Пока бьется чистое сердце исповедницы

Смеркалось. Воздух был наполнен туманом и запахом земли. Небо стало особенно красивым: сквозь небольшое облачко просвечивался месяц, а поодаль разбросались тусклые мерцающие звёздочки. Вокруг простиралась каменистая местность. Изредка попадались деревья. Я воочию убеждалась красоте природы, блуждая по ней глазами. Мой взгляд столкнулся с взглядом Торина, который тихонько наблюдал за мной всё это время. Его лицо необыкновенно преобразилось. Я нервно сглотнула, опасаясь испортить этот момент. Однако конец этому положил хоббит, появившийся из ниоткуда. Он выглядел растерянно. Большой серый медведь очень удивил Бильбо, отчего он испугался и прибежал к нам. Его миссия заключалась в осмотре территории на наличие орков, а бедный Бильбо увидел то, чего не ждал увидеть. Медведь оказался опасным, а орки близко. План был построен за считанные секунды — добраться до ближайшего дома медведя. Смешно звучит. Но нестись, что есть сил, от смертельной опасности, уж точно было не смешно: медведь нас чудесным образом заметил, поэтому пришлось бежать со всех ног. Лица у каждого забавные, особенно у хоббита, который поднатаскался в беге и опережал самого волшебника. Несомненно, я не выглядела лучше — я пыхтела и кряхтела как не в себя, рот весь пересох, а волосы растрепались. Гигантский зверь догонял нас, отчего становилось в разы страшнее. Вот мы миновали ворота, стремительно приближаясь к жилищу. Когда все дружно всмятку врезались в запертую деревянную дверь, я знатно напугалась, но сильные гномы моментально открыли её, и мы ввалились внутрь, радуясь, что остались целы. Я оперлась спиной о деревянную дверь и заливисто засмеялась. Видок у всех — что надо. — Вижу, Хоуп не унывает, — прервал тишину Торин и расплылся в улыбке, а внутри меня заиграл беспричинный трепет. Но долго этот момент не продлился — мы, обессиленные, улеглись спать. Расположились все на сене возле коров, накрылись плащами да покрывалами — смотря, что у кого было. Я лежала рядом с сопящим Бофуром и тихим, как мертвец, Ори. Разные мысли посещали меня тогда. В основном проскальзывали приятные воспоминания, связанные с Торином. Помню, как после орлов мы спустились вниз с вершины горы и поплелись по направлению к Одинокой горе, а пока шли, все бурно обсуждали мой героический поступок. Оказывается, после того, как я потеряла сознание, исповедуемый мной орк пошёл на их же предводителя и выиграл Торину время. После этого гномы восхваляли меня, а Дубощит с ними охотно соглашался. Для меня это был лучший день из всех, которые я помнила. Напряженная атмосфера в группе исчезла, отчего я радовалась еще больше. Также всплыло воспоминание наших с Дубощитом объятий. И снова тот же трепет и бешеный ритм сердца. Однако безумно неприятное чувство страха посетило меня без всякой на то причины. Что-то меня манило. Словно ощущая этот зловонный источник, я непроизвольно посмотрела на лежащего далеко позади меня Бильбо. В последнее время он сам не свой, что-то незаметное изменилось в нём после гоблинской пещеры. Он тут же заметил меня, резко убрал под покрывало сжатый кулак и нацепил улыбку на лицо. Я легла обратно, но уснуть стало сложнее в разы. Мне подумалось о том, что надо бы сообщить о странном ощущении насчёт хоббита Гэндальфу, однако в волшебнике я сомневалась больше всех остальных. Память ко мне так и не вернулась, хотя прошли месяцы. Весь поход лишь один Бильбо мне казался самым безобидным и добрым, и даже вернул мне утерянную в пещере сумку, хотя она упала вниз. Как он оказался внизу ущелья? Наутро нас построили и дали указание не выходить до тех пор, пока не получим от Гэндальфа сигнал. Он в паре с Бильбо направился задабривать хозяина дома, который вчера гнался за нами. Без помощи этого великана-медведя нам не обойтись, орки настигнут нас мгновенно, поэтому гномам придётся включить своё обаяние, дабы нас не растерзали. Волновались все, даже самый суровый Торин. Двалин вот стоял, водил взглядом из стороны в сторону и теребил соломинку в руках. Кили, нахмурив брови, задумался, а Бофур внимательно следил за Гэндальфом в окошко, ожидая сигнал. — Страшно? — Торин отвлёк меня от изучения лиц ребят и подошёл ко мне. — А что тут страшного? — бодро спросила я. — Ну, он может разорвать нас пополам, если мы ему не понравимся, — теперь мы стояли друг напротив друга. Выражение его лица смягчилось и стало необыкновенно нежным. Мы смотрели друг на друга, и сердце снова застучало быстрее. — Ты видела его ручища? Они больше нас! — Мы засмеялись, не обрывая зрительный контакт. — Сигнал! — воскликнул Бофур. Гномы оживились. Первыми пошли самые бесстрашные — лысый Двалин и седой Балин. Почти сразу следом, чуть ли не на цыпочках, вышли Оин и Глоин. Хозяин не издавал ни звука, поэтому спустя секунду отправилась следующая пара. — Ори и Дори, к вашим услугам, — послышалось с улицы вежливое приветствие. — Не нужны мне ваши услуги! — огрызнулся хозяин. Среди ребят моментально поселился страх, поэтому Фили и Кили не торопились выходить, а встали столбами в дверях. В итоге кто-то из гномов попытался их вытолкнуть, но цепочкой вывались почти все — Нори, Бофур, Бифур и Бомбур. Мы с Торином вышли из здания последними. Поляна с пасекой, где летают гигантские пчелы, усеяна всякими разноцветными цветами. Хозяин дома стоит рядом с пеньком, на котором, видимо, рубил дрова, и держит свой огромнейший устрашающий топор. Вид у него был ужасным: высокий он, обалдеть какой, волосатый весь, брови настолько длинные, что уходят наверх и смешиваются с причёской. Конечно, дело с ним иметь никто не хочет, особенно на его же территории. К счастью, он с нами долго возиться не захотел и посадил всех за обеденный стол, положив много вкуснейшей еды. Долгое время хозяин, точнее Беорн, обсуждал с гномами их намерения, но и меня без вопросов не оставил. — Так значит, род исповедниц всё же не прервётся, — разливая молоко по кружкам, Беорн обратился ко мне, медленно обходя стол, — и сколько вас осталось? — Лишь я, — я сглотнула, он поднял глаза и устремил свой пристальный взгляд на меня. — Знакомо, — застыв на мгновение, он перевёл тему, — значит, вам нужно добраться до горы до конца осени? — Всё верно, до наступления дня Дурина, — закивал Гэндальф. — Время на исходе, — добавил Беорн, — а через Лихолесье просто не пройти. Тьма покрыла этот лес, и злобные твари затаились там. Ходят слухи, что у орков с Мории заключён союз с Некромантом из Дол-Гулдура. Я бы не совался туда, — он снова посмотрел на меня. — Орки нынче не боятся исповедниц. Они стали сильнее. Пешком вам не дойти живыми. Я дам вам всё необходимое. После плотного обеда гномы разошлись отдыхать кто куда с набитыми животами. От Бофура мне поступило предложение прогуляться, на что я охотно согласилась. Мы побродили по участку, разглядывая цветы и беседуя о жизни. Незаметно стемнело, поэтому мы зашагали в сторону дома. Издалека были слышны ликования гномов, которые уже устроили себе роскошный ужин с нехилым запасом алкоголя на столе. Не успела я шагнуть за порог дома, как стоящий рядом Беорн заговорил. — Однажды исповедница спасла мне жизнь. Она пала, чтобы я жил, — он сделал паузу. — На многое исповедницы способны, однако на что способна одна, рождённая от высших сил? — он явно ожидал от меня реакции, но я ничего не понимала. — Что это всё значит? — я удивлённо смотрела на него снизу-вверх, невольно хлопая глазами. — Волшебник не поведал тебе всего? — я высмотрела Гэндальфа среди толпы распивающих гномов. Он невинно курил трубку и беседовал с Дори. — Он мне ничего не рассказывает, — я настороженно перевела взгляд на Беорна. — Исповедницы были созданы в первую очередь для людей. Исповедница — это чистота сердца, истина и любовь. Лишь вы способны показать всю суть добра. У каждого правителя, в каждой стране, была своя девушка, направляющая на всё чистое. В каждой войне была девушка, умеющая разбираться в гневе и злости. Слово исповедницы было законом. — Почему же я осталась одна? Разве их не следовало уберегать? — Верно. Но история Арды велика, и силы у исповедниц могущественны. Разве столь великая мощь не навевает страха? Одно прикосновение — и ты раб до конца своих дней. Морана, так звали первую исповедницу, чьё сердце заполнила тьма, она стала прислужницей зла. Одной быть не хочется, поэтому она потянула ещё нескольких девушек за собой. Морана выследила одного синего мага и исповедовала его. А ведь сила исповедницы на волшебников действует иначе. Вся его магия перешла к ней. Как раз по её приказу был истреблён ваш вид, однако ты чудом уцелела. Интересно, как? — Я понятия не имею. Я ничего не помню, - мой ответ его явно не удовлетворил. — Видишь ли, обычная исповедница смогла заполучить сильнейшую магию. Тогда на что способна та, у которой магия уже есть? Тебе это тоже не рассказали? Беорн больше ни слова не выдавил, он просто ушёл на боковую. Я присоединилась к небольшому торжеству и села как раз ближе к Гэндальфу. На разговор вывести его не получилось, но я не унывала — время ещё есть. Вдоволь наевшись, мы разбрелись спать. Ночью моя голова начинала думать активнее, поэтому я переваривала слова Беорна, но цельная картина всё равно не складывалась. Я взяла свою сумку, вышла на крыльцо и вынула письмо из неё. Пришлось перечитать его заново, ведь могла что-то упустить. Но там лишь фигурировали имена Гэндальфа и Элронда — единственные знакомые мне. Мой взгляд упал на бутылочку. Маленький флакончик, всё с той же жёлтой жидкостью и с исходящей из горлышка длинной цепочкой. Может это оберег? Я подумала о гениальности идеи и нацепила на шею бутылочку. В голове переполох от всей этой истории исповедниц, посему я направилась к своему спальному месту. Я устроилась на том же самом месте, в той же самой компании — с Бофуром и Ори. Глаза слипались, и я медленно засыпала, однако чувство, которое посещало меня прошлой ночью взбодрило меня. Беспричинный страх и тревога исходили от Бильбо. Неужели никто ничего не замечает? Я бегло оглядела гномов и, убедившись, что все спят мертвым сном, вовсю пялилась на хоббита, всматриваясь в каждую деталь. Бэггинс лежал и рассматривал маленькую вещицу в руках. Понять, что это не получилось из-за тусклого света, но возможно вся проблема в этой штуковине. Задумавшись, я незаметно легла обратно.