***
Киин провела все утро, тревожно озираясь. Поначалу все шло хорошо. Цветы из заказа перенесла понемногу, никому не попалась даже. Но дурная бабка из Мягкотравья вышла погулять ни свет ни заря и завопила на всю округу, увидев эльфийку на границе. Хотелось провалиться под землю. «Сейчас сбегутся на крик. Бежать бессмысленно — все равно столько цветов не спрячешь, их сразу узнают. Поймали». Все было ожидаемо ужасно. Привели к маменьке, та изобразила обморок, потребовала лекаря, а после начала отчитывать слабым голосом. — Киин! Как ты могла продавать самое прекрасное дикаркам? Тебе не жалко цветы? Ки опустила голову. Ответ не требовался, маму ничто не убедит. — Совсем с ума сошла, где твоя гордость? Ты дочь древнего рода! «Где кристаллы для дочери древнего рода?» — хотелось спросить Киин. Но она не могла, ведь тогда у нее бы отобрали бы сбережения. Потому оставалось стоять и слушать с виноватым видом, изображая раскаяние. — Безумие! Совсем от рук отбилась. «Сегодня на работы не пойдешь», — Киин знала, что мама это очень хотела бы сказать, но не могла, потому что дедушка был иного мнения. Здоровья дедушке. — Руки мой и за стол. Мама сложила руки на груди и ушла. Киин выдохнула с облегчением. «Надо бы кристаллы припрятать понадежнее».***
Она влетела ярким облаком в мастерскую Сирлина, живым воплощением веселья. Цветок в темных волосах, яркая помада, летящие локоны — и Сирлин замер, залюбовался. — Нирлин, вот ты где! Чары друидские на опушку наложишь? Нир смутился, не хотел с другом конкурировать. Правда красивая эльфийка, тут уж ничего не скажешь. Но работа есть работа. — Конечно, без проблем. — Ща девчонок кликну, покажут, куда. — Эй, Лика! Загорелая девочка в одних ярких бусах с колокольчиком подбежала к мастерской. — Скажи, Нирлин пришел, пусть покажут, где там наворожить надо. Девочка кивнула и убежала. — Хорошо теплокровным, — вздохнул Сирлин и обмакнул повязку со лба в таз с голубой травой. — Ага. Нир смочил и свою светлую шляпу. Только морозный корень со льдом и спасал, правда жарко. Эльфийки в легких покрывалах подлетели быстро. — Нирлин, пойдем на опушку. Надо для гуляний все подготовить, уже разгар лета, все сохнет, а еще хочется чего-то особенного… Она поправила красный цветок в темных локонах и поежилась — видимо, мерзла в мастерской. — Тьяра, может… — робко попробовал Сирлин. — Нет! — она тряхнула головой, обдав тяжелым ароматом. Сирлин вздохнул тихонько. — И что теплокровным так ледяные шкуры не нравятся? — Я же тебе на сковороде не предлагаю! — взвилась Тьяра, звеня браслетами на руках. — Пойдем, Нирлин. Тьяра вышла, гордо подняв голову. — Красивая, — выдохнул Сирлин. Нир кивнул. — Что стоишь, иди за ней, а то вспыхнет. Нир со вздохом натянул шляпу, подбросил льда в карманы плаща. Выходить не хотелось, но что делать?***
— Здесь, здесь и здесь, — Тьяра указала на теплицы. Нир плавился от жары, но послушно накладывал чары на те самые занавеси-«теплицы» из пылецвета. Цветы в горшочках напоминали о Ки, она любила такие яркие. Недавно вырастила целую гору похожих, кажется, рассказывала. — Так, вот тут еще, — указала Тьяра. Солнце жгло даже сквозь одежду. Нир наложил последние чары, поправил нагревшуюся шляпу. — Отличненько! Держи. Тьяра кинула мешочек с кристаллами. Нир поймал. «Горячий!» Больше всего на свете хотелось найти Ледяную пещеру и не вылезать из нее до конца лета. Но Ледяной пещеры не было, она осталась только в сказках и воспоминаниях снежных эльфов, и потому оставалось только терпеть и искать тень. «Потом в закусочную зайду, мороженого поем», — утешил себя Нир.***
В эльфийскую закусочную Нир зачастил. Было здесь что-то особенное, не только мороженое. Да и в Мертвых землях обедать не очень здорово, а домой не всегда есть время зайти. Лайра всегда готовила что-то необычное, а еще учила эльфийскому и смеялась постоянно. — Давай, скажи: «вкусно». — Вкусно, — повторил Нир. — Смешно звучит! Мне так нравится, как ты говоришь по-эльфийски! Лайра придвинула бокал с чем-то цветным и цветком сверху. — Держи за старание. — Спасибо за уроки, — поблагодарил Нир по-эльфийски. — Мне оплату яблочком, красавчик. И чтобы с красным бочком! — Только желтое с собой сегодня, красавица, — смутился Нир, неловко соединяя эльфийские слова. — В другой раз тогда занесешь! — рассмеялась Лайра, довольная собой. За стойку рядом опустился длинноухий эльф, чем-то похожий на Лайру. Может, разрезом глаз, может, другими чертами, но было что-то особенное, общее. — Все друида эльфом быть учишь? Мясом кормила, теперь учебой мучишь. — Он забавный, папуль. Тебе как обычно? — Да. Нир удивился, что понял разговор без проблем. Раньше эльфийский сливался в звон, но Лайра объясняла слова медленно, и теперь различать очень даже получалось. А сам язык очень простой, на упрощенный быстрый элькринский похож, просто из-за эльфийского звенящего подтона при быстрой речи он сливался в журчание или щебет. Но если знать, что слышать, слова вычленялись легко.***
— Вот здесь прибавим немножечко, — лепетала Тия в два раза быстрее, чем обычно могла на элькринском. — И тут тоже, и тогда получится незаметно, что форма не в общине пошита, и сядет хорошо. Нир смотрел в зеркало и кивал. Если эльфийский он теперь понимал, то в портняжном деле ни капельки. Знал только, что Тия сделает, как надо. — Тия, неприлично при клиенте говорить на непонятном ему языке, — поправила Тая. — Мама, Нирлин теперь по-эльфийски понимает! Мне Лайра сказала. — Я понимаю, — подтвердил Нир. — Правда, пока сам плохо говорю. И он правда понимал, что они говорят. Простые фразы точно. На элькринский похоже, только проще, и если какое-то слово даже не мог разобрать, обычно из контекста было понятно. Это было так чудесно! — Так ты же его Нирлином звать начала, в эльфы записала. Конечно, понимать начал, пришлось выучить. — Так как не Нирлин, если эльф! Тия сжала кулачок и состроила такую упрямую рожу, что стало ясно, что спорить бесполезно. Нир рассмеялся. Какая разница, эльф или не эльф? Главное, что Тия счастлива.