Вспомни свою смерть

Спотыкаясь, путаясь в ногах и крыльях, Майки бежал к ритуальному камню. Забылась боль в переломанных рёбрах и пострадавшем крыле. Несколько раз он упал, но даже не обратил внимания. А оказавшись перед серым монолитным камнем, рухнул на колени.  — Как… когда… Такемичи…      Слова не вязались в фразы. Их смысл терялся перед представшим зрелищем.      Распятый цепями обнажённый Ханагаки истекал кровью. Нож торчал откуда-то из живота. Как бы Майки не пытался убедить себя в том, что это ошибка, рана явно была смертельной.       Он подскочил и обхватил лицо смертного руками, отчаянно пытаясь стереть размазанную по лицу кровь.  — Этого просто… не может быть, — бормотал он, поспешно нащупывая пульс. — Я же… Всё ведь было хорошо. Прошло всего пять минут. Почему… Как…      Такемичи вдруг открыл свои яркие небесно-голубые глаза и произнёс еле слышно: — Кисаки. Но он уже…      Майки бросил быстрый взгляд на тело Тетты у камня. Верно, он уже медленно рассыпался в пепел.  — Но ты… Так не должно было быть. Ты не можешь просто…      Такемичи медленно покачал головой, и вампир замолчал. Взгляд смертного был наполнен нежностью, искрящей, режущей до самого нутра.      Майки замотал головой, отказываясь верить. По щекам побежали слёзы. Он не чувствовал их на протяжении сотен лет. А тут вдруг так…      Руки затряслись. Он зажмурился и распахнул глаза снова, молясь, что картинка изменится. А Ханагаки всё продолжал лежать и смотреть так болезненно понимающе.  — Нет, — уверенно заявил Сано. — Если ты умрёшь, то и я в скором времени тоже. Так что нет смысла продолжать… Это конец. — Нет! — вскрикнул вдруг Такемичи. На его лице отражался неподдельный ужас, и Манджиро мгновенно захотелось стереть его, разгладить лицо, успокоить и утихомирить. — Кисаки не закончил ритуал. Он просто…      Сил на оставшуюся фразу у смертного не хватило, так что он просто кивнул в сторону раны и зашёлся жутким хриплым кашлем.  — Это неважно! У меня нет времени, Такемичи! — резко возразил Сано. Он снова сел возле камня и схватил руку Ханагаки, будто это могло помочь удержать его.     С губ смертного сорвался мягкий смешок.  — Поцелуй меня. Собери кровь. Попробуй. Прошу.  — А если… — тихо начал Майки, но оборвал себя.       Такемичи кривился от боли. Он держался из последних сил. Смерть стояла с ними рядом. Мертворождённый чувствовал её холод. Снова оказавшись на ногах, он наклонился и коснулся губ Ханагаки. Ласково облизал их, проник языком в рот, собирая кровь.       Как и прежде, самый приятный на свете вкус. И от этого знания во сто крат больнее.      Поначалу Такемичи отвечал, пусть и вяло, но вскоре его губы расслабились. Майки медленно отстранился.      Широко распахнутые голубые глаза были пусты. В этом теле больше не было души. Смерть пропала из виду.

***

Чифую очнулся в грязи, песке и темноте. По ощущениям вокруг был только мокрый камень, однако, несмотря на то, что он здесь спал, спину не ломило. Вообще ничего не болело, хотя должно было. Смертный вспомнил, как в полёте к нему приближались острые камни, вспомнил адскую боль при ударе. Почему он выжил? И где Баджи?     Прислушавшись к себе, Мацуно почувствовал жуткий зуд в горле и спазмы в животе. Его рот наполнился слюной, в глазах темнело. Не осознавая, что делает, он вскочил и бросился в сторону, лишь бы как-то избавиться от неприятных ощущений. Тут же его запястья коснулась чья-то ладонь. Чифую схватился за неё и дёрнул.     Тут кто-то был. Почему-то захотелось укусить его или даже съесть. Голод, страшный и всепоглощающий, лишал рассудка. Но этот кто-то явно был против. Поперёк груди обхватили сильные руки. Отдалённо знакомое ощущение…     Мацуно продолжал вырываться, как вдруг о зубы стукнулось что-то металлическое, а в нос резко ударил запах крови.      Чудесный, соблазнительный запах крови. В три глотка Чифую осушил флягу и, успокоившись, обернулся к тому, кто его сдерживал.      Сначала показалось, что в темноте существа не видно, но глаза привыкли, и зрение обострилось. Перед ним стоял Кейске. Тот самый, за которым Чифую бросился со скалы, тот самый, что, похоже, в очередной раз спас их обоих.    Вампир смотрел встревоженно и с какой-то болезненной нежностью. У Мацуно резко заныло в груди. Было так страшно и непонятно. Тело ощущалось чужим, внутри что-то рычало и скалилось. Всё вокруг казалось непривычным. Только Баджи вновь был рядом. Не в силах контролировать себя, Мацуно обвил руками его шею и уткнулся в чёрные шелковистые волосы.     Кейске молча притянул смертного к себе, вытащил из пещеры и подхватил под бёдра, поднимая наверх. Чифую тут же обхватил его ногами крепко-крепко и тихо всхлипнул.     Они вышли из холодной тёмной пещеры и двинулись по сырому песку к морю. Баджи зашёл туда и, когда вода начала достигать груди, остановился. Он начал черпать воду и поливать ей Чифую, смывая грязь и кровь. Особого результата это не принесло, и Баджи просто опустился под воду, погружая их обоих с головой.       Холод зимнего Северного моря больше не пугал. Вампиры удивительно неприхотливые существа, терпеливые и сильные. Чаще всего…     Вынырнув, Кейске запрыгнул на выступающий большой камень и уселся там, притянув к себе беззвучно плачущего Мацуно. Тот уселся сверху и сжал вампира в объятиях так крепко, что сломал бы кости, если б мог.  — Прости, — прошептал в конце концов Баджи. — Тебе, наверное, не нравится быть вампиром. Но я ни о чём не жалею. Ты жив. Мне достаточно.     Мацуно не ответил, только ещё сильнее обнял Первородного. Он не злился. Были только бесконечная горечь и счастье.      Несколько минут они сидели в тишине. Молодой вампир постепенно перестал дрожать и поднял взгляд на Баджи. Тот ласково улыбнулся и стёр влагу тыльной стороной ладони с его щёк. А затем медленно приблизился и поцеловал мокрые холодные губы. Невинно и робко, как это делают дети.     Чифую приоткрыл рот и ответил на целомудренный поцелуй. А отстранившись, прошептал: — Пообещай мне, что мы найдём новый дом, тёплый-тёплый. Он будет рядом с морем. Мы будем сидеть у камина и целоваться. Не будем убивать людей, а найдём добровольцев, которые пожертвуют нам кровь. — Обещаю, малыш, — улыбнулся Кейске. — Но сначала проверим Майки, ладно?  — Конечно. И Такемичи.      Они поднялись и в кратчайшие сроки нашли пологий подъём наверх. Слякоть и грязь мешались под ногами, но вместе им удалось взобраться наверх.       Монастырь в предрассветных сумерках выглядел ужасно. Трудно было бы честно ответить, что здесь произошло. Кое-где ещё догорали обломки деревянной крыши. Некогда величественное и монолитное здание представляло собой сплошные развалины.      Чифую с Баджи синхронно потянулись друг к другу и взялись за руки. Дошли до обрушившихся стен и пролезли внутрь. Яма с ритуальным камнем представляла собой не менее плохое зрелище. Всюду осела пыль и пепел. Приблизившись к самому месту распятия, вампиры замерли.      Камень был пуст. Рядом с ним тлело тело Тетты Кисаки. А чуть поодаль валялись красивые серые крылья. Лужи крови, расплескавшиеся вокруг, не оставляли сомнений в том, что произошло. — Я сочувствую, Чифую, — пробормотал Кейске.       По щекам Мацуно снова текли слёзы. Но, несмотря на это, он нашёл в себе силы сказать: — Время спасёт его. И, надеюсь, спасёт Майки.    Резкий порыв ветра унёс его слова далеко-далеко за море, в будущее.