***
Нир покрутился перед зеркалом в ателье. Новая форма сидела хорошо как никогда раньше. Очень захотелось показаться Ки в этом, но писем в урожайный род не было, а жаль. «Вдруг Ки попросила бы «в щечку»? А может, и не в щечку. Да…» — Яблочко, ты такой красивый! — пропищала малютка Тия, отвлекая от образа из фантазий. — Спасибо, — Нир потрепал Тию по коротко остриженным волосам. — Это все потому что вы с мамой такие красивые вещи шьете. — О-о! — Тия раскраснелась, прижала ладошки к щекам. Подросла за лето и еще забавнее стала. — Тия, у Нирлина дела, — Тая положила руку на плечо дочери. — Спасибо, красавицы, — Нир поклонился и напомнил себе мысленно — эльфиек можно называть красавицами, а девушек в общине, когда несешь им письма — нельзя. Даже если девушки очень красивые. «Ох, не забыть бы ничего… Письма эти, манеры, списки, голова кругом».***
Ледок похрустывал под ногами — снег то таял, то замерзал. Сегодня было прохладнее, грязь застыла, и Нир порадовался, что не испачкает новую форму в первый же день. Ближе всего жили укротители. «Папа сказал занести письмо Ирри. И ни в коем случае не старейшине Вайару». Нир сверился с портретом — красивая женщина со змеей на плече. Стройная, с ворохом мелких косичек, и взгляд такой… Не понять какой, цепкий? Гипнотический? Нир нашел на карте дом Ирри. «Не перепутать бы, живет не в главном доме, в главный нельзя, там Вайар… Как сложно! Намного проще отправить через кристалл, но манеры есть манеры». Нир сверился с картой в очередной раз — да, вот узкая тропка из рощи, где они с Ки гуляли. «Эта». Тропка вывела к крохотному домику, затерянному в густом темном лесу из местных деревьев. «Да, здесь». Нир постучал. Дверь открылась, но ничего разглядеть Нир не успел, только поклониться — обняли сразу, прижали к груди прямо в поклоне. — Аркин! — Риннир, — поправил он. — Так похож, дай посмотрю. Ирри — теперь уже Нир точно видел, что это женщина с портрета — придирчиво осматривала. — Вылитый молодой Аркин. Ах, юность! Она обняла и вдруг поцеловала в губы. Нир растерялся. «Не в щечку? Но отказывать нельзя, что делать?» Он приоткрыл рот, чтобы спросить, но губы Ирри не дали. Они порхали, прикасаясь требовательно, чувственно. Приятно. Ирри направляла, будто показывая, как надо, и Нир старался повторять за ней. Сердце отчего-то заколотилось громче, чаще, стало жарко. — Первый раз? — прошептала Ирри в губы. — Да-да, в губы первый… — Нир постарался отдышаться. — Украла первый поцелуй молодого Аркина! Не отпущу, пока не научишься. А то скажут еще, что старушка Ирри не умеет… Но «старушка Ирри» умела. Нир забыл даже, зачем пришел. Было жарко, но приятно жарко, губы горели, и хотелось еще и еще, и обнять покрепче, и прижаться… — Мне нравится, ты хорошо учишься. Чуть больше инициативы, — проворковала она алыми зацелованными губами. И Нир поцеловал сам. — Славный, — похвалила Ирри. — На первый раз хватит. Давай письмо. «Письмо? Точно, письмо…» Нир порылся в сумке, протянул Ирри нужное, поклонился снова. — Какой воспитанный! Заходи еще, юный Аркин. Дверь закрылась. Нир выпрямился, пытался отдышаться, но получалось плохо. Кровь кипела. Губы горели. Хотелось снова прижаться к Ирри. Нир поковылял к вратам в междумирье, переполненный новыми ощущениями, неуверенно. Хватит писем на сегодня. Голова кружилась. Странно все это, отчего переволновался?***
К дому Нир уже успел остыть. Хотя губы и полыхали, но сознание немного очистилось, не было таким мутным. Но все равно от малейшего воспоминания хотелось скинуть одежду, забраться в ледяную купальню, чтобы потушить огонь в теле, тронуть себя там, где не прикоснулась Ирри. Нир толкнул дверь. — Все принес! Папа встретил еще в холле. Непривычно. — Как ты? Все разнес? — Нет, только Ирри. Нормально, наверное… Понимаешь, она поцеловала, и я теперь странный. Будто не в себе, что ли. — А-а! — папа рассмеялся, похлопал по плечу. — Это пройдет. Отдохнешь немного, и все в порядке станет. — Пойду сполоснусь. Нир оставил сумку, повесил тяжелый парадный плащ, снял сапоги и пошлепал в купальню. Но там было занято — Си табличку повесила, чтобы не заходили. Нир вздохнул. Вечно занято! Эйр сидел за столом, сразу обернулся. — Ты взволнованный какой-то. Что случилось? — В губы целовался, — сказал Нир. — В губы? — заинтересовался Эйр. — Как оно? — Очень хорошо, — Нир улыбнулся, вспоминая. — Рассказчик из тебя… — протянул Эйр. — Это сложно описать, — пояснил Нир. — Поймешь, когда попробуешь. — Какой взрослый сразу стал, ишь! «Когда попробуешь», — Эйр вздохнул. — В общине Кона девушек даже обнять толком нельзя до брака. Я бы тоже поцеловал. — Может, не в общине? — предложил Нир. — В Дире свободнее. — Я пойду в Дир, чтобы поцеловаться с кем-нибудь, что ли? Нет уж, подрасту, на дом накоплю… — Эйр нахмурился, погрустнел. — Нир, мы ведь скоро взрослыми станем, а я еще не накопил. — Да кто же женится в нашем возрасте! — рассмеялся Нир. — Девушки ладно, но они же хозяйки, матери, для этого кристаллы не нужны. А мы-то как? На дом накопить надо, работу найти надо, а ведь не только на себя, но и на жену с детьми. Накопим понемногу, тогда и можно. Как и все. — А я хочу, чтобы у меня был дом, в котором меня ждет моя женщина! — возмутился Эйр. — У меня здесь нет ничего своего. Только штаны да Тарк с Тайратом. Старик помрет, дом оставит тебе. Ты же наследник рода, а я никто. А я тоже дом хочу. И жену хочу. Чтобы обниматься сколько угодно, целоваться там. — Ты что, Эйр… — Нир сел рядом, обнял за плечи. — Это родовой дом. В нем всегда есть место семье — и папе, и тебе, и мне. — Семье, — Эйр отвел взгляд. — Спасибо, Нир, но я все равно хочу свой дом. Не хочу, чтобы… Ай, ладно. Буду работать. Эйр скинул руку с плеча. Нир покачал головой. «Эйр нервный. Выдумал себе, несется куда-то, вечно гонится за своими целями. Как и всегда. Успевает ли Эйр наслаждаться жизнью, как учил деда?»