***
Дорогу к замку Северного Клана Такемичи, сколько не пытался, запомнить не смог. Разумеется, вампиры связали им с парнями руки. Другого брюнет не ожидал. Болтаясь на плече у Риндо, — так звали вампира в круглых очках — Ханагаки считал холмы и перелески, пытался зафиксировать в памяти их внешний вид. Но безрезультатно. То ли вампиры петляли и намеренно двигались обходным путём, то ли лесочков было слишком много. Риндо бежал как-то странно: то за мгновение перемещался от одного конца поля в другой, то чуть ли не пешком прохаживался по лесу. Пытаться что-то сказать ему было бессмысленно, вампир не реагировал, только увеличивал скорость. Высокие шпили замка Такемичи заметил только тогда, когда Хайтани поставил его на землю. Обитель нечисти представляла собой монолитное здание с многочисленными башенками, высоким каменным забором вокруг и большими витражными окнами. К огромным тяжёлым воротам, красиво украшенным узором из веток, вели две широкие лестницы. Прямо за лесом, который окружал замок, виднелись холмы. Длинные хвойные деревья тяжело и шумно качались, только нагнетая и так безрадостную обстановку. Вампир без слов снова подхватил парня и, в три шага поднявшись по лестнице, распахнул ворота. Уже внутри, во дворе, окружённом открытым огороженным коридором, Риндо окончательно отпустил Такемичи. — За мной, — грубо скомандовал он и двинулся в сторону дверей поменьше и потоньше. Брюнет во всю разглядывал красивый замок. Тёмные стены, гобелены, лестницы — всё это казалось ему знакомым. Ханагаки быстро догадался, что это то самое место, где находился зал из чёрного мрамора. Петляя по коридорам за вампиром, он мог только предполагать, куда они ведут, и очень удивился, когда оказался в том самом зале. Все три оставшихся смертных уже были здесь. Видимо, каждому из них достался свой вампир. И Такемичи совершенно не завидовал сыну кузнеца. Тот был белым как полотно от страха, исключая тёмные синяки, покрывавшие добрую четверть тела. Над ним нависал вампир с ярко-розовыми волосами. Его юноша тоже помнил ещё с ночи. Неподалёку, всего в нескольких метрах от розововолосого стоял вампир с двумя длинными жёлто-чёрными косами. Он покровительственно обнимал своего смертного за плечо, а, увидев вошедших, ехидно воскликнул: — Ну что, Риндо, добрался? Не повезло нам, да? — Заткнись, Ран, — процедил Риндо и, дёрнув Ханагаки за руку, отвёл на противоположную сторону зала. Парень окинул внимательным взглядом обоих и понял, что не ошибся, когда интуитивно сделал заключение, что они являются братьями. — Сам заткнись, — хмыкнул Ран. — Оба помолчите, — отрубил четвёртый находящийся в зале вампир. У него были растрёпанные чёрные волосы и длинный шрам, пересекающий левый глаз. На несколько секунд повисла гнетущая тишина, а потом розововолосый вампир громко расхохотался, заставив стоящего рядом с ним парня вздрогнуть. Такемичи зажмурился и хотел было закрыть уши, как смех оборвался. Дверь громыхнула, и в зал вошёл Манджиро. Не глядя на собравшуюся скудную компанию, он прошёл вперёд и, только лишь заступив на постамент с троном, развернулся. Все четыре вампира, не сговариваясь, вышли вперёд и опустились на одно колено. Глава окинул каждого из них равнодушным взглядом и произнёс притворно мягко: — Как же так произошло, ребятки? Может, кто-нибудь ответит мне? Я правда хочу знать, как Тетта Кисаки организовал мятеж, — не дождавшись хоть какой-то реакции, он повысил голос до ощутимых стальных ноток: — Отвечать! Голову поднял вампир с двумя шрамами у губ. — Мы сами ничего не знали, господин. Такемичи заметил, как губы Сано дрогнули, выражая его отвращение. Парень неотрывно следил, как сжимаются бледные кулаки и слегка шевелятся пепельные волосы на голове Главы. Даже с четырьмя подданными он всё равно вызывал восхищение. Юноша даже отсюда ощущал что-то тёмное, поглощающее, что исходило от Великого вампира. — Что ж, — вздохнул Манджиро, — ничего не поделаешь… Он развернулся, тем самым позволяя встать остальным. Но, как только они оказались на ногах, в руках Главы сверкнули четыре серебряных ножа, которые он с идеальной точностью отправил в плечо каждому из оставшихся членов Клана. Раздалось болезненное шипение, переходящее на рык. — Это будет уроком, — холодно заметил Сано, глядя как кривятся от боли и сгибаются пополам вампиры, быстро избавляясь от губительного серебра. — Смертных в подземелья. Потом с ними разберёмся. Дождавшись одобрительного мычания, он собрался было покинуть зал, как вдруг обернулся и добавил: — Хотя нет, — чёрные пустые глаза скользнули по всем парням и остановились на Такемичи. — Вот того брюнета ко мне. Боковая дверь зала, ведущая вглубь замка, с грохотом захлопнулась. Подождав какое-то время, вампиры оживились. — Как-то несправедливо, — проворчал Ран. — Это мы легко отделались, — осадил его темноволосый вампир. — Я понимаю! — возмутился тот. — Но сам посуди, Какучо, мы не виноваты! — А кого это волнует? — раздражённо заметил другой Хайтани. — Может, с ним поговорит кто? Санзу? — Ты за кого меня принимаешь? Я с ума пока ещё не сошёл! — фыркнул розововолосый. — Это как посмотреть… — как бы между прочим пробормотал Какучо. — К нему сейчас приблизится только самоубийца, — подвёл итог Риндо. — Ха! Не повезло тебе, парень. Ой, как не повезло, — хохотнул Ран, оборачиваясь к Такемичи. — Скажи «прощай» своей ничтожной жизни! Названный Санзу громко расхохотался и оскалился в сторону юноши. «Это мы ещё посмотрим», — мрачно подумал тот и выступил вперёд. Он старался всеми силами скрыть своё нарастающее волнение, потому что видел, в каком настроении Майки сейчас. Но в глубине души почему-то верил, что тот его не тронет. — Пойдём за мной, — по-прежнему грубо позвал Риндо и, вмиг оказавшись рядом, бесцеремонно заломил обе руки. Вместе они покинули зал через ту же дверь, что и Манджиро. Спустя минимум пять бесконечных коридоров, три лестницы и ни одного слова, вампир наконец остановился у ничем не примечательной двери в одном из десятков коридоров. — С тобой не пойду, — проронил Хайтани, поправил очки и впихнул Ханагаки в комнату. Брюнет вздрогнул от захлопнувшейся позади двери и во все глаза уставился на стоящего у широкого закрытого тяжёлыми портьерами окна. Тусклое солнце пробивалось сквозь них всего несколькими бледными лучиками. Они попадали на волосы Манджиро и окрашивали их в серебряный. Глава обернулся и ушёл с линии света. Он выглядел измученным, злым и слишком бледным даже для вампира. Сано окинул Такемичи долгим изучающим взглядом и проговорил: — Подойди. Парень, успевший покрыться мурашками от пронзительного взгляда таких знакомых глаза быстро сглотнул и вышел на середину комнаты. Справа от него теперь располагался выдвинутый стол, а слева диван, повёрнутый к огромному камину. В голове у Такемичи беспорядочно крутились десятки вопросов. Знает ли Манджиро, что они друг другу не чужие? Чего хочет? Зачем позвал сюда? Скажет ли что-то? Стоит ли давать ему понять, что знаешь его? И если да, то каким образом? Тем временем Майки приблизился на расстояние вытянутой руки и обошёл неподвижного смертного по кругу. Тот видел, как подрагивают губы и ресницы Главы, выдавая его ужасное настроение. В конце концов он остановился за спиной Ханагаки и спросил: — Как твоё имя, смертный? — Такемичи Ханагаки. Брюнет обернулся, чтобы посмотреть на вампира, но тот уже исчез. А через мгновение снова стоял впереди, только уже ближе. Всё собранное по клочкам спокойствие быстро покинуло Такемичи, едва он заглянул в чёрные глаза напротив. — Ясно… — Манджиро кивнул каким-то своим мыслям и вернул внимание юноше. — Сколько тебе лет? — Девятнадцать, — ровно ответил Ханагаки, сдерживая желание нервно облизать губы. Все внутренности дико выкручивало от близости Сано. — Ты не боишься меня, верно? — поинтересовался тот. Его пальцы скользнули по треугольному воротнику на грязной рубахе Такемичи и остановились у самых ключиц, так и не коснувшись кожи. Дыхание парня сбилось, рука на секунду дрогнула, чтобы коснуться руки вампира, но он быстро остановил себя. — Н-нет… не знаю. — И почему же? Я выпью тебя ровно за три секунды, — тонкая чёрная бровь Манджиро взлетела вверх, но он по-прежнему оставался серьёзным. — Не выпьешь, — сорвалось с языка Ханагаки, и он в ужасе закрыл рот ладонью. Глава нахмурился и сжал ворот рубахи, дёрнув парня на себя. — Ты так думаешь? Я одного понять не могу. Кто ты такой и почему, — он понизил голос до шипящего шёпота и наклонился к шее Такемичи, — от тебя так вкусно пахнет? Юноша шумно выдохнул и зажмурился, чувствуя бегущий по телу холод дыхания. Но Манджиро вдруг с силой оттолкнул его от себя. Теперь Ханагаки видел, как зрачки, прямо вместе с радужкой, сузились до еле заметной щели и странно пульсировали на фоне белков. Они оба дышали часто и прерывисто, и смертный чувствовал, как огненным жгутом сворачивается внизу живота возбуждение. — Кто ты такой, Такемичи Ханагаки? — как прежде ледяным тоном спросил Майки, медленно надвигаясь на юношу. — Ты маленький смертный, живущий не дольше бабочки-однодневки в рамках большого мира, возомнивший себя кем-то важным. Стоила ли эта ночь такого, как ты? Последние слова он чуть ли не выплюнул Такемичи в лицо и, размахнувшись, ударил парня тыльной стороной ладони по щеке. От сверхъестественной силы удара тот рухнул на пол и схватился за обожжённую болью щёку. А Майки резко развернулся и отошёл обратно к окну, рвано вздыхая. — Там ведь погиб дорогой тебе… вампир, да? — решился произнести Ханагаки. Он смотрел в сторону, ожидая, что через секунду его черепушка разлетится об стенку. Но кары не последовало. — Что? — переспросил Сано и вновь повернулся к брюнету. На его лице читалось натуральное недоумение. — Кажется, его звали Дракен, — осторожно продолжил Такемичи. — Ты стоял над его телом после того, как всё закончилось. Глава недоверчиво прищурился, мгновенно оказался на полу рядом с парнем, заставив его вздрогнуть, и внимательно заглянул в глаза. — Дорог… — пробормотал вампир себе под нос и серьёзным тоном заявил: — Я планировал убить тебя сегодня. Но не сделаю этого. «Я смог тебя заинтересовать?» — подумал Ханагаки, но вслух не произнёс ни слова. Острые когти Манджиро скользнули по его подбородку, слегка приподнимая голову. — Сначала я возьму всё, что ты можешь мне дать, — вампир поднялся и навис над юношей, заглядывая прямо в небесно-голубые глаза. Он наклонялся всё ближе, а Такемичи до крови закусил губу, глядя исключительно в чёрные глаза. Постепенно юноша начал ощущать, как камень под ногами плавится. Всё вокруг исчезло, кроме этих чёрных пропастей, и он потерял сознание.***
Когда Баджи наконец нашёл пристанище мятежной части Клана, был уже вечер. С неба снова падал то ли дождь, то ли снег, что заставляло чувствовать себя зябко. Кого угодно, но не вампира. Он стоял перед руинами монастыря, что на мысе прямо у моря, и напряжённо сжимал рукоять катаны. Монастырь представлял собой обширные развалины со странным амфитеатром внутри. Его стены, некогда бывшие высокими, теперь играли роль ограждения. На вершинах разрушенных башен виднелись согнувшиеся фигуры караульных. Кейске понимал, что сюда он так просто, как в замок Северного Клана, не войдёт. И не потому, что не может — наоборот, штурмовать здание в одиночку не было бы проблемой. Но там находился тот, за чью хрупкую жизнь вампир переживал больше, чем за свою, далёко не такую хрупкую, да и ненужную никому. Происходило что-то более сложное, чем он мог представить изначально. Потому что черноволосый не понимал мотивов Кисаки. И теперь желал разобраться. А делать это нужно было с филигранной точностью и совершенно несвойственной самому вампиру осторожностью. Сосредоточенные караульные внимательно следили за спокойно следующей ко входу фигурой в глубоком капюшоне. Дверь представляла собой скорее тонкие железные ворота изгороди, нежели настоящий вход в крепость. Баджи периодически поглядывал на караульных, но те не двигались с места. Однако, едва он ступил на территорию развалин монастыря, четыре быстрые тени скользнули к нему и преградили путь. — Что нужно? — грубо спросил один из них. Черноволосый тихо зарычал, мысленно сетуя на то, что и здесь, похоже, его не поймут. Но всё же терпеливо скинул капюшон и с вызовом ответил: — Переговоры. Вампиры скользнули по нему взглядом и остановились на руке, покоящейся на рукояти катаны. — Сдать оружие. — Ни за что, — отрезал Кейске. — С оружием можно только тем, кто знает пароль, — покачал головой караульный. — Пароль «Пропусти или вырву сердце, и клинок мне не понадобится», — не сдержался всё же Первородный. — Пароль неправильный. Сдай оружие, Волк. Тот запрокинул голову и нервно расхохотался. — Вы не так безнадёжны, как кажетесь изначально, — он хитро прищурился, скинул капюшон, открывая лицо и завязанные в высокий хвост волосы, и осторожно снял с пояса крепление с катаной. — Пропускайте. Вампиры забрали оружие из его рук и отошли в стороны. Ворота с долгим противным скрипом отворились. Тёмные облака кружили над монастырём, как над проклятым местом. При такой погоде трудно было понять, даже село ли солнце. Старый замок был жутким местом: грязные завалы, руины коридоров, над которыми располагалось теперь лишь небо. Баджи точно знал, что ему нужно идти к амфитеатру. Просто знал. Как знал и о том, что монастырь не так прост, как кажется на первый взгляд. По пути до обрядовой ямы, которой и был амфитеатр, он не встретил ни одного вампира. Вокруг были лишь кресты, иконы и гобелены с библейскими сюжетами. Странный выбор для места жительства нечисти, порождений Ада, но тем сильнее от этого жутко. Через несколько минут до чутких ушей Кейске начали доносится шепотки и обрывки чьих-то разговоров, а потом лабиринты разрушенных коридоров закончились, и за ними показалась открытая площадка. Чем ближе к центру, тем глубже она была, напоминая кратер вулкана или место падения метеорита. Черноволосый решительно подошёл к краю и спрыгнул за ограждение из обломков на крутую лестницу. По всей площади амфитеатра сидели вампиры. Они о чём-то говорили, точили оружие или играли с полумёртвыми смертными, которых забрали из города. Баджи внимательно осматривал каждого на предмет наличия светлых волос, чистой молочной кожи и дерзкой улыбки, но знакомого лица не заметил. Это не принесло ни облегчения, ни спокойствия. Самочувствие Чифую всё ещё было под вопросом. Вампиры оглядывались на спускающегося в центр Одинокого Воина, но не обсуждали его приход так активно, как это было в замке Клана. С момента мятежа даже их существование стало тише, скрытней. То тут, то там слышались перешёптывания, но не более. А Кейске тем временем направлялся к плоской сцене на самой глубине. Там стоял каменный трон, а по бокам от него, у самых ступенек, два стула попроще. Кисаки заметил гостя издалека. Он встал со своего почётного места и всплеснул руками. — Какая честь! Баджи Кейске второй раз за два дня. Это просто подарок! Рядом с ним тут же оказались две другие фигуры, и вампир мысленно сжался от тревоги. Ханма Шуджи и Казутора Ханемия. Те, кто прекрасно знают, кто такой Чифую и что их связывает. — Я узнал о мятеже и пришёл с предложением, — начал издалека Баджи, проходя на площадку. — Интересно… — Тетта сделал вид, что задумался. — И что же ты можешь нам предложить? По мере того, как черноволосый приближался, вокруг трона собиралось всё больше вампиров. От них за версту пахло недоверием, и Кейске едва сдержался от того, чтобы не скривиться. Ханма и Казутора молчали, хотя последний ухмылялся самыми краешками губ. — Свою помощь, — Баджи почтительно склонил голову, готовый умереть от отвращения к себе за это пренебрежение гордостью и честью. — Я слышал о восстании против Сано. И понимаю, что на этом вы не остановитесь. — И что заставило тебя так думать? — самодовольно хмыкнул Кисаки. — Насколько я помню, ты приходил к нему поболтать за бокальчиком крови не далее чем вчера. — Именно это и заставило, — раздражённо заметил черноволосый. — Дружеским разговором это не назвать. Я знаю о проклятье и догадался о вашем плане. Брови Тетты взлетели вверх, он одобрительно закивал и проговорил: — Не могу отрицать, твоё содействие было бы полезным… — Баджи уже мысленно обрадовался, но тот резко оборвал себя: — Но необязательным. Я не верю тебе, Одинокий Волк. — Что мне нужно сделать? — раздражённо цокнул черноволосый. Очкастый лидер громко хмыкнул, сощурился и скучающим тоном заявил: — Для начала встань на колени, самый независимый вампир этого времени, и покажи свою покорность. Кейске сжал зубы и оскалился. У него в груди клокотал гнев вместе с желанием прямо сейчас проткнуть эти хитрые глаза за стёклами очков. Усилием воли он заставил себя вспомнить пустые глаза Мацуно, те, в которых остался лишь пепел прежней веры в себя. И опустился на каменный пол, твёрдо глядя вниз. — Молодец. Более того, ты дословно расскажешь мне, о чём вы беседовали с Манджиро вчера. А там посмотрим. — Как скажешь. «Ты, грязная мразь, и клыка Майки не стоишь. Я верю, что он справится со своими демонами. А что нашли в тебе Ханма и Казу — вопрос. Если Мицуя всё же прав, и Чифую они взяли вместо смертного, который снимет проклятье Сано, то эти двое явно играют в свою игру. Вопрос только, в какую», — подумал Баджи и уверенно поднялся. Дерзко глядя в глаза Кисаки, он спросил: — Где вы держите смертного? Тот расхохотался. — Всё-то тебе нужно знать! Впрочем… — он подумал немного и ответил: — В правой башне. В ней издавна были комнаты для непослушных монашек. Их там строго наказывали за грехи… — Но это сатанинский монастырь! — раздался вдруг резкий смех Ханемии. Кейске обернулся к нему и наткнулся на ехидную улыбочку и насмешливый взгляд жёлтых глаз. — Так что грешницами считались миленькие и невинные… «Что ты сделал с Чифую?!» — чуть не сорвалось с языка черноволосого, но он осёкся и лишь презрительно усмехнулся. — Даже самые милые на вид могут оказаться просто блудницами, — сказал он глядя в глаза Казуторе, и тот перестал смеяться. Кисаки внимательно посмотрел на обоих, фыркнул себе под нос и подытожил: — Ты принят. Будь осторожен, Волк.