***
Записка от Кира пришла вонючая страшно. Эйр развернул ее, брезгливо морщась. «Склад осаждают, форму требуют. Мы справляемся, но достало уже, каждый день одно и то же. Можно я кого-нибудь нормально припугну?» Эйр потер лоб тыльной стороной руки, чтобы не провоняло ничего. «Формы же нет, только пояса? Или это и имелось в виду? Почему не купят ткань, не закажут пояса? Сложно выдать, что ли? Никогда не вдавался…» — Старик, а кто шьет форму? Где закупаем ткань? — Наши же. Ткачи есть, портные, как везде. — А заказы община размещает? — Склад сам по мере необходимости. Перед экзаменом обычно по числу заявок запас создаем, а потом по запросу делаем. — А почему бы не сделать запас? — Потому что приторговывали формой, а потом были проблемы с другими общинами, — объяснил старик. — Теперь только после экзамена или под сдачу старого выдаем. — А если потеряли? — Пусть ищут, — пожал плечами старик. — Вообще если теряют, то разбираемся. Все пояса отслеживаются, есть способ найти. Старик тронул пальцем перстень Главы общины с темным дымчатым кристаллом. «Получается, не все проблемы нужно решать, — удивился Эйр. — Потерять пояс неудобно, но это ценная вещь, которую нужно беречь. С другой стороны, никто не мешает тем, кто на самом деле потерял, попросить о поиске. Если не обращаются, значит продали и не хотят об этом говорить». — Ты зубы-то не заговаривай. Задание с травами сделал? — напомнил старик. — Забыл я, — признался Эйр. — Ну ничего, сейчас перетру. — Лучше сначала упражнения сделай, травы подождут, — напомнил старик. — Точно. Эйр собрал энергию в круг. Получилось очень неровно, все во всполохах. Поторопился. Постарался выровнять, но не получилось, снова прорвалось в другом месте. Эйр вздохнул. — Не торопись, тогда получится. От злости круг вспыхнул ярче и в спине заныло. Эйр сжал зубы и потушил форму. «Провал, ну что такое! И в упражнениях нет успеха, и с травой забыл, а ведь время летит! Как все успеть, если ничего не получается?» — Ничего, потом спокойно сядешь, сосредоточишься и попробуешь снова. Успеешь научиться, у тебя вся жизнь впереди еще. — Но ты-то скоро умрешь, и как тогда мне стать Главой, если я не готов? — пробурчал Эйр и перед глазами странно расплылось. — Я… Я поддержу тебя столько, сколько смогу, Эйр, — тихо сказал старик и тронул кулон на шее. — Не умирай тогда! — Эйр стиснул зубы, задрал голову, пытаясь загнать выступившие слезы обратно. — Да не умираю я, не умираю. Видишь, живой сижу, даже не кашляю почти, — старик шутливо поднял руки, будто сдаваясь. — От проклятой травы найди противоядие. — Я работаю над этим, — старик посмотрел внимательно. — И ты работай над своим делом спокойно, не торопись. Эйр утер глаза, шмыгнул носом. «И почему расчувствовался? Может, стоит заварить успокаивающего чаю? Сгоряча можно натворить дел, лучше сесть, успокоиться, обдумать все, как старик говорит». И все-таки стоило поподробнее узнать кто именно приходил за формой, что случилось, почему отказали. Эйр черкнул Киру, ответ пришел почти немедленно. Подтвердились слова старика — приходили те, кто потерял, но на поиск не заявились. «Получается, старик не такой уж и слепой?»***
Папа с дедой пили. Мама ходила мрачной, но не гнала их. Юру старалась не ходить на кухню, да и в целом поменьше из комнаты высовываться — только покажись, начнут жизни учить. Мама не возражала, даже на работу не гнала, видимо, опасалась, что в лавку придут покупателей распугивать. А может, тоже переживала. В комнате было скучно и грустно. Проклятое платье к празднику валялось на стуле и портило настроение — столько сил впустую! Тетрадки на столе напоминали об учебе. Что хуже — когда папа с дедой пили и вспоминали прошлое или когда учиться заставляли? Наверное, не так много вещей ужаснее эльфийского, и их мрачные посиделки — точно одна из них. Пили, все говорили о тете Ни, о секте, о мести. Дверь была закрыта, но все равно папины рыдания, всхлипы, угрозы сектантам и лично Исту доносились. Юру накрыла голову подушкой, чтобы только не слышать ничего. «Ради чего все это? Тетя Ни прекрасно себе живет. Мир старый не вернуть. Сектанты приносят много кристаллов в лавку, этот мир ломать явно не собираются. Кому мстить? За что? Почему надо жить в страхе перед всей сектой только потому что когда-то какой-то сектант что-то сделал тете Ни? В любой общине есть и хорошие элькрины, и плохие, и секта — не исключение. Невозможно жить, вздрагивая от каждой тени! Не могу больше здесь находиться! Гулять пойду!» Юру посмотрела в окно. Похолодало резко, кажется — прохожие кутались в шарфы, гнулись от ветра. «Ну и погодка! Нет, все равно пойду!» Юру накинула пальто, выглянула в коридор. Дверь на кухню была закрыта, папа выл, перекрывая звуки дедушкиной лютни. Прокрасться до лестницы, тихонько спуститься… Сердце стучало в ушах, но шагов папы следом не было слышно, только рыдания, и то едва-едва. Юру прислонилась лбом к стене. «Сейчас отдышусь и пойду». — Этот шарф очень теплый и не колется, попробуйте, — донесся голос мамы из лавки. Спокойный. Отвлеклась работой, не думала о папе с дедой. Юру выглянула. Мама поправляла пушистый шарф на толстой и вредной тетке, лекаре из ближайшего храма Архи. Вспомнилось, какие горькие снадобья она заставила выпить разок, когда просквозило, и живот скрутило от одного воспоминания. — Мам, я погулять. — Шапку надень и штаны, там ветер ледяной. Все просквозишь, — предупредила мама. — Да ничего не просквожу! — насупилась Юру. — Иди-иди. Сама себе лекарство капать будешь потом, даже не проси, — мама пожала плечами. — С детьми так тяжело, — согласилась вредная тетка с горьким снадобьем. — Мои тоже подросли и от рук отбились, не слушаются совсем. — Ничего, застудит разок — начнет одеваться. Каждую осень такая история, ничему жизнь не учит, — вздохнула мама. — Разок еще ничего, главное пролечить, чтобы не вернулось. Но у Юру с этим проблемы. Юру закатила глаза и вышла. Ветер чуть с ног не снес, продул пальтишко насквозь. «Ну и погодка! Нет, я так не погуляю. Но и домой не хочется, куда пойти?» Вспомнился дядюшка Тир. «Точно, пойду к ним! Но Тир занят, наверное. Зато с Си можно посидеть. Правда, придется рассказать о сорвавшемся празднике и невыгулянном платье, Си расстроится, наверное, столько листики вышивала… Не пойду!» Но новый порыв холоднющего ветра заставил сжаться и решение пересмотреть. «Ладно, пойду все-таки. Что уж теперь, поплачусь, может, полегче станет. А платье потом еще выгуляю».