя как Гарри" — мягко упрекнула Грейнджер, но Гермиона не знала, кто он такой, и не хотела слушать. "Ты хочешь, чтобы я пошёл за Сириусом?" Она продолжала смотреть вперёд и покачала головой, уже осознавая тот факт, что он где-то был с девушкой на руках. Если так он собирался отвлечься от мыслей о площади Гриммо, она не хотела быть той, кто остановит его. По крайней мере, пока. Дыхание Джеймса вырвалось с громким свистом, и его пальцы двинулись, чтобы погладить костяшки её пальцев, ожог на её коже слегка потускнел, когда он это сделал. Его прикосновение было таким лёгким, что она едва могла сказать, что оно вообще было. "Ты поранила руку" Это был не вопрос, но она все равно хрипло прошептала ответ в знак согласия. "Я порвала с Амосом и сломала ему нос" — просто объяснила она и подождала, пока её дыхание успокоится, а грудь перестанет так сильно болеть. "Ты это сделала?" — в его голосе звучало такое удовлетворение, что он поспешил откашляться — "Я имею в виду... прости, почему?" Лёгкая улыбка скользнула по её губам от очевидной неприязни, которую её лучшая подруга питала к Амосу, и она издала короткий смешок, хотя он медленно превратился во что-то гораздо более горькое. "Давай просто скажем, что он любит кого-то вроде моей матери, и он не понимает, что оборотни - это люди, за исключением одного дня в месяц". "Ну, кому-нибудь лучше сказать ему, что Вальбурга намного хуже любого волшебного существа" — пробормотал Джеймс себе под нос, и, не в силах сопротивляться внезапному приливу обожания, которое она почувствовала к нему, Гермиона повернулась к нему и крепко обняла. "Ты ужасен" — пробормотала она, её голос был приглушён его пижамой, но она знала, что он всё равно услышал её, когда почувствовала, как его грудь сотрясается от смеха. Его руки обняли её за талию, и её вены запульсировали от тепла и безопасности. "Гермиона, мне нужно, чтобы ты помогла мне с Заклинаниями". Она нахмурила брови в замешательстве и откинулась назад, чтобы изучить выражение его лица. Джеймс наблюдал за ней таким взволнованным, но в то же время серьёзным взглядом, что ей удалось сдержать улыбку. "Ты не просил меня о помощи с первого курса" — напомнила она ему с подозрением в голосе. Она сомневалась, что он забыл о том, что она ужасно преследовала его сразу после того, как она научила его Заклинанию Левитации. Годрик, с тех пор так много изменилось. "Э—э-э, Лунатик был таким сварливым в последнее время, и ты, похоже, действительно нуждаешься в отвлечении, так что я" — его голос дрогнул, и он прочистил горло, почесывая затылок с полуулыбкой — "Я подумал, что это было бы хорошей идеей, но я имею в виду. ...если ты не хочешь, это..." "Джеймс" — она прервала его, обхватив его лицо ладонями и наслаждаясь мягким ощущением его кожи — "Я буду более чем счастлива помочь тебе с любым уроком". "О" — выдохнул он, его карие глаза заблестели непонятным, интенсивным блеском — "Правильно, конечно. Спасибо тебе." Она рассмеялась, внезапно почувствовав себя легче, чем за последние несколько недель. Встав и разгладив складки на шортах, Гермиона оглянулась на него и усмехнулась. "Нет, это тебе спасибо". Он последовал за ней, чтобы встать перед ней, и она не смогла удержаться от того, чтобы взъерошить его волосы в знак благодарности, независимо от того, насколько раздражающим он находил это действие. "Малыш, если ты хочешь зациклиться на моих волосах, делай это во сне" — угрюмо пожаловался он, усиливая своё раздутое эго и самоуверенность. Идиот, с нежностью подумала она и задалась вопросом, согласна ли с ней Грейнджер. "О-да, что за идиот" — последовала за ней пожилая женщина с неприличной ноткой в голосе.