Разбитые сердца

Бывает, просыпаешься утром и думаешь, что жизнь не так уж и плоха. — Ты опять вчера шлялся где-то до ночи? А потом думаешь, нахрен ты, собственно, проснулся. Приемлемое настроение испаряется, потому что Скарамучча снова закипает. Медленно и верно где-то в желудке начинает бурлить злость (или это голод), поднимается к горлу и застревает ядовитым комом. Каждое утро в Сказителе просыпается чудовище, стоит с ним заговорить. Но он стойко молчит, не намереваясь едко высказываться. — И тебе доброе утро, мам. В ответ ему звенит раздражающая тишина. В принципе, все становится раздражающим в семь утра. Скарамучча сжимает руку в кулак и шумно выдыхает. Может хотя бы одно чертово утро пройти в спокойном одиночестве? Или просто в участливом молчании. Ему сложно подобрать слова, сложно сдержать себя, сложно общаться, не пришив к себе свою привычную маску. Аксиому своего существования. — Почему ты меня не предупредил? — А смысл? — выпаливает он и тут же осекается. Тональность повышена на пару единиц, а резкость на несколько милисекунд. А значит... — Понятно, — металлически произносит она и стремительно уходит, почти задев Скарамуччу плечом. О, это «Понятно» означает «Ах ты неблагодарная сволочь», или «Как же ты меня бесишь», или «Я тебя ненавижу». Перевод трактуется по-разному, однако Скарамучча уже почти языковед. Это «Понятно» всегда ложится могильной плитой в любом их разговоре. Есть еще вариант «Ясно», но это уже апогей материнского гнева. Когда с ее губ слетает «Ясно», небо густеет и наэлектризовывается, воздух скручивает торнадо, нерушимой стеной поднимается цунами, и просыпаются потухшие вулканы. Словом, Скарамучче стоит радоваться, что в ответ он услышал лишь «Понятно». Да только радоваться не хочется. Каждая фраза, брошенная матерью в его сторону, вызывает неконтролируемую ярость. Все старые обиды медленно разлагаются внутри Скарамуччи, и вместо человеческих слов он плюется желчью, всеми силами стараясь от нее избавиться. Да только чем больше он старается ее вытравить, тем больше места оставляет для новой злости. Порочный замкнутый круг, в котором он бегает, как глупый таракан, которому нарисовали черту фломастером. Скарамучча просто концентрированный комок раздражения, идиот с юношеским максимализмом, выкрученным на полную. Самому от себя тошно. Звучно ставит чайник и почти ломает кнопку включения. Он постепенно начинает кипеть, шипя белым шумом на пустой кухне. Нет, не чайник. А за окном до противного приторно и светло. Золото раскаленной лавой затекает из окна прямо на холодный кафель, и Скарамучча безнадежно тонет в осеннем тепле. Кажется, даже у птиц сбился внутренний календарь, потому что как можно быть такими счастливыми осенью? Чирикают свои бодрые серенады прямо под окном, в ушах, в голове. Скребут мозг певчими клювами, но от этого почему-то становится спокойнее. Ранние облака безудержно куда-то несутся по кристально голубому небу, будто за ними кто-то гонится. Хочется их догнать, спросить о том месте, в которое они так целеустремленно бегут и попроситься с ними. Лишь бы подальше отсюда. Скарамучча рвано выдыхает, остановившись перед настенным шкафчиком с банкой кофе в руках. Резкий запах заполняет собой легкие, разносит по бронхам терпкий аромат и, кажется, где-то в альвеолах прорастают кофейные зерна. Пожалуй, если еще одно его утро начнется с чашки неразбавленного кофе, по его венам понесется концентрированный заряд бодрости. Если не уже. В это время чайник недовольно урчит, а затем смиренно затихает. Аккуратно просит Скарамуччу заткнуть свои слишком громкие мысли, выгравированные в аметистовой радужке. Кипяток глухо наполняет однотонную черную чашку, поднимая к потолку сизый пар. Странно, что от Сказителя не исходит такой же. Он спокойно бредет в свою комнату, сходу приземлившись в большой стул на колесиках, почти расплескав напиток. Зачем он постоянно так рано просыпается? Что плохого он сотворил в прошлой жизни, что теперь она наградила его стабильным внутренним будильником на семь утра? Хоть в выходной, хоть в будни, даже на телефоне ставить не надо. Кажется, если Скарамучча однажды попадет в кому, врачи будут сильно недоумевать, когда парень поднимется с койки ровно в семь утра, а затем отрубится обратно. И непонятно, круто это или стремно. Впрочем, с такой способностью саморазвитием Сказитель сильно не занимается, предпочитая убивать время бессмысленным блужданием по мировой паутине. Вы не поверите, насколько Скарамучча профессиональный киллер по части времени. Он выбирает только самые изощренные методы убийства, отбрасывая банальности в лице пистолетов и ножей. Нет, он действует куда хитрее. Самым проверенным оружием всегда считает просмотр увлекательной белизны потолка, однако бездумные прогулки по городу тоже очень эффективны. Он мучает несчастное время, истекающее минутами и секундами, с особенным садизмом, не замечая этого. Растягивает бездействие на дни и недели, подчиняя себе хрупкую материю, разгоняется на полную скорость и не чувствует, как неминуемо летит в красочный мир прокрастинации. Отмирает Скарамучча, как обычно, через час, разрушая хрупкий купол своих мыслей. И только сейчас начинает суетиться, наспех кидая в потрепанный рюкзак учебники, и, прыгая на одной ноге, надевает брюки. Забавное зрелище. Сказитель, рассеянно шастающий по комнате в поисках всего того, что он вчера не собрал, похож на хмурого щенка, носящегося из угла в угол от нечего делать. Вон, рычит почти так же. Допив уже остывший мерзкий кофе, быстрым движением накидывает ветровку и в полной тишине уходит, не обронив ни слова на прощание. Мама тоже не торопится говорить, выталкивая нерадивого сына из квартиры своим наэлектризованным молчанием. Не очень-то надо. С неземной скоростью пробегает четыре лестничных пролета, ибо лифт обычно приходится ждать чуть больше вечности. С усилием толкает металлическую дверь, открывая себе выход на улицу. Солнце осторожно пригревает макушку, но через секунду Скарамуччу почти сносит резким потоком холодного ветра. Тот нагло лезет под хилую ветровку, гонит по спине мурашки и, кажется, даже кости холодеют от такого безумного явления. Сказитель зябко ежится, накидывая капюшон на голову, но он тут же быстро слетает. — Ну заебись, — цедит Скарамучча, зло топая в школу.

***

В каждой школе есть своя звезда, которая всех знает, со всеми общается и всегда в курсе всего. Таким был Тарталья. Не успев подойти к воротам школы, он уже ловил приветов и окликов больше, чем Скарамучча, вероятно, за всю школьную жизнь. Проходя по длинному коридору, Чайлд бесконечно кому-то салютовал, давал пять и пожимал руки, пока Сказитель плелся за ним угрюмой тучей, сверкая из глаз аметистовыми молниями. В принципе, сейчас ничего не поменялось, только этот рыжий придурок уже два года как окончил школу, и вот уже два года Скарамучча ходит угрюмой тучей один. Он действует как полная противоположность Тартальи, потому что, стоит ему пересечь центральный холл, как некоторые ученики замолкают, некоторые опасливо прижимаются к стенам, а некоторые поспешно ретируются в свои классы. Слухи тут разлетаются быстро, поэтому Скарамучча давно прослыл редкостным хамом и грубияном, чуть ли не преступником, ворующим у бедных и забирающим все себе, которому палец в рот не клади, по локоть откусит, да еще и потом в драку полезет. Хотя на деле он всегда выбирает красноречивое молчание, нежели перестрелку бессмысленными оскорблениями. Разве что, порой беспощадно обливал ядом уж очень умных советчиков. И в драки он не лез никогда, только отбивался от бесконечных неприятелей Тартальи, которыми тот обзаводился с немыслимой скоростью. Скарамучча, конечно же, далеко не ангел, однако и не заносчивый задира, желающий самоутвердиться. А вот в его классе все относятся к нему более лояльно. Только на секунду затихают, когда Сказитель медленно заходит в кабинет, но потом возобновляют свои увлекательные разговоры. Ему до них дела нет, поэтому он плетется к излюбленной последней парте второго ряда, за которой он почти прописался. Однако Скарамучча останавливается посередине класса в хмуром недоумении. За его партой тихо сопит новенький, положив голову на сложенные руки. И вот вроде бы внутри начинает густеть раздражение, которое требует прогнать спящего парня со своей территории, несколько одноклассников даже оборачиваются, ожидая перепалки. Но раздражение это вдруг ощущается таким напускным, ненастоящим, потому что Скарамучча вдруг начинает мыслить объективно. На что, собственно, ему сердиться? Недовольно фыркнув, садится за соседнюю парту около окна. Это место кажется ему до дискомфорта неправильным, но будить парня, да еще и разговаривать с ним, он не в силах. Пусть себе спит. И тут Скарамучча слышит удивленные вздохи и перешептывания одноклассников. Бесит. Но тут на телефон глухо приходит уведомление. А потом еще. И еще. на седьмом сообщении желание отвечать тут же пропадает, потому что Сказитель знает, кто способен так мастерски играть на его нервах. Прям молодой Паганини. Скарамучча дергано выуживает мобильный из кармана, раздраженно выдыхая. [от: рыжий придурок] 8:47 Приветик, принцесса [от: рыжий придурок] 8:47 Хотя не, ты не похож на принцессу [от: рыжий придурок] 8:47 Принцессы милые и добрые [от: рыжий придурок] 8:47 А ты колючий и злой [от: рыжий придурок] 8:48 Ты принцесса наоборот [от: рыжий придурок] 8:48 Ассецнирп? [от: рыжий придурок] 8:48 Я потерял смысл слова принцесса...

[кому: рыжий придурок]

8:49

умеешь же ты настроение испортить, паразит

[от: рыжий придурок] 8:50 И тебе доброе утро [от: рыжий придурок] 8:50 Как там новенький??? Скарамучча почти бьется головой об парту. Опять. Он опять завел эту стремную тему. Завелась с первого раза и теперь бешено разгоняется в его глупой грудной клетке. Он не рассказал Тарталье о том, что буквально вытащил Кадзуху с того света на переходе и в парке. Даже ворота райские не успели открыться. Еще на регистрации вытянул. Потому что, узнай его придурошный приятель эту увлекательную историю, Скарамучча однозначно бы сгорел и расплавился от стыда, и, вероятно, был бы вынужден перестать общаться с людьми. Не очень то и большое упущение.

[кому: рыжий придурок]

8:51

как ты заебал

[кому: рыжий придурок]

8:51

он сел за мою парту и спит

[от: рыжий придурок] 8:52 и он еще жив???

[кому: рыжий придурок]

8:52

иди нахер

— Доброе утро, класс, — безэмоционально проносится по кабинету, и все разговоры тут же затихли. Дилюк всегда ходил с каменным лицом, словно сбежал с острова Пасхи. Это чуть ли не единственный учитель, на уроках которого всегда было тихо. Гневить этого преподавателя не желал никто. Обычно он просто смотрел предупреждающим презрительным взглядом, потом его голос начинал звенеть, как металл после удара кувалдой, и уже только в крайних случаях он начинал кидаться транспортирами и угольниками. Странный он, в общем. Пока все постепенно начали рассаживаться на свои места, учитель объявил перекличку. Вот только Кадзуха все еще не проснулся, беспокойно уткнувшись носом в сгиб локтя. Спящих учеников Дилюк просто не переносил. Обычно он будил их одним резким ударом по парте провинившегося и, пока несчастный пребывает в шаге от инфаркта, на него ложится перманентное клеймо злостного нарушителя порядка. Это было неприятно. Скарамуччу это клеймо душит с прошлого года, когда, поссорившись с мамой, он всю ночь прошлялся на улице. И, глядя на спящего Каэдехару, возникло желание его разбудить, чтобы тот не попал под горячую руку. Но с какой такой стати это желание в нем вообще проснулось? Желание проснулось, а Кадзуха нет. С какой стати он вообще вспомнил, что его окружают люди, и внезапно перестал их игнорировать? Его гранитное безразличие начало осторожно трескаться, и это не предвещает ничего хорошего. — Кадзуха! — шепотом произносит Скарамучча и не верит, что действительно подает голос на уроке Дилюка. Впрочем, некоторые одноклассники тоже не поверили, поэтому заинтересованно обернулись. Только вот Кадзуха не отреагировал совершенно никак. — Каэдехара Кадзуха! — снова пробует он, но реакции по прежнему ноль. Что ж, социальный барьер Сказителя сломан зря, спасибо. И все таки список класса медленно, но верно подбирается к букве К. Поэтому Скарамучча решает позориться до конца. Он достает из маленького пенала карандаш и кидает его парню в голову. Тот резко дергается и почти падает со стула, но, видимо, полностью очнувшись, растеряно смотрит на свой оригинальный будильник. Выглядит настолько ошарашенным, будто очнулся от криогенного сна. — Не советую спать на его уроках. Дилюк довольно консервативен по отношению к такому, — спокойно выпаливает он, не смотря на сложное выражение лица новенького. По классу снова проносятся удивленные вздохи. Бесят. — Что за шум? — звучит стальной голос Дилюка, а за ней пауза. Видимо, ищет нарушителей тишины. — Скарамучча, — презрительно протягивает он. - Я вам не мешаю беседовать? — Не беспокойтесь, не мешаете, — спокойно говорит он, язвительно ухмыляясь. — Паясничать будете у директора, раз не можете держать язык за зубами, — раздраженно выдыхает учитель. На это Скарамучча только ядовито молчит. Пожалуй, так умеет только он. — У вас новый ученик? Ка...Каэдехара Кадзуха...? — задумчиво читает Дилюк, почти ломая язык (тут Сказитель его отлично понимает). — Да, это я, — тихо отзывается названный, и Скарамучча переводит свой электрический взгляд на него. Парень напряженно поднимает руку, нервно закусывая губу. Кажется, Сказитель его сильно напугал. — Ясно, — спокойно бросает учитель, окидывая Кадзуху оценивающим взглядом. — Не советую вам отвлекаться на моих уроках, если не хотите заработать скверную репутацию. — произносит, как могильной плитой придавливает. — Хорошо, я вас понял, — приглушенно тараторит Каэдехара, видимо, действительно испугался. И перекличка продолжается. А затем в парня прилетает маленький скомканный клочок бумаги, на что тот уже возмущенно переводит взгляд на Сказителя. Тот взглядом указывает на бумажку, намекая ее развернуть. Кадзуха настороженно выполняет указание, и его брови изламываются в недоумении, стоит прочитать: «Да не бойся ты так, тебя здесь никто не убьет». Переводит полный скепсиса взгляд на Скарамуччу, но тот только невозмутимо отворачивается, крутя ручку в пальцах. Однако Скарамучча невозмутимый только на первый взгляд. И на второй, в принципе, тоже. Но в голове красным мигает бегущая строка: Ну и нахрен ты это сделал?

***

[от: рыжий придурок] 14:24 Ну как [от: рыжий придурок] 14:24 Мастер Дилюк не убил эту спящую красавицу? [от: рыжий придурок] 14:24 Или ты сделал это раньше?

[кому: рыжий придурок]

14:27

я сейчас тебя убью

[кому: рыжий придурок]

14:27

я его разбудил

[от: рыжий придурок] 14:28 Каким образом

[кому: рыжий придурок]

14:28

карандашом к голову

[от: рыжий придурок] 14:28 Лучше бы его разбудил Дилюк... Скарамучча только недовольно цыкает, убирая телефон в карман ветровки. Ну вот как можно быть таким пришибленным? В голову приносит воспоминание, как во время совместной ночевки Сказитель был разбужен ведром ледяной воды в лицо. Странно, что Тарталья до сих пор жив. Но страннее все же то, что Скарамучча вытворил на первом уроке. Весь следующий день Сказитель видел, как новенький безнадежно засыпает каждые пять минут, но тут же дергано вскакивает, нервно косясь на Скарамуччу. В какой-то степени это было забавно, вот только вскоре это начало напрягать, а после и вовсе раздражать, поэтому в очередной такой раз, когда Кадзуха уже собирался вновь настороженно глянуть на него, Скарамучча вооружился своим фирменным взглядом. "Отъебись от меня, если хочешь жить" взглядом. Поэтому Каэдехара заторможено притих, в итоге просто провалившись в сон. Странно все это, думает Скарамучча. Он странный, думает Скарамучча. Ветер до сих пор не стих, поэтому беспощадно треплет полы тонкой черной ветровки, которую Сказитель упрямо не застегивает. Какая разница, заболеет он или нет. Какая разница, сдохнет он от бронхита или нет. Вероятнее нет, так как от бронхита еще не умирали, так что... Когда Скарамуччу аккуратно хлопают по плечу, почти срабатывает рефлекс, и кулак чуть не врезается в чужое лицо, но стоит периферическим зрением заметить пепельные пряди, реакция тормозит и глючит, и Сказитель просто недоуменно оборачивается. Раздражение вскипает где-то внутри, злость бурлит ржавой накипью, и суть вопроса не сразу доходит до него. — Не мог бы ты на полминуты сделать вид, что мы с тобой общаемся? — тихо и твердо. Металл в голосе балансирует с просьбой, что вызывает легкое головокружение. Пожалуй, более странной просьбы от полузнакомого человека он вряд ли когда-то слышал. — С какой стати? — снова цепляет на себя слегка съехавшую от ветра маску безразличия, приподнимая бровь. — На другой стороне дороги мои старые одноклассники. Не хочу, чтобы меня заметили. Впрочем, не страшно, если ты откажешь, поэтому... — от него веет мнимым спокойствием, пока он нервно теребит рукав кофты. А в глазах плещется что-то безысходное, смешанная с ужасом материя, и рубины беспокойно сверкают. И Скарамучча видит эту съехавшую маску уверенности на его лице. Сама скрытность. Прям агент 007. Но Скарамучча — не агент, поэтому бестактно оборачивается, осматривая противоположную сторону дороги. И действительно видит троих парней, увлеченно что-то обсуждающих и неприлично громко смеющихся. Такие обычно сразу вызывают дикое раздражение, и дикое желание стать отшельником, поэтому Сказитель, незаметно глянув на нервного новенького, вздыхает и с самым невозмутимым видом продолжает шагать по улице. Слышит, как Кадзуха подавляет в себе вздох удивления с примесью благодарности. Но, видимо, те парни уж больно наблюдательные. — Эй, Кадзуха, это ты, что ли? — издевательски громко звучит на всю улицу. Скарамучча слышит обреченное "Заметили" и видит, как новенький сильно закусывает губу и резко ускоряет шаг. — Только не говори, что ты нас не слышишь, Кадзуха! — кажется, они начинают идти в их сторону, а Каэдехара уже готов пуститься бежать, потому что Сказитель еле за ним успевает. Определенно странная ситуация. Обычно в странных ситуациях Скарамучча начинает злиться. — Что, опять струсил и пытаешься сбежать? — и этот случай не становится исключением. — Не могли бы вы пойти нахер, парни? Боюсь, сейчас не лучшее время доебываться до моего друга, — и, обернувшись, показывает им средний палец. В ответ слышит громкие возмущения и ругательства, обещание найти их и отпиздить, но голоса постепенно затихают. Кадзуха, осторожно обернувшись, облегченно выдыхает. — Что это за идиоты? — поворачивается к новенькому. — Неважно, — он нервно перебирает пальцы, отводя взгляд. — Спасибо за помощь, прости за неудобства, пока, — и поспешно ретируется к другому углу улицы. А в голове у Скарамуччи все та же бегущая строка. Ну и нахрен ты это сделал?