"Эдем"

*** Азирафель устало стянул с себя рубашку, оставшись в простой белой майке, и тяжело присел на кровать. Взъерошил себе волосы, и согнулся под тяжестью мыслей. Он ощущал себя грязным — чуть не принудил Энтони к сексу. Что он за человек? А ведь всегда считал себя неплохим… Дверь в комнату открылась, и зашел Тони — уж его шаги Ази не спутает. — Уходи, Тони. Мне надо переодеться. — Переодевайся. Чего я там не видел? — Голос у Тони был какой-то не такой, и Ази обернулся. Кроули стоял, облокотившись на дверной косяк, руки в карманах, и с отчаянием смотрел на него. — Скажи, Ази, тебе противно теперь даже смотреть на меня? Из-за того, что у меня встало на тебя, да? Щеки его заалели, но парень упрямо смотрел Ази в лицо. — Прости за это, сам не знаю, что на меня нашло. Просто, ты такой красивый… — Запнулся, и все-таки опустил глаза. — И добрый. Если тебе противно, клянусь, я не буду даже касаться тебя, закончу сегодня же витраж, и уйду в гостиницу. Азирафель резко поднялся, подошел к нему, поднял голову за подбородок: — Куда ты пойдешь? По Деннису соскучился, что ли? Тони отрицательно мотнул головой. Блондин притянул его голову к своей груди: — Прости меня, Тони. Утром я повел себя, как последний мудак… Энтони вырвался, и отчаянно замотал головой: — Да ничего такого ты не сделал, Ази! Это же я разлегся на тебе! И ты ни к чему меня не принуждал, и отпустил сразу, как я попросил! Покраснел еще сильнее, и отчаянно выдал: — Ты так сильно нравишься мне, Ази. Не знаю, что со мной, я на парней и не смотрел раньше, это же грех… Ази неверяще смотрел в глаза, готовые пролиться слезами. Взял юношеское лицо в ладони, и ласково-ласково поцеловал — прямо в губы. — Любовь не может быть грехом, Тони. И опять поцеловал. На этот раз горячие губы раскрылись, принимая его. Тони обнял Ази, прижимаясь к сильному телу. — Ты замечательный, Тони. — Блондин легко улыбался, глядя в сияющие глаза. — Лучше всех. Я люблю тебя. — Господи, Ази… Я тоже люблю тебя. Я думал, что ты меня возненавидишь… — Никогда, хороший мой. Азирафель попятился, не выпуская рук Кроули, и сел на кровать. Энтони шел за ним, как привязанный. Блондин медленно запустил ладони под теплый свитер, огладил торс, затянутый в футболку. — Так хорошо, Тони? Парень кивнул. И неуверенно коснулся голого плеча Ази. — Ты такой сильный, Азирафель. И такой нежный. Они неверяще дотрагивались друг до друга — еще несмело; не зная, что позволено, боясь опять сделать что-то не так. Стук в дверь заставил их замереть. Голос Гавриила был похож на гром с небес: — Ази, ты в порядке? — Да, брат, всё хорошо. Я сейчас спущусь, извини. Энтони смутился: — Ой. — И тревожно свёл брови. — Ази, а твой брат… ну, не против будет? Блондин неопределенно пожал плечами. — Думаю, он знает обо мне. Не то, чтобы мы говорили об этом. Вжался лицом Кроули в живот. — Пора идти. *** Остаток дня Азирафель отработал на автопилоте — его взгляд постоянно возвращался к Тони. Парень сосредоточенно работал, витраж под его кистью начинал играть красками. Энтони украсил раму картины вьющейся зеленью, и красно-белые розы спускались почти до пола. Две белые голубки изящно взлетали с ветвей яблони. Гейб перехватил руку брата, и тревожно спросил: — Ази, вы помирились? Парень сжал ладонь в ответ: — Да, мы разобрались. Всё хорошо. Гейб кивнул: — Хорошо. Тогда возьми себя в руки, и перестань пялиться на мальчишку. Ты палишься сам, и подставляешь его. Ази глубоко выдохнул. — Так заметно? Гейб только фыркнул: — Естественно. А теперь вперед — начинается час пик. Соберись. *** Энтони уже привычно сидел на скамье, и ужинал. Ази, как и вчера, ровно в шесть часов вечера, завершил его рабочий день. Он старался не слишком пялиться на блондина — пару раз Тони уже подавился, перехватив его горячий взгляд. И теперь смотрел на Гейба и Вельзевул. К девушке он испытывал безотчетную симпатию, и благодарность — за сегодняшний день она несколько раз показала себя его союзником. Это грело душу. А Гейба Тони слегка побаивался. Он видел, что бармен не так прост, каким хочет казаться — эдаким «рубахой-парнем». Нет. Гейб был — и остался — солдатом. И мог убить, если посчитает нужным. За брата, например. Кроули задумался — как Гейб отнесется к их с Ази отношениям? Политики, и священники, да и вообще все вокруг, постоянно твердили о недопустимости гомосексуальных отношений. Что такие люди — раковая опухоль нации, что все они обречены попасть в ад. А еще эта новая болезнь — СПИД. Говорят, что обязательно нужны презервативы… И тут Тони покраснел — у него их как раз и не было! Он аж подскочил на скамье. Перехватил проходившего мимо блондина, и зашептал: — Ази, черт, здесь аптека есть недалеко? Мне очень нужно, я только сейчас вспомнил! Официант удивленно поднял брови: — Есть, и закрывается она, — посмотрел на часы, — через пятнадцать минут. Ты не успеешь. Да я бы тебя одного и не пустил. Тони отчаянно смотрел, и не знал, что ему делать. Ази встревоженно спросил: — Зачем тебе? Болит что-нибудь? Рыжий покачал головой, и смутился: — Нет. Не болит. Азирафель присел рядом с ним на скамью: — Зачем тогда? Тони, скажи мне. Парень взволнованно смотрел ему в глаза. А потом сник, и прошептал: — У меня презервативов нет. Он не смел поднять глаз. Но Ази сам приобнял его, наклонился, и прошептал ему на ухо: — У меня есть, не переживай. Тони от смущения закрыл руками лицо. А Азирафель продолжил: — Иди в комнату, успокойся. Отдохни. День был тяжелый. И, взъерошив Тони волосы, пошел работать. Кроули посидел немного, переводя дух. Встал, отнес поднос с посудой, и сказал Гейбу: — Пойду наверх, отдохну. Бармен поманил его к себе, и тихо спросил: — Ты любишь моего брата? Тони молча смотрел на него. А тот продолжил: — Потому что, если нет, даже не начинай того, что кончится через неделю. У него, конечно, золотое сердце, но и оно не выдержит, чтобы его постоянно разбивали. Подумай, Тони. ***