***
Под чутким руководством Санджи-сана я выбираю лучший ром, а после мы долго разговариваем, прокуривая весь камбуз. — И всё же, Минами-тян, я кое-что не понимаю, — жалобно говорит он. — Если я к тебе прикоснусь, тебе будет плохо от того, что ты боишься, что я испачкаюсь. Но это невозможно! Как я могу испачкаться, если ты чистая? — Эта кожа, — объясняю я, оттягивая щёку, — грязная и отвратительная. Я не могу позволить тебе себя коснуться. — Даже если я не боюсь испачкаться? — не унимается кок. — С чего ты взяла, что мне может быть противно? — Потому что я отвратительна, — объясняю, как ребёнку. — Послушайте, Санджи-сан, я не шучу. Ваши руки способны творить чудеса. Не стоит марать их о кого-то вроде меня. — Санджи. Чего? — Не поняла, — робко говорю я. — Просто — Санджи, — просит он, затягиваясь. — А то чувствую себя неловко, когда леди обращается ко мне так официально. У меня возникает чувство дежавю, но быстро улетучивается. — И вы туда же, — мямлю я, туша сигарету в пепельнице. — Не думаю, что смогу перестроиться. — Постарайся, Минами-тян, — усмехается кок. — Мне будет приятно, если ты начнёшь видеть во мне друга. Не то, чтобы это невыполнимая просьба. Просто, в мыслях я привыкла так обращаться ко всем Мугиварам. А привычку искоренить сложно. Выхожу из камбуза в полном замешательстве и с двумя бутылками рома. Через пару часов вступит на дежурство Брук-сан, так что у меня есть время разговорить Ророноа-сана. Сейчас он — единственный член команды, с которым у меня не налажен контакт. А после вчерашнего и вовсе испорчен. Нахожу мечника в Вороньем Гнезде, где он тягает штангу, и эта картина источает такую нечеловеческую мощь, что я думаю бросить свою дурацкую затею. — Ром. Одно ёмкое слово заставляет меня обернуться, когда уже собралась позорно сбежать. — А-а? — протягиваю непонимающе. — Я чую ром, — уточняет он, оглядываясь на меня. — Ты стащила его у винтобрового? — Вообще-то, он сам дал мне пароль, если вы не помните, — раздражённо бурчу я. — Мне уже два дня не удаётся нормально выпить. Составите мне компанию? Штанга аккуратно ставится на пол. Ророноа-сан поднимает халат и одним лишь взглядом говорит мне, чтобы я спускалась обратно на палубу. Девушкам и Момо-тяну я сказала, что буду поздно. На вопрос «почему» мрачно заявила, что мне нужно помириться с мечником, ибо обида от такого человека может потом дорого обойтись. Нами-сан долго говорила мне, что Ророноа-сан совсем не обижается, и в моей затее нет никакого смысла. Но… мне страшно, и я поняла, какой породы этот страх. Я так сильно хочу стать полноправным членом команды, что для меня очень важно, чтобы каждый ко мне испытывал хоть какие-то тёплые чувства. И именно полное безразличие со стороны Ророноа-сана меня тогда поразило в самое сердце. А это хуже ненависти. Мы устраиваемся на верхней палубе. Парень тут же берёт одну из бутылок и присасывается к ней, не сказав ни слова. Я тоже откупориваю ром и делаю несколько глотков. — Вкусно, — резюмирую, пытаясь прочитать что-нибудь на этикетке. — У меня дома такое не продаётся. — Твой дом — Таузенд Санни, — говорит Ророноа-сан. — А хороший вкус — единственный плюс дерьмо-кока. — Мне всегда было интересно, — достаю сигарету. — С чего у вас с Санджи-саном такие сложные отношения? Вы же накама и в бою всегда поддерживаете друг друга. На меня кидают убийственный взгляд, но в этот раз я не дёргаюсь. Может, он на всех всегда так смотрит? — Не думаю, что ты поймёшь, женщина, — неохотно отвечает он. — Ведьма тоже не понимает, вот и бесится каждый раз. — Нами-сан расстраивается, потому что думает, что вы ссоритесь, — тут же вступаюсь за навигатора. — А я вижу, что вы оба получаете удовольствия от ваших стычек. Просто не понимаю, почему вы всё так усложняете. В ответ на удивлённое лицо я криво улыбаюсь. — В битве с противником он слушает вас так же, как и Луффи-сана, — продолжаю, не дождавшись комментариев. — А вы доверяете жизни накама Санджи-сану больше, чем остальным. У вас очень крепкая дружба, но странная. Просто мне не с чем сравнивать, так как сама никогда ни с кем не дружила, не считая Рейки. Обо всём, что касается отношений, я узнала только благодаря вам, да и не только об отношениях. Этот мир такой огромный, и я рада, что удалось увидеть его с вами, хоть и таким странным способом. Где-то там, на верху, за облаками, куда ещё не ступала нога ни одного человека, очень далеко, где живут звёзды, наверное, тоже есть миры, о которых я никогда не узнаю. Но у меня есть шанс познать наш, если отец не придёт за мной раньше. — У каждого в команде есть своя мечта, — говорит Ророноа-сан после длительного молчания. — У тебя она тоже должна быть. Поворачиваюсь к мечнику и расплываюсь в улыбке, облокачиваясь на руку. — О, разве моя мечта не очевидна? Я хочу увидеть встречу Брук-сана с Лабуном, хочу узнать истинную историю, найти Олл Блю, увидеть панацею Чоппера и то, каким храбрым и сильным станет Усопп-сан… Хочу увидеть нарисованную Нами-сан карту мира, застать вашу победу в битве с Михоуком, и чтобы этот корабль причалил к берегу Рафтеля. И тогда для всего мира Луффи-сан станет Королём пиратов, а для нас — самым свободным человеком. Я просто хочу всегда плавать вместе с вами, — заканчиваю почти шёпотом. — Как-то это неправильно, — отвечает Ророноа-сан, и я впервые наяву вижу, как он улыбается. — У тебя должна быть своя собственная мечта. — Я пока не знаю, что может быть важнее исполнения ваших, — отвечаю смущённо. — Может, я найду свою мечту чуть позже. Тихий смех, как бальзам на сердце, вызывает тепло, растекающееся по телу. Но, возможно, всё дело в крепком роме. — Хотя, есть кое-что, что я обязательно сделаю, — говорю, нахмурившись. — Когда-нибудь, когда я стану сильнее… я убью Клавиуса. Чего бы мне это не стоило. Парень на это ничего не отвечает, поэтому я продолжаю наслаждаться уютной тишиной. — Вы уж меня простите, Ророноа-сан, за вчерашнее, — опустошаю бутылку наполовину. — Я не думала, что всё так получится. Мечник давится, но я не смею похлопать его по спине. Кажется, я опять его смутила, это нехорошо… — Всё нормально, — отмахивается он. — Главный герой, значит? С чего это вдруг? И впивается в меня здоровым глазом в ожидании ответа на вопрос. Да что я такого сказала? Не понимаю. И почему мне становится так жарко? Чувствую, что щёки начинают пылать, но не смею отвести глаз. Я хочу, чтобы он смотрел на меня как можно дольше, и в то же время разум кричит отвернуться. Я разрываюсь на два абсолютно нелогичных желания, и это приносит почти физическую боль. Нет, мне определённо нужно показаться Чопперу. Ророноа-сан отпивает из бутылки, разрывая зрительный контакт, а я обнаруживаю, что у меня трясутся руки. — Не понимаю, с чего все так переполошились, — неуверенно протягиваю я, заглядывая в свою бутылку. — Но, думаю, я смогу объясниться. Дело в том, что когда я была ребёнком, прочитала одну книгу. Тогда я ещё была на Мариджоа и… Мечник снова давится, но в этот раз быстро приходит в себя. — На Святой Земле? — напряжённо переспрашивает он. — Да, а я разве не говорила? — задумываюсь, мысленно прокручивая все разговоры с командой. — Я до десяти лет была игрушкой детей одного из Тенрьюбито, Росварда-сана. Кстати, надо поблагодарить Усопп-сана, он хорошо приложил старика на Сабаоди. Не то, чтобы у меня была обида на Знать, но приятного мало. Однако, если бы я знала, что за жизнь ждёт меня с Клавиусом, то лучше бы осталась на Святой Земле. Там хотя бы было солнце, и я всегда знала, чего ждать от хозяев. Впервые вижу Ророноа-сана таким… расстроенным? Растерянным? Как же тяжело понять его эмоции. — У тебя вообще нормальной жизни не было что ли? — тихо спрашивает он. — Почему же, была, — удивляюсь я и пытаюсь вспомнить что-нибудь хорошее, после чего хмурюсь. — Наверное… но это неважно. Так вот, у детей Росварда-сана была очень обширная библиотека, и мне иногда разрешали читать книжки. И как-то раз я наткнулась на книгу с непонятным названием «Сеньор Зорро». До этого мне попадались сказки про принцев и принцесс, которые мне не очень нравились, а эта книжка сразу стала моей любимой. Там рассказывалось об искусном фехтовальщике с цилиндром на голове, с повязкой на глазах и рапирой в руках, что приходил на помощь простым людям и сражался с несправедливостью. Помню, словно это было вчера, как я, закованная в кандалы, завидовала его свободной жизни и мечтала, чтобы когда-нибудь он спас меня из рабства. Хоть и понимала, что это всего лишь персонаж истории… Меня всегда восхищало его благородство, и я надеялась когда-нибудь стать таким же достойным человеком, как он. Жаль, что ничего не вышло. Приятное чувство ностальгии растекается с алкоголем по всему телу. — Зорро был главным героем этой сказки, — продолжаю я после очередного глотка. — Поэтому извините, что поставила вас в неловкое положение. Становится прохладно. В привычной одежде я бы не замёрзла, а сейчас — вполне. — Ророноа-сан, вам не холодно? — интересуюсь я, повернувшись к мечнику. Кажется уснул. Одна рука лежит на колене, а лицо опущено на локоть, вторая — на недопитой бутылке. Его расслабленный вид действует на меня умиротворяюще. Наслаждаюсь тишиной и немым присутствием, и чувствую себя защищённой от всего мира. Удивительно, что один человек может истощать такую силу, будучи спящим. Ставлю пустую бутылку на палубу, пытаясь вспомнить, где я видела бесхозно лежащий плед. Точно, в Вороньем Гнезде. Чуть пошатываюсь, когда иду к верёвкам, но талант не пропьёшь: добираюсь до нужного места без приключений и потерь. Плед находится быстро, но из привычной тишины меня вырывает звон разбитого стекла. Сразу становится тревожно, и я вылетаю на палубу, игнорируя верёвки. Ророноа-сана нет, а вот моя бутылка стоит там же, где я её оставила. Расстроено смотрю на плед в своих руках, а потом на убывающую луну, и решаю оставить его здесь, на случай, если парень вернётся. Идти в женскую каюту мне совсем не хочется, поэтому направляюсь на полюбившееся место. Оказывается, для поддержания роста растений палуба в этой части корабля с подогревом, поэтому устраиваюсь под мандаринами и мгновенно засыпаю.***
Мне очень нравится, как играет Брук-сан, но сейчас он в нескольких метрах от меня, что не способствует комфортному пробуждению. С трудом разлепляю глаза и делаю усилие, принимая сидячее положение. С меня тут же скатывается плед, что я оставила на палубе, но чёртова скрипка не даёт мне сосредоточиться на этом факте. — Брук-сан, — тяну как можно жалобнее. — Остановитесь, пожалуйста, на минуту, а то у меня сейчас голова взорвётся. Скелет смеётся, но внимает моей просьбе. Солнце только встало из-за горизонта и едва освещает корабль. Достаю сигарету с надеждой, что она поможет мне окончательно проснуться. Кажется, Ророноа-сан меня накрыл ночью… а ведь я так хотела уберечь его от холода. Дрожь прокатывается по всему телу, а щёки опять начинают пылать. Простите, Ророноа-сан, кажется, не смотря на ваши усилия, я всё-таки заболела. Скрипка вновь начинает играть, но теперь совсем уж оживлённо. — Дай поспать! — слышу я сверху разгневанный голос, но Брук-сан благополучно его игнорирует. Спустя секунду в голову скелета что-то ударяется, и он начинает падать. Плюю на все последствия попойки и бросаюсь к накама. — Минами-сан, скрипка! — кричит он, кидая мне инструмент, а сам сваливается за борт. Нецензурное чертыханье сверху, и Ророноа-сан прыгает вслед за Брук-саном. Ну что за насыщенное утро для похмельной головы. Чувствую, сегодня меня ждёт не очень удачный день. Мечник быстро вытаскивает скелета из воды, попутно осыпая последнего такими словами, о значении которых я могу только догадываться. — Доброе утро, — совсем невесело здороваюсь я. — Я уже думал, что умру, — тяжело дыша, отхлёбывается от воды Брук-сан. — Хотя я уже мёртв, йо-хо-хо-хо! — Завались где-нибудь в трюме, Брук, пока во мне не проснулось желание проверить насколько ты мёртв, — страшным голосом говорит Ророноа-сан. Даже меня передёргивает. Никогда не видела мечника таким взбешённым. — Брук-сан больше не будет играть, — тихо обещаю я, — он же сегодня дежурил, так что пойдёт спать. И остальных я тоже попрошу не шуметь. Зловещая аура тут же спадает и мечник поднимается на ноги. — Это не обязательно. Меня может разбудить только скрипка этого камикадзе, — также негромко отвечает мне парень. — Спасибо, — с вымученной улыбкой благодарю я, протягивая плед. Ророноа-сан принимает его, но задевает рукой мой палец. Прикосновение обжигает сильнее, чем дружеский хлопок Санджи-сана, и я валюсь на палубу. Борюсь с тошнотой и пытаюсь заверить себя, что ничего страшного не случилось, но получается плохо. Всё в порядке, Ророноа-сан не сильно испачкался, всё не так страшно. — Помойте руки, — выдавливаю с трудом и проваливаюсь в темноту.