count the ways

***

      — Ты же знаешь, что всегда можешь вернуться домой, Кейтлин. Когда закончишь со своими… экспериментами.       Даже искажённый помехами некачественной связи, голос матери из динамика телефона всё равно ледяной и неприветливый. Кейтлин знает, что она не лжёт — вернуться и правда можно, только вот предлагают ей это не из искренней заботы, а просто чтобы снова обернуть вокруг шеи короткий поводок.       Конечно же, камеры видеонаблюдения, установленные во дворе имения, поймали в объектив двоих людей, и Кейтлин это было отлично известно с самого начала. Специально действовать на нервы матери она не планировала — это было бы нечестно по отношению к Вай, не говоря уже обо всём остальном — просто знала, что даже если родители и увидят запись, то делать с ней гарантированно ничего не станут. Кейтлин по-прежнему часть семьи — и фамилию тоже всё ещё носит — а репутация для Кирамманов всегда была превыше всего.       Чего Кейтлин точно рано или поздно ожидала, так это звонка. Однако удовлетворения он не приносит — она лишь отчаянно завидует материному спокойствию, пока изо всех сил пытается унять тлеющую в груди ярость. Только вот последующие слова разжигают пламя, словно пролитое в огонь масло.       — Всё, чего я от тебя прошу, это не таскать в наш дом всякую грязь.       Кейтлин беззвучно моргает, медленно теряя всякую надежду всё-таки сдержать себя — а потом её просто прорывает.       — Может быть, это вам стоит подумать о грязи, которую вы таскаете в свой дом, в следующий раз, когда будете сзывать очередное партийное суаре! — выплёвывает Кейтлин с нарастающим в голосе раздражением. — Потому что ни вы, ни вся ваша сраная политическая партия и мизинца этой девушки не стоят!       Ломкое, звенящее эхо подхватывается осенним ветром и разносится в холодном воздухе, повиснув над двором многоэтажки до тех пор, пока не тает, затихая совсем.       — Не позорь себя, Кейтлин Кирамман, — после длинного, тяжёлого вздоха отвечает мать. Ровно, безэмоционально. Злит. — Я тебя не так воспитывала.       А потом звонок прерывается коротким гудком — последнее слово мать всегда оставляет за собой.       — Ну ещё бы, — мрачно бормочет Кейтлин, суёт телефон в глубокий карман тёмно-синего пальто и втягивает полные лёгкие прохладного, сладковатого воздуха, чтобы угомонить нервы.       Не помогает, но хотя бы отвлекает немного. Теперь она в одиночестве стоит на тротуаре под самыми своими окнами — от мысли о том, чтобы вновь вернуться в тесные четыре стены, становится неуютно. На часах уже почти десять — сколько Кейтлин ни клянётся перестать задерживаться на работе, всё равно сама же неизменно рушит все свои обещания.       Она бесцельно ступает в сторону детской площадки, а уже через несколько шагов — совершенно потерявшись в мыслях — обнаруживает себя опустившейся на сиденье качелей. В качелях всегда было что-то успокаивающее — мерное раскачивание туда-сюда под ритмичное поскрипывание цепей отчего-то почти убаюкивает. Чтобы как следует раскачаться, не загребая ногами, Кейтлин слишком высокая, так что она просто легонько отталкивается, вдавливая каблуки в песок.       Отбросив на землю сумку, Кейтлин запрокидывает голову и вглядывается в вечернее небо — густые чернильные облака подкрашены лазурным на самой кромке горизонта. Ничего страшного, мать и раньше её отчитывала, не важно, по поводу или без. Кейтлин просто недолго поразмышляет на качелях и отправится домой, чтобы зарыться под одеяла и беспокойно уснуть. Всё равно никаких детей, потенциально желающих покачаться, в непосредственной близости пока не видно.       Песня — или нет, больше похоже на жалкое подобие, какое-то ленивое несвязное бормотание поверх зернистого бита — нарастает в воздухе, перебивая гудение приближающегося двигателя. Звучит приглушённо, словно из проезжающей рядом машины — скоро Кейтлин понимает, что машина эта не едет мимо, а паркуется в паре десятков метров под резкий взвизг шин.       Ядовито-зелёный внедорожник с низкой посадкой, весь изрисованный крупными граффити — Кейтлин видела машину в округе и раньше, похожа на одну из старых моделей «Джип». Сразу и двигатель, и песня резко стихают, стоит только водителю распахнуть дверь. Кейтлин его разглядеть не может, зато пассажирку видит отлично — Вай соскальзывает с сиденья, хохоча над какой-то неуслышанной Кейтлин шуткой.       — …всё равно наебенимся, так что, думаю, лучше там на ночь и остаться.       Голос знакомый. Подслушивать Кейтлин не хочет, но всё равно невольно напрягается в попытке различить больше.       — Переодеваемся и спускаемся минут через десять?       Экко. Это же Экко, наконец-то доходит до Кейтлин, и она мгновенно вжимает голову в плечи, чтобы её не засекли пялящейся.       Экко слегка помладше Вай — должно быть, на год или два, не больше — но от того, чтобы подружиться, в итоге превратившись в худший кошмар Кейтлин, их это не останавливает: оба разделяют музыкальный вкус, ходят по вечеринкам вместе и непонятно в какое время вообще успевают спать.       Ничего, кроме своих туфель на песке, Кейтлин больше не видит, да и разговор тоже приглушается, обращаясь неясными обрывками и периодическим хохотом — пока Вай не затихает.       — Эй, Экко! — Голос её кажется теперь ближе. — Ты иди пока, я догоню.       Теперь-то её точно заметили. Не в силах больше сдерживаться, Кейтлин вскидывает голову и замечает Экко на крыльце у входа — если быть точнее, замечает его широкую бежевую толстовку, высвеченную неоном ближайшего фонаря. Экко стоит к ней лицом и смотрит, должно быть, прямо на неё — лица его с такого расстояния не разглядеть.       — Ага, всё с тобой ясно, — насмешливо тянет он. — Даю пятнадцать минут, и поживее.       — Да съебись ты уже, — беззлобно кидает Вай через плечо.       Засунув руки глубоко в карманы чёрных спортивок, Вай уверенными шагами пересекает парковку и направляется прямо к качелям. Когда она легко перепрыгивает через низенькое ограждение площадки, Кейтлин наконец-то находит силы поднять взгляд.       — Привет.       Выходит совсем замученно — Вай осторожно улыбается в ответ, сразу же заметив неладное.       — Привет-привет. — Она плюхается на скамью напротив качелей, непринуждённо вытянув скрещенные в щиколотках ноги. Если бы Кейтлин не знала, что она куда-то спешит, то ни за что бы так не подумала. — Ну и почему такая красавица тут одна?       Намеренно дурацкому подкату удаётся выманить из Кейтлин жалкий смешок — она бы подыграла, но настроения для этого нет совершенно никакого, поэтому просто жмёт плечами в ответ.       — Могу подтолкнуть, — ещё раз пробует Вай.       На коротенькое мгновение Кейтлин накрывает волной беспричинной благодарности за искреннюю заботу, и ей ужасно хочется драматически кинуться к Вай и грустно сопеть, пока её сжимают в тёплых объятьях. Но вместо этого она просто стискивает цепи крепче и отрицательно мотает головой.       — Ещё не хватало качели поломать и разозлить местных мамочек. Родительского гнева мне и так на сегодня хватило.       Глаза Вай в свете дворовых фонарей бликуют острой сталью — она всё понимает, и Кейтлин тут же жалеет, что не смогла сдержать язык за зубами. Времени на реверансы Вай не тратит, тут же прямо спросив:       — Она мозг тебе вынесла?       Кейтлин недолго раздумывает, в конце концов остановившись на достаточно расплывчатом, но всё-таки не уклоняющемся от сути ответе. В подробностях обсуждать мать с Вай она не хочет, отчего-то кажется, что это только ещё больше разъярит — успокаивающим влиянием Вай явно не отличается.       — Вроде того. Она профессионально умеет сразу и обесценить мою независимость, и посмеяться над целями в жизни. И всё за один звонок, — не глядя на Вай, отвечает Кейтлин, и горько усмехается: — Политики, они такие.       Словам полагается быть шуткой, пусть и никудышной. Но Вай не смеётся. Кейтлин наконец возвращает к ней взгляд — закусив щёку, Вай кажется глубоко задумавшейся, а когда глаза их встречаются, вдруг выпаливает:       — Тебе завтра вставать рано?       Одновременно и рано, и нет. Конечно, Кейтлин полагается сидеть за офисным столом уже в девять утра, как и всем остальным сотрудникам. Только вот перерабатывает она в последние месяцы столько, что Маркус очень ясно дал ей понять — он будет только рад сквозь пальцы взглянуть на пару вольностей, включая задержки по утрам.       Можно хоть раз и воспользоваться, решает Кейтлин.       — Не то чтобы, — медленно отзывается она.       Вай хмыкает и покидает скамью, чтобы шагнуть ближе к качелям. С усмешкой, притаившейся в самом уголке губ, она протягивает Кейтлин руку.       — Украду тебя ненадолго.       И разве может Кейтлин ей отказать?       Поднимаются в лифте они вместе, а расходятся у двери Кейтлин — Вай советует надеть что-нибудь поудобней. Кейтлин, недолго покопавшись, останавливается в итоге на паре вытертых джинсов и мягкой толстовке, счастливо сбросив офисные туфли взамен на кроссовки, которые — как вдруг оказалось — до этого долго лежали забытыми.       Заведя руки за голову, Кейтлин пытается собрать волосы в хвост на пути из квартиры, но услышав пару знакомых голосов за дверью, так и замирает. Задерживаться ей не хочется — она честно собирается всё-таки выйти, как только закончит с причёской, но пальцы отчего-то сами по себе замедляются, а потом Кейтлин и вовсе вытягивает изо рта резинку и прислоняется ухом к двери.       — Да с какой, блядь, радости-то? Мы ж неделю ждали тусы у Майло! — Голос у Экко не раздражённый, а скорее канючащий, как у расстроенного ребёнка. — И теперь у тебя какие-то там планы появились? Я тебя, конечно, видел с этой девкой раньше, но блядь! Мы ж договорились! И вообще, братаны важнее шку…       Прерывается он с приглушённым шлепком, сильно напоминающим щедрый подзатыльник. Вай звучит серьёзно, несмотря на лёгкий смешливый тон:       — В следующий раз двину как следует, если за языком следить не будешь.       После недолгой тишины на Экко не иначе как снисходит просветление.       — Подожди-ка, тебя раньше никогда не волновало, какую такую хуйню я говорю про твоих девок! А эту, значит, нельзя даже шк… да молчу я, молчу! — Тут возмущение быстро сменяется любопытством. — Понятно, всё серьёзно. Как зовут?       Ощущает себя Кейтлин странно — от медленной волны мягкого покалывания всё тело словно немеет, а голова почти начинает кружиться.       — Ничего не серьёз… Ладно, хуй с тобой. Её зовут Кейтлин, — бормочет Вай, тяжело вздохнув, но голос в итоге повышает. — Да кончай лыбиться, не встречаемся мы.       Кейтлин прислоняется лбом к двери в отчаянной попытке сдержать собственную идиотскую улыбку. Хвост собран, можно бы и выходить, только вот…       — Как тут не лыбиться, не каждый день Вай прикарманивают, — голос у Экко теперь источает беззлобную насмешку.       — Ты допизделся, так что машину свою на ночь мне отдашь. — Кейтлин буквально слышит, как Вай изо всех сил старается звучать грозно, но всё равно посмеивается. — Гони ключи. Поживее.       — Всё для вас, голубки, — издевательски тянет Экко. — Только в обмен на байк. Мне-то надо до Майло добраться.       Последнее, что Кейтлин слышит за дверью, прежде чем сорваться с места в сторону кухонной раковины — мягкий перезвон ключей в воздухе и ехидное «без фанатизма» в отдалении, брошенное Экко. Она выкручивает кран и резко плещет прохладной водой в лицо, только идиотского ликования это никак не усмиряет. Она уже давно не подросток, и отношения эти не первые — да и не отношения даже, интрижка просто — и всё равно уняться не удаётся.       Они не встречаются. Вай сама сказала.       Кейтлин ловко перескакивает ступени крыльца через одну — она так устала от каблуков, что топот плоских подошв кроссовок по начищенному бетону теперь приносит неожиданное удовольствие. Вай уже ждёт, прислонившаяся к капоту машины, скрестив на груди руки.       — Хорошо смотришься, кекс, — заключает она, безо всякого стеснения смерив Кейтлин оценивающим взглядом. — Запрыгивай.       Сердце Кейтлин беспокойно колотится, пока она тянет на себя тихо щёлкнувшую пассажирскую дверь — да когда она уже перестанет так реагировать на невинное заигрывание? Они раз сто переспали, сколько можно смущаться.       О машине тебе знать не положено, спешно подсказывает внутренний голос, и Кейтлин выпаливает:       — А машина разве не Экко?       Вай бросает ей короткий подозрительный взгляд, но слова не комментирует.       — Мы меняемся иногда, — она опускается на водительское сиденье. — Я подумала, ты для часа на байке слишком устала. Да и прохладно сегодня.       Для часа? Кейтлин решает просто довериться Вай вместо того, чтобы чересчур усиленно задумываться.       В салоне Кейтлин мгновенно окружает уютное тепло. Внутри гораздо чище, чем она ожидала — сиденья глубокие и мягкие, а приборная панель расцвечивает плотную темноту зелёным и оранжевым. С зеркала заднего вида на поблёскивающей металлической цепочке свисает крошечная подвеска — раскрашенный акрилом жучок, похожий на светлячка. Кейтлин наблюдает за мерным раскачиванием так долго, что почти вздрагивает от звука заведённого мотора.       — Мне казалось, у тебя планы на вечер, — тихо говорит она.       Вай сдаёт назад, выруливая с парковки — локоть правой руки упирается в пассажирское сиденье, пока она внимательно наблюдает за дорогой через плечо.       — Ещё не уехали, так что могу тебя высадить, — усмехается она, не глядя на Кейтлин. — Пойдёшь дуться на качелях.       — Ничего я не дулась, — тут же ощетинивается Кейтлин. — И вообще, знаешь что, если…       Парковка остаётся позади, и свободная теперь рука Вай непринуждённо ложится на бедро Кейтлин, от неожиданности заставляя замолчать. Если честно, Кейтлин и сама теперь не знает, что именно хотела сказать; вес раскрытой ладони Вай ощущается отчего-то приятным — простой жест, небрежный знак близости — и спугнуть его Кейтлин не хочет.       Вай уверенно ведёт машину вдоль широкого шоссе, коротко скосив смешливый взгляд на Кейтлин.       — Шучу. Не могу просто так оставить тебя надутой, нравится тебе или нет.       Ладонь Вай всё равно ненадолго поднимает — чтобы коснуться указательным пальцем сенсорной панели аудиосистемы. На секунду Кейтлин впадает в искренний ужас, ожидая чего угодно — но в итоге слышит нежное, ненавязчивое вступление к Square One от Coldplay, которое очень быстро узнаёт.       Выбор музыки оказывается сюрпризом, пусть и приятным.       — Ты кто такая и что сделала с Вай? — улыбается Кейтлин, вздёргивая бровь.       Вай легко ей подыгрывает.       — Может, я всё это время тебя специально из квартиры рэпом выманивала.       Кейтлин расслабленно откидывает затылок на подголовник — они набирают скорость, и крупные бусины фонарей, проплывающие мимо, в итоге сливаются в одну широкую неоновую реку из лилового, оранжевого и голубого; тепло руки Вай неизменно возвращается на бедро каждый раз после того, как она то и дело переключает передачи, а ещё из динамиков доносится в кои-то веки приличная группа — и все проблемы Кейтлин словно остаются далеко позади.       На то, чтобы добраться до пункта назначения, уходит весь X&Y целиком — окраины города, перепутья узких дорог вьются через вереницу крайне сомнительных районов — Кейтлин никогда раньше здесь не была, но вопросов решает не задавать и просто рассматривает тяжёлую синюю тьму сквозь стекло, убаюканная теплом салона, музыкой и надёжным присутствием Вай. Пока последняя из песен медленно затихает, они паркуются перед крошечным зданием совершенно неопределённого вида — на первый взгляд оно может оказаться чем угодно, особенно в районе вроде этого.       «Последняя капля» — сообщает агонизирующе подрагивающая неоновая вывеска, с опозданием давая Кейтлин понять, что это всё-таки бар.       Плотное одеяло тишины накрывает салон сразу после того, как Вай вытаскивает ключ зажигания.       — До открытия полчаса, пошли побыстрее.       Никакого смысла в словах Кейтлин не находит, но послушно выходит из машины — тут же окружённая прохладным воздухом. Погода сухая и безветренная, идеальная для ночной прогулки, но вместо этого Вай направляется прямиком ко входной двери бара, пока Кейтлин плетётся позади.       — Снаружи вид подозрительный, — комментирует она, смерив здание медленным взглядом.       — Это ты ещё внутри не была, — беззаботно отзывается Вай и проливает на асфальт ярко-малиновую полосу света, удерживая дверь открытой.       Стоит Кейтлин перешагнуть порог, дверь за ними оглушительно захлопывается, а потом Вай оплетает её ладонь своей, утягивая вниз по мрачной, узкой лестнице — подошвы их оставляют за собой гулкое металлическое эхо. Главный вход помещение это напоминает мало — по истоптанному ковру они пересекают полный стратегически расположенных столов и стульев лаунж — но, хоть и нарочито неряшливо оформленное, в целом оно больше не пугает.       Кейтлин даже удаётся ощутить себя спокойно и в безопасности. Ненадолго.       — Пап! — звонко зовёт Вай, и Кейтлин настолько ошарашена, что сбивается с шага. — Эй, пап!       Пап? Кейтлин замирает совсем и тянет Вай за руку, теперь чувствуя волнительную тревогу.       — Вай, что…       Договорить Кейтлин не успевает, потому что уже мгновение спустя ближайшая к ним дверь распахивается, открывая взору шагнувшего из комнаты мужчину. Назвать его просто огромным, пожалуй, язык не поворачивается — едва ли не два метра ростом, внушительно мускулистый, выглядит он так, словно кожаные рукава байкерской косухи на его массивных плечах вот-вот разойдутся по швам. Едва заметив Вай, он разражается довольным лающим смехом из-под кустистой бороды, а потом, к немому удивлению Кейтлин, легко подхватывает Вай с пола и кружит, словно маленькую девочку — ей она, впрочем, в его объятьях и кажется.       Выглядит это непривычно умилительно, и Кейтлин опускает глаза, пряча улыбку в уголках губ.       — Вай! Ты сегодня не предупредила! — Незнакомец опускает Вай на землю — кажется она совсем немного покрасневшей, и Кейтлин едва сдерживает ехидный смешок — а потом заинтересованный взгляд его глаз останавливается на Кейтлин. — И не одна.       Только теперь Кейтлин замечает, что под косухой мужчины поддет фартук — смотрится и очаровательно, и глуповато одновременно. Вай выравнивает дыхание после медвежьих объятий, в которых только что была стиснута, и взмахивает рукой в сторону Кейтлин:       — Отец — Кейтлин, — а потом в сторону мужчины, — Кейтлин — отец.       Ничего больше она не говорит, но одни глаза мужчины — лучистые, светящиеся проницательной добротой — отчего-то уже подсказывают Кейтлин, что он понимает. Понимает, что они как минимум не просто подруги.       — Вандер, — представляется он, шагая навстречу и слегка склоняет голову, чтобы аккуратно обернуть ладонь Кейтлин сразу обеими огромными ручищами. — Очарован.       — Приятно познакомиться, — честно отвечает Кейтлин, смущённо улыбнувшись.       Тревога отступает совсем, и теперь Кейтлин чувствует манящий запах горячей пищи и приправ, доносящийся откуда-то из дальнего конца коридора. Наскоро она прикидывает, сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз ела — наверное, часов десять, если пончик на обед считается. От компьютера не хотела отходить.       — А что на ужин? — как ни в чём не бывало, словно трое они каждый вечер собираются вместе, спрашивает Вай. Первой отправившись дальше по коридору — не иначе как на запах, она запрокидывает голову и нетерпеливо тянет: — Я голодная просто как волк.       Краем глаза Кейтлин ловит улыбку Вандера — гримасничество его явно забавляет — и оттого улыбается сама.       — Джамбалайя. — Вай уже скрылась за одной из дверей, так что смотрит Вандер прямо на Кейтлин. Голос его глубокий и успокаивающий. — Надеюсь, против морепродуктов не возражаешь.       От безоговорочной теплоты и гостеприимства Кейтлин ненадолго теряется, но быстро заставляет себя собраться.       — Совсем не возражаю, — мягко отзывается она. — Звучит отлично.       Кейтлин не уверена, по какой именно причине — из-за того, что умирает от голода, или из-за кулинарных талантов Вандера — джамбалайя в тарелке оказывается просто божественно вкусной. Все трое, они усаживаются за небольшой деревянный стол в кухнях вокруг крупной, исходящей ароматным паром кастрюли, и проводят вечер за непринуждёнными разговорами.       Кейтлин узнаёт, что Вандер владеет этим баром вот уже несколько десятков лет. Ещё узнаёт, что у Вай есть младшая сестра по имени Паудер — если верить Вандеру, гений инженерии, и пока живёт в кампусе своего университета. Узнаёт, что Вай обожает морепродукты, а ещё была несносным ребёнком. Играла в школьный футбол, а потом бросила. Волосы покрасила в тринадцать и с тех пор не даёт им отрастать; первую татуировку сделала тогда же, в секрете от Вандера. А мальчишке, который позвал её на свидание в шестом классе, сломала нос.       Вай ничуть не смущается, то и дело со смехом перебивая Вандера, чтобы добавить что-то своё. Кейтлин бы точно как минимум покраснела, реши её родители делиться детскими историями — хотя не то чтобы ей это когда-нибудь грозит. Она мимолётно размышляет о матери Вай, которую так и не упомянули, но быстро отмахивается от желания задать неудобный вопрос и просто продолжает слушать.       Кейтлин чувствует себя удивительно уютно — она и уверена, что встревоженной совсем не выглядит — но Вай всё равно периодически бросает на неё внимательные взгляды, словно бы удостовериться, что всё в порядке. Забота Кейтлин льстит.       Когда они — сытые, согревшиеся, с огромным контейнером домашней джамбалайи и как следует обнятые на прощание — выходят из бара на залитую неоном парковку, уже далеко за полночь. Кейтлин с удовольствием втягивает в лёгкие свежий воздух, пока Вай щёлкает кнопкой на брелке сигнализации и открывает машину, чтобы оставить пластиковый контейнер с едой на заднем сиденье.       — Пройтись не хочешь? — выпрямившись, спрашивает она.       Вообще, уже поздно. Но Кейтлин вдруг чувствует в себе столько энергии, что спать ей совершенно не хочется — так что она просто пожимает плечом, коротко улыбнувшись в качестве согласия.       Неслучайность маршрута Кейтлин понимает быстро — Вай целенаправленно куда-то её ведет, нарочно выбирая каждый поворот. Пальцы их сплетены, а ладони спрятаны глубоко в кармане куртки Вай для тепла, и Кейтлин вдруг пугается того, насколько ей это нравится — просто шагать по ночной улице, держась за руки. Ощущает она себя расслабленной и незащищённой — всё-таки Вай неожиданно привела её в совершенно незнакомую обстановку, но вместе с тем так искренне тепло Кейтлин ещё нигде не принимали, да и узнать удалось много нового. Так что оно того стоило.       Большую часть пути они молчат, каждая в своих мыслях — до тех самых пор, пока не достигают скудно освещённого переулка, в итоге оказавшегося просто скоплением заброшенных промышленных зданий. Вай довольно хмыкает себе под нос и ускоряет шаг.       Выбора у Кейтлин нет — или поспевать следом, или разнять ладони, и последнего она точно допустить не может.       — Ты уверена, что тут безопасно? — с подозрением протягивает она, вглядываясь в тяжёлую окружающую их тьму.       — Не уверена, — непринуждённо отвечает Вай, пока обе они поднимаются в гору. — Просто от меня не отходи, — тут пальцы её вокруг ладони Кейтлин коротко сжимаются, а в голосе явно слышна улыбка. — Хотя и так не отпущу.       Самоуверенность её Кейтлин уже давно привычна и даже не раздражает, так что она просто прыскает.       — Что-то ты подозрительно неопределённо звучишь для того, кому платят за советы по безопасности.       Они срезают угол на пути к массивному зданию, отдалённо напоминающему складское помещение — всё, что Кейтлин удаётся различить, это белая плитка, поблёскивающая в полутьме, и широкие рулонные ворота.       — Платят мне за советы по самообороне, — серьёзно поправляет Вай, но тон её при этом лёгкий, задетой она не кажется, — а обороняться тут пока не от кого. Но район всё равно так себе, так что, отвечая на твой вопрос: нет, мы не в безопасности, — она нахально щёлкает языком, — ну или ты. Смотри как повезло, что я увязалась, а?       Слова намеренно бессмысленные, потому что Вай-то как раз сюда Кейтлин и привела — Кейтлин роняет тихий смешок и коротко закатывает глаза, ничего не отвечая.       Вай всё-таки освобождает ладонь, чтобы в итоге наклониться и подцепить тяжёлую дверь. Помощи она не просит, да скорее всего в ней и не нуждается, но Кейтлин не задумывается и спешно хватается за ручку, усиленно дёргая вверх.       — Ты ведь здесь выросла? — напряжённо спрашивает она.       Пока Вай подпирает ворота плечом, Кейтлин подныривает под ними — а как только оказывается внутри, следом ступает и Вай, провожаемая оглушительным грохотом отпущенной двери.       Вай хлопает ладонью об ладонь, сбивая с кожи пыль, и выравнивает сбитое дыхание.       — Да, — просто отзывается она. — Как мило, кстати, что ты ни разу не спросила, где мы вообще.       Запах стоит ржавый, отсыревший — смесь залежалого металла и пыли. Кейтлин бы разглядеть хоть что-нибудь, но из-за тьмы она может лишь предполагать, что находятся они где-то среди заброшенных… вещей. На стенах, высвечиваемые скупыми бликами света из узких окон, теснятся неопределённые синие тени.       — Даже не знаю, — хмыкает Кейтлин, пока Вай исчезает в глубине комнаты, вероятно, в поисках выключателя. — Я зря решила, что ты не собираешься меня связывать и рубить на кусочки?       — Ну, рубить не в моём вкусе. — Голос Вай вдруг становится слегка глубже, хотя и привычного тона не теряет. — А вот связать… кто знает, может, и зря.       Она ведь даже не рядом — скрылась где-то в дальнем углу, Кейтлин и не видит её больше, а волнительная дрожь вспугнутых одним только голосом мурашек всё равно бежит вдоль спины, просто от мысли о том, на что намекает Вай.       Ответить Кейтлин не успевает — помещение наполняется колким, холодным светом встроенных в потолок флуоресцентных ламп — а после этого наконец-то становится понятно, что стоят они посреди зала, наполненного самодельным спортивным оборудованием. Гири, штанги, в одном из углов умостилась рабочая на вид беговая дорожка — кое-что выглядит новее, чем всё остальное, но в целом Кейтлин быстро понимает, что это скорее общее добровольное усилие, чем реально работающее заведение.       — Здесь я выросла, — сообщает Вай, облокотившаяся на перила в самом углу. На вид похоже, что ведут они на крышу, если судить по крупному люку в потолке. — В районе ни у кого денег на нормальную качалку не было, так что местные… импровизировали. Если с дворовыми шайками не ладить, то и сюда не пускали, — Вай задумчиво окидывает взглядом комнату, пока Кейтлин медленно ступает ей навстречу. — Так что вход приходилось заслуживать.       Заслуживать? Кейтлин невольно размышляет, в какое количество драк обошлась подобная затея, и это слегка тревожит.       — И Вандер был не против?       — Я редко такое признаю, но отец ещё лучше, чем я, дерётся. Я в курсе, сложно поверить, когда он в фартуке, — Вай слегка усмехается, не глядя на Кейтлин. Слова её серьёзные, но печальной или отдалившейся она не кажется, словно вот так делиться прошлым с Кейтлин для неё совсем несложно. — В школе один пацан меня доставал. Вместо того, чтобы с ним разговаривать, отец научил меня паре приёмов. Он прекрасно знал, что этот район слабаков живьём жрёт.       Теперь Кейтлин почти болезненно жаждет спросить Вай о матери — настолько, что ей приходится физически прикусить кончик языка. Но Вай догадывается. Взгляд её спокойный и понимающий, будто она видит Кейтлин насквозь — сейчас он напоминает гладкую речную воду даже больше, чем обычно.       — Мать ушла, когда мне двенадцать было. Если ты решила, что я несносная, ты ещё Паудер не видела, так что… с обеими нами она просто не справилась.       Ну теперь хотя бы ясно, откуда эти проблемы с долгосрочными отношениями, думает про себя Кейтлин и искренне радуется способности не произнести это вслух. Она укладывает на плечо Вай успокаивающую ладонь:       — Вы с ней после этого общались?       — Пару раз, — Вай закусывает щёку, отведя взгляд, а потом вдруг сбрасывает задумчивость и отталкивается от перил. — Но рассказывать об этом нечего, не для того я тебя сюда привела. — Она вновь хватает руку Кейтлин в свою, становясь привычно уверенной и смешливой. — Пошли, что покажу.       Кейтлин ведут вверх по ступеням и наружу — на крышу, как она и предполагала. Она сразу же вспоминает, что всё это время они поднимались в гору, потому что вид…       …вид завораживает. Кажется, словно весь город распростёрся внизу сверкающим разноцветными огнями морем — мягкие густые облака насквозь напитаны неоновым сиянием, а небоскрёбы центра выстроились вдоль горизонта, вот-вот готовые их проткнуть; шумные шоссе бесконечно извиваются, настолько далеко, насколько хватает взгляда.       На краю крыши умостилась небольшая скамья, и Кейтлин опускается на неё, так и не в силах оторвать от вида глаз.       — Я раньше терпеть не могла этот город, — сквозь поднявшийся ветер говорит она. — А отсюда он такой красивый.       Вай садится рядом — близко, излишне близко для того, чтобы просто разделить скамью — и бедро её прижимается к бедру Кейтлин, ощутимо тёплое даже сквозь одежду.       — Я тут часами сидела, пялилась и думала: я буду там жить, — она тихо, невесело усмехается. — Теперь и живу. Только вот нихуя не поменялось.       Кейтлин нравится эта новая, открытая и уязвимая Вай — даже больше, чем ожидалось. Только вот смотреть на неё Кейтлин всё ещё не решается, боится спугнуть момент.       — Амбиции часто переоценивают, а успех относителен, — честно отвечает Кейтлин и жмёт плечами. — Иногда просто достаточно… того, что хочется.       Вай поворачивается к ней первой — взгляд её мягкий, внимательный.       — И чего тебе хочется?       Кейтлин ответственно задумывается, только в голову всё равно ничего не приходит.       — Ну ты и спросила, — шепчет она. И чего же ей хочется? Независимости? Проявить себя перед родителями, которым вечно всего мало? Повышения? Она медленно моргает, не сдержав длинный вздох. — Если честно, понятия не имею. Наверное… наверное, кого-нибудь рядом, с кем я разобралась бы, чего хочу. Было бы неплохо.       Слова медленно оседают на кромке сознания, пока отдаются эхом в мыслях Кейтлин, и как только она понимает, что сказала, мгновенно становятся пугающими — ведь именно подобного она и избегала. Звучит так, словно она изо всех сил на что-то намекает. На вид, правда, ей удаётся казаться спокойной — она спешно берёт себя в руки и изламывает бровь:       — Ты каждой девушке, которую сюда приводишь, экзистенциальные вопросы задаёшь?       Взгляд у Вай тяжелеет — долгий, изучающий — и Кейтлин честно готова кому-нибудь заплатить за его расшифровку, потому что самой ей это никогда в жизни не удастся.       А потом Вай улыбается. Не усмехается саркастично, не дёргает криво уголком губ, а по-настоящему улыбается — мягко, слегка таинственно, как обычно делает в подобные короткие, искренние моменты. Как вот этот.       — Никогда сюда девушек не водила, — наконец говорит она. — Ты меня в ванную свою затащила, так что… теперь всё по-честному.       А. Кейтлин фыркает. Горечь в голосе она даже не скрывает.       — Ясно, это всё — чтобы расквитаться.       Вай, правда, на крючок не попадается — недружелюбным тоном Кейтлин она ни чуточки не сбита с толку.       — Да нет. Просто разбираюсь, чего хочу, — она аккуратно косит глаза на Кейтлин. — Вместе с девушкой, с которой хочу в этом разобраться.       Да нет в этом никакого смысла. Фраза даже и не значит-то ничего, но одновременно значит бесконечно много. Сразу всё на свете.       Кейтлин едва удаётся не поперхнуться ледяным ночным воздухом, когда она резко вдыхает, торопясь скорее ответить, и запоздало осознаёт — она и понятия не имеет, что ей говорить. Задержавшись на пару успокаивающих вдохов, она едва слышно выдавливает:       — И как, получается?       Кейтлин давно этого ждёт, но сердце её всё равно замирает, пока зареберье наполняется до краёв сладким, покалывающим теплом — Вай притягивает её к себе для медленного, долгого поцелуя.       В поцелуях Вай есть что-то по-странному особенное, когда они — не прелюдия и ни к чему не ведут. Неспешные и куда менее голодные, чем обычно, глубины они не теряют, каким-то образом оставаясь сразу и расслабленными, и привычно горячими.       Всё, в чём Кейтлин сейчас точно уверена — ей их всегда мало.