«Думай позитивно, Стакан всегда наполовину полон, всегда. Чувствуй хорошее, плохого не существует, Между «нет» и «да», выбор только «да». Верь в лучшее, жизнь — это танец под присмотром чуткого Бога. Повторяй эту поебень чаще, Повторяй, даже если звучит убого» Кровосток — Думай позитивно
Денис дёрнул дверцу купе и замер на пару секунд в проёме. Вокруг был шум и стуканье колес поезда о рельсы, характерное «чух-чух», но он будто окунулся в пресную воду и слышал лишь намеки на звуки. Отдельные всплески доносили до него вибрацию от звуковых волн, которые тот осязал на своих напряжённых плечах. В его купе сидел на нижней полке Максим Кольцов, которого он совсем не ожидал здесь увидеть. Он обратил на него ровно ноль внимания и продолжил разливать алкоголь в граненные стаканы с подстаканниками. На маленьком столике была какая-то еда, половина которой была однокурсников Дениса, а какая-то часть самого Макса. Титов прошел в купе и сел напротив нежданного гостя. Через стенку играли Кипелова на гитаре. Это, скорее всего, Сережа со своим другом, которого никто не знал — Разумовский сказал, что они вместе в детском доме жили. Денис с Серёжей не то чтобы дружили, скорее контачили. Сидели вместе на парах, давали друг другу конспекты, когда кто-то заболевал или из-за подработки не мог прийти на лекцию. Выручали, если что, были приятелями. Сближал их не только взгляд на мир, но и общая отчуждённость, непонятость среди окружающих. Вместе они вечерами могли обсуждать свои будущие проекты, мечтать о благе и безвозмездной помощи людям. Имели схожие цели и идеалы. Главное — понимали друг друга. Сверху горела одинокая жёлтая лампа советского образца и гудел кондиционер. Хоть студенческая поездка и намечалась на июль, сразу после сдачи летней сессии, в вагоне было прохладно, особенно в вечернее время. Денис был бы рад так же не обращать на него внимание. Он бы все за это отдал. Но судьба так распорядилась или бог не отвечал на его входящий звонок, поэтому прикрывался Денис лишь напускным равнодушием. Парень посматривал в окно и временами на Макса. Слишком хорошо он вписывался в купе айтишников и одновременно слишком неправильно выглядел рядом с молчаливым Денисом. Ему нужно быть в другом конце вагона, где во всю отмечали другие студенты, где была куча друзей Макса. Какой смысл ему сидеть здесь? Кольцов звякал стеклом и отрезал хлеб для бутербродов чужим ножом прямо по шершавому столу. Чувствовал себя как дома во всех значениях этого афоризма. Он замечал взгляды Дениса, украдкой смотрел в ответ и, когда дожевал бутерброд, наконец спросил: — Ты чего такой грустный? — Хуй сосал невкусный. Денис никогда не был приятным собеседником, но Максим был рад, что сумел разговорить его, на шаг подобраться к этой неприступной крепости. «Молодец, Макс — вопрос что надо. Вот чего ты ожидал в ответ?» «Вот мог ты по-нормальному ответить, сложно тебе что-ли? Потом не спрашивай, почему ты всегда один, Титов!» — Ну хуй, так хуй. — Максим поднял стакан и слегка улыбнулся. Эмоция не касалась его глаз. — Будешь? Денис посмотрел на бутылку водки, которую ему демонстрировал парень. И коробку сока рядом. — Мне только сок. — А чего так? — Таблетки. У меня мигрени. — Денис кивнул головой куда-то в сторону, предположительно, где была его спортивная сумка с вещами и большая таблетница. Максим по-джентльменски отодвинул свою водку с соком и налил в чистый стакан для Дениса. Тот поблагодарил и снова откинулся спиной на мягкую кожаную обивку на стене. Ещё немного помолчали, Макс губил водку с соком, Денис — просто сок. За окном бежали одинаковые ели, увлекая за собой в сомнительное приключение. — Давай с водкой. — Парень протянул полупустой стакан и посмотрел на Макса из-под слегка нахмуренных бровей. — Передумал? — Тоскливо слишком сидеть и смотреть, как ты в одного напиваешься. — Ну, спасибо за поддержку. Максим подлил ему водки в стакан и протянул обратно с его фирменной игривой улыбкой. Что-то задумал. Жук. — А давай твой TrueTalk протестируем. Какой смысл в тишине сидеть? «Молодцом, Макс!» «Какой нахуй трутолк, дядь, тебя никто ко мне на цепь не посадил — свободен» — А давай. — Одинокая полоска света от уличного фонаря прошлась по лицу Дениса, сверкнула на дне его глаз вместе с яркой заинтересованностью, пришедшей с водкой.***
Новое утро, дождь прошел. Денис в универе. Закончилась последняя, пятая пара, и он официально на сегодня свободен. Если не считать дополнительных занятий и времени на доработку приложения. TrueTalk — его маленькая гордость, за которую он любого порвать может. Приходили к нему вербовщики из ФСБ в отдел связи и коммуникации. Заметили его на научной конференции, где он представлял первую тестовую версию приложения, и хотели его к себе в команду. Даже несмышленного студента, окончившего только половину обучения готовы были принять и всему обучить. Как сами выражались — очень талантливого и перспективного. А Денис им чуть в спины не плюнул — такое кощунское использование его детища вызвало в нем ярость. Знает он этих ваших «хороших парней» — из любого подозреваемого всю правду вместе с дерьмом выбьют. Не факт, что жив ещё останется. Или способным жить. Титов прекрасно знает, как пытают в российских тюрьмах. Он пристально следит за политикой и настроениями в стране. Новости «Дождя» отрезвляют, когда ты слишком замечтаешься и подумаешь, что жизнь — сказка и хрустяще приторна, как зефир. Наша жизнь не сахар. Наша жизнь — это светлый липовый мед. Терпкий, горький, с крупными песчаными частичками. Его переливают из банки с обсохшими острыми медовыми краями. Пьют с травяным чаем. От чего-то вечно лечатся, а к результату придти не могут. Так и Денис — все бьётся, бьётся, а сам прилип и почти утонул в янтарной смоле. Захлебнулся медом. Пролетел по лестнице пару этажей. В общагу хотелось жутко. Поесть нормально, а не перерубленную кашу из столовки, прохрустеть затекшей спиной и забыть об этом дне, как о страшном видении. На последнем пролете остановился неловко и заметил высокую кудрявую макушку. Максим Кольцов. Сделал вид, что все в порядке. Что сердце не пытается сломать ребра, выгнуть диафрагму, пролезть между желудком и печенью, уворачиваясь от других органов, и уйти в пятки. Или напротив, смять легкие и выпрыгнуть через горло, вызывая душительные спазмы. Прошел дальше. Завернул в гардероб и снова натолкнулся на него. «У журфака тоже закончились занятия? Вот это попадос. Ты его не заметил, спокойно подойди к своей вешалке и возьми куртку. Переодевайся и топай домой». И снова он один.***
Несколько месяцев назад. 10 декабря 2011 года. Хлопья летят наверх, но никакой магии не происходит. Происходит настоящий пиздец. Макс пришел на Болотную площадь уже не только как непосредственный участник митинга — сегодня он был в роли репортёра. Написание колонки в газете вызывало в нем мандраж. По факту, он сейчас официальный представитель газеты и не может облажаться. Его имя написано на пластиковом бейдже на верёвочке, к которой привязана белая лента, в руках простецкая камера. И очень, очень внимательные глаза — нужно запомнить каждую деталь, чтобы составить в дальнейшем отчёт и предоставить его начальнику. Это будет легче лёгкого — на митингах он частый гость, в оппозиционном движении с начала студентчества, знает нескольких лидеров и старается всеми силами продвигать оппозиционную повестку. Журналист как-никак, и дело свое знает. Парень оглядывает прохожих, кучу белых шариков, красных и белых флагов, намечает удачный кадр, поднимает камеру и замирает. По ту сторону объектива мыльницы он замечает знакомые черты лица. С ним они частенько встречались на митингах в Москве, ещё чаще — в универе. Денис Титов. Лучший студент на айти направлении, тихий, скромный парень. Если не разбудить в нем зверя и не задеть его эго. Макс замечал его и раньше — все о нем слышали и шушукались по углам, в кабинках туалета, за столиками в столовой, обсуждали, какой он нахальный, как не фильтрует базар и никого к себе не подпускает. Совместимы ли гений и злодейство? В этом парне совместимо все. Максим сам видел, как он в порыве животной ярости матом объяснял кому-то кратчайшую дорогу из жопы нахуй; отправлял, найти то, не знаю что, в чужой пизде на гвозде, а под конец пожелал здоровья маме этого парня. И вроде хорошо, вне контекста вроде бы вежливо, но то, каким тоном он это произнес, больше походило на непрямую угрозу. Черные глаза давно изучали его в ответ, но сам Титов ничего не предпринимал. Он ещё пару секунд посмотрел на него и обернулся к подхватывающей толпе, начавшей скандировать требования честных президентских выборов. Для пущего эффекта он поднял кулак и размахивал им в такт словам. Журналист так и замер, лишь в забытье медленно опустил камеру и смотрел на профиль Дениса. Затем также подхватил речевку и подошёл ближе к толпе. «Перевыборы! Перевыборы! Перевыборы!»***
— Я начну. — Макс достал смартфон, на который он очень долго копил и навёл камеру на парня. — Почему ты такая сука? — Чтобы жизнь остальным лёгкой не казалась. — Зелёный сигнал. — Вот прям так? Откуда такая злость? Денис выпил ещё водки и откусил яблоко. — Или ты еблан, или не хочешь понимать. Всем тут на всех насрать с высокой колокольни. Все только о себе и думают. Также к другим относятся, как я. Только я от них отличаюсь. Я в открытую презираю, а не распускаю слухи по всему курсу. — Денис наклонился вперёд и смотрел прямо на Макса. От его огненно-лижущего взгляда пошли мурашки по коже. Видно было, что его это злит и выводит из себя. Что на своей шкуре он ощутил что-то такое, о чем сейчас говорил. — Хотя тебе не понять. Ты ведь «Макс Кольцов» — душа любой компании. Титов забрал у того телефон и навел камеру. — Вот скажи, зачем ты это делаешь? Зачем ты такой хороший для всех? Не говори, что просто такой человек. Максим задумался на секунду, чисто для театральщины. В глубине души он понимал почему. — В таких случаях есть только два ответа. Первый: человека таким воспитали, подали такой дружественный пример в семье. Второй: он ищет компенсацию. — Денис хмыкнул и посмотрел на него уже без капли веселья. Все понял. — Я второй тип. Зелёный сигнал. Повисло молчание. — Вот почему ты здесь, а не в шестом купе. Тебе также все это противно… Напускное. — Да. Макс выпил. Снова помолчали. Теперь Денис мог отвлечься на естественный шум поезда, на его убаюкивающие нежные движения. — Видел часто тебя митингующим на Болотной — ты никогда не был в колонне МГУ. Ты всегда один. Никто с тобой не общается и ничего о тебе не знает. Почему так? — Я всегда был закрытым, а потом окончательно разочаровался в людях после одного случая, когда… Когда… — Денис запнулся и поник. Макс понял, что все испортил и сейчас он не был вплотную к крепости. Сейчас его отбросило назад, к месту, откуда он начинал, а прямо перед ногами образовался глубокий ров с водой. Лишь бы крокодилов не было. Зелёный сигнал. Слухи, печальный случай. Макс начал нервно соображать, мозг соединял нейронные связи, подкидывал расплывчатые воспоминания. Что-то такое ведь было пару месяцев назад, когда Денис в конец с цепи сорвался. Сложил два и два. Он все понял. Кто-то слух пустил, что Денис оппозиционер, митингующий. И по парням. Если на первое всем было насрать — в разгаре революционные движения, митинги проходят каждые несколько месяцев и по всей стране — то на второе очень многие обратили внимание. Видимо, этот человек сказал про полит взгляды, но, не получив должной реакции, упомянул и ориентацию Дениса. Максим с помощью своего обаяния и известности на весь универ пытался выследить источник слухов, чтобы разобраться с этим ебланом. Но ни строянье глазок девочкам, ни купленные банки пива парням не принесли должного эффекта. Он защищал Дениса, хотя они формально не были знакомы. Ему самому было неприятно, будто это в его дом вломились силовики и стали выгребать все грязное белье. А затем и скрутили, вдобавок на 15 суток посадили в отделение. Непонятно было, какое отношение источник имел к самому Титову, но отомстить за что-то он ему хотел сильно. И у него прекрасно получилось это сделать.***
«Сука подговорил своего дружбана рассказать всем, что я гей. Блядина. И не поленился ведь. Если бы тут учился сам бы все рассказал, а вот с мозгами не срослось — голова в жопе, поэтому на стороне пути ищет. Как жаль, как жаль» Когда Денис проходит мимо по коридору, остальные студенты тут же замолкают и оборачиваются ему вслед. Никто не имеет яиц что-то ему сказать. Жаль, ведь тогда нет оснований выпустить на ком-то свои эмоции, накопившуюся злость на Суку. А руки пиздецки чешутся кого-то отхуярить. Да даже просто словесно нагнуть, Господи! Он вышел на улицу и не успел шагу ступить, как услышал: — Эй ты, патлатый! Отсосешь мне? — Господь был доступен для звонка. Денис взял трубку. — Денег не хватит. — И прошел дальше, даже не обернувшись на конченного. — Что ты сказал, сука? — Парень схватил Дениса за плечо. Неизвестный точно был не местным. В МГУ обычно таких кадров редко встретишь, как-никак престижный вуз — чтобы сюда попасть, нужно быть гением или пахать всю жизнь и рвать жопу при поступлении. Этот больше походил на безработного нарика, вечно сидевшего у падика и вдупляющего в одну точку из-за свежей колкой дозы. Титов одним слитным движением развернулся и занёс удар кулаком с острыми выступающими костяшками. Будто сама природа наделила его естественным кастетом и преимуществом в драке. Ударил в челюсть, затем коленом в пах, из-за чего человек согнулся пополам, пытаясь глотать ускользающий воздух, схватил его за затылок и последний раз приложил носом о свое выставленное колено. Острое и худое. У несчастного закончились слова, он схватился уже за нос, из которого текла кровь. На скуле наливался синяк, лицо опухало. — Я сказал: «денег не хватит», дядь. Надеюсь, ещё раз повторять не придется. — И направился к воротам, закуривая сигарету. Наконец-то смог выдохнуть и расправить напряжённые плечи. Вмиг почувствовал, как горит кисть от содранных костяшек. Адреналин в крови немного стихал. Сердце приходило в норму. Только сейчас он почувствовал, как ему было страшно. В этой ситуации и потому, что такое может повториться. Как оперативно его мозг работал, что смог рассчитать тактику нападения. Как превосходно он мог управлять своей мимикой, чтобы ни одной чертой не показать, насколько он охуел от происходящего на самом деле. Тело колотило, и пробирал озноб. Денис сильнее укутался в шарф и ускорил шаг. И что делать дальше? А дальше к нему никто больше не посмеет подойти с подобными просьбами — если это можно так назвать — все видели, что Титов не только словесно опустить может, но и физически. «Молодец, Денис, защитил честь своей жопы. А про того еблана и Суку ты забудешь. Нахуй шлёшь всех мудаков как обычно и не высовываешься пару месяцев. Блять, угораздило же переспать с этим ублюдком, довериться. А ему только это и надо было, чтобы растрезвонить всей округе, что я «не по девочкам». Это был суицид веры Дениса в людей.***
Следующий день после декабрьского митинга на Болотной. В тот раз все вообще было очень мирно и, можно сказать, дружелюбно. В отличие от митинга 5 декабря, где власти не смущались устраивать показательные порки, забирать случайных людей в отделение, применять силу. Митинг был согласован сначала на площади Революции, но потом его перенесли на Болотную из-за большей вместимости. Многие утверждали, что никто ничего не переносил, просто расширили территорию. Ну, можно и так сказать. Люди проходили через рамки металлоискателей, аккуратно друг к другу относились, полицейские честно выполняли свои обязанности. Под конец один из лидеров выступил с рупором, озвучил требования митингующих для властей, и все дружно спели «Перемен» Цоя. Эта песня по традиции поется почти на каждом митинге. Максим сильно устал, потому что до ночи писал репортаж в газету и обдумывал, к какому же итогу приведут все их действия. Как и все, он надеялся на лучшее. Сейчас он стоял в курилке и с максимально жадными затяжками губил вторую сигарету. Что-то его напрягало. Он обернулся и заметил знакомый темный взгляд. Денис. Он опирался о стену, будто у него не было сил стоять самостоятельно, и курил. Абсолютно молча и неподвижно. Поэтому-то Кольцов не заметил его сначала. «Такой тихий — тоже все эмоции на площади оставил». Денис смотрел на него с усталым прищуром, курил и втягивал щеки. Его тонкие пальцы обхватывали сигарету, ветер раздувал волосы и сизый дым. «Красиво». Примерно тогда Макс понял, что окончательно влюбился.***
"Я хочу напиться и падать, Влюбится и плакать, Влюбиться и плакать До последнего" ФРИК ПАТИ ft. найтивыход - Влюбиться и плакать
— Прости, я не хотел. — Максим опустил глаза и отложил телефон. Неловко сцепил руки на коленях. — Ничего. То, что не убивает нас, делает нас сильнее. — Денис сделал большой глоток водки и без слов протянул стакан Максу. Просил повторить. — Продолжим? — Самый важный вопрос Кольцов так и не успел задать. — Да, давай. Моя очередь. Ты не боишься, что вся твоя карьера может обернуться в ничто, пойти крахом только из-за твоих политических взглядов? Я понимаю, ты — журналист и все такое, но неугодность власти никто не отменял. — Боятся и жить в России — понятия несовместимые. — Парень пожал плечами. Будто ничего странного он не делает, будто ничего страшного его не может ожидать в будущем. Зелёный сигнал. — Каждый раз поражаюсь твоей беспечности. — Денис передал телефон. — Закурить хочешь? Траву. — И с таким же невинным лицом, с каким сидел Макс только что, полез в свою сумку за таблетницей. В ней были, судя по всему, разного рода обезболивающие. — Чего? Кто мне говорит о беспечности? — Макс вышел из ступора из-за лёгкости, с которой Ден задал ему этот вопрос, и рассмеялся, когда своими глазами увидел в металлическом портсигаре аккуратные самокрутки. — Ну так что? Будешь? — Титов сел обратно, взял одну самокрутку и сделал затяжку. Дым был желтее и гуще, чем от обычных сигарет. Обладал специфическим травяным запахом. — Кто-то в начале говорил, что даже пить не будет… Давай. — А ты располагаешь не только к разговору. — Протянул ему одну штуку и ширкул колёсиком на зажигалке. Макс затянулся, закашлялся и откинулся назад, прикрывая рот рукой. — Со всеми бывает — в первый раз всегда непривычно. — Эксперт хуев. — Ну, может и хуев. — Денис пожал плечами. — Ладно, давай. Так всё-таки, те слухи — правда? — Максим навел камеру. Это был его последний шанс, после которого все могло поменяться. В лучшую или худшую сторону.— Не хочешь — не говори. — Неправда. Красный сигнал. Косяк Дениса сломался пополам. — Глючит приложение. Не доработано ещё. — Титов затушил наполовину целую самокрутку и взял новую. Не поднимал глаз на парня. — Точно? Или ты юлишь? — Максим не отставал и хотел докопать до истины. — А тебе какое дело? Поиздеваться хочешь? Снова всех на уши поставить? У тебя это даже лучше бы получилось, чем у того долбаеба — его и не знал никто вовсе, а ты авторитетом располагаешь! От тебя даже любой хуйне поверили бы! — Денис взорвался, снова наклонился вперёд, ближе к Максу, а его лицо исказила злоба. — Да может, нравишься ты мне, дурак. — Кольцов сполз немного по набивке на стене и почти докурил свой косяк. Первый раз, и его развезло. Со всеми бывает. Денис оторопел. Не моргал. Не дышал. Секунда, и он затушил почти нетронутую траву. Метнулся к Максу. Выхватил из его рук быстро тлеющий бычок. Обжег себе пальцы. И наклонился над парнем. — Ты мне тоже, может, нравишься, дурак. — И накрыл его губы своими. Максим целовался лениво. Его язык будто онемел из-за травки, а мозг написал заявление в отпуск и уже паковал чемоданы. Все в этот момент казалось ему веселее и легче, чем обычная близость. От этого поцелуя он думал, что буквально может взлететь. Дело в траве или в самом Денисе? А у Дениса дрожали ресницы — как же давно ему нравился Макс. Как же давно хотелось его поцеловать. Почти с первого курса. Такой высокий, сильный, умный — и все остальные эпитеты, которые обычно говорят мамы своим дочкам, описывая их абстрактного будущего мужа — все подходило к Максу. А начать разговор первым он не решался. Какой смысл? Денис считал, что не особо ярко привлекает внимание, что такая проблема в его лице Максу вовсе не нужна. На худой конец сам бы захотел — подошёл и поздоровался бы для начала. Дак вот незадача — Макс тоже боялся. Боялся, наверное, впервые лет с 12, когда девчонку позвал в кино. Сам оплатил за них попкорн — взрослый мальчик. Смотрели «Историю игрушек 2». Вышли из кинотеатра в полном восторге — девочка от мультфильма, Макс — что держал ее за руку весь сеанс. Этот иррациональный страх отказа развивался в нем словно червь-паразит. Жрал изнутри, не давая возможности ничего сделать. Противно было от этого чувства, тошнотворно. Тогда впервые Макс понял, что полюбил по-настоящему. Отсюда и страх отказа, тупое вожделение, высматривание глазами в коридоре. Переживание, как бы его на митинге не забрал ОМОН или ещё хуже — не избили жёсткими резиновыми дубинками. Он ведь такой хрупкий на вид, маленький. С тонкими запястьями, слегка длинными волосами, очерченными мягкими губами. Макс мог бы поклясться, что выглядели они пиздецки мягкими. А сейчас мог доказать это на деле. Его рука опустилась на колено Титова и нежно сжала. Огладила немного вверх по бедру и спустилась обратно. Макс приподнялся и аккуратно переместил Дениса на полке, нависая сверху. Тот поднял руки и вцепился в его крепкие плечи, будто боялся провалиться сквозь поезд. Как наваждение во сне, будто тебе чудится, что ты падаешь, а в следующую секунду просыпаешься с холодным потом на висках. Был такой же страх, будто в миг все исчезнет. Денис был менее накуренным, чем Кольцов, и целовался активнее. Кусался, обхватывал губу, игрался языком. Будто дышал поцелуем. Наконец-то вцепился в его волосы, как давно хотел. Смял руками кудри, пропустил сквозь пальцы и запутался в отдельных пружинках. Он мычал в поцелуй, а его руки дрожали. — Мальчики, вы чего одни? — Катя с Международных отношений резко открыла дверь в купе и заглянула своим вздёрнутым носиком внутрь. Она была чертовски пьяна, поэтому и не заметила двух сосущихся парней. Равнодушно посмотрела на них и просто ждала ответа. Макс и Денис отпрянули друг от друга с общим ужасом. Максим в довершение долбанулся головой об низкую верхнюю полку. — Да так… Не хочется. Шумно очень. — Денис полулежал на постели, опираясь на локти, и оглядывал девушку взволнованными глазами. Его грудь ходила ходуном, губы горели. — Ну ладно. Многое пропускаете! — Девушка хохотнула. За спиной Кати появилась Эля, которая была похоже за главную. Или только пыталась держать все в относительном контроле. Она многозначительно на них посмотрела, а в следующий момент подхватила за талию Катю, которая чуть не упала из-за поворачивающегося поезда. — Может, тебе уже хватит? — Вот теперь в Эле проснулись эмоции. Она закрыла дверь, отрезая их от внешнего мира, посмотрела на девушку и поправила ее волосы. — Не волнуйся, я могу веселиться всю ночь! — Я бы хотела с тобой другим ночью заниматься… — О… — Все, что ответила Катя. Молчание. Проносились ели вперемешку с фонарями и электрическими столбами за окном. Холодный голубой свет лился из окна, разбавляя жёлтое освещение в купе. Парни перевели друг на друга взгляд. — Так что это было? — Макс только сейчас пришел в себя. Его затылок все ещё гудел и казался плоским от удара. — В конце вагона все наши собрались. Этих, видимо, понесло уже в нашу сторону. — Денис приподнялся и уселся ровно, хрустя белым пастельным бельем, вытянул ноги и закинул их на соседнюю полку. — Знаю. — Максим улёгся рядом и положил голову на его плечо. Зеркально вытянул свои длинные ноги с большими ступнями. Сердце все не хотело усмиряться — то поцелуи, то девочки, то сейчас. Возбуждение, тревога, щемящая нежность. Было очень странно. Водка и косяк нисколько не помогали в этой ситуации. — Знаешь, мне все это, — Денис обвел пальцем в воздухе замкнутый круг, — напоминает детский лагерь, пусть даже испорченный. — Знаю я один такой лагерь… «Буревестник» — может слышал. — Максим вздохнул и начал рассказывать. — В восьмидесятые черти что происходило, дети пропадали, чуть ли не с ума сходили, некоторые даже умирали, а все руководство на это глаза закрывало. Будто никаких пионервожатых, никаких старших воспитателей, никакого директора лагеря… — Парень все продолжал и продолжал тихим голосом, параллельно начинал посапывать в плечо Дениса. — Там, знаешь, много легенд потом сказывали. И про огромного паука, и про святую реку, про вампиров и разрушенный монастырь… Кстати про монастырь. — Ещё один вялый вздох.- Есть тоже такое местечко в Архангельской области, деревня Топи. Там, говорят, Чудотворный монастырь рядом. Не то, что все грехи отпустят — все молитвы исполнятся. Но это байки, конечно… Мне бабушка рассказывала, когда я к ней на лето в Мудьюгу приезжал. В детстве верил, а сейчас только о пропавших людях в той местности и слышу. Надо будет сгонять по случаю, проверить… Голос Максима окончательно стих. Из соседнего купе доносилась лишь тишина, сопение Макса попадало в такт с движением поезда. Вагон проходил очередное место сцепления рельсов и качнулся из стороны в сторону, лампа немного мигнула. Денис прикрыл глаза. Решил немного вздремнуть, а потом уже перетащить Макса на койке поудобнее. Проснется, наверное, от боли в теле или вовсе скатится и упадет на пол. Но это уже будет забота Дениса из ближайшего будущего. А пока можно просто сладко уснуть под чужим теплым боком. «Надо будет сгонять по случаю, проверить…»