В тот же миг Алиса юркнула за ним следом, не думая о том, как же она будет выбираться обратно.
«Алиса в стране чудес». Л. Кэрролл
Когда секретарь озвучил имя следующего клиента, я едва не засвистела, как кипящий чайник. Ограничилась сжатыми кулаками и клацаньем зубов. Шерлок, черт бы его побрал, Холмс уютно устроился на диване. Пальто снял — уже спасибо. Несколько мгновений, звенящих его выжидающим молчанием, я мялась на пороге, не понимая и заходясь в бессильной злобе. Потом глубоко вздохнула, закрыла дверь кабинета и села напротив. — Хотите чаю? Или чего-то другого? Он заинтересованно оглядывался, широкими взмахами взглядов — невольно вспомнила, как в первый раз он перебежками исследовал стены, не спуская с меня глаз. Всё не было иначе, скорее стало логичным продолжением. — Нет, спасибо. А вот если бы вы разрешили курить… Я уколола пальцем потолок, где раскинулись датчики задымления. — Я не поощряю зависимости, мистер Холмс. Выразительный взгляд ясно дал понять, что он думает о моих зависимостях. Я прочистила горло. — Можете называть меня Алиса, если вас раздражает дистанция, — он никак не отреагировал. — Как мне к вам обращаться? — Шерлок. — Хорошо. Шерлок, зачем вы пришли? Он вздохнул, посмотрел в потолок и, сложив руки в молитвенном жесте, вдруг улёгся на диван. — Мне вас посоветовал друг. Он решил, что я стал слишком агрессивным и всучил вашу визитку. — Какой заботливый друг. Не скажу, что это хорошее решение — в терапию следует идти по собственному желанию, Шерлок, а не когда один друг говорит, что надо. Опять тяжелый вздох. Шерлок сел, достал из кармана веер моих визиток и кинул их на стол. — Я знаю, что они все ходят к вам. Меня не один друг сюда отправил, они все — все, Алиса! — заставили меня сюда прийти. Я тупо уставилась на собственное имя, множащееся на белом картоне, потом перевела взгляд на него. Он раздражён тем, что его переупрямили. — Ваши друзья так о вас беспокоятся… — Да бросьте! — он раздраженно взмахнул рукой, снова забираясь на диван с ногами. — Они не так уж на этом настаивали до последнего времени, но я решил, что это хороший способ подобраться к вам поближе. Не сдержавшись, я рассмеялась. — Поближе? Шерлок, вы ещё надеетесь, что я что-то вам расскажу? — Вам не придётся. Я понял, врачебная этика, бла-бла-бла! Но вы знаете, кто я такой, уверен, ваши клиенты подробно описывали вам меня. Можете ничего не говорить про Джима Мориарти — я сам всё пойму. У меня задергался глаз. Я молча достала блокнот, щёлкнула ручкой, потом налила воды и устроилась поудобнее. — Как хотите. Вы в любой момент можете встать и выйти, и терапия закончится. Мы будем говорить о том, о чём вы захотите, но только в рамках терапии. Он кивнул. Я улыбнулась и начала: — Как вы думаете, что послужило тому, что все ваши друзья попросили вас посетить психолога? — Возможно, я стал слишком агрессивным. Он мне не доверял. Вопреки расслабленной позе пальцы его были в напряжении. Каждого человека я видела, как какое-то полотно пэчворка: собрание разных лоскутов — травм, царапин, установок, идей, они все были перешиты разными нитками и с разной осторожностью. Внешне Шерлок строил из себя идеальное, выстроченное на швейной машинке одеяло, из которого не торчала ни одна нитка. Шов к шву, уголок к уголочку, ничего лишнего — аскетично, аристократично и дорого. Только внутри одеяла всё сбилось комками. — Что вы имеете в виду? Он взмахнул руками, очевидно не желая пускаться в подробности. Сеанс будет долгим, из него щипцами слова не вытащишь. — Я… палил в стены. Слишком много. Я кивнула: миссис Хадсон жаловалась. — Огрызался. Молли плакала. — Называл всех вокруг идиотами. Грэг долго приходил в себя. — Перешёл… черту. И поссорился с Джоном. Да. Я знала. — То, что вы говорили друзьям, стало следствием агрессии. Как думаете, в чём её причина? — В том, что по вашей милости психопат разгуливает на свободе! — взорвался Шерлок. Долго держался, молодец. Разгладив складку на юбке, я предложила: — Давайте так. Обычная терапия у нас с вами не сложится, это ясно нам обоим. О клиентах я не распространяюсь. Раз вы решили ходить, можем сделать по-другому: вы будете мне жаловаться. — Что? Я встала и всё-таки щелкнула электрическим чайником. Рядом с Шерлоком Холмсом было зябко. — Вас раздражают друзья, это нормально. Бесит Мориарти. Все вокруг идиоты. В вас нет желания менять эти ситуации. Перестать считать всех идиотами неудобно, ссоры с друзьями вас не особо волнуют. В психотерапии есть хорошая поговорка: не лечат того, что не болит. Я предлагаю вам делать так: вы приходите на сеанс и говорите столько, сколько хотите. О том, что вас раздражает, бесит, просто что вам не нравится. Если хотите что-то из этого поменять — мы разговариваем. Если нет — просто рассказываете. — Почему вы это предлагаете? — тише спросил он. На один шаг ближе. Ярлык врага медленно сползает с моих плеч: лечить без желания его тут не будут, это я ясно даю понять. — Потому что проблема гениев в основном одна: их не понимают. А вы — гений. Вы хотите, чтобы вас не просто слушали, но слышали. Конечно, можно просто посадить на стул напротив плюшевого мишку, но каким бы социопатом вы себя ни считали, вы зависите от людей, а они от вас. Разглядеть понимание или хотя бы интерес в чужих глазах — думаю, это тоже своего рода терапия. Я разлила чай по чашкам. Всегда гордилась своей чайной парой из тонкого императорского фарфора — белого голубым узором. Шерлок взял протянутую чашку. — Идёт? — спросила я. Беззлобно. Безобидно. Безопасно. — Идёт. Я глотнула эрл грея. — Можете жаловаться на кого хотите. Он несколько мгновений думал, потом выдал: — Миссис Хадсон пообещала перестать носить мне завтраки, если продолжу уродовать ей стены.