***
неизвестный номер, 10:41 чел этот звонил спросить как ты неизвестный номер, 10:41 подобрала пока тебя не разбудил неизвестный номер, 10:42 ниче не трогала больше так что не бесись неизвестный номер, 10:43 заодно номер сохранила неизвестный номер, 10:43 ключи твои на тумбочке я, 13:00 Что-нибудь было? вай, 13:01 не вай, 13:03 защищала твою честь как ебучий рыцарь ;D я, 13:05 Отлично. я, 13:07 Спасибо вай, 13:07 да нз
Стыд какой. Кейтлин ещё раз проматывает текст на дисплее телефона — раз десятый уже, наверное — а потом отбрасывает девайс в сторону и откидывается на подушки с удручённым вздохом. Вай не позвонит. Сообщениям три дня уже. А кроме них никакой другой связи и не было, с того самого дня, когда Кейтлин аккуратно накрыли одеялом и оставили в одиночестве ждать жесточайшего похмелья. Никакого рэпа, никакой долбёжки по груше в полночь, никаких томных стонов; впечатление было такое, словно Вай вообще в спортивном зале ночевала — настолько было тихо. Это страшно бесило. Абсолютно невыносимо. Кейтлин, мучимая собственной неуверенностью и вечными сомнениями, просто не могла пересилить себя и заговорить первой. И чем дольше молчала Вай, тем хуже становилась ситуация. Кейтлин покрепче заворачивается в одеяло. Сегодня что-то явно по-другому — только пока непонятно, что именно. Ситуация немного проясняется после того, как изголовье кровати Вай знакомо вдалбливается в стену, а за ним Кейтлин различает непонятное бормотание и скрежет. Отчего-то одна только мысль о том, что у Вай хватило наглости привести домой очередную девку, разъяряет Кейтлин до неожиданных пределов — она резко распрямляется в кровати, тяжело дыша от возмущения. Что-то с грохотом падает, а потом за стеной сдавленно матерятся. Кейтлин по-честному пытается отговорить себя и просто лечь спать, но это не срабатывает. Звучный чпок — словно пробка вылетела из бутылки — в конце концов заставляет её схватить телефон снова и вслепую пролистать контакты, чтобы набрать последний сохранённый. Идти к Вай лично она не решается — не уверена, что вынесет зрелища. Кейтлин просто злится. Злиться вполне нормально. Это всё Вай виновата — она её поцеловала. Ночь ту Кейтлин помнит очень смутно, поцелуй остаётся единственным ярким воспоминанием, задержавшимся в мыслях. А ещё слова. Вай её хочет. Через стену доносится приглушенный рингтон мобильника Вай. Для мягкого, слегка удивлённого «Кейтлин?» требуется всего-то два с половиной гудка. — Ты там снова время забыла? — Звучит Кейтлин и вполовину не так ядовито, как планировала. — Так я тебе напомню. Вот эта самая реплика, произнесённая, может, неделю назад, неизбежно начала бы соревнование вида «кто кого остроумнее унизит». Но почему-то сейчас голос Вай из динамика телефона звучит тёплым, почти ласковым, словно она насквозь видит все жалкие попытки Кейтлин выдать обиду за ярость. — Так вот, значит, что я получаю в благодарность за героическое спасение. Ты мне каждый раз теперь будешь названивать, когда я слишком громко вздохну? За стеной возня. И скрип. А потом изголовье кровати — да, Кейтлин уже давно выучила, как именно это звучит — мягко стукается об стену. — Нет, только по будням. Оцени моё великодушие. — Ещё один стук, и Кейтлин больше не выдерживает. Вот теперь она звучит ровно настолько взбешённой, насколько задумала. — У тебя вообще стыд есть? Ты со мной разговариваешь, а сама в это время… знаешь, что, мне плевать, чем ты там занимаешься, просто делай это потише. — Конечно, закончить на этом Кейтлин не удаётся: — Иди давай, Сара заждалась. Кейтлин на самом деле готова сбросить звонок, но палец замирает на полпути к красной кнопке — Вай вдруг заходится ужасно заразительным хихиканьем. — Даже я уже не помню, как её зовут, — наконец говорит она, а потом ненадолго задумывается. — Подожди, а чем, ты считаешь, я занимаюсь? «Да почему ты такая спокойная?» — скоростным поездом кружит в голове у Кейтлин. Когда она решает ответить, получается слегка обиженно: — Со всей этой долбёжкой об стену предполагаю худшее. Вай находится удивительно быстро. — А может, лучшее. Тебе-то откуда знать. Голос её неожиданно делается мягким, низким, почти заигрывающим, и Кейтлин искренне теряется от такой перемены. Собраться, ей нужно собраться — и есть только два варианта: подыграть флирту или всё-таки избавиться от раздражающего, надоевшего любопытства. Флирт Кейтлин никогда не давался, к тому же она всё-таки слишком смущена, так что решение довольно очевидно. — Так чем ты занималась? — неуверенно спрашивает она. За стеной снова шуршат. Теперь Кейтлин сильно сомневается в том, что там действительно есть какая-нибудь Сара. Скорее всего, Вай просто на кровати валяется — так же, как Кейтлин, разве что за стеной. — Хочешь зайти, поговорить? — вздыхает она без всякой усмешки в голосе. Кейтлин хочет. Постучать она успевает только дважды, прежде чем Вай распахивает дверь — в той паре тренировочных шорт, что Кейтлин уже видела раньше, и тесном спортивном топе. Комната за её плечом полутёмная, но на первый взгляд никаких Сар в себе не прячет, да и вообще выглядит довольно странно со всей этой… …мебелью, сдвинутой по углам. — Убираюсь. — Вай перебрасывает через плечо полотенце, что до этого сжимала в руке. Она изламывает бровь, меряя Кейтлин вопросительным взглядом. Наверное, его даже можно было бы назвать обеспокоенным, если бы не тень беззлобной насмешки — Вай знает. Она всегда её насквозь видит. — Убираешься ночью в темноте, ну конечно, — выпаливает Кейтлин прежде, чем успевает подумать, и скрещивает руки на груди. Сейчас она уже не разберётся, кто бесит её больше — Вай или она сама. Вай хмурит тёмные брови: — Оправдываться перед тобой я не обязана. — Да как же это ранит, и ноет, и саднит где-то за самыми рёбрами, хуже отказа, и ведь это даже не отказ ещё. Зачем Кейтлин вообще сюда пришла? Они друг другу не обязаны. Встречаться — это не по части Вай. Только вот тон и лицо её через секунду заметно смягчаются: — Ночью я шустрее соображаю, так что и убираюсь поздно. Правда, перегоревшие лампочки в планы обычно не входят. Она показательно щёлкает выключателем на ближайшей стене — ничего не происходит. С опозданием Кейтлин наконец понимает, откуда взялся тот раздражающий чпокающий звук. Что ж, цепляться больше не за что. Можно, конечно, опять ощетиниться в качестве защитного механизма, только вот сил отчего-то совсем не осталось. Кейтлин вздыхает: — Прости, мне просто послышалось, что… — Стоп, ты извиняешься? — Вай усмехается и приглашающе шагает в сторону. — Тогда точно впущу. Проходи, мы же поговорить хотели. Кейтлин вежливая, заботливая Вай смущает и беспокоит — она отводит взгляд, мрачно пробормотав: — Я думала, ты со мной не разговариваешь. Тишина. Вай просто стоит и ждёт, да и Кейтлин в конце концов в самом деле хочет зайти. Обе они стоят напротив, в комнате, полной мягкой ночной тьмы — разбавляет её лишь голубое неоновое свечение, переливающееся через подоконник — и Кейтлин вдруг переносится на два дня назад, снова вспоминая поцелуй. Подавляемого, ноющего желания в ней накопилось столько, что бороться с ним, будучи так близко к Вай, уже невозможно — а если Кейтлин и пытается, то оно просто оборачивается раздражением, заставляя вести себя совсем по-детски, вот как сегодня. — С чего мне с тобой не разговаривать? Просто время тебе дала, — легко объясняет Вай, словно всей этой агонии ожидания и не было вовсе. В общем, может, её и не было — по крайней мере, не для Вай. — Посмотреть, что ты на трезвую голову думаешь. Глаза их встречаются. Кейтлин хочет объясниться или даже извиниться, только вот слова, мечущиеся на самой поверхности сознания, оказываются совсем не теми, что она планирует. Она мягко ступает ближе. — Я помню, что ты мне сказала. Вай знает — взгляд её ожидающий, потемневший — но всё равно шепчет: — И что я сказала? Ещё один бесшумный шаг, и стоят они так же близко, как тогда. Воспоминание в мыслях Кейтлин уже смазалось, нечёткое и обрывистое, но слова Вай до сих пор звучат ясно, а ещё до сих пор пускают по коже дрожь. — Ты меня хочешь. — Хочу, — без раздумий отвечает Вай. Ничего больше Кейтлин не нужно — напряжение, сковывающее тело до этого, отпускает, ослабевает, а потом лопается и трескается на части, смытое освобождённым, порывистым желанием — она резко подаётся вперёд, чтобы наконец накрыть губы Вай своими, и та принимает её в объятья с равной жаждой. Вай не обманывала — чего именно она хочет, понятно по каждому движению — горячий язык проскальзывает меж приоткрытых губ Кейтлин, а обе ладони нетерпеливо скользят вниз по спине, прижимая, сдавливая, вминая пальцы в мягкую кожу. Когда расстояния между ними не остаётся совсем, уходит и всякая нерешительность. Сердце Кейтлин лихорадочно колотится, оглушая, пока она пытается дотронуться всюду, от литых плеч до подтянутой груди — а потом ладонь Вай проскальзывает между бёдер, и Кейтлин теряет последние частицы рассудка. Протолкнуть собственные пальцы под плотную резинку на топе, скользнуть подушечками по затвердевшим соскам — исступление, и Кейтлин дрожит всем телом, задыхаясь в долгий, непрерывный поцелуй. Идиотское полотенце Кейтлин стаскивает у Вай с плеча и отбрасывает на пол, за ним — спешно стянутый через голову спортивный топ. Кейтлин старается быть настолько осторожной, насколько позволяет пульсирующее шумом крови в ушах безумие. Всё это время они ещё и двигались, потому что теперь Вай падает на кровать спиной вперёд, позволяя Кейтлин себя оседлать. Мягкие волосы Вай рассыпаны по одеялу, почти лиловые в приглушённом свечении огней города за окном — кожа её прямо под ладонями Кейтлин, гладкая и тёплая, а ещё Вай кажется такой красивой, что ноет в груди. Кейтлин замирает на мгновенье, впитывая, изучая: кончик пальца начинает свой осторожный путь от линии скулы к точёной челюсти, опускается на шею и скользит ниже, обводя сосок, а потом очерчивает рельеф живота — мышцы коротко вздрагивают под ладонью — и замирает у впадины пупка. Кейтлин встречается взглядом с затуманенными глазами Вай — те просят большего, и как не подчиниться? Она опускается ближе, припадает к губам Вай в новом глубоком поцелуе — две обжигающие ладони тут же проскальзывают под её шёлковую пижамную майку. — Какого ты ещё одета? — хрипит Вай и тянет майку вверх. — Это ты мне скажи, — с придыханием хихикает Кейтлин, послушно вскидывая руки. Под майкой Кейтлин совершенно голая — и Вай окидывает её тело жадным взглядом, пока обе её руки скользят вверх по бёдрам, мимо пижамных шорт, чтобы стиснуть талию. Вай подтягивает вверх одну ногу и слегка напрягается, явно собираясь перевернуть их обеих и подмять Кейтлин под себя. Кейтлин этого хочет. Хочет этот голодный взгляд, горячие руки, влажный рот на своей коже — хочет, чтобы они забрали у неё последние связные мысли, подчинили себе и довели до конечной точки безумия. Но ещё больше — больше, чем чего угодно на свете — она жаждет прикоснуться к Вай. Так что она сжимает её коленями, чтобы удержаться сверху, и спешно ловит в руки каждую её ладонь, вдавливая в матрас. — Нет, — она резко наклоняется над Вай, прижимаясь к её груди своей, и касание это пускает по телу огненную волну. Разум уже почти не функционирует, когда Кейтлин сбивается на полубезумный шёпот: — Хочу так, разреши сначала мне, я так давно думала… Вай давно могла бы с ней справиться — и, если бы решила их перевернуть, Кейтлин просто не нашла бы сил бороться. Только Вай не сопротивляется, а вместо этого осторожно вытягивает руки из хватки Кейтлин, чтобы сомкнуть на её талии ласковое объятье. — Ч-шш. — Невесомое, прохладное дыхание касается плеча. — Как тебе нравится, Кейтлин. Всё, что хочешь. Что хочет — Кейтлин ликует от сладости кожи Вай под своими губами, упругой и нежной: тонкая венка за ухом, напряжённая шея, шёлковая грудь. Вай не шумная, но каждый стон или всхлип Кейтлин бережно запоминает, сохраняя в памяти, словно сокровище. Осознание того, что Вай позволяет ей всё это — отдаёт контроль и отдаётся сама — отчего-то безумно заводит, и Кейтлин вдоволь наслаждается моментом, выцеловывая влажные узоры на теле Вай везде, где может дотянуться ртом, пока наконец не соскальзывает вниз с постели, чтобы устроиться на коленях между её бёдер. Обе её ладони снуют под колени Вай и резко тянут на себя, ближе к краю. — Шорты пора бы снять, — мягко приказывает Кейтлин. Вай только изумлённо, неверяще смеётся. — Я тебя не узнаю. Но всё равно подчиняется и разрешает Кейтлин стянуть с себя сразу и шорты, и бельё. Вот теперь-то у Кейтлин есть вся Вай — чтобы впитывать, целовать, нежить и делать всё, что хочется. Кейтлин так и поступает — накрывает нежнейшую влагу тёплым ртом и вытягивает из горла Вай один за одним чудесные, длинные стоны; она никогда и не подумала бы, что Вай может так звучать. Кейтлин наслаждается, купается в звуках до тех самых пор, пока бархатная плоть под языком не начинает мелко сокращаться, бедро Вай, переброшенное через её плечо, не напрягается — а сама Вай не вздрагивает, запрокинув голову на простынях. — Кейт, ты… Кейтлин замирает и слушает, пока на губах её теплится нежная улыбка — отчего-то просто разгорячить Вай и довести её до самого края уже приносит удовлетворение, хотя сама она всё ещё ощущает болезненное желание, волнами омывающее её собственное тело. — …да ты охуенная просто. Дёргают обратно на кровать Кейтлин сразу же — туман во взгляде Вай почти рассеялся, оставив после себя только сосредоточенный, обещающий голод. Она проводит рукой — пальцы ещё дрожат, гордо замечает Кейтлин — вдоль груди Кейтлин, вниз по животу, коротко сжимает талию и замирает на резинке пижамных шорт. — Жаль, ты сегодня не в юбке. Всегда хотела её с тебя содрать, — неровно выдыхает Вай. Кейтлин едва сдерживает изумлённый вскрик, когда Вай стремительно и без усилий бросает её на спину, теперь нависая сверху с кривой ухмылкой. — В следующий раз для меня наденешь? — А я думала, встречаться не по твоей части, — не сдерживается в ответ Кейтлин. Изрисованная кожа на спине Вай всё ещё влажная, горячая под ладонями Кейтлин. — Об этом мы потом поговорим, — смеётся Вай. От такой совершенно восхитительной неопределённости Кейтлин едва справляется с идиотской улыбкой — она точно уверена, что выглядит по меньшей мере глупо, но лицо Вай вдруг делается почти болезненно нежным. Она наклоняется ближе, чтобы ласково ткнуться в щёку Кейтлин кончиком носа, и негромко произносит: — Тебе идёт, когда улыбаешься. Свою мягкость и уязвимость Вай проявляет нечасто — Кейтлин нежится, наслаждаясь, пока в мысли не врывается что-то потустороннее. Что-то совершенно чужое, незнакомое резко колет в груди, отдаваясь глухой болью, а потом рассеивается, оставив после себя только щекочущее ощущение в носу — какое обычно бывает, когда вот-вот расплачешься. Кейтлин с третьего класса не плакала и сейчас не собирается. — И на всех девчонках такое работает? — выгибает бровь она. Вай закатывает глаза. — Хуёвый камбек, старайся лучше, — низко мурлычет она прямо в ленивый поцелуй. — Или вообще молчи. — С хитрой задумчивостью она отводит глаза и, ничуть не краснея, добавляет: — Вслух можно только моё имя. Идеально, если будешь его стонать. Она всё ещё совершенно несносная и, вероятно, такой и останется — только вот Кейтлин вдруг обнаруживает, что совсем не возражает. Короткий момент нежности тает, гонимый усилившимся вдруг жаром, и Кейтлин забрасывает ногу на талию Вай. — Так заставь, — подначивает она. Вай тихо усмехается: — На что спорим? Что на кону, они так и не решают, но спор Кейтлин всё равно проигрывает.