Логово для чудовища

Трава с шелковистыми стебельками щекотала щеки, холодила росой. Выше Ки росла, будто совсем рядом не было темной безжизненной пустоши. Ки любила прятаться здесь — в тканевой траве не видно, да и дома все равно так рано не хватятся. А еще с первыми лучами солнца придет Нир. Он всегда в это время возвращался с Мертвых земель. Сегодня не стало исключением — едва солнце окрасило стебельки в алый, на дороге показался Нир. Завидев Ки, он помахал рукой, улыбнулся. Ки кивнула ему в ответ. «Интересно, что он там делает? Там же не растет ничего». — Привет! — Ки! Привет! Вот, держи, все прорастил, — он порылся в сумке протянул мешочек с семенами. — И снеженики принес, совсем крупная стала, смотри. Нир приоткрыл мешочек, высыпал на руку льдинки с огромными темными, будто запотевшими ягодами. — Очень красивые! — Ки положила одну в рот. — Ничего больше не нужно принести из резерва? — Пока нет. Нир был чудным. Все время серьезный такой, честный. А еще забавно выглядел — в эльфийской рубашке, нелепой шляпе, рост и плечи великанские, немного пухлый, как девы, волосы с золотинкой. Странный, грязнокровый, отец предатель и страшный элькрин, род проклятый, но Нир ничуть не переживал из-за этого, кажется. Растил себе травки, кустики, садик, угощал снежными ягодами. Летом, почему бы и нет? Киин всегда удивляло это. Если бы она росла изгоем без рода-племени, смогла бы она быть такой же спокойной? Работы не найти нормальной, не устроиться никуда. С такой внешностью даже прислуживать не возьмут в хорошую семью, наверное. Но спрашивать Нира об этом не хотелось. Он же не волновался об этом? И ей не стоило. Рядом с этим чудаком можно было глотнуть свежего воздуха — отдохнуть от статуса дочери почти второй семьи рода, формальностей, манер, наставлений маменьки, побыть простой беззаботной девчонкой, и Киин не собиралась упустить эту возможность. Нир принес подарок, хотелось тоже что-то дать в ответ, но ничего не было, даже семян новых не попросил. Киин осмотрелась. Здесь, в полях, не было ничего интересного, все выполото. Вести к дому Нира не стоило, могли начать шептать о них двоих. Но если прогуляться до леска с кудрявыми белостволами на границе с топями рода укротителей, там не так видно, и на заветной полянке можно поискать цветы. — Пойдем, место покажу! — Киин тронула Нира за руку и потянула в сторону леса. Сердце вздрогнуло от шалости — дочери благородного рода не к лицу касаться мужчин не из семьи. Но Нир не считался, он слишком чудной, чтобы на него распространялись манеры и глупые правила. Да и руки у него по-своему родные, как почти у всех в урожайном роду — кожа грубая, земля въелась в трещины, ногти, не отмывалась. Это было близко, понятно. Не у многих из других родов были такие руки. Но дедушка считал, что нужно работать всем, настаивал на труде с детства, и в урожайном роду они у всех были убиты. Даже если отмывал, чистил, маслом натирал, как мама заставляла, все равно грубели. Не все ли равно, если завтра снова в земле копаться? Ки зажмурилась, вспоминая матушку, которая за стол не пускала, пока все не отмоешь, сжала руку Нира. «Так бережно держит. Не как мама. Даже не как служанки, которые помогают руки отмыть. Интересно, Нира тоже заставляют?» Ки тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли, и отодвинула кудрявые косы белостволки. Ветви приветственно прошелестели, открывая заветное местечко — полянку, усеянную дикими фиалками. — О, вот оно! Да, обычно здесь было красиво, но сегодня особенно. Давно не была. А белостволка прошелестела снова, скрывая своими раскидистыми косами их с Ниром от всего мира. Стало неловко. «Совсем наедине, не увидит никто. Нельзя так, Нир все-таки парень же, хоть и чудик». — Красота такая, Нир! Какие цветы у тебя любимые? — спросила Ки, борясь со смущением. — М-м… Не знаю. Все по-своему красивы, — Нир присел рядом, тронул фиалку. — А у тебя, Ки? Хотелось сказать «огнецветы», но мама настояла, чтобы Ки выбрала солнцецветы. «Разве можно сказать, что ты Покровитель не самых любимых цветов? Вопросы будут, а воспоминание неприятное, тогда так нехорошо поругались…» Нет, солнцецветы конечно тоже красивые, а еще полезные, здоровья прибавляли, да и на символе рода они. Но в детстве было обидно страшно. Настолько, что теперь, хотя и почти взрослая уже, вспоминать неудобно. — Тоже все люблю! Сегодня одни, завтра другие, от настроения зависит. Ки опустилась на траву. Сырая от росы, но не все ли равно? Высохнет. Фиалки сплетались в венок. «Ниру пойдет, наверное. Не скажет ли он, что венки — девичья ерунда? Нет, не скажет. Он добрый». Солнышко уже поднялось, начало пригревать. Ки подставила теплым лучам лицо, зажмурилась. — Как хорошо, Нир. Цветы просыпаются утром, как мы. Может, цветы немного элькрины, а мы немного цветы? — Я думаю, ты скорее солнышко. Такая теплая, светлая. Иногда тучка набежит, бывает, а потом снова улыбаешься, и все вокруг светлее становится. А еще пламенная, живая, с неуемной энергией, будто огонек. Ки покраснела. Нир говорил серьезно, вдумчиво. В лицо всматривался, будто в любви признавался. «Да какая любовь? Выдумала все. Мы же так. Гуляем просто иногда по утрам, семечками меняемся и все. Да и все равно вместе не будем — где я, дочь из второй семьи огромного рода, и он, грязнокровый наследник проклятого? Хотя наследник, конечно, но всем же все очевидно… Ай, не о том думаю!» Ки тряхнула косами и закрепила последний цветок. — Раз солнышко, то решаю, где будут цветы! — Ки надула губы и надела венок Ниру на голову. — Спасибо, — поблагодарил Нир и наложил чары времени на венок. Ниру не пошло. Крупный, как великан, нелепый, щекастый, борода пробиваться начала, и тут нежные цветы, девчачьи, веночек тоненький, изящный. — Ты смешной. Ки прыснула в ладошку. Лучше все-таки снять с него, а то ведь так и будет ходить. — Может, ты примеришь? — предложил Нир и снял венок. Ки кивнула. Он опустил венок на голову, посмотрел внимательно. «Будто обруч Архи надел, а не венок!» Щеки потеплели. — Ты такая красивая, Ки. Сказал, как и всегда, абсолютно спокойно. И с тем же выражением лица, что и обычно. Он таким же тоном с таким лицом рассказывал обо всем. Об урожае, чарах, кошках-вредителях, теперь вот комплимент сделал. «Это же по-дружески? А если нет?» Ки почувствовала укол совести. «Может, я даю ложную надежду Ниру? Нет, ничего не даю! Просто… Просто у девушки моего возраста одна забота, напоминают, что замуж вот-вот, надо соответствовать, потому даже в чудике жениха вижу!» — Спасибо. Мне домой пора. Ки поднялась, улыбнулась. — До встречи, Ки. Нир улыбнулся ободряюще, будто знал, какая голово- и рукомойка предстоит сейчас ей. «Это точно, от травы-то очень плохо отмывается, больно будет… Может, его тоже заставляют? Или у него всегда такая улыбка? Кто его знает? Тепло с ним и спокойно. Нет никакой шелухи глупых правил. Вот и все, а остальное выдумки!»