Логово для чудовища

Отец оказался легок на помине — то ли увидел записку в лаборатории, то ли просто так совпало. Пришел посреди ночи, разбудил своими оголенными эмоциями — нетерпение, страсть, предвкушение. Подарок принес, что ли? Пылающий, раздраженный, вечно жаждущий, отец вызывал духоту, желание отстраниться и сгореть с ним дотла одновременно. Он появлялся, когда хотел, неизменно разрушал хрупкое равновесие Эйра своими яркими чувствами, от которых не спасало ни одно «стекло». Может, потому что к ним примешивался собственный страх. Может, потому что Эйр чувствовал, что распознавать их важно для выживания. Может, еще почему. «Нельзя бояться, — напомнил себе Эйр. — Я должен расти таким же чудовищем, равным. Иначе погибну». Эйр нырнул в безумное пламя эмоций отца и ухмыльнулся так же криво. — Папаш, давно не видел. — Я тебе принес особенное оружие, Эйр, — сказал отец и вручил ножны. От подарка стало дурно. Эйр чувствовал неразборчивые эмоции, намерения, а главное — источник с очень близкой, будто родной энергией. Эйр сжал ножны чуть трепещущими руками. «Эту дрожь спишет на нетерпение, не ужас. Покажи свою страсть, отец ждет!» — Потрясающе! Это… — Эйр вытащил увесистый клинок. — Тайрат, твой брат. Твоя бесполезная мать не может рождать живое, но хоть на что-то сгодится. — Хочу опробовать. Эйр выбрался в сад и взмахнул тесаком. В руке лежал хорошо, по весу в самый раз. Чуть длинноват, на вырост будет. Вот только будто что-то мешало. У клинка чувствовалась своя воля, Эйр прислушался. «Неохотный какой-то. Запуган? Нет, вроде бы. Ах, скован и запечатан, ему неудобно, злится!» — Потрясающее оружие, папаш, — похвалил Эйр и снял печать с рукояти. Тайрат выпал в руку малиновой искоркой. Эйр ощутил облегчение брата и погладил его. — Долго отбирал. Тайрат годный — гневливый, сильный, к магии потенциал. Хорошее оружие. Голос отца искорке не нравился, и Эйр спрятал ее обратно в рукоять. «Вроде бы устроился», — Эйр наложил печать удобнее и взмахнул. Тайрат полыхнул малиновым, и Эйр ощутил исходящую от оружия злобу. Злобу, направленную на отца. «Не сейчас», — осадил его Эйр. — Смотри, какой яростный! О, я и не ожидал, что из мертвого младенца может получиться такое! Сокровище! Кровь, конечно, грязновата, но лучше не найти. — Благодарю, — Эйр поклонился кивком, как равному, и атаковал. Отец грубо заблокировал так, что захотелось выпустить оружие, но Эйр лишь сжал зубы и закрылся теперь уже сам. Отец контраковал бешено, безжалостно, не сдерживая удары. Эйр поддался потоку ярости, задвинув подальше мысли о том, что может остаться калекой. Лучше остаться калекой и никогда не повторять безумных тренировок, чем потерять уважение и пополнить коллекцию подопытных. Или стать оружием, подобно Тайрату. Отец учил верить телу. Учил и валил ударами маленького Эйра с ног. Валил так, что больно протаскивало по камням, хрустело в костях. Но и тогда страх проиграть был сильнее страха отправиться на опыты, а сейчас в привычку вошел. Эйр вставал, даже если не было сил, скалился, поднимался, пока мог и даже когда не мог. Отец был доволен. Был доволен настолько, что после тренировок больно вправлял кости и сращивал, пропуская свою жгучую энергию через измученное тело. Но Эйр хорошо помнил тренировки и занимался в саду до изнеможения, чтобы перестать падать. Хотя бы тогда, когда пинают прямо в стену. И сейчас натренированное тело послушно держало удары и вело, а боевая ярость приходила легким усилием воли. «Борись, если хочешь жить». Тесак по имени Тайрат вспыхнул ярко. Он не сознавал, что нужно подражать отцу, он ненавидел и пылал сам по себе. Бессмертный и бесстрашный.

***

Эрлин смотрел на Нира, освоившего последнюю базовую технику, и плакал от счастья. Он не припоминал, чтобы так радовался, даже когда овладел ими сам. Нир смог! Справился! О священное древо! Эрлин обнял ученика. — Нир, ты такой молодец! Ты сделал это! Очень хотелось добавить: «Наконец-то!», но Эрлин сдержался. — Спасибо, Учитель. Нир не выглядел воодушевленным. Стало горько. У Нира всегда одинаковое выражение лица — радость, восторг, грусть, усталость. Почти никак не менялось, не разберешь. Может, и рад. Но разве легче от этого, когда лицо кирпичом? Эрлин столько терпел, пока Нир выучит все наконец! Конечно, Отступник в юности был хуже — дразнил, шалил, но он успевал и учиться, и дел наворотить. Отступник горел, жил, а Нир создавал впечатление, что оставишь его одного — пустит корни прямо там, где стоял. Странный ребенок. Эрлин сколько помнил себя, всегда старался сделать все лучшим образом, прочувствовать, понять. А Нир учился едва-едва, будто смысла не видел. Да, нужно для экзамена, выучит. Повторит точно по учебнику, но заклинание блеклое, ученическое, без вдохновения. Хотя в общем-то на базовый экзамен пойдет. На практике тоже потом проблем быть не должно, руками работает хорошо. — Все к посадке подготовил? — Да. Семена рассортировал, в резерв сдал, саженцы у сарая, удобрения проверил. — Хорошо. Ох, тебе же нельзя пока, — Эрлин потер лоб. — Экзамен будет летом, только после допустят к работам в общине. Значит, и землю для работ только в следующий сезон выделят. Так, что же делать-то? Нир ждал все с тем же пустым выражением лица. — Готовься к экзамену, повторяй дома все. За месяц до него позову. Сейчас будет совет, потом куча возни с посадками, некогда. Да. Домой, у тебя каникулы. — Домой? Хорошо, как раз давно садом не занимался. Спасибо, Учитель, — кивнул Нир. — Вот и славно, — ответил Эрлин в пустоту. Нира уже и след простыл. Умел же быть быстрым, когда нужно! Скучал по дому, наверное, хотя никак не показывал. Эрлин зашел в дом и заметил горшочек с руной времени. «Кашу мне оставил свою! Ненавижу кашу!» Эрлин отвернулся и встретился взглядом с собственным отражением. «Кто повесил здесь зеркало?!» Но зеркало здесь было всегда, ведь перед выходом нужно проверить, все ли в порядке. И теперь оно отражало заметно посвежевшего владельца. Кожа гладкая, без малейшего изъяна. Даже синяки под глазами прошли — привык раньше ложиться, чтобы вовремя вставать. Изо рта не пахло. Желудок не болел. Эрлин рассмеялся, прикрыв лицо руками. Эх, Нир, та еще нянька. Каши сварит, лечебный чай заварит. И так утомит, что хочется пораньше лечь.

***

Радужный барьер едва заметно дрогнул, пропуская в сад. Нир вдохнул аромат жасмина и яблонь. Вот и родной дом! Обещал приходить по выходным, но врата в междумирье замело, заданий много, не удавалось никак. Только теперь, когда потеплело, вырвался. — Я дома! — позвал Нир с порога. Эйр выглянул из гостиной, недовольный и сонный. С точно таким же выражением лица вышел папа. Два сапога пара, вот точно. Оттуда же вылетела мама и прижала к груди. Мягкая, едой пахнет. Хорошо, что бегать начала. За мамой уже ничего не было видно, кроме ее темного платья. Нир обнял в ответ, вдохнул запах жасминового мыла, фруктового пюре и окончательно почувствовал себя дома. — Где ты был? — спросила мама. — Учился, мам. Помнишь, Учитель приходил? Но мама не помнила. — Я так рада, что ты дома! Погладишь по спинке? — Конечно-конечно, — согласился Нир. — Долго у тебя выходных не было, — грустно вздохнул Эйр. — Эйр, меня допустили до экзамена, представляешь? Я и не ожидал сдать в первый же год! — Молодчина, Нир. Прозвучало холодно, наверное, обиделся. Эйр покосился на папу, будто хотел что-то спросить, но не стал. Стало неловко, и тогда взгляд выцепил сестру. Си стояла у входа в гостиную и робко улыбалась, прижимая книжку к груди. Золотые локоны струились по плечам — наверное, долго расчесывала. Казалось, Си поправилась немного — кости уже не торчали, как раньше, и платье собралось в подмышках. Ну и хорошо, видимо, не пропускает обед теперь. — Как дела, Си? Ты такая красивая сегодня! Но сестра только порозовела и опустила взгляд, ничего не ответила. Смутилась от похвалы. Нир обнял ее, и она прижалась в ответ. — Братик… Она говорила едва слышно, будто эхо. — По спинке, — напомнила мама. Си залилась краской до кончиков ушей и прижала к маме платье. — Прикройся, мам! Нир с пониманием улыбнулся. Да, мама болела. Ничего, ведь уже не раз видели ее такой, зачем смущаться? Мама и мама. Хорошо, что ей лучше.

***

Если с родными все было как всегда, то вот огород не обрадовал. Нира не было слишком долго, и все заросло. Да, папа пропалывал немного, удобрял. Но на большее у него времени не хватало, применять магию друидов отец тоже не мог, и потому все его прихотливые растения хотя и выжили, но не цвели, не плодоносили. Вот бы придумать что-то! Сейчас отпустили, надо оживить посадки. Но Учитель сказал, что после экзаменов будет много работы в общине, вряд ли получится часто приходить домой. Нир похлопал по холмику с кошками. Не хотелось бы, чтобы его любимые ягоды тоже погибли. Он их долго выбирал, проращивал, вложил много сил. Нир обнял яблоню, питавшую сладкоягоду своим корнем. Попросить бы ее присмотреть. Но она и так делала, что могла. Ствол был шершавым, теплым. Приятно пах и будто шептал, что готов поддержать. Только не знал как. Слова древней клятвы пришли сами собой. — Раздели со мной жизнь, — попросил Нир. И древо откликнулось, зашелестело листвой, приняло. Нир почувствовал, как текут соки, поднимаясь от корней к листьям и плодам, как впитывают свет листья, почувствовал привитые и сросшиеся с яблоней ягоды. Стало вдруг спокойно, тепло и захотелось, чтобы яблочки созрели и поскорее. — Это я могу, — Нир улыбнулся и подкормил древо чарами. Оно впитало их и благодарно зашелестело. — Поделись и со сладкоягодой тоже, — попросил Нир. — Чувствую, что для вас двоих мало удобрений, сейчас подкормлю. Новые ощущения разогнали головную боль и остатки сонливости. Переживания ослабли, появилось чувство единения с любимым садом. Захотелось пустить корни рядом с яблонькой, но удобрений все-таки больше. Нир отмерил, подсыпал, смешал с землей. Да, так лучше. Вкуснее. Нир очнулся уже к вечеру от руки папы на плече. Руки ныли от работы, все было прополото, подкормлено, полито, разрыхлено. Желудок полон. Яблочки наливались. — Нир, как ты? Столько не виделись. Папа обнял. Совсем худой, будто высохший. Запахло лекарствами. — Хорошо. Учитель допустил к экзамену, на работы в общине учеников не берут, так что только подготовил к посадкам все, теперь бесполезен. — Совет скоро, Эрлин занят, наверное. Ничего, отдохнешь, дома позанимаешься. — Да я не устал. Учился утром, а так семена в основном перебирал да в саду возился. Но там работы немного — у Учителя только священные древа растут. Соскучился по всем. Нир прижал отца к себе крепче. — Покровительство выбрал? — Да. Со священным древом сегодня подружился. Я не ожидал, все сомневался, что бы выбрать — то ли сладкоягоду, то ли травы целебные, то ли еще что. А тут вдруг обнял и пришло само. — Понимаю. Священное древо — хороший выбор. А вот я так стал Покровителем кошек, — отец улыбнулся и разжал объятия. — Наверное, что-то более бесполезное придумать сложно. Нир кивнул. — Ничего, это такое чувство, понимаю. — Я тогда был маленьким, жил с мамой. Никто не думал, что стану друидом, меня учили плести амулеты и украшения на продажу. Отец дал Учение Эрва, приносил какие-то случайные книги, не присматриваясь. Я и не думал извлечь из покровительства пользу, просто прочитал об этом, кошка подбежала ластиться, и связал нас. И из любви, и из любопытства, а это один раз и на всю жизнь. — Не представляю тебя продавцом украшений, — Нир наморщил лоб. — Ну… — Критир потер лоб и сел под деревом. — Иногда я думаю, что лучше бы амулеты плел. Смотрю на тебя, и сердце болит. — Почему? — удивился Нир. — Ты же помнишь, что наш род проклят общиной Эрва? — Критир покрутил кольцо с изумрудным кристаллом на пальце. — Да. — У тебя будет много проблем в общине. И с работой, и с землей, и даже если влюбишься и жениться захочешь. — Я знаю. Но у меня и так все есть. Я просто хочу учиться, — пожал плечами Нир. — Хорошо, если так, — Критир улыбнулся. — Я тоже таким был. — Кстати, об учебе. Пап, ты не знаешь, можно ли продлить чары? Я уйду перед экзаменом и вряд ли смогу заботиться о посадках, как сейчас. — Да, можно заклинания переложить в плоскость и запитать от кристаллов. Нужно только активировать один раз. Вот смотри, — Критир нарисовал в воздухе руну из золотистой энергии. — Ри, свет. Можно зажечь так, можно написать на предмете, понимаешь? — А не выдохнется? — Выдохнется, но можно сделать как с волшебным огнем, — объяснил Критир и нарисовал пальцем на земле. — Вот так вписываешь в заклинание гнездо под источник энергии, тогда все работает. Нир кивнул. — Спасибо. Я и не думал, что так можно с любыми чарами. — Обычно такое не нужно. Да и тратить кристаллы на чары дорого, они одноразовые, а энергетические сосуды покупать затратно. — Попрошу у Эйра. — Не надо, ему для лечения нужно. У меня мощный есть, может, даже на месяц несложных чар для такого сада, как у нас, хватит. Принесу. Ни покупала, еще когда она училась, теперь твоим будет, — Критир обнял и тихо прошептал. — Я тебя очень люблю, Нир. — Я тебя тоже, пап, — Нир обнял в ответ. — Спасибо большое.