Логово для чудовища

Нир летел. Скорее донести семечко до междумирья, а там и в лед, и в заготовленную грядку. Одно-единственное, но какое ценное! Из него можно прорастить настоящую снеженику, а не жалкое мутировавшее подобие. Золотая вспышка вокруг родника подтвердила, что чары Изоляции исправны. Цел и запас колотого льда под ней, и подготовленные удобрения. Самое ответственное осталось. Си села рядышком, кутаясь в одеяло. — Нир, ты настоящий герой! Когда-нибудь о тебе напишут сказку. О герое, спасшем ледяные ягоды, — она подула на озябшие руки. — Главное, чтобы получилось. А то больше не дадут семян, а еще, скорее всего, голову отвернут, — поделился он. — Все получится, Нир. В сказках всегда счастливый конец, я знаю точно. Нир улыбнулся и разрыхлил лед. — В сказках-то да. Вот в жизни… Так, теперь только ждать. Надо от кошек огородить. Нела и Гай не очень любопытные, но мало ли. — Старушка Арха умерла, пока тебя не было, — поделилась Си. — Пришла к папочке, потерлась о руки и в сад пошла. Легла под клубничные груши, где они с Коном синих бабочек ловили, и не проснулась больше… — Си всхлипнула и утерла слезы. — А, ну пора уже. Отец же больше не служит Эрву, поддерживать питомцев не может. Арха и так много прожила для кошачьих лет, не грусти, Си. — Гай пока бодрый, Нела тоже. Почему Арха умерла? — Все когда-нибудь умирают, Си. Отец потому и не заводит больше животных, потому что чары разделения жизни применить не может. Си прижала к себе толстяка Гая и заплакала. Кот терпел. Он всегда терпел, спокойным был. Теплым и добрым. — Ну же, — Нир обнял сестру, и кто-то мягкий прижался поверх. — Си, — эхом прозвучал мамин голос. — Сладкоягоды поедим. Нир улыбнулся. Мама такая теплая, такая добрая. Хорошо, что теперь чаще просыпается. И даже говорить начала. Но так хлопотно! От нее бы тоже снеженику огородить, но разве получится?

***

Вот семечко и посажено, теперь ждать. Недолго — снеженика славилась стремительным ростом. Си следила неотрывно, для нее это казалось сказкой. Странно, ведь раньше не интересовалась огородом, а тут вдруг даже книжку отложила. Льдинки разошлись, и показался первый голубой росток. — Нир! — пискнула Си. — Получилось, получилось! — Угу. Из-под колотого льда пробивался тонкий голубоватый росток снеженики. Нир лег рядом, гипнотизируя растение взглядом. Теперь ждать остальные ростки, потом иголочки на стебельках, цветы, а потом лепестки сомкнутся, и надо успеть собрать крохотную ягодку в лед, пока не погибла. Семечко высшего сорта, даст ли оно пять стебельков? — Еще один! — воскликнула Си и чихнула. — Си, погрейся, — Нир накинул на сестру второе одеяло. — И ягодам вредно тепло, а ты на них дышишь. — Ой, — забеспокоилась Си и отодвинулась. — Мы обязательно спасем снеженику, только не дыши на нее, пожалуйста. Нир подсыпал колотого льда вокруг кустика и тоже отполз. Вот и третий росток. И четвертый. В книжке было написано, что снеженика растет и зреет стремительно, и так же стремительно погибает. И вправду, какие еще растения так быстро прорастают? Глаз да глаз. Вдруг подбежала мама, с восхищением ахнула, протянула руки и ухватила голубой стебелек. Нир запаниковал, поспешно оттащил. — Нельзя, нельзя, мама. Позови папу, пожалуйста, — попросил Нир и поцеловал в пухлую щеку. — Угу, — кивнула она и убежала. Нир подсыпал льда и виновато посмотрел на порозовевший стебелек. Перегрелся, как же так! Придется обрезать, чтобы не сгубить. Или не обрезать? Фиолетовый стебелек постепенно становился все более голубым. «Может, отойдет», — подумал Нир и подсыпал еще льда. И стебелек отошел. Нир ждал пятый, но он никак не появлялся. Подошел папа, и Си увела маму, чтобы не бегала к кусту. — Мама тронула, но вроде отходит, — показал Нир. — А удобрения добавил? На восстановление уходит много сил, может не вытянуть. Нир кивнул и на всякий случай подсыпал еще розового льда из ведерка. Он возвышался небольшой горкой с явным запасом. Двое ждали, затаив дыхание. На голубых стеблях начали появляться синие точки — будущие иголочки. Наконец пробился пятый стебелек — самый толстый, и Нир выдохнул с облегчением. Пятнышки сменялись иголочками, стебельки переливались, светлели, синели, а Нир лежал, едва дыша, следил сквозь кусок льда и покрывал ровными отметками о любых изменениях журнал наблюдений. Вечерние сумерки густели, и Нир зажег золотистый волшебный огонь. От лампы, окруженной льдом, свет расходился причудливыми отблесками, и ледник казался волшебным. Нир измучился от волнения и предвкушения, от беспокойства за каждое отклонение от описаний, но спать не смел. К рассвету веки стали непривычно тяжелыми. Нир всматривался в ледяные иголочки, и казалось, будто они раздваиваются, растраиваются, кружатся в хороводе… Нир закинул в рот бодролист и разжевал. Горько. Помогло не слишком. Он почувствовал себя совсем разбитым и вздохнул. Почему во время таких важных экспериментов хочется спать? Он потер глаза. В них попал сок, защипало. Ну что такое! С рассветом Нир увидел шишечки на стебельках — скоро распустится! А еще то, что казалось иголочками, обратилось мелкими-мелкими узорчатыми листиками. Красота! Нир посмотрел на рисунок в книге — множество мелких цветов, темные блестящие ягоды, узоры на льду от отцветшей снеженики, и от этих листиков-иголочек тоже. У него пока только пять стебельков, но все впереди! Сон как рукой сняло, и Нир замер. Снеженика начала распускаться, обдала нежным благоуханием голубых цветов, а потом начала клониться ко льду. В животе забурчало, но Нир лишь приготовил захваты и ледяные формы с печатями времени. — Красота какая, — выдохнула позевывающая спросонья Си. — Пожалуйста, присмотри за мамой и кошками, Си, — прошептал Нир. — Хорошо, — кивнула Си, и Нир услышал, как хрустнула новая книжка. «Посмотрит, как же!» — Си, позови папу. Шелест платья и легкие шаги уверили, что Си хотя бы сделала вид, что решила помочь. И папа действительно скоро пришел с Нелой на шее, обнимая мурчащего толстяка Гая. — Ни пока спит, не волнуйся. Хорошо цветет, Нир. А аромат! М-м! — похвалил папа, и в животе забурчало настойчивее. А лепестки медленно-медленно начали смыкаться. Нир напрягся. — Сразу не режь, дай упасть на лед, — предупредил папа. — Тут не написано, — удивился Нир. — Это секрет. Не заноси в журнал. Нир кивнул. И вот цветы сомкнулись совсем туго, налились, стали набухать… К ягодам пробежали синие волны. Стебельки начали ослабевать и обессиленно уронили ягоды на лед. — Режь две, — шепнул папа. Нир двинул инструментом, заключил ягоды в ледяные хранилища, присмотрелся… И разочарованно вздохнул. — Почему они второго сорта? Из-за того, что мама тронула? — Нет, — улыбнулся папа и указал в книгу. — Посмотри, как растет снеженика. Видишь, она нарастает слоями поверх старой? Старая не отмирает до конца, дав ягоды, она питает новые стебли. Оставь то, что не срезал, еще на несколько урожаев. А пока вздремни. Нир спрятал семена, занес результаты в журнал, проверил ограждение и растерялся: — А наблюдения? — Будет все то же самое, только быстрее и быстрее с каждым новым поколением на этом месте. Как проснешься, продолжишь. Отец протянул Гая, и Нир обнял. Кот потерся и замурчал громче. — Ты молодчина, Нир. Нир улыбнулся и кивнул. Глаза слипались, усталость валила с ног. Легкое разочарование сменилось верой в успех. Вторая категория — годная для посадки. Все получится.