Логово для чудовища

Укрытый теплым барьером, яблоневый сад не знал зимы. Все так же зеленел, как и раньше, отдыхал перед урожаем, готовился расцвести. Зрелище было умиротворяющим, если бы не мозолил глаза ученик, своим видом тративший последние нервы. Нир медленно ел, медленно читал, медленно соображал, собирал заклинания по рисунку, не иначе. Эрлин бы счел ученика умственно отсталым, но к своему возрасту Нир освоил много урожайных техник. Как — Эрлин не знал. Кто его учил? Почему он знает такие сложные вещи, а над Очищением сидит уже полдня? Тупой что ли? Как это называется? Альтернативно одаренный? Эрлин смотрел с тоской, как ученик, морща лоб, собирал по крупицам изумрудную энергию в базовое заклинание. Никуда не торопясь, как и всегда. В ба-зо-во-е! Одна руна, три черты и круг! Что там делать? Глаз дернулся. Эрлин подлил себе покой-травы и тихо выдохнул. Спокойно. Каждый учится в своем темпе. Может, пока заняться другой работой? Похоже, Нир застрял на Очищении надолго. Эрлин достал письма из мешка и принялся читать. Вот неаккуратный размашистый почерк Главы урожайного рода. Краток, как и всегда. Рассортировать семена, подготовить удобрения, провести ревизию, сдать в резерв… Да, вокруг дома Эрлина зимой и не пахло — сады Главного рода прогревали волшебными огнями, укрывали теплыми барьерами. Но за границей снега намело по грудь. Хорошо, что Нир родился зимой — успеет подготовиться к сезону. «Чтобы не опозорить меня», — мысленно добавил Эрлин и покосился на Нира. У того наконец-то получилось Очищение, и он утер пот со лба. Эрлину захотелось то ли смеяться, то ли плакать, и смешанные эмоции пришли к компромиссу с глотком покой-травы. Нир повторил второй раз, уже быстрее, и Эрлин выдохнул. Ну неужели в самом деле? Нир повторил Очищение ровно пять раз — как по учебнику, сколько полагалось для закрепления, и выдохнул. — Молодчина, — выдавил Эрлин, втайне надеясь, что Нир действительно запомнил технику. Придется пересмотреть планы обучения. Много практики вредно. — Спасибо, — улыбнулся Нир. — Учитель, а что теперь? — Будем перебирать семена, — предложил Эрлин. Нир с облегчением улыбнулся. «Странный он. Я в его возрасте колдовать любил больше, чем заниматься всякой муторной работой. А уж Отступник…» Эрлин вспомнил, как вечно злился на соученика, который отвлекался на более интересное, бросая порученное двоим, и горько улыбнулся. Сказано — сделано. Эрлин вытащил из кладовой мешок с семенами златолиста, открыл справочник и высыпал на стол горстку. — Что ты уже знаешь о переборе семян, Нир? — С каждого урожая нужно перебирать и сортировать семена на годные для посадки и негодные. Результат записывать в журнал, чтобы вовремя заметить проблемы. Годные для посадки бывают четырех категорий — высшей, первой, второй и третьей, — без запинки выдал Нир и вдруг опустил голову. — Я журнал из сада отца не взял… Эрлин придержал челюсть. Нир это зазубрил? Или правда осмысленно запомнил? Отступник учил ребенка вести журналы? Эрлин вдруг со стыдом осознал, что свой журнал он забросил уже очень давно. В резерв сдавал и ладно. — Ничего, для посадок здесь другой заведем, — утешил он и порылся в столе. Он увидел свой пожелтевший журнал, который не заполнял со времен старого Эрва, и поспешно вытащил из-под него такой же древний, но пустой, а ящик со старым закрыл так быстро, как только мог, чтобы Нир не заметил вдруг его промах. — Вот. Будет персонально твоим. Нир сжал журнал обеими руками и расплылся в улыбке. Как мало для счастья надо! Наконец он отложил журнал и принялся за семена. Перебирал Нир на удивление быстро. Намного быстрее, чем читал. Может, потому что златоцвет крупный, перебирать легко. Может, потому что это понятнее. Эрлин не знал, почему, но обрадовался, что хотя бы к этому у Нира способности есть, и даже объяснять ничего не пришлось. Осталось только перепроверить. Эрлин едва поспевал за Ниром. Казалось, он вообще не смотрит на семена, раскладывает их случайным образом. Эрлин хотел бы сделать замечание, но Нир не ошибался. Он замечал все, даже не очевидные дефекты. — Нир, а как ты определяешь качество так быстро? — не выдержал Эрлин, едва заметив крохотную трещинку на хорошем с виду семени. — По дефектам, — Нир говорил ровно, лицо не менялось. — А как еще можно? Показалось, что он издевается. Но на лице и в голосе Нира всегда плохо отражались эмоции. Быть может, он их и не испытывал? Эрлин посмотрел на ученика внимательно, но подумал, что подозревать глупо, и улыбнулся. — У тебя отличная скорость и зоркий глаз, Нир. — Спасибо, — кивнул он и вернулся к семенам. — Люблю перебирать, Учитель. Все-таки в «люблю» прозвучала легкая теплота. Изумрудный кристалл на поясе Эрлина задрожал, и он потер его. В руках проявилась проекция лица мальчонки с мутными глазами. — Старейшина! — поклонился он. — Собираем в резерв! — Сдадим, малыш, — улыбнулся Эрлин. — Переберем только. — Глава просил до конца недели со всех собрать, старейшина! Мальчонку вдруг затрясло — видимо, Глава урожайного рода снова ругался. — Сдадим-сдадим, — утешил Эрлин. — Не хватает чего-то? — Сдадим и узнаем. Спасибо, старейшина, — он с опасением оглянулся и потушил кристалл. Нир смотрел на кристалл, с интересом, наверное. — В резерв? — У общины Эрва есть общий резерв семян, побегов, спор, — объяснил Эрлин. — Его хранит урожайный род. — Как у семьи на случай неурожая, только у всей общины? — Да, есть и у семьи, и у общины. — Надежно, — кивнул Нир. — Вот столько нужно сдать златоцвета, — Эрлин показал письмо Главы урожайного рода. — Нам не хватит, — прикинул Нир. — Брака много. А что делать, если не хватает? Эрлин поморщился так, будто заныли все зубы разом. «Молиться», — хотелось ответить ему. Но Нир мог воспринять буквально. — Да, в этом основная проблема. Когда неурожай, вечно не хватает. Столько мороки с этим! Нир ждал ответа, а Эрлин не мог подобрать слов. — Сейчас переберем и будем договариваться. Если не уродилось только у нас, то это не проблема. А если у всех, будут решать на совете старейшин. — Понятно. Нир кивнул. Эрлин посмотрел на него и тихо вздохнул. Хорошо Ниру, он не знает, как это выглядит. А Эрлину уже заранее представились переливания из пустого в порожнее, а потом «конструктивные предложения» в стиле «придумай что-нибудь, ученик исследователей». — Как бы ты поступил в случае неурожая, Нир? — Выяснил бы причину, устранил ее, высадил на пробу часть резерва. Эрлин был готов заплакать. Все так просто, как по учебнику! Но что делать, если в Новом Эрве причина неурожая неизвестна? Многое мутирует, портится из поколения в поколение, теряет свойства. Почти каждый урожай неурожай. А если и уродится, то с непонятными мутациями. — А как бы ты искал причину, Нир? — спросил Эрлин. — Посмотрел бы на изменения. Златоцвет выглядит перегретым, например. Многие семена сморщились, треснули. Эрлин кивнул. — И как бы ты защитил от летней жары целое поле? Так, чтобы недорого. Нир пожал плечами. — Чары Изоляции Нелы? Можно бесплатно, но поддерживать хлопотно. Можно купить кристаллы или энергетические сосуды — это затратно, но не придется постоянно поддерживать магию. Эрлин покивал. Основу знает, хорошо учился. Но сколько всего они уже спрятали в теплицы? Теперь и златоцвет? Его же нужно так много!

***

У Учителя жилось хорошо. В комнате один, никто не будил криками, кошки не топтали, готовить надо меньше, в саду хлопот почти нет — огородик маленький, что ещё пожелать? А ещё здесь священные древа пахли по-особенному вкусно. Жаль, не плодоносили пока, не сезон. Хотелось попробовать свежих яблок, только с ветки. Но даже те, что хранились под чарами времени, были намного вкуснее, чем дома. И в саду летали не только купленные к плодам клубничные бабочки, водились даже настоящие птицы и зверьки. Да, их отпугивали от посадок чары, но Нир то и дело подмечал среди веток то пестрохвостку, то лазурнокрыла, то огненного хохолка. В жизни они оказались намного симпатичнее, чем на рисунке в справочнике. А ещё они пели, чирикали и свистели перед восходом солнца — кажется, по ним и поднимался Учитель. Еще попадались рыжие толстожопки. В справочнике эти зверьки назывались по-другому, но, раз увидев в живую пушистые шарики, едва передвигающие мелкие лапки, Нир забыл, как правильно. Эти зверьки питались опавшими листьями священных древ. Такого в саду было много. Немудрено, что так откормились! Они не боялись ничего — сейчас одна из них точила листочек прямо под носом у Нира. Он толкнул бесстрашного зверька пальцем, и тот неуклюже завалился, возмущенно вереща и перебирая лапками в воздухе. Какой жирный! Размером с ладошку и в высоту, и в ширину уже почти. Нир помог зверьку встать и провел пальцем по гладкой шерстке. Жесткая, не как у кошек. Но все равно приятная. А лучше всего в саду был крупный ледяной родник. В нем так хорошо понежиться! Правда, затягивает, потом неохота вылезать. А ещё можно выйти за барьер, чтобы поваляться в снегу. Снег прекрасен — после него Нир возвращался свежим и полным сил. Так и начиналось — утром в снег, в родник, приготовить завтрак, а там Учитель проснется, будет магию объяснять, потом семена даст, перед сном теорию спросит или не спросит… Кстати об Учителе. Вон мелкая пестрохвостка по ветке ходит, петь устраивается. Разбудит Учителя, пора кашу варить. Нир проводил взглядом бурую птичку с тремя разноцветными перышками в хвосте — перелетела, кажется, искала ветку повыше, где будет видно солнце. Точно пора. Кухонька у Учителя была совсем небольшой, не как дома. Наверное, он не думал, что вообще что-то нужно готовить. По крайней мере, Нир никогда не видел, чтобы Учитель готовил. Если не усадить его завтракать, обедать, ужинать, он или забудет о еде вовсе, или сжует яблоко, не отрываясь от работы. Или еще что-нибудь, что будет лежать под рукой, но чаще все-таки яблоки, потому что в саду растут в основном они. И бодролистом запьет. А потом живот потирает, ведь постоянно есть сырое и кислое вредно. А бодролист на голодный желудок и вовсе опасно. Наверное у него в детстве не было няни, которая объяснила бы, что и как есть. Нир промыл крупу и поставил кашу на волшебный огонь. Целебной травы можно заварить к ней, как раз желудок подготовит. И смягчить млечноцветом — няня Ари так делала, когда Эйр болел. Говорила, что усвоится лучше ослабленным телом. Да и просто вкусно. Нир промял светлые ягоды и перемешал в горшочке. Аппетитно выглядит. Еще лепешек испечь. Нир перемял плоды в пюре, обвалял в муке и выложил кругляшки на противень. Славненько получилось, сейчас подрумянится и вообще красота будет. Со стороны спальни послышался зевок и сонные шаркающие шаги — Учитель проснулся. Почему-то он всегда носил дома тапочки. Нир этого не понимал — зачем нужны тапочки? Если неприятны доски, можно застелить пол ковром. Если неприятен ковер, можно их убрать. Но у Учителя были и доски, и ковры, и тапочки. В них же жарко! И шаркают. Каша загустела. Нир перемешал в последний раз и снял с волшебного огня. И лепешки выложить тоже надо — золотистые, больше не надо. И джем прихватить, и мед… Как же тесно здесь! Стены будто давят, стол под локтем, легко уронить или удариться. Надо поскорее вынести в гостиную. Вот только у Учителя не было подноса, как дома, приходилось ходить несколько раз. Неудобно, надо будет принести из дома. Нир подхватил горшочек — отдельно нести. Миску с лепешками — еще один раз идти. И за кружками, чайником, тарелками придется вернуться. Ну ничего. Главное, чтобы вкусно было, и чтобы Учитель начал питаться нормально. Ари говорила, что от правильного питания зависит очень много. Нир не воспринимал это особенно серьезно, пока не увидел Учителя. Но вот стол был накрыт, еда остывала, а Учитель все полоскал рот — и зачем он это делал настолько долго? Нир не знал. Оставалось ждать и надеяться, что Учитель поест теплого. Хотя бы на завтрак. Ведь теплое есть нужно для здоровья, а здоровье — чтобы были силы. Равно как и обедать в общем-то. Учитель вроде умный, но как дело до простого доходит, то как маленький, не понимает простых вещей. Наконец шаркающие шаги начали приближаться. Вскоре заглянул и сам Учитель — сонный, снова, видимо, допоздна сидел. Хотя синяки под глазами вроде поменьше стали, старается ложиться вовремя. Делает успехи. Это тоже полезно. Ари учила, что нужно спать, чтобы были силы. Все дела подождут до утра. Соблюдать режим очень важно, иначе сил на важные дела будет меньше. — Доброе утро, Учитель, — Нир поклонился. — Доброе, — пробурчал он и сел, кутаясь в пушистый зеленый халат. Учитель постоянно мерз, особенно утром. Еще одна странность — не любил прохладу. — Снова каша? — вяло возмутился он, ковыряя ложкой. Можно было не отвечать, Учитель просто так бурчал. Нир быстро понял, что на сложные вопросы Учителя можно не отвечать. Он часто спрашивал что-нибудь, и пока Нир думал, что ответить, успевал задать другие вопросы. И обо всех больше никогда не напоминал. Бурчал и бурчал, спрашивал и спрашивал. Главное, чтобы кашу ел. Нир зачерпнул и сам тоже. В самый раз! С млечноцветом вкус нежный, легкий. Ешь и не замечаешь, как каша кончается. — Сегодня вкусно, — одобрил Учитель. — Не так пресно, как вчера, даже сладенько. — С млечноцветом, — пояснил Нир. — Подумал, хорошо будет для здоровья. — Я здоров! — возмутился Учитель. — Конечно, — легко согласился Нир. Вспыхнул на ровном месте, как и всегда. Нир уже привык, что Учитель эмоциональный. Это тоже ничего не значило. Покричит и успокоится. Главное, что живот по утрам тереть перестал. И прыщей не видно, а то если были, вставал перед зеркалом и пугал — смотрел так, будто не красное пятнышко обнаружил, а смертельную болезнь. Чудной он, но хороший. И знал много.