Жить твоей кровью

Чем ближе они подъезжали к долгожданному имению, тем медленнее шла Марго. Серёжа тормозил её до тех пор, пока они не встали, окружённые приунывшем пейзажем кончающейся зимы. Олег развернул Блуда и встретился со взглядом испуганных глаз. Серёжа смотрел на дом, словно на проклятое место.  — Чего ты боишься, Серёж? — спросил он только сейчас, хотя должен был сделать это раньше. Но до этой минуты он был уверен, что всё хорошо, что тот готов увидеть место своего детства.  — Она лишила меня дома. Наследства. Попыталась избавиться от меня, — заговорил Серёжа дрожащим голосом.  — Ты был ребёнком, — он подвёл Блуда ближе, чтобы поравняться с Серёжей. — У тебя не было никого, кто мог бы сказать тебе, как поступить. Теперь я тебе скажу это. Забери то, что считаешь нужным. Если захочешь забрать всё имение, суд будет на твоей стороне, потому что ты прямой наследник отца.  — Мне не нужно имение, — он покачал головой, Марго под ним переступила с ноги на ногу. — Я хочу лишь, чтобы она поняла, как мерзко поступила со мной.  — Скажи ей. Не утаивай ничего, скажи честно. Пускай она знает всю подноготную своего решения и живёт с этим. Пускай это будет то, что она вспомнит на смертном одре.  — Я попробую, — Серёжа ударил поводьями, Марго снова двинулась вперёд.  — Если что, я буду рядом и помогу. Серёжа сам отворил ворота и пропустил вперёд Олега, на Марго он больше не садился. Он медленно шёл и смотрел по сторонам, разглядывая деревья, лысые кусты и мёртвые клумбы, касаясь раскрытой ладонью опустившиеся к дороге ветви. С крыши у входа капал растаявший снег, образуя лужицы. Казалось, что дома никого нет. Стоило Серёже открыть двери, как те протяжно и звонко заскрипели, словно их не смазывали целую вечность.  — У них нет денег, чтобы содержать этот дом, — заметил Олег, когда их не встретил ни управляющий имением, ни горничная. Его самого накрыло странное ощущение, потому что он и сам был здесь много лет назад. Пускай и не долго, и выглядело всё совершенно иначе. Дом больше не был похож на тот, в котором жила Елена.  — Тётушка никогда не умела распоряжаться деньгами, — согласно ответил Серёжа. Эхо их шагов громко разносилось по комнатам. Имение было не таким вычурным, в интерьере было много дерева и преобладали красные цвета, нечастые картины в позолоченных рамах изображали пейзажи. Многие картины пропали. Они прошли в комнату, в которой стоял диван и стулья, а на стене большой портрет неизвестного Олегу Разумовского с выразительными и знакомыми голубыми глазами. Раздались шаги с дальней стороны дома, а затем в дверях возникла женщина лет сорока. Она была хорошо одета, но явно не готова к приёму. Все замерли на своих местах.  — Серёжа? — спросила она, не решаясь подходить.  — В чём дело, тётушка? — спросил он неожиданно спокойно, хотя Олег уловил, как тот нервно сжимал руки у себя за спиной. — Ты словно привидение увидела.  — Нет, я просто не ожидала, — когда Серёжа начал подходить ближе, она попыталась отступить, но остановила себя.  — В восемнадцать лет я должен был получить своё наследство, — напомнил он, приближаясь. — Но ты забыла об этом, верно?  — Серёж, столько лет прошло, это вылетело из головы, — оправдывалась она.  — Ты лжёшь, я же знаю, — Серёжа остановился в метре от неё. — Ты хотела, чтобы я навсегда остался в монастыре. Стал священником и позабыл о деньгах. Ты отняла у меня дом. Нормальную жизнь. Память о родителях.  — Я ничего не отнимала…  — Я был совсем ребёнком, и моя жизнь попала тебе в руки. И ты сделала так, что она прошла ужасно, — голос со спокойного начал срываться. — Пока ты здесь просыпалась, когда хотела, устраивала званые вечера, пила и ела, сколько тебе хотелось, я торчал в каменных холодных стенах, — теперь он говорил резко и громко. — Ел чёрствый хлеб и восхвалял это. Пил дрянь из кореньев и молился. Или вовсе голодал, но всё равно молился. Получал розги за любое неповиновение. Ты можешь себе представить такую жизнь для себя? Ведь ты обрекла меня на это.  — Я не этого хотела, ты же знаешь.  — Ты могла забрать меня. Я мог бы жить здесь с тобой и дядей. Но я мерзок, потому что сын твоего брата. Потому что он не побоялся стать охотником, построил себе жизнь, нашёл любимую жену. А ты трусливо отказалось от этого, всё, чего ты хотела, это выйти замуж и тихо сидеть дома, пока другие работают. Но, я смотрю, у тебя ничего не вышло. Дом запущен. У тебя даже нет слуг. Папины деньги кончились, да?  — Это были деньги не только твоего отца, — вдруг резко ответила она. — Это были деньги моей матери. И я такая же наследница этого дома, как и ты, неблагодарный, лживый… — её почти трясло, но она не могла подобрать нужного слова.  — Свою долю ты получила, когда бабушка умерла, — напомнил Серёжа. — Даже не пытайся отстаивать свои права. У тебя их здесь нет. По праву имение досталось мне.  — Замечательно, — она подняла голову выше, явно пытаясь сдержать слёзы. — Хочешь забрать его — вперёд!  — Я не буду таким же подлым, как ты, — Серёжа развернулся и пошёл обратно. — Я не выгоню тебя отсюда. Но я заберу то, что посчитаю нужным. Но ты, — он остановился, — разрушила мою жизнь. Ты, а не смерть родителей. Я знаю, какая ты настоящая. Строй из себя невинную дальше, но мы оба знаем, что ты жадна до такой степени, что уничтожила жизнь собственного племянника ради денег. Серёжа остановился рядом с Олегом и услышал, как её шаги снова удаляются. Она громко ступала, полная злости и упрямства, что она была права в своих решениях. Но посмотреть в глаза последствиям оказалось выше её сил.  — Пошли, — коротко сказал Серёжа, направляясь к лестнице. Они поднялись на второй этаж и пошли по коридору. Некоторые двери в комнаты были открыты, но всех их они миновали. Олег вытаскивал воспоминания, замечая, как стало пусто вокруг. Дом словно умер.  — Ты бывал здесь раньше? — спросил Разумовский.  — Однажды. Но сейчас всё выглядит…  — Иначе. Мёртвым. Дом никогда так не выглядел при родителях. Да и вообще никогда, я полагаю. Именно поэтому Олег не смог испытать никаких чувств, находясь здесь. Никаких чётких воспоминаний или ностальгии. Дом действительно выглядел ужасно, да и был он здесь слишком давно и в тяжёлом состоянии, чтобы хорошо помнить. Серёжа остановился возле одной из дверей и положил руку на ручку, но открыл не сразу. Он словно застыл. Олег положил руку ему на плечо и сжал.  — Всё в порядке? Серёжа кивнул и медленно открыл дверь. Внутри было ярко из-за раскрытых штор, солнечный свет освещал пыльный интерьер спальни. Судя по всему, это была хозяйская спальня, но ею не пользовались.  — Так и думал, она не посмела сюда сунуться, — сказал он, медленно входя внутрь. — Они умерли здесь. На этой кровати. Наверное, думает, что призраки удушат её, если она заберёт эту комнату. Неплохо, если бы это было правдой. Зайдя следом, Олег медленно прошёлся к окну, разглядывая иконы и библейские картины, которые висели на стенах и стояли на столике с небольшим зеркалом. Он подошёл ближе к столу, чтобы рассмотреть книги, которые на нём лежали. «Душа вампира», «История русской нечисти», «По следам вампира: записки охотников». Олег стёр пальцами пыль с верхней книги.  — Вот она, — сказал Серёжа, доставая из застеклённого шкафчика деревянную шкатулку. Олег сразу вспомнил, как на похожую шкатулку смотрел Серёжа. Они действительно были одного вида, разве что узор отличался. Серёжа сел на кровать и открыл её, убирая выбившиеся из хвоста волосы за уши.  — Так и думал, — сказал он с печалью в голосе. — Она продала часть её украшений. Он осторожно, словно они могли рассыпаться, доставал оттуда ожерелья и серьги, кольца с камнями и без. Последним он достал самое обычное серебряное кольцо.  — Это бабушкино, — сказал он, кладя его на ладонь. Олег присел рядом. — Папа подарил его маме. Но оно оказалось велико ей, поэтому она просто хранила его. Он ещё какое-то время брал то одно украшение, то другое и подолгу разглядывал их.  — Раньше мне нравилось вот так же сидеть здесь, разглядывать мамины сокровища, — он улыбнулся. Вдруг улыбка ушла, он быстро закинул всё обратно в шкатулку и закрыл её. — Я заберу это.  — Хорошо, — Олег поднялся следом за ним. — Что-нибудь ещё?  — Есть фотография, она в моей комнате, — Серёжа вышел за дверь и подошёл к соседней. — В моей… Он снова замер, даже не коснувшись ручки на этот раз. Вместо этого он крепче прижал шкатулку к груди. Они стояли и время ожидания явно затянулось. Серёжа нервно выдохнул и отвернулся, крепко зажмуривая глаза.  — Если ты не хочешь заходить… — начал Олег.  — Не хочу, — Серёжа посмотрел на него. — Не могу. Мне страшно смотреть в свою прошлую жизнь, я этого не выдержу, я знаю.  — Хочешь, чтобы я забрал фотографию? Он кивнул. Олег спокойно открыл дверь и зашёл внутрь. Комната была меньше, на стенах висела лишь одна картина с лошадями, бегущими словно из картины. На столе лежали письменные принадлежности. Здесь было так же пыльно.  — Она должна быть под подушкой, — сказал из коридора Серёжа. Олег подошёл к кровати и поднял одну из подушек. Под ней лежал небольшой плотный лист. Перевернув его, Олег увидел изображённых на них людей. Серёжа был очень похож на отца, но и от матери взял многое.  — Я забыл её здесь, когда собирался в монастырь, — Серёжа выдохнул и отошёл к стене, чтобы не смотреть на комнату.  — Держи, — Олег закрыл за собой дверь и протянул ему фотографию. Серёжа забрал её и любовью разгладил загнувшиеся края.  — Хочешь зайти в комнату бабушки? — спросил он, убирая фото в шкатулку.  — Я с любовью храню воспоминания о ней, — сказал Олег. — А брать что-то на память… Думаю, она это не одобрит. Он усмехнулся, и Серёжа улыбнулся в ответ.  — Семейное кладбище находится на окраине сада, — сказал Серёжа. — Я только проведаю их могилы и можем уезжать. У меня нет желания задерживаться здесь, это слишком давит.  — Ты уверен, что не хочешь получить дом обратно?  — Это был дом потомственных охотников на вампиров, — они начали спускаться вниз. — Но они умерли. А у меня теперь совсем другая жизнь. Я не могу вечно смотреть назад.  — Это хорошая мысль. Тропинка к кладбищу была засыпана не протоптанным снегом. В тёплое время года это место должно выглядеть красиво, вокруг деревья и кусты, наверняка много цветов. Они молча шли вперёд, шкатулка всё также была крепко сжата в Серёжиных руках. Когда они прошли глубже, Олег увидел надгробья. Позади них возвышался каменный ангел с опущенным вниз мечом и прекрасным лицом, Олег смотрел на него и испытывал странное спокойствие. Ангел был безмятежен, словно это было не кладбище вовсе. Олег ненадолго остановился, глядя на него, а Серёжа отошёл к краю и сел на колени перед большим камнем. Решив оставить его одного, Волков отошёл в другую сторону, глядя на имена на надгробиях. Он шёл, пока не увидел могилу Елены. Тёмный камень — вот и всё, что от неё осталось. Олег встал над ним и с тоской вспомнил о её доброте. Как после убийства Мирослава она привезла их с Анисимом сюда, собрала все необходимые вещи, отвезла к одному из её друзей. Она следила за ними, научила «считать» во время приёма пищи. Пятнадцать секунд больших глотков, чтобы не остаться голодным и никого не убить. А когда они окончательно пришли в себя, она их оставила. Они уехали к Анисиму, ещё год Олег прожил с ним, прежде чем отправиться в одинокое плавание.  — Снова здравствуй, — Олег улыбнулся. — Не думал, что мы встретимся при таких обстоятельствах. Он оглянулся на Серёжу, его голос был едва слышим.  — Прости, что так получилось с твоим внуком, — продолжил он, хотя и не был совсем уверен, слышит ли она его вообще. — Но я присмотрю за ним. Кому, как не тебе, знать, что вампиры бывают хорошими, а он обязательно станет хорошим. Знаешь, умный он у вас вырос. И… спасибо, наверное, что привела меня к нему. В знак прощания он провёл ладонью по холодному камню. Хотелось верить, что она всё слышит и всё знает. Олег вернулся назад и снова поднял взгляд на ангела, чтобы не смотреть всё время на Серёжу. Ему нужно время попрощаться с родителями. И с этим местом.

***

Тяжёлое тело оленя начало клониться к земле. Он ещё пытался встать, раз за разом разгибая ноги, но снова падал. Силы стремительно кончались, но желание жить никуда не делось. Он завалился на бок, но всё ещё двигался, не теряя надежды подняться. Серёжа опустил ружьё и уставился на тёмное пятно на снегу между деревьев. — А говорил, стрелять не умеешь, — Олег, довольный результатом, прошёл мимо. — Пошли. Серёжа поспешил следом, руки у него тряслись. То, что он смог попасть в бегущего оленя, было действительно чем-то удивительным. Несколько тренировок, которые проводил Олег, принесли свои результаты. Олег присел возле головы оленя, тот всё ещё дышал. — В лёгкое попал, — он коснулся его бока, который был прострелен. — Он же жив ещё, — Серёжа не осмелился подойти слишком близко. — Ну. Я тебе нож на что дал? Олег посмотрел на Серёжу, тот всё теми же трясущимися руками достал нож, что висел на поясе. То ли от шока, то ли он просто не понял, чего хотел Волков, но он так и продолжил стоять на месте. Олег поднял брови и кивнул в сторону оленя. — Давай. Он же мучается. — Что? Добить его? — дошло до Серёжи. — Прямо в шею. Серёжа подошёл ближе, глядя в тёмный глаз своей добычи. На секунду ему показалось, что тот смотрит прямо на него. Он был напуган, как и Серёжа. Но мысль о том, что он должен убить его, пока тот смотрит, вовсе сводила с ума. — Я не могу. Он же просто… Он просто… Тогда Олег поднялся и подошёл к нему, взял за руку с ножём и подвёл к самому телу. — От того, что ты просто будешь стоять над ним и жалеть — ему легче не станет. Собравшись с духом, Серёжа вытянул руку, направив нож вниз. Один удар избавит его от страданий. Всего один удар. Сжав рукоятку сильнее, Серёжа замахнулся и отвернулся. Но рука так и осталась висеть в воздухе. Он выдохнул и с мольбой посмотрел на Олега. Сил сделать этого не было. Ему никогда не доводилось охотиться и убивать. Не сказав ни слова, даже не посмотрев на него, Олег отодвинул его в сторону и снова присел над оленем. Серёжа не смотрел, как нож вонзился в горло и кровь хлынула наружу. Тяжёлое дыхание умирающего зверя прекратилось. Серёжа закрыл глаза и поджал губы. — Прости, — сказал он. — Я абсолютно ни на что не способен. — Не извиняйся, — Олег отошёл к задним ногам оленя, чтобы связать их. — То, что ты что-то не можешь сделать, не делает тебя не способным ни на что. — Ты так спокойно этим занимаешься. А у меня только руки трясутся, — он закинул ружьё на плечо и посмел снова посмотреть на оленя. — Уверен, есть то, в чём ты лучше меня. В охоте я лучше, не спорю. Словно олень ничего не весил, Волков взял его за задние ноги и потянул за собой. Кровавый след потянулся следом. Серёжа пошёл рядом, стараясь не оглядываться. Нож всё ещё был в его руке. Он посмотрел на его острое лезвие провёл по нему пальцем. Он же не чувствует боли. Они все не чувствуют боли. Серёжа надавил сильнее, вжимая большой палец в лезвие, а потом резко выдернул из-под него нож. Не от боли, но от неожиданности он дёрнулся, когда почувствовал, как лезвие раскрыло кожу. Кровь медленно окрасила весь палец, но прямо на глазах рана начала закрываться. Олег, наблюдающий эту картину, хмыкнул. — А если серебряным лезвием? — спросил Серёжа, по пути поднимая снег и вытирая немногочисленную кровь. — Долго затягиваться будет. Тем и опасны ранения в сердце. Слишком много крови вытечет, прежде чем оно восстановится. Раненый в сердце вампир нуждается в постоянном поступлении новой крови, или чтобы сердце зашили. — Очень интересно, — Серёжа поймал краем глаза движение в лесу. Он вглядывался в чащу, пока не увидел две четвероногие тени, вновь преследовавшие его. — Волкам неймётся. — Им же интересно, что ты за создание такое. Если тебе даже дичь притаскивают, это уже говорит о многом. У тебя с такой способностью целый лес друзей. — С людьми мне не судьба дружбу водить, хотя бы с животными, — Серёжа отвернулся от волков и глянул на Олега. Спокойный и уверенный, его поведение всегда вселяло спокойствие. Возможно, когда-нибудь он станет таким же. Этот человек однозначно не думал о проблемах, он их решал, как только они появлялись. Он сильный и осознаёт свою силу. Зависть — не совсем подходящее слово, но что-то такое было. Восторг. Серёжа тут же опустил голову. Восторг и повиновение, ведь именно это испытывает обращённый по отношению к хозяину. Серёжа поправил ружьё, что сползло уже на локоть. — Олег, — голос прозвучал тихо, с головой выдавая тоску. — А когда это всё закончится? — Что закончится? — Вот эти чувства к тебе. Прозвучало несколько не так, как Разумовский хотел. Он запаниковал и принялся торопливо объясняться, хотя уже успел заметить, как изменилось лицо Олега, пускай он и дал волю эмоциям всего на секунду. — Я в том смысле, что мне не не нравятся эти чувства, — он снова поправил ружьё, потому что активная жестикуляция заставила его съехать вниз. — То есть мне не нравятся они только тем, что я… Я хотел бы посмотреть на тебя иными глазами. Это не значит, что я не испытаю ничего подобного. Я бы надеялся, что ничего не изменится. Блин, то есть я не хочу навязывать тебе свои чувства или давать ложную надежду, что ничего не изменится. Я просто хочу… Я хочу… — Ты хочешь разобраться в себе. Это нормально, Серёж, — Олег одарил его тёплой улыбкой. — Спасибо, я просто запутался в мыслях и словах, — он вздохнул. — Иногда лучше лишнюю минуту подумать, пускай собеседник подождёт. Но тогда ты скажешь именно то, что имеешь в виду. И не будет никаких недопониманий. Хорошо? — Да, — кивнул Серёжа. — Прости. — Ничего. Слушай, я никогда не оставался надолго с обращёнными. Так вышло, что они покидали меня, или я покидал их. Ты, да и вся твоя ситуация, в новинку для меня. У разных вампиров привязанность проходит по-разному, обычно это год, у кого-то два, у кого-то всего пара месяцев. Чем быстрее новообращённый встаёт на ноги, начинает сам питаться, становится независим от хозяина, тем быстрее проходит этот процесс. Но я могу ошибаться, у меня не так много информации об этом. — То есть, если я начну питаться самостоятельно, охотиться, обособлюсь от тебя и твоей опеки… — Возможно тогда наша связь разорвётся. Как-то слишком болезненно прозвучали его слова. Серёжа посмотрел вперёд, где среди снега и стволов виднелась их изба. «Связь разорвётся». Тогда он потеряет эти чувства и любовь, которая порой сводит с ума, зудя во всём теле. Разобраться в этом хотелось, даже очень. Ведь не будь этой вампирской привязанности, он сможет свежим взглядом посмотреть на Олега. Сможет пересмотреть свои чувства к нему. И почему-то он был уверен, что они не изменятся. Ведь Олег не просто его спаситель и хозяин. Он достоин любви. Стоит упомянуть и красоту его холодного взгляда, который так стремительно теплел, когда они смотрели друг на друга. И столь резкое, мужественное лицо и тело. И, конечно, то, что Олег поцеловал его, то есть ему не противны отношения с мужчинами. Вероятно, что даже не будь этих навязанных обращением чувств, он бы всё равно испытывал что-то такое же. Следующий вопрос дался тяжелее предыдущих, но Серёжа обдумал его и решил всё равно задать. — Сейчас не стоит пытаться что-то строить между нами, так? Они уже поравнялись с избой, и Олег бросил тушу оленя на землю. Он потёр руки друг о друга и ушёл вперёд, чтобы открыть закрытых на ночь лошадей. Серёжа молча стоял рядом с телом, думая, получит ли он ответ вообще. Не в духе Волкова было игнорировать вопросы, но вот вполне в его духе молча обдумывать ответ. Поэтому он ждал. Конечно, это он, кто психанул, когда Олег ответил на его поцелуй, не рассказав при этом, что чувства не столь реальны, как хотелось бы. Но это был импульсивный поступок, первая волна шока ушла, остались выводы. Олег поцеловал его, но не использовал. И он явно искренне сожалел о том, что сделал. К тому же, Анисим внёс свой труд в понимание того, что Олег не манипулирует им с помощью чувств. Напротив, он изо всех сил старается сделать из Серёжи самостоятельного вампира. Да и не только вампира, а человека в целом. Если бы не Олег, то там, в его бывшем доме, Серёжа едва ли что-нибудь смог бы промямлить тётушке. А если она начала бы на него кидаться с обвинениями, он точно не выдержал удар. Но что ситуация с ней, что ситуация на балу, они показали, каким он может быть. Олег вытягивал из него всё сильное и выставлял наружу, позволил взглянуть на себя с той стороны, с какой он никогда не додумался бы. Потому что за столько лет он, Серёжа, уже и забыл, каково это — иметь своё мнение, свои желания и силы. Иногда он просто не верил, что у него снова есть право на свои чувства и мнение. Когда Олег вышел, Серёжа уже потерял надежду получить ответ. У Олега тоже есть чувства, и он имел полное право держать их в секрете от Серёжи. Но, к удивлению, тот подошёл к нему и посмотрел прямо в глаза. На секунду Серёже показалось, что тот возьмёт его за лицо или коснётся шеи, хотя бы руки. Этого не произошло. — Я не хочу, чтобы ты потом вспоминал обо мне, как об ошибке. Думал, что зря связал свою жизнь с моей. Потому что это разобьёт мне сердце. — Хорошо, я понимаю. — Отлично. Я собираюсь заняться оленем, так что если не хочешь стать свидетелем, лучше найди себе занятие. — Я прогуляюсь, — задумчиво ответил Серёжа, обходя избу и направляясь по уже знакомому пути. Так интересно складывалось всё. Он испытывает ненастоящие чувства к Олегу, при этом подозревая, что те имеют основание, а Олег испытывает к нему чувства, потому что… Потому что. Серёжа неторопливо брёл по твёрдому снегу, кое-где уже проглядывала земля с тёмной травой. Почему Олег что-то испытывает к нему? Когда он впервые услышал о том, что он испытывает «ненастоящую» любовь, он решил, что для Олега он игрушка. Мальчик, которым можно попользоваться, удовлетворить свою похоть и желания. Сейчас эти мысли казались дикими. Если бы он не отреагировал так резко, всё могло бы быть иначе. Серёжа уже понимал, куда идёт. Он должен быть самостоятельным. Сильным. Независимым. Шрамы на шее вдруг загорелись огнём, он приложил к ним прохладную ладонь. Эти следы всегда будут напоминать ему о страхе смерти. Возможно, когда-нибудь он взглянет на эту ситуацию иначе. Что-то вроде посвящения в новую жизнь. Или даже жертвоприношение. Олег не должен был тогда давать свою кровь. А если им предначертано быть вместе? Если все случайности не случайны? Где взять ответы на эти вопросы? Хоть к гадалке иди. Наверняка в деревне рядом есть какая-нибудь бабка, которую все зовут ведьмой. Поляна была ещё меньше усыпана снегом, чем остальной лес. Солнце здесь пригревало сильнее, да и волки хорошо стоптали старый снег. Завидев его, стая замерла, забыв о своих делах. Те, кто лежал, так и остались лежать, другие встали на месте, глядя на него. Но никто не рычал. Сердце забилось быстрее. Когда перед тобой один волк, не так страшно, когда целая стая… Перед глазами пронеслась картина, в которой они раздирают его. Слабого и неспособного быть настоящим вампиром. Нет. Он не такой. Он больше не будет слабым, зависимым от обстоятельств, послушным и испуганным. Страха нет. Серёжа уверенно прошёл до середины поляны. Щенки — самые слабые члены стаи, их принято защищать. Не суй руки к щенкам, если их мать тебя не принимает, да даже в таком случае будь осторожен. Серёжа посмотрел на волчат, которые не проявили такого внимания к его приходу, они катались по земле и кусали друг друга за уши. Серёжа смотрел на них и мысленно звал. Слова и образы смешались в его голове, пока щенки не перестали валяться, а устремили всё внимание на него. Секунда за секундой Серёжа приказывал им, пока двое из них не пошли к нему навстречу. Последний начал пятиться назад, но вот и его задел гипноз. Все трое послушно встали у ног Разумовского, пока их воля не вернулась. Тогда они суетливо начали отходить и тявкать. Никто из стаи не помешал этому. Серёжа переключил внимание на них и скоро он стоял в центре поляны, окружённый лесными стражниками, которые даже по окончанию гипноза не отходили. Он не будет больше бояться. Он будет сильным.