Надгорье

~***~

Бруно редко ловил предсказания без ритуала, еще реже — без собственного намерения. Поэтому тревожащие образы, витавшие словно где-то возле головы, не давали покоя и отвлекали от жизни. И если в детстве Бруно слышал и чувствовал волшебство, как обычный воздух, то сейчас оно казалось скребущимся под полом замирающим нечто. Бруно было не по себе, он кожей предчувствовал изменения и тягу к комнате предсказаний, вновь шепчущей таинственные стихи. Бруно никогда не говорил об этом другим, но его дар, его песок и предсказания общались с ним. Тихо, ненавязчиво, но так ясно, что его посчитали бы сумасшедшим. Бруно знал с детства, что не был владельцем своего дара, а лишь проводником некоторых знаний. Впрочем, с взрослением ему казалось, что он заложник, а не проводник будущего. — Дядя Бруно, — робко позвала Долорес, поджимая тёмные губы, непривычно теряющиеся на фоне загорелой кожи без яркой краски на губах. — Прошу, посмотри, как пройдёт свадьба. Он хотел отказаться, но Долорес, последние недели ходившая неприкаянной тенью по Касите, поклялась, что не будет его сторониться и обижаться, даже если он увидит то, что ей не понравится. В тревожном взгляде он видел сомнения и понимал — она не забыла первое в своей жизни разочарование в любви. Я обязана быть готовой ко всему, дядя. Бруно пригнулся, заходя в круглую дверь, и ощутил заинтересованное шевеление пространства. Почему-то оно радовалось тому, что может открыться людям. Бруно говорил голосом возможного будущего, прячась в тени его масштабности — ему никогда не нравилось, что люди готовы растрачивать чужой дар на мелочность земной жизни, потому что чувствовал, что открывшиеся знания не могут быть использованы ради подобной ерунды. Серьёзные выборы вроде спутника жизни или ремесла ребёнка — то, в чём он охотно помогал. Потеря близких и любимых — то, к чему он мог подготовить людей. И даже несмотря на свою робость, Бруно имел в себе крупицы стойкости отказывать и без того неласковым к нему гражданам в идиотских вопросах по типу того, какое платье мне выбрать или что мне захочется поесть завтра. Может, поэтому его и не любили? Бруно стало чуточку веселее от этой мысли и, закончив рассыпать песок в форме круга, он оглядел готовое к ритуалу место. Ответственность тихо сидела внутри и пока не вылезала, не давая предсказателю испугаться раньше положенного. Пророка не любят не за плохие вести — понял он на пятом десятке жизни, а за кривую правду и несбывшиеся ожидания. Бруно подготовил сознание, задавая вопрос в пустоту, ощущая, как губы стынут от ветра магии. Несколько песчинок запутались в волосах, тут же выскальзывая из его памяти, из его ощущений и внимания. Он сосредоточился на видении, соединяющем в себе настоящее и скорое будущее. Ответ пришел сразу, безболезненно раскрывая прозаичный сюжет соединения двух сердец. Волшебное видение радовало глаз — такую прекрасную картину, по мнению Бруно, можно было бы поставить в один ряд с семейными фотографиями. Он весело фыркнул, представляя лицо Пепы, предложи он эту идею — к удивлению, даже в семье волшебников его пророчества, ставшие для Бруно простыми стекляшками с рисунками, вызывали нехороший трепет, смешанный с ужасом восторга. Словно он держал в руках синее пламя, рождающее летающих крокодилов. Словно волшебство Изабеллы, разве что её чары дарили искренний восторг и блаженное состояние, а не тревогу за будущее и светящееся ядовитым изумрудом стекло. И в даре провидца не было силового аспекта. Грядущее и будущее просто существовали, далеко для обывателей, но в едином ритме жизни для самого Бруно и неразрывно с пространством. Бруно был очень доволен видением, хотя не позволял ставить это в свои собственные заслуги. Он не правил временем, не формировал событийные ряды, а лишь помогал людям соприкоснуться с неведомым. Но тихая радость за племянницу всё равно расползалась в груди, вызывая улыбку и щипание в глазах. Он был так рад осознавать, что не приносит несчастья. Удовлетворенно взглянув на работу, Бруно зачесал кудри назад и придирчиво оглядел отпечаток грядущего на предмет царапин и сколов. И на мгновение, на кратчайший миг, он с ужасом увидел на месте Мариано себя самого, отчего выронил предсказание, шарахаясь в сторону. — Показалось, — нелепо оправдался он сам перед собой, сожалея, что такая прекрасная картина разлетелась на осколки. Никогда нельзя просить знания в смешанных чувствах. И даже зная эту простую истину Бруно, чей дар требовал концентрации и внимания, решился повторить предсказание доверившейся Долорес. Им двигал стыд перед тогда ещё маленькой девочкой, познавшей горечь разочарования. Простодушный дурак, не сумевший подобрать нужных слов, чтобы донести до ребёнка непростую правду. Бруно до сих пор не мог понять, почему тогда стоял истуканом и невнятно блеял, пока Долли со стеклянными глазами рассматривала размытое предсказание. Она так хотела любви, а он, взрослый человек, лишил её этого. — Прости, милая, прости… — Бруно! Что ты наговорил моей дочери?! Пророк выдохнул, чувствуя, как голову сжимает от очередного видения. Свадьба. Как пройдет свадьба? Энергозатратный процесс, но остальные не узнают об этом — к чему родным лишние переживания? Купол накрыл Бруно, открывая пространство над головой и являя образы и узор. Нельзя было сбиваться и отвлекаться, но незнакомая картинка сбила Бруно с толку — он не давал знаниям протекать через себя, а насороженно рассматривал размытые формы, становящиеся чёткими лишь при концентрации. Что за.? Бруно видел девушку, кружащуюся вокруг себя. Ему сразу удалось увидеть её лицо, но оно не было ему знакомо. Придерживая венок из цветов на голове, девушка задирала юбку и разбрызгивала воду из реки возле главной площади Энканто. Волна накрыла её и явила другое видение. Альма, его мать, держала уже спокойную незнакомку за плечи и торжественно что-то вещала, затем целуя её в лоб и крепко обнимая. Бруно не понимал, что происходит, и видение почти рассыпалось, когда сердце тревожно забилось — что-то было не так. Однако, завидев собственный профиль, предсказатель заставил себя отбросить сомнения и сосредоточился на уплывающих сюжетах, пляшущих в стороны, словно рябь реки. Бруно редко забирал волосы в хвост, поэтому не узнал самого себя. Привычный наряд не сразу открыл ему торжественность мероприятия, и Бруно вновь едва не потерял видение, когда понял, что находится на свадьбе. На его, Бруно, свадьбе с этой незнакомкой, весело заглядывающей ему в глаза и заправляющей за его ухо выбившиеся волосы. На безымянном пальце аккуратно устроилось тонкое обручальное кольцо. Господи. Песок рухнул на него, как радость Долорес от встречи с Мариано. Голова слабо зачесалась, требуя вытряхнуть из густой шевелюры инородные объекты, и Бруно едва успел поймать затрясшимися руками видение. Ему было трудно даже про себя обозначить то, что происходило на изображении. Горло зацарапало то ли от жажды, то ли от проглоченного песка. Песка, который скоро посыпется от ветхости с самого Бруно. Чертовщина. То ли девушка казалась слишком молодой рядом с ним, то ли он возле неё был особенно старым. Хотя то, как они смотрелись вместе волновало Бруно в самую последнюю очередь. Мужчина поднял свербящие глаза, чувствуя, как усталость, вопреки бушующим неоформленным в слова мыслям, рубит его и гонит в постель. Желание отложить видение он выполнил сразу, просто оставил предсказание посреди ритуального круга, собрал осколки от первого видения о свадьбе Долорес и ушёл. Сбежал, лишь бы не думать об этом какое-то время. Лишь бы на время забыть страшно красивые цепкие глаза. Он помотал головой, чтобы убрать песок и вытряхнуть из головы роящиеся образы. Он подумает об этом, обязательно подумает, когда сердце перестанет испуганно сжиматься и ныть. Одна мысль, что в его жизни, в его башне появится женщина, пугала его до чёртиков. Долорес наверняка от волнения не уснёт. Она ведь слышала, как предсказание разбилось, а он прошептал под нос слова молитвы. Бруно обязан был успокоить племянницу. Бруно был уверен, что она услышала. Несмотря на непрезентабельный вид предсказания, Бруно поплёлся вниз, с осколками в мешочке, чтобы передать Долорес хотя бы это. Он вполне мог бы сказать чуть громче своего привычного голоса, что всё будет лучше некуда и создать предсказание вновь, но ему так хотелось уйти от комнаты предсказаний, не смотреть на лицо девушки, которую он не знал и не теряться в догадках. Бруно нужно было проветриться. — Твой шаг тяжелый, — с волнением сказала sobrina, хотя Бруно настроил себя на весёлый лад, забыв на время о неожиданном видении, о молодой девушке, о собственном кольце на пальце. Ему приходилось несколько раз смотреть на руку, ощущая давление, но обручального кольца на нём по-прежнему не было. — Что-то не так? — тревожно спросила девушка, понижая голос до шёпота. Всё было просто прекрасно и, раскладывая осколки по местам, и обещая создать новое видение, Бруно едва не светился от счастья. Он всё еще редко приносил людям радость, особенно своими видениями.

~***~

Его нервное состояние заметили, пожалуй, все. Даже трясущаяся от волнения Долорес на время забыла о свадьбе и начала прислушиваться к участившемуся постукиванию исходящему от Бруно. Всего за одну ночь к нему вернулись нервозность и дёрганность, от которой любящая семья старательно избавляла его полтора года. Бруно старался, правда старался контролировать себя и не впадать в пучину страха, поэтому погружался в свои светлые мысли, да так, что родственники не могли его дозваться и волновались ещё больше. — А? — Бруно словно вынырнул из воды, обнаруживая возле себя Мирабель, сжимающую его руки в своих. — Дядя Бруно, с тобой всё хорошо? — мужчина хотел кивнуть, однако решительно настроенная вернуть ему былое спокойствие племянница явно решила всё заранее. И выбрала для этого самый верный способ. — Мне помощь твоя нужна, пойдешь со мной за фруктами? Дядя, как преданный пёс, жаждал быть полезным своей семье. И хотя Бруно прекрасно понимал, что так его решили вывести «на прогулку», согласился.

~***~

Феликс болтал без умолку, здороваясь почти с каждым встречным. Мирабель задорно смеялась, поддерживая разговор с мужем Пепы. Скромной улыбки Бруно им было достаточно, чтобы не лезть с расспросами, хотя в их глазах Бруно уловил неодобрение. Зачем что-то скрывать от семьи? Тем более, когда они достигли какого-то баланса. И в то же время все привыкли к его нелюдимости, чтобы не давить и не выспрашивать то, о чем Бруно явно говорить не хотел. «Мы доверяем тебе, дядя Бруно», — говорили чистые глаза Мирабель, полные тепла и щемящей нежности. Чудесный ребёнок. У родителей Феликса был красивый высокий дом, светлый изнутри, с множеством окон и выходов. Мимо мнущегося Бруно пробегали смеющиеся дети и в шутку огрызающиеся друг на друга подростки, все похожие друг на друга. Однако Бруно было жарко среди всей этой возни, и он хотел поскорее уйти в прохладную, даже холодную башню, почти не изменившуюся после возвращения волшебства. — Бруно, — шикнул зять, подзывая к себе мрачного родственника, пока Мирабель болтала с детьми сестры Феликса, а его отец собирал вторую корзину с фруктами для детей Мадригаль. В Энканто фруктов было много, но родители Феликса то ли имели особенно плодородную почву, то ли хорошо ухаживали за деревьями: их плоды отличались особым вкусом и размером — этим урожаем можно было бы накормить половину Энканто. — Слушая, я понимаю, что тебе не хочется делиться, но ты же помнишь, что случилось в прошлый раз, и… — даже яркое солнце из оконного проёма не могло скрыть помрачневшего взгляда Бруно. — Нет-нет, ты только пойми — скоро свадьба моей единственной дочурки, и хотя она уже совсем взрослая, я обязан убедиться, что ты не предрёк ей ничего дурного. В словах Феликса он услышал едва слышную угрозу. Вообще-то Бруно не горел желанием отмечать свадьбу со всеми — ему с головой хватит того тёплого вечера, что хотела устроить племянница в Касите. Долли была скромной девушкой, и хотя мечтала о красивой пышной свадьбе, всё равно упросила абуэлу на тихое празднование в кругу семьи. — Ничего дурного, — отозвался Бруно, склоняя голову и заслоняя лицо волосами. Феликс, разумеется, не хотел намекать на репутацию провидца, но человек в сомнениях цеплялся за каждую двойственность, лишь больше закапываясь в своих неверных убеждениях. Да, Бруно тот, кто приносит неприятности. Так? — Это не касается свадьбы? — уточнил Феликс, заглядывая в печальные глаза шурина. — Касается, — нахмурился Бруно, тут же отходя на шаг и выставляя руки перед собой, — не этой свадьбы, другой. Другая свадьба, Феликс. Оговорка Бруно знатно заинтересовала мужчину, начавшего весело улыбаться. — Учитывая твою кислую рожу, смею предположить, что это касается тебя, а не твоих любимых племянников. Ах! Я помню как сейчас тот день, когда Мариано сделал Лоре, — Бруно часто замахал руками. — Феликс, прошу… — Ты радовался, казалось, больше, чем она! — Прекрати. — Подумать только, ты даже заплакал. Ха-ха, вообще-то я тоже ревел, как девчонка, подумать только, моя девочка так выросла. Так что ты там увидел? Твоя первая любовь выходит замуж? Так вот что я тебе скажу — бери быка за рога и вперёд! Будущее ведь можно изменить, ага? Ты сам мне говорил. Бруно потряхивало от воспоминаний и громкого голоса Феликса. Бруно не думал. И вместо головы у него был чугунный котелок, потому что вместо того, чтобы свести разговор на нет, он выложил почти всё, пытаясь заглушить неугомонный энтузиазм зятя: — Нет, Феликс, всё иначе. Я не знаю невесту, никогда её не видел. — Тогда чего ж ты ходишь мрачнее тучи? — хмыкнул мужчина, краем глаза следя за Мирабель, играющей с детьми. — Не насильно же тебя женят. Тревожная тишина, исходящая от Бруно, и его стеклянный взгляд, заставили настроение Феликса мгновенно перемениться. Он схватил худого мужчину за острые плечи и несильно встряхнул, настороженно заглядывая в глаза и требуя развеять его сомнения. — А? Нет, конечно нет, — тихо пробормотал Бруно, разглядывая узор из плитки на полу дома. Феликс шумно выдохнул, громко свистнул, словно с его мощных плеч упала гора. — Я и сам пока не понял, что увидел, — слукавил он, вызывая неодобрение в глазах родственника. И всё же во взгляде Феликса проскользнуло хитрое понимание ситуации и говорящая за себя мудрость. — Главное, нет никакой опасности, — подмигнул он Бруно и кивнул сам себе. — Надеюсь, познакомишь со своей невестой. Когда сам её найдешь, разумеется. От вида побелевшего лица Бруно Феликс задорно рассмеялся. Он ворвался в объятия отца и навёл шорох в возне детей на полу, оставляя Бруно.

~***~

Он летел вниз или наоборот парил наверх. А может застрял где-то в своих терзаниях и мечтах? Бруно ощущал себя потерянным, в очередной раз оказываясь на месте маленького мальчика, что боится ступить шаг без чьего-то одобрения. Хотя сейчас от заботы и внимания со стороны близких хотелось укрыться. Как будто то, что привиделось ему было слишком интимным. Личным. Бредущий по тонкому канату между забвением и судьбой. Крикни — она обернётся и даст ответы на все вопросы. Утянет к себе за горизонт в сполохи искр. Бруно оглянётся и увидит себя в огне, полыхающем не то безумием, не то жизнью. Сон ещё никогда не был настолько тихим и острым. Он не мог представить эту девушку в своей скупой на краски песчаной башне. Даже с учетом того, что жена, — Бруно одёрнул себя, — с учетом того, что девушка войдет в его семью и станет новым её членом, она словно не вписывалась в чудаковатое семейство. Или он не готов был делиться откровением и пока эфемерным присутствием ещё одной души в Касите, хотя отчаянно нуждался в помощи, чтобы разобраться в своих чувствах. Но помочь было некому, потому что никто не сможет залезть к тебе в сердце и разложить всё по полочкам. Со всем приходилось справляться самостоятельно. И сложнее всего было быть честным с собой и называть вещи своими именами. Бруно снова опустил голову, разглядывая счастливое лицо незнакомки, обращенное к жениху в видении. Бруно лукавил.

Первое, что он испытал, увидев её уставшим сонным сознанием — восхищение. То восхищение, которое возникало у стариков, смотрящих на молодую Джульетту. Ода молодости и искрящемуся взгляду, вот что проносилось в его груди, пока незнакомка танцевала, разбрызгивая ногами воду и словно плывя бурным потоком по воздуху мимо тихого существования Бруно. И пепел, и песок, сыпавшиеся с него при каждом шаге, в ожидании её присутствия рождали мелодию, всё ещё по-змеиному шуршащую, но милую сердцу. Мрак холодных стен покрывался цветущими лозами и дышал жизнью, очищаясь от болезненного налёта уныния и одиночества. Мужчина провёл пальцами по холодной поверхности стекла. Он предвидел, как прекрасный цветок чахнет в тусклом свете и пытается отыскать ответное тепло, теряясь в эхе холода. Ему нужно было лишь открыть дверь свету, чтобы девушка-цветок ожила в его пещере. Красивая девушка. Счастливая. И муж её выглядит счастливо, словно она — самое дорогое, что у него есть. Нашел свою радость, повезло! А глаза-то как блестят! И не скажешь, что мрачный Мадригаль. Голоса из будущего проносились в голове с тихим эхом. Язык лип к нёбу, а грудь то и дело забывала расширяться, не пропуская воздух в лёгкие. Как он должен был к этому относиться? В отличии от малышки Долорес, он не жаждал узнать о любви всей своей жизни. Не гадал, как маленькие девочки, на суженую. Его немолодой возраст был заложником привычки и опыта жизни. Путь Бруно сопровождался тёмной мрачностью и пугающим мерцанием хищных глаз. И во мраке башни девушка могла бы стать цветущим светом, озаряющим лицо Бруно своим радостным ликом. Madre de Dios. Ему казалось, что он падает в пропасть. Ему казалось, что он летит ввысь, подгоняемый потоком ветра. Предсказание затягивало его в себя, позволяя думать лишь о нём и ником другом. В конце концов помимо страха и тревоги, у Бруно начал появляться живой интерес. Бруно выпрямился и встал на ноги, ощущая баюкающую сонливость. То, что он ничего не знает о девушке, почти не смущало — ведь не просто так он решится жениться на ней. Значит, он полюбит. Его полюбят. Комната предсказаний тихо зазвенела, подготавливая пространство к переходу во времени. Los milagros no son mi senda. Чудеса — не моя стезя.

Ты во сне Или это наяву? Решаешь сам Нити судьбы застыли Ты искал Ответы — Я тебе их дам Из них выбирай любые Будь кем захочешь.

Бруно шагнул в натянутую нитями судьбы комнату, хватаясь избирательно пальцами за видения. Он искал, осторожно нащупывая нужные ему сюжеты и протаскивая их к себе, искренне полагая, что так они станут ближе.

~***~

Бруно начал чаще выходить на улицу, когда любопытство взяло вверх над страхом, вызывая нешуточное недоумение всех членов семьи Мадригаль. Простое метание по чистым улицам не давало никакого эффекта, разве что некоторые особо впечатлительные забавно запинались или врезались в стены домов и телеги. Бруно гулял днём. Бруно гулял ночью, надеясь встретить эту незнакомку. Бруно сидел на перекрестке дорог, возвращаясь к позабытому в юношестве увлечению графикой. В конце концов он шастал возле реки, высматривая знакомое лицо незнакомки вдоль берега, где обычно сидели молодые люди. На него вновь смотрели косо, но за десятилетие, проведенное в стенах Каситы, Бруно привык к подобным взглядам. Конечно, это были крысиные глаза, но большой разницы он уже не видел. A mal tiempo, buena cara. Интересно, она боится крыс? Хотя через три месяца он уже сомневался в существовании неуловимой девушки. Бруно сидел возле разлома гор, вновь провожая рассвет. Через несколько минут всё погрузилось во тьму, и он рисковал споткнуться и расшибить голову. Он мог показать кому-нибудь предсказание, но Бруно считал это неправильным решением. Может быть, она придет к нему из-за гор? Или, может, он сам должен выйти к ней и покинуть Энканто? В конце концов, если она находится где-то далеко, то будет ли игра стоить свеч? Бруно слишком сильно любил свою семью, чтобы бросить всё и искать сомнительное счастье в другом человеке. Кроме того, он просто-напросто боялся столь кардинальных изменений. Он часто видел возле себя сплетение нитей в единую струну. Звенящую и поющую чужим голосом.

~***~

Бруно отказывался называть себя одержимым. Просто он еще не привык к мысли, что в его жизни появится девушка. Семья? У него была семья. И любовь была. Он не отчаивался, потому что, на самом деле, не горел желанием что-либо менять в устоявшемся покое. Бруно не был намерен вносить изменения, может, поэтому судьба не давала им встретиться? Он не был разочарован, не хотел встречать женщину, которую уже окрестил женой, но мог выждать не больше недели без предсказаний о ней. Простые бытийные сюжеты согревали и сводили с ума. Она улыбалась, держала его за руку, обнимала. Бруно сел на пол, прислоняясь спиной к холодной стене, и начал вслушиваться в шебуршание песка: песчинки гуляли по полу из-за остаточной магии дара, и ему казалось, что они беседуют с ним. Либо таким образом он беседует сам с собой, боясь открыто взглянуть на мир, на себя. Врать себе уже осточертело, и теперь, пережив, казалось бы, всевозможные эмоции, он глядел на ситуацию словно извне. Он совершенно точно хотел с ней хотя бы встретиться. Они не вчтречались вживую, но у него было стойкое ощущение, что он скучает по человеку, с которым давно не виделся. Волшебные изображения, горящие холодом изумруда, могли напугать обывателя. Когда-то гадания вызывали неприятную дрожь у самого предсказателя, но теперь они казались Бруно по-настоящему волшебными, потому что на них присутствовала она. Она разговаривала с ним и улыбалась так тепло, что даже холодный свет магического действа становился капельку нейтральнее и роднее. Словно свет звёзд. Он разглядывал предсказания перед сном и здоровался с женой каждое утро, надеясь, что скоро ему удастся её отыскать. Он очень скучал по её присутствию. Разве они никогда не встречались прежде? Это наглая ложь, Бруно знает её всю жизнь, и как он мог думать иначе.

Там нити переплетаются, Попробуй, найди свою. Одна за другою тянутся, Друг друга не узнают.

~***~

Бруно закончил ритуал, без энтузиазма рассматривая предсказание. Будущее менялось, к его сожалению, и он не понимал, на какие рычаги нужно давить, чтобы встать на желаемый путь. Жена ускользала, протекая сквозь пальцы звенящим ручьём. Она была весёлой девушкой. Порой ему снилось, что он стал илом на дне реки, а она бегущей водой, играющей с ветром, но обнимающей песчинки на дне. Суть была сокрыта на глубине, и песок точно знал, что настоящая вода была рядом с ним. Рябь на её поверхности — лишь открытый для всех желающих танец. Скрытое за пышными юбками из пены могущество и спокойствие знал лишь он. Судя по предсказаниям, она влезала в скромную жизнь Бруно при любом раскладе, то ли благодаря её упорству, то ли из-за существования судьбы. Но не всегда девушка в его видениях вступала с ним в близкие отношения, хотя в каждом будущем присутствовала, проходила мимо или становилась подругой одной из его племянниц. Она не всегда была его женой. Не всегда любила его. Песок посыпался сверху, как тяжелый град Пепы. Разве погода принадлежит его сестре? Нет, вовсе нет. Как и будущее не принадлежало Бруно. Но раз у Пепы Мадригаль были инструменты владения стихией, то, может быть, и у него есть возможность изменить событийный ряд?

Что это, явь или сон? Всё не то и не так. Во тьме твои и мои Изменились черты.

Волшебное стекло показывало знакомую картину обручения молодой девушки с мужчиной. Он был худ, кудри контрастировали с её аккуратной забранной прической, нарядное пончо закрывало руки молодожёнов. Девушка так же скромно улыбалась, глядя исподлобья на своего избранника, а его открытая счастливая улыбка освещала всё вокруг. Вместо зажатого Бруно она обнимала Камило, его племянника. Их венчание было красиво. Бруно нервно сглотнул. Дрожащие руки вцепились в предсказание, как в щит перед врагом. Он хотел разбить стекло, но не смог, как и множество других предсказаний о ней, девушке без имени, невесте с женихами. Она была молода и красива. Она была счастлива всегда, на всех предсказаниях, зато Бруно метался, как загнанная лань, не в силах решить свою судьбу. Девушка облагораживала. И он, и Камило выглядели рядом с ней статно, серьёзно. Бруно сел на каменный пол, устало протирая воспалённые глаза и расчёсывая руками кудри. Песок хрустел на зубах. Жертвенность. Эта чёртова жертвенность и преданность семье твердили о том, что это лучший исход. Но Бруно сомневался. Как он сможет глядеть в глаза невестке, зная, что в одном из сплетений судьбы она должна была стать его женой? Бруно должен был разбить все предсказания, уничтожить постыдные доказательства их возможной близости. Другие не поймут. Семья не поймёт. Липкое, грязное чувство предательства душило изнутри и давило на лёгкие. Она ещё даже не познакомилась с семьёй Мадригаль, а ему уже казалось, что он склонил чужую жену к измене. Он должен был оставить всё так, как есть. Бруно не хотел. Мужчина вскочил, рванул к двери и чуть не поскользнулся на песке, в последний момент успев схватиться за дверную ручку, трепетно прижимая к себе послание из будущего. В его спальне было спрятано три десятка предсказаний касательно этой девушки, и Бруно, постыдно убегавший от собственных страхов, наконец позволил себе хотя бы попытаться разобраться в этой мешанине. Он отыскал самое первое предсказание, бережно обёрнутое в ткань, и положил его на кровать, сравнивая с всё ещё горячим стеклом с предсказанием о другой свадьбе. Может быть, она выйдет замуж за Бруно, а после его смерти Камило женится на ней? Теория не казалась ему бредовой, учитывая молодой возраст девушки. Неужели они с Камило ровесники? Бруно взмолился, холодея, чтобы она была старше его племянников. Ему вдруг вспомнилась сказка о злом колдуне из высокой башни и молодой красавице, на которой маг возжелал жениться — мрачная темень комнаты услужливо подбрасывала новые образы, подтверждающие то, что Бруно лишь сошедший с ума старик, вцепившийся клещом в молодую красоту. Даже его собственная комната была против его мечты? Бруно вымученно вздохнул, пытаясь разглядеть в девушке, изображенной на предсказаниях, отличия, но либо она вовсе не старела, либо не выходила замуж дважды, как он предположил. Одно отличие всё же было. Рядом с Камило невеста была украшена крупным чудесным цветком, вплетённым в скромную причёску. Чьё-то благословение? Мужчина поник, откладывая изображение со счастливым племянником и с щемящей надеждой рассматривая закрепление своего супружества. Должен ли он говорить об этом с Пепой или Джульеттой? Было бы нечестно с его стороны сокрыть столь важные события, но мужчина не чувствовал никаких угрызений совести на этот счёт. В конце концов, даже ему не удаётся сложить воедино хитросплетения вероятностей будущих событий, что же говорить о других? Пепа, он уверен, постарается удержать девочку рядом с сыном, заботясь о будущем старшего мальчика, и не будет неправа в своих стремлениях. Сейчас Бруно владел информацией, о которой другие даже не догадывались. И только если Мирабель вновь не проникнет в его комнату, всё останется таковым. Бруно ощутил, как по спине стекает пот, а голова неприятно чешется от духоты. Что он должен делать? Своё счастье. Счастье семьи. Мужчина развернул другие сохранённые предсказания, где всему миру солнечно улыбалась девушка, озаряя пока что только его тёмную комнату. Пока что. Это всё временно. Бруно не знал, как скоро она появится, и как обернутся события, но вдруг ощутил предвкушение встречи. Он привязался к ней. Он уже считал её своей женой и близким человеком. И сила намерения побуждала его действовать в свою пользу. В конце концов, Камило ничего не потеряет, а Бруно уже не сможет жить спокойно, зная, что могло бы быть. Коробка с откровенным, интимным содержанием приковала к себе взгляд, однако Бруно не позволил себе заглянуть в неё, краснея и поглаживая рукой изображение девушки в простом платье, которое служило ей свадебным нарядом. Он не был решительно настроен искать её сейчас и вершить судьбу, но само намерение, сама уверенность в том, что так будет правильно, засела в нём и легла на сердце. Да, так будет хорошо. Чудеса — не моя стезя, но, уверен, мы как-нибудь договоримся.