Разбитые сердца

Когда частица и античастица сталкиваются, выделяется много энергии, как при взрыве.* И Скар уже получил ожог четвертой степени и умер на месте. Потому что оказался прямо между этими частицами. Одна растеряно хлопает глазами и цепляется за рукава своей куртки, другая до тошноты открыто улыбается, с интересом рассматривая первую. И Сказитель совершенно не знает, что делать. Возможно, нужно эвакуировать несколько ближайших кварталов, пока никто не пострадал. Потому что ядовитая тишина, опустившаяся между ними, походит на радиоактивный пепел. Первым отмирает античастица. — Привет! Я Тарталья, друг Скара! А ты, должно быть, Кадзуха? Скар мно-о-о-ого о тебе рассказывал, — он протягивает Каэдехаре руку, и Скарамучча, стоически проигнорировав чужую издевку, сдерживает себя, чтобы не наброситься на него, предотвратив касание. Потому что иначе произойдет взрыв. — Я... Да, привет, — Кадзуха переводит испуганный взгляд на Скара, но, поняв, что это ему не поможет, неуверенно протягивает руку. Они обмениваются рукопожатием. Сказитель жмурится. Открывает глаза. Ничего не произошло. Никакого взрыва. — Так что ты тут... — Я пришел за этим темноволосым недоразумением, — Тарталья не дает Каэдехаре договорить, отчего желание выбить ему печень возрастает с неконтролируемой скоростью. А, когда он еще и за плечо притягивает Скара к себе, полуобнимая, его хочется похоронить прямо тут. Заживо. — Ох, ну, — Кадзуха переступает с ноги на ногу, опустив глаза в пол. — В таком случае, не буду вам... — А пошли с нами! — ...мешать. Чайлд никогда не отличался излишним чувством такта или деликатностью, однако все неудобства его характера Сказитель осознал только сейчас. Каэдехара настолько оторопел от такого внезапного приглашения, что открыл рот, собираясь сказать что-то еще, но так и завис, уставившись на обоих. Затем он снова беспомощно поглядел на Скарамуччу, искал одобрения, в последствие догадался Скар. Однако ему самому было совершенно нечего сказать. В голове вертелись одни проклятия в сторону рыжего беса, все еще обнимающего его. Поэтому Сказитель продолжал молчать. — Спасибо, конечно, однако я не хочу портить все своим присутствием, — Каэдехара звенит напряжением, судорожно замахав руками. — Ты ничего не портишь! — Скар произносит это резче, чем хотелось бы. Но, стойко выдержав насмешливый взгляд Тартальи, он продолжает. — Кадзуха, — потому что если он назовет его Кадзу в присутствии рыжего клоуна, то до конца жизни будет жалеть, что вообще умеет говорить. — Я не против твоей компании, — выпутывается из под руки Чайлда, подходит ближе к Каэдехаре и понижает голос. — Этот придурок тоже не против, — большим пальцем указывает назад, слыша возмущенное «Эй». — Вопрос только в том, хочешь ли ты. Ох, Скар, неужели тебя не учили затыкаться, когда это надо? К чему эти нелепые сантименты? Зрительный контакт оказывается настоящей пыткой, судя по тому, как испуганно дрожал огонь в побледневших рубинах. Сказитель не хотел давить, а потому просто замолчал, ожидая ответа. Кажется, он никогда в жизни не проявлял столько терпения. Однако, оно тут же кончается, когда со спины на него налетает Тарталья, кладя голову ему на плечо. — Ну чего вы так долго? Кадзуха, ты с нами? — Каэдехара дергается и переводит затравленный взгляд на нарушителя спокойствия. — Слышь, клоун, — небрежно бросает Скар, периферийным зрением испепеляя Чайлда аметистами. — Ты не мог бы завалить ебало? Перестань его пугать, — он кивает на ошарашенного Кадзуху, который оторопело хлопает глазами. — Меня, — он прокашливается. — Меня никто не пугает. — Так ты пойдешь с нами? — нетерпеливо спрашивает Тарталья, за что получает локтем между ребер. Он переходит на громкий шепот, обращаясь к Кадзухе. — Пожалуйста, я не вынесу его ужасный характер, — Скар эту реплику игнорирует. — Что-то мне подсказывает, что я не могу упустить, как начитанный и красноречивый Сказитель использует брань в своей речи, — Каэдехара хитро улыбается, смотря на Скара. Блять. — Я, — Скарамучча поднимает вверх палец, собираясь сказать что-то оправдательное и серьезное. Да только светящиеся рубины сбивают со всякой мысли. Щеки невольно вспыхивают, отчего Скар хочет живьем содрать себе кожу. Лишь бы этого не видел... — О, кто-то покраснел! — Тарталья тыкает пальцем ему в щеку. Скар хочет вырвать ему этот палец с корнем. — Так значит, ты пойдешь с нами? — вопрос теперь обращен к Кадзухе. — Отлично! — Чайлд начинает идти вперед, подхватив Каэдехару за плечо и при этом оставив Сказителя за спиной. Даже не боится, что в него полетит нож. — А ловко ты его уделал! Кад, ты мне уже нравишься! Скар застывает, не пытаясь их догнать. Кад. Порой Скарамучча поражается, как Тарталья может становиться подонком, даже не замечая этого. Кад. Аж мерзко. Засунув руки в карманы, Скар угрюмо плетется за ними.

***

— Представляешь, так и сказала! Люмин просто невыносима! — Вы с ней чем-то похожи. Честно, Сказитель примерно понимал, что просто прожжет кучу времени, слоняясь по улицам с Тартальей. Однако он совершенно не представлял, что в их компании окажется Кадзуха. Возможно, стоило отговорить его еще около его дома. Однако сейчас, когда они наворачивают уже круг пятый под не стихающий треп Чайлда, становится понятно, что дороги назад нет. Кадзуха тихо плетется сзади, опустив голову. Скар было порывается втянуть его в разговор, но чувствует, что сделает так еще хуже. Тарталья полчаса назад задавал ему пару вопросов, однако, получив безэмоциональные односложные ответы, оставил попытки наладить с ним контакт. Скарамучча даже не знает, хорошо это или плохо. — Заскочим в закусочную? Ага, залетим. — Порой ты даже не представляешь, как твоя гиперактивность действует на нервы, — со вздохом говорит Скар и плетется за рыжей катастрофой. Однако все же решает обернуться и сталкивается с темными рубинами. — Ты не против? — Я, — Каэдехара останавливается на месте, опешив. — Конечно, не против, — он натягивает улыбку, и Сказителю становится противно. — Если тебе не комфортно, ты можешь сказать, — подступается аккуратно, шаг за шагом. — Мы тебя не заставляем. Если хочешь, иди домой, — останавливается вплотную, пристально наблюдая. — Прогоняешь? — коротко усмехается, а глазах смертельный холод. Такой, что ожог третьей степени. — Нет, архонты, конечно, нет! — вскрикивает, но тут же понижает голос. — Кадзу, ты прекрасно понимаешь, о чем я, — Скар никогда не был эмпатом, но сейчас что-то ему подсказывало, что все немного хуево. — Я, если ты заметил, не слепой. Тебе не комфортно. — Да все в порядке! — непонятная эмоция вспыхивает в глазах Кадзухи. — Я сам решу, когда мне уходить, понял? — и идет в кафе, вслед за Тартальей, оставив Скара одного. Все очень хуево. — Чего вы так долго, голубки? — Чайлд машет им из-за столика у окна, когда на входе Сказитель догоняет Каэдехару. — Заткнись, — цедит Скар, садясь напротив него. Кадзуха реплику игнорирует. — Нахрен мы сюда пришли, скажи мне пожалуйста? — Я хочу есть, — Тарталья разводит руками, обезоруживающе улыбаясь. — Рад за тебя. — Вы могли бы меня отговорить. — Тебя отговоришь, как же. Заняться мне больше нечем. — Да ладно вам! Кадзуха, ты что-нибудь будешь? — Я? — Каэдехара, кажется, вообще не ожидал подобного вопроса, поэтому озадаченно округлил глаза. — Нет, я ничего не буду. — Спросить меня, а так полагаю, ты не посчитал нужным, — Сказитель не то чтобы обижен, нет. Ничего ему на самом деле не надо. Он просто любит бесить этого клоуна. — А тебе я уже взял лимонад, — спокойно бросает Тарталья, не глядя на него. — Как щедро. — Пожалуйста. Последующие десять минут проходят в удушливом молчании. Чайлд пытается делать вид, что не смотрит на Скара и Кадзуху. Кадзуха смотрит куда угодно, только не на них. Скар смотрит на Кадзуху. Возможно, Скарамучче никогда не было так стыдно втягивать человека в нежелательную компанию. Потому что Каэдехара выглядит так, будто в любой момент готов сорваться с низкого старта и убежать домой. Рубиновый взгляд мечется из стороны в сторону, нарочно избегая аметистов. И там плещется что-то. Сказитель не знает точно, как описать это человеческими словами. Что-то бросается в глаза, но никак не понять, что именно. Как лишний мазок отличает оригинальную картину от подделки. Как лишняя прядь волос отличает злого клона от человека. Как кровь, плещущаяся в привычных рубинах. Кадзуха, кажется, почувствовал на себе чужой взгляд и остро посмотрел на Скара. Выстрел. Убит. — Вы, ребята, выглядите так, будто сейчас глотки друг другу перегрызете, — переводя взгляд с одного на другого, Чайлд неуверенно ведет бровью. — Я помешал вашей семейной драме? — и ухмыляется. По-ублюдски так, гаденыш. — Иди на хуй. — Скар, Скар! Как грубо! — Действительно, Сказитель, ты мог бы быть более снисходительным по отношению к Тарталье, — тихо, но хлестко бросает Кадзуха. — Вот-вот! — Чайлд активно поддерживает своего защитника. — Это всяко лучше, чем так бессовестно сверлить во мне дыру глазами, — Каэдехара лениво переводит на Скара взгляд, растянувшись в улыбке, и о архонты. Прямое попадание. Прямо в грудную клетку. Скорую. Вызывайте скорую. — Ты на что-то обижен? — неуверенно тянет Сказитель. Даже пропускает мимо ушей, как Тарталья издает удивленное «О-о-о-о-оу-у-у, два-ноль в пользу Кадзухи», потому что просто не может отвезти глаз от Каэдехары. Его поведение действительно заставляет напрячься. — А на что мне обижаться? — он кладет локоть на стол и подпирает им щеку. — Все в порядке, не переживай. — Нет, — Скар склоняет голову вбок. — Не в порядке. Что случилось? — Ничего не случилось, — Каэдехара отводит взгляд, устремив его в окно. — Врешь. — Нет. — Да. — Не хватает пива и чипсов, — оба одновременно обращают взгляды на Чайлда. — Продолжайте, продолжайте, считайте, меня нет! — Иди уже забирай свой чертов заказ, — шипит Скарамучча, прищурившись. Кадзуха не отвечает ничего. — Иду-иду! — Тарталья примирительно выставляет ладони вперед и удаляется к стойке выдачи заказов. Молчаливую минуту Каэдехара и Скар неотрывно смотрят друг на друга. Каэдехара — чтобы, вероятно, показаться уверенным. Скар — чтобы понять, что происходит. Тарталья возвращается с чем-то, запечатанным в пакет, в одной руке и стаканом в другой. Плюхнувшись на диванчик, он распаковывает пакет, в котором оказывается сендвич, а стакан придвигает к Сказителю. — Тебя никто не просил. — Это жест доброй воли. Скар, несколько секунд задумчиво поглядев на стакан, двигает его в сторону Кадзухи. — Держи. — Я не буду. — А я и не спрашивал, — оба старательно друг на друга не смотрят. — Держи. — Сказал же, не буду, — Каэдехара двигает стакан обратно, но Сказитель останавливает его на полпути. — Я тоже не буду, — злость вспыхивает как из ниоткуда, стоит заметить упрямый огонь в алой радужке. Чувствует себя быком на корриде. Бедняга-тореадор трясется, в страхе забившись в угол. Публика кричит, смешивая негодование и восторг. — Если так хотите, этот несчастный лимонад могу забрать я! — Тарталья одним резким движением двигает стакан к себе, смерив обоих скептичным взглядом. — А то, не дай архонты, убьете друг друга! Кого я буду шипперить? — Скар награждает его гневным взглядом, Каэдехара бросает взгляд, полный напускного безразличия, но его щеки отчетливо заливаются краской. — Это все твой чертов лимонад, клоун, — Скарамучча скрещивает руки на груди. — Это все твой дерьмовый характер, Скар, — в голосе сквозит язвительный упрек, однако он пролетает мимо ушей, стоит увидеть, что Кадзуха медленно достает телефон, уткнувшись в его дисплей. Возможно, со стороны кажется, что он ищет там что-то чрезвычайно важное. Однако Сказитель достаточно наблюдал за его поведением, чтобы понять, что данное действие создано для замыкания в себе. Вероятнее всего, Каэдехара просто листает галерею и заходит по нескольку раз в одни и те же приложения. Скар и сам порой использовал такую тактику, поэтому безошибочно ее определил. Некоторое время они сидят в грозном молчании, которое отдает электричеством на кончиках пальцев, пока Тарталья угрюмо жует свой сендвич. Кадзуха по прежнему притворяется предметом декора, мастерски игнорируя окружение. И только Сказитель, кажется, без понятия, куда себя деть. Он готов содрать с тела кожу и пройти все круги Ада, лишь бы провалиться под землю и перестать испытывать это мерзкое чувство неловкости. Оно разъедало изнутри, отравляя органы. Когда оно начало доходить до мозга, в голове бешеным смерчем вертелась одна мысль. Ошибка. Ошибка. Какая же это была ошибка. Грандиозный провал. Феерический проеб. Просто пиздец. За окном неумолимо темнеет. Мрак съедает вершины домов, закутав их в темную вязкую материю, укрывая от непогоды. Фонари с придыханием освещают улицу, жалобно моргая. Холод ощущается даже через толстое стекло забегаловки, в которой они отсиживаются. Улица веет неизвестностью, тянет когтистые костлявые руки. Даже у Сказителя по спине идут мурашки. И именно в этот момент Каэдехара неожиданно встает из-за стола. — Я пойду домой, — небрежно бросает он, глядя в пол. — Пока, приятно было познакомиться, Тарталья, — он подхватывает свой рюкзак и уже направляется к выходу, когда Скар резко хватает его за запястье. — Куда ты один собрался? — температура его тона заметно перегоняет уличную, но Сказитель даже не дергается. Зато дергается Кадзуха, рывком освободив руку. — Домой, — невозмутимо потирает предплечье, все еще смотря на Скарамуччу. — Мы можем тебя проводить, зачем тебе так внезапно уходить одному, с ума сошел? — возмущенно указывает рукой на окно. Гнев накатывает новой волной. — А вдруг... — Что «вдруг»? Ну что, «вдруг»? — резко восклицает Каэдехара. — Метеорит упадет? Пришельцы захватят Тейват? Я более чем могу самостоятельно добраться до дома! — он почти шипит, из-за чего в груди зарождается тревога. — Да что с тобой случилось? — Ничего, — Кадзуха все же поднимает глаза, и в них не видно ничего, кроме крови. — У меня все прекрасно, правда! — давит улыбку, которая больше походит на оскал. От нее сердце почему-то сжимается, а затем с треском рвется. — Я в порядке! — почти вскрикивает он. И уходит. Скар его не останавливает. Садится обратно. Входная дверь захлопывается. Тишина. — Он охуенный, — архонт бы побрал этого Тарталью. — Знаю. — Тебе пиздец как повезло. — Знаю. — А ты мудак. — Зн... Иди на хуй.