Ещё одна смешная история

Моя цель — крыша Вороньего Гнезда. С палубы не видно, но место само по себе прекрасное и открывает невероятный вид на море. — Ты найдёшь меня, — киваю сама себе, облокачиваясь о главную мачту. Небо сегодня невероятное. Облака плывут быстро, сменяя причудливую форму, наслаиваясь друг на друга, будто в поисках поддержки. И мне кажется, что эти увесистые тучи, как люди: постоянно меняются и ищут поддержки, растворяясь бесследно или превращаясь в грозовые облака. Мне холодно, хоть и вовсю светит солнце. Здесь, наверху, обжигающий летний ветер совсем не греет, и, даже несмотря на то, что я только что освободилась от объятий Зоро, мне снова хочется в них утонуть. Как может человек быть таким жадным? — А-а-а! — слышу крик ужаса с палубы, и невольно смеюсь. Чоппер не умеет прятаться, я это знаю, но всё равно улыбаюсь. Напрягаю свою Волю, чтобы понять, где Зоро, и прикрываю глаза. Парень мечется по кораблю, выискивая накама так быстро, что мне остаётся только восхищаться. Луффи находится в камбузе под барной стойкой последним, не считая меня, а времени остаётся совсем мало. Даже не знаю, радоваться этому или огорчаться. Зоро огибает весь корабль по периметру, а потом хватается за верёвку, чтобы прыгнуть высоко в небо. Похоже он знает меня больше, чем я думала. Сосредоточенное лицо возникает передо мной так неожиданно, что я замираю, пытаясь уловить мгновение, пока этот парень зависает в полёте, высматривая меня. — Нашёл, — говорит он, приземляясь на крышу Вороньего Гнезда. — Ты здесь, Минами. — Да, — киваю я, вставая. — Я здесь. Меня подхватывают на руки, и я с удовольствием прижимаюсь к вспотевшей груди. — Заставила ты меня понервничать, — ухмыляется парень и прыгает вниз. — Зоро всех отыскал! — с восторгом кричит Чоппер, когда мы приземляемся на газон. — Как круто! Меня осторожно ставят на ноги. И похоже теперь мои мысли будут заняты только одним человеком. — Значит Зоро опять водит, — недовольно протягивает капитан. На что я вздыхаю, облокачиваясь о его торс. Завтра я начну исполнять свою мечту, и ничто меня не остановит.

***

— Будет очень больно, — напоминает Трафальгар, ощупывая моё безобразное обнажённое тело. — Есть какие-то пожелания? — Что? — переспрашиваю, борясь с тошнотой. — Пожелания? — Грудь определённого размера или, скажем, нос курносый, — невозмутимо объясняет он. — Нет, — отвечаю, чувствуя себя бабочкой, что насаживают на иглу. — Мне всё равно, лишь бы избавиться от шрамов и ожогов. Его руки такие же холодные, как у Клавиуса, но я сдерживаю свои эмоции, как бы не было противно. — У тебя, Минами-я, отличное тело, — выносит вердикт Шичибукай. — Не встречал настолько подтянутых девушек. Жаль только, что кожа обезображена, но я это исправлю. Ты готова? — Конечно, — тут же киваю. — Избавь меня от этого, пожалуйста. — Минами, — жалобно тянет Чоппер. — Мы отделим твою кожу, заменив новой, под анестезией, но, когда ты очнёшься, придётся справляться самой. — И я справлюсь, — заявляю уверенно и закрываю глаза. Чоппер вводит в вену иглу, и я сглатываю. — Минами-я, — зовёт Трафальгар, вынуждая меня посмотреть на него. — Я постараюсь удерживать тебя силой фрукта столько, сколько смогу, так как тебе нельзя будет соприкасаться с любой поверхностью. Но мои силы ограничены, поэтому тебе придётся сдерживаться и не шевелиться, как бы сильно не хотелось. Любое сопротивление быстро меня истощит. Ты поняла? — Да, — нервно киваю, чувствуя, как меня начинает трясти. Впервые готова отказаться от всей этой затеи. Веки тяжелеют, на меня накатывает сон. — Тогда, до встречи в аду, Минами-я… Комната! Дрожь отпускает, и я проваливаюсь в темноту. Мне что-то снится, но образы мелькают так быстро, что мне не удаётся зацепиться ни за один. Неприятное ощущение накатывает волнами, превращаясь в боль по всему периметру тела. Дышу размеренно и глубоко, когда понимаю, что эта боль вызвана тем, что я горю. Так же, как и в тот день, когда Клавиус прожёг половину спины, пытаясь избавить меня от клейма раба. Хотя, нет, эта боль становится совсем невыносимой. — Минами-я, слушай, что я тебе говорю. Ты полностью перебинтована и не сможешь открыть рот или глаза. Также я сдерживаю твои попытки пошевелиться, поэтому слабею. Ты должна прекратить сопротивляться. Я не слышу половины того, что он несёт. Мне так больно, что хочется сдохнуть. Сейчас, немедленно! — Хорошо, — слышу сбитое дыхание Трафальгара. — Кричи, станет чуточку легче. Тиски, сжимающие рот, чуть слабеют, и я вдыхаю полной грудью. В животном визге не узнаю собственный крик, но мне действительно становится легче. — В тебя введены катетеры для поддержания жизни, — продолжает Шичибукай, когда кричать больше не получается. — И у меня есть хорошая новость: твоё тело полностью приняло кожу Робин-я, а боль уже должна отступать. Ты удивила меня, Минами-я, никогда раньше я не видел, чтобы организм так быстро восстанавливался. Прошли только сутки, но скоро тебе можно будет лечь, а сейчас постарайся расслабиться. Как я могу расслабиться, когда мне так больно?! — Минами-я, прекрати! — рычит Трафальгар. — Ты не умрёшь, как бы тебе этого сейчас не хотелось, так что делай, что я сказал! Точно, мне же не привыкать к боли, однако, она отступает, а сознание плывёт. Вот он — мой спасительный обморок. Но новая волна боли вынуждает вынырнуть из сна. Хотя по сравнению с прошлой, она уже не такая невыносимая. Ноющая, вызывающая чесотку по всему телу, однако, тоже мало приятного. Выдыхаю со стоном, когда чувствую, что лежу на кровати. — Минами-и-и, — слышу заплаканный голос Чоппера. — Я так рад! Всё самое страшное позади. Да уж, я это чувствую. — Минами-я, у тебя дважды останавливалось сердце, — сообщает Трафальгар своим привычным скучающим тоном. — Видимо, даже для тебя такой удар по нервной системе был слишком сильным, но нам удалось реанимировать тебя почти без проблем. — Не… говорите, — с трудом выдыхаю скрипучим голосом. — Никому. — Поздно, — ревёт Чоппер. — Я так испугался, что не смог сдержаться. Чёрт, а вот это дерьмово. Получается, я не сдержала обещание и всё-таки умерла. И не один раз, и об этом знают все. Превосходно. Как же горит спина. — Прошло семьдесят шесть часов с окончания операции, — продолжает Трафальгар. — За это время ни я, ни Чоппер-я практически от тебя не отходили, так что собери всю свою волю в кулак и лежи смирно. Нам нужно отдохнуть. — Эта комната полностью изолирована, так что никто без помощи Траффи не войдёт, — говорит оленёнок. — Я не хочу оставлять тебя одну, так что с тобой посидит Усопп. Если подумать, то чувствую я себя вполне сносно. Хочется пошевелиться, но лучше послушать докторов, а то в прошлый раз я наворотила бед. Значит, пусть и с трудом, но я получила новую кожу? Интересно, она такая же гладкая, как у Робин-сан? Аккуратно касаюсь языком правой щеки, и мне хочется расплакаться: чуть шершавая поверхность кожи, которой не было много лет из-за рваного шрама. Неужели с глазом тоже самое? А есть ли у меня брови и ресницы? Я так давно не видела отражения нетронутого лица, что совсем его не помню. Есть ли во мне хотя бы половина красоты Робин-сан? — Привет, Минами, — тихо здоровается Усопп. — Ты меня слышишь? — Да, — отвечаю на выдохе. — Даже не знаю, чего мне хочется больше: обнять тебя или ударить. Но нельзя ни того, ни другого. Ты всех нас очень напугала. Я понимаю, но не думала, что это будет настолько больно. — Прости. Чувствую, как от слёз намокают бинты на глазах, но жжения не чувствую. Это хороший знак. — Робин заперлась с Момо в женской каюте и не выходит второй день, — начинает рассказывать Усопп. — А Санджи, представляешь, испортил несколько блюд. Луффи совсем не улыбается и постоянно рыбачит. Неплохо держатся только Нами, Френки и Брук. Одному Кинемону, кажется, лучше всех, хотя я вижу, что он тоже переживает. Но меня больше волнует совсем другой человек. — Зоро? — Зоро, он, — давится воздухом Усопп. — Обещал убить Траффи, как только увидит, но мне удалось его успокоить. Если честно, за эти дни я видел его всего пару раз. Не уверен, что он что-нибудь ест и спит ли вообще. В отличие от остальных, он единственный не спрашивал, можно ли тебя навестить. Я бы тоже злилась, если б он не сдержал обещание, так что всё нормально. В конце концов я жива. А боль отступает с каждой минутой. — Чоппер сказал, что тебе можно шевелиться, но не желательно. А ещё завтра будут снимать бинты. Совсем скоро всё закончится, Минами, — наконец-то слышу улыбку в голосе. — Думаю, ребята приободрятся, когда я скажу, что ты идёшь на поправку. Ты вообще как? — Странно, — говорю увереннее. — Мне больно, но эта такая странная боль. Словно меня одновременно кусают тысячи комаров. Раздражающая, но совсем не такая, что я ожидала испытывать. Мне очень повезло, раз я столько времени пробыла в отключке. Не верится, что всё получилось. — Правда? — веселеет Усопп. — Я знаю, что нельзя, но хочу попробовать до тебя дотронуться. Можно? Даже не знаю. — Хорошо, — неуверенно тяну я. И чувствую слабое касание к тыльной стороне ладони. — Чуть жжёт, но боли нет, — довольно констатирую я. — Какое облегчение… Некоторое время мы сидим молча. Расспрашивать о команде вовсе не хочется, меня достаточно расстроила и та информация, что я услышала. Не представляю, как буду извиняться. — Усопп, как думаешь, — спрашиваю тихо, — Робин-сан, Зоро и Луффи-сан простят меня? Я ведь не сдержала обещание. — В каком смысле? — удивляется парень. — Ты выжила, так что всё будет хорошо. — Да, но… — тяжело вздыхаю. — Клиническая смерть — это тоже смерть. Уверена, они думают также. Я должна была справиться сама, а в итоге меня спасли Трафальгар и Чоппер. Я не смогла. Друг молчит какое-то время, обдумывая мои слова. — Не знаю, — отвечает честно. — Но наши накама не из тех, кто не способен простить. Все мы совершаем ошибки, так что они примут твои извинения, я уверен. У парня есть все основания говорить подобное, ведь он сам был в похожей ситуации. И если провести аналогию… — Усопп, а как отреагировал капитан? — спрашиваю, уже зная ответ. — Сама знаешь, как он болезненно реагирует на такие вещи. Ревел от горя, когда услышал о твоей смерти, а потом от облегчения, узнав, что ты выжила. Это всё Чоппер виноват со своей истерикой, сказал всё так, будто ты умерла, толком не объяснив, что удалось спасти. — Дело дрянь, — подытоживаю я. — Проще пройти ещё раз через сдирание кожи, чем появиться перед ребятами. Мне страшно, Усопп. — Я постараюсь тебе помочь, — заверяет друг. — Раз уж мне не хочется тебя прибить на месте, то и остальные тоже отойдут. Но, Минами, обещай мне, пожалуйста, что в твоей голове не появится больше таких смертельных желаний. Ну, серьёзно! Клавиуса хотела убить и себя чуть не угробила! Придумай в следующий раз что-то менее опасное. Не могу сдержать смеха, хоть кожа от этого не в восторге. — Обещаю, больше ничего смертельного, — заверяю под вздох облегчения. — Одно обидно, теперь моя листовка будет неактуальной, и как мне теперь заработать ту же репутацию? — Вот об этом ты должна волноваться в последнюю очередь, — смеётся Усопп. — Чоппер сказал, что ты очень похожа на Робин, так что чудовищем больше никто не назовёт. А ещё он сказал, что кожа выглядит абсолютно так же, как и у других людей. Надо же… получается, теперь я смогу носить любую одежду, не боясь, что мой вид испортит кому-то настроение. И нет больше кошмарной надписи на животе. Ни одного шрама, бугра или кровоподтёка. Я совершенно нормальная, не отвратительная и не принадлежу Клавиусу. Абсолютно свободна от всего, что раньше сковывало мою жизнь, и мне не будет стыдно находиться среди накама. Ради такого я готова пережить не одну смерть. — Усопп, спасибо, — начинаю хрипеть. — Если бы не ты и не твоя поддержка, мне было бы очень тяжело. У меня такое ощущение, что ты всё время делаешь для меня больше, чем кто-либо другой. Если подумать, ты не раз спасал меня. На Чёрном Золоте настоял, чтобы меня забрали в команду; сделал оружие, которое вытаскивало из смертельной опасности; привёл помощь, когда меня чуть не убил Клавиус; волновался о нас с Зоро и всячески поддерживал меня. Не удивлюсь, если это не весь список твоих заслуг. Так поступают только самые настоящие друзья, и ты стал для меня таким человеком. Не понимаю, почему и как это произошло, но… мне и целой жизни не хватит, чтобы отблагодарить тебя. — Отблагодарить? — переспрашивает он подозрительно гнусавым голосом. — Нашла за что, Минами. В дружбе, как и в любви, человек отдаётся полностью и безвозмездно, и если бы я ждал какой-то благодарности, то не мог бы назваться другом. Но, если говорить начистоту, ты тоже многое для меня сделала. Узнав твою историю, я понял, что мои страхи и проблемы совсем ничтожные, и что в любой ситуации нельзя сдаваться. Ты показала мне, что значит абсолютная преданность команде, и научила жертвовать ради других, просто потому что они делают для меня то же самое. А ещё ты напомнила мне о моей любви, которую я так тщательно пытался в себе подавить, и от этого чувствовал себя разбитым и неуверенным. Но теперь я понимаю, что именно это чувство придаёт сил и желание двигаться дальше. И даже страх смерти не должен останавливать меня на пути, который я выбрал. Я восхищаюсь тобой, Минами. О таком друге каждый может только мечтать, а у меня есть ты. «Не плакать!» — твержу себе, как мантру, но слабо помогает. Но я ведь ничего такого не сделала. Сколько всего у меня есть теперь… Свобода, верные накама, крепкая дружба и невозможная любовь, и, главное, будущее, о котором не смела мечтать. И предложите мне обменять это на всё золото мира, я не соглашусь. Сейчас нет человека богаче меня.