In Other Words

      Джек изо всех сил старался не отскакивать носом от микрофона каждый раз, когда двигался, чтобы спеть в него. Это было трудно сделать, когда он постоянно терял представление о том, где находится его голова, когда не сосредотачивался на своих пальцах. Никто не возражал ни в малейшей степени, аплодируя и вызывая на бис после выхода. Хана пыталась одолжить ему свою ярко-розовую электрогитару, чтобы мужчина мог как следует “джемовать”, но он не хотел расставаться с гитарой Габриэля. Он закончил петь “Seasons in the Sun” и встал. – Джесси, воды, – засмеялся он, направляясь к бару. Рядом со Жнецом уже стоял стакан воды. Джек тихонько хрюкнул своему спутнику, протягивая руку, чтобы погладить мягкие перья на животе. Жнец издал слабую трель, едва открыв глаза, покачиваясь на своем насесте. – Ты неважно выглядишь, – пробормотал Джек. – Что случилось? Жнец был определённо болен. Птицы, как известно, хорошо умели скрывать любую болезнь, пока не становилось слишком поздно. Насколько он знал, Жнец ни разу в жизни не болел. Однако сейчас он выглядел ужасно. Оперение было тусклым, а глаза казались стеклянными, когда он их открывал. Габриэль раскачивался на своем насесте, щёлкал клювом и даже не шипел на Хану, когда она приближалась к нему. – Ни одна ветеринарная клиника не работает по воскресеньям, – пробормотал Джесси, медленно проводя пальцем по позвоночнику Жнеца. – Я могу принести ему маленькую коробку, чтобы он мог лечь, если хочешь. — Это может быть лучше, чем свалиться с насеста, – вздохнул Джек, наблюдая, как Жнец медленно открывает глаза. – Я надеюсь, ты не болен, приятель. Ты выглядел лучше, когда мы приехали. Была ли это усталая улыбка на лице Жнеца? Видимо воображение Джека решило сыграть с ним злую шутку. Джесси вернулся с небольшим деревянным ящиком, на дне которого лежали чистые кухонные полотенца. Жнец с благодарностью устроился в гнезде и спрятал голову под крыло. Джек потягивал воду, поглаживая Жнеца по голове. Он едва отреагировал на прикосновение, если не считать мягкого чириканья. Лена подскочила, чтобы посмотреть, как дела у сипухи, напевая ей. – Джек, мне кажется, ему хуже, – прокомментировала Лена. – Я вынесу его наружу, – улыбнулся Джек, осторожно поднимая коробку. Он вынес Жнеца на улицу и позволил ему срыгнуть погадку. Птица вяло переступала с ноги на ногу, тыкая клювом то, что осталось. Джеку это не понравилось: комочек почти не переварился. – Во что ты ввязался, Жнец? – спросил он, осторожно поднимая своего спутника. – Не смей валить меня с ног. Ты разобьёшь моё маленькое сердечко. Жнец прикусил его за подбородок и уткнулся головой в грудь Джека. Он вздохнул и провёл пальцами по тусклым перьям, возвращая птицу в ящик. – Джек! Джек, пожалуйста, спой ещё раз, – взвизгнула Хана, подбегая к нему. – Пожалуйста? Эту действительно милую кантри-песню о сердцебиении? Джек посмотрел на Жнеца и покачал головой: – Нет, Хана, не сегодня, – сказал он, осторожно поднимая ящик. – Я собираюсь отправиться домой. Если Жнец болен, это место ему не поможет, нужен покой. – Я пойду с тобой, – сказал Ханзо, взяв гитару Джека и чехол. – Тебе понадобятся обе руки, чтобы ухаживать за ним. – Спасибо, – улыбнулся Джек, неся Жнеца к двери. Все попрощались, проходя мимо. Лена ворковала над Жнецом, говоря ему, чтобы он поправлялся, или они все будут плакать. Джек первым направился к машине, и Ханзо открыл для него заднюю дверь. Моррисон поставил ящик на сиденье, поцеловав сову в макушку. – Мы едем домой, приятель, – успокаивал он. Жнец щёлкнул клювом и устроился в гнезде. Казалось, он страдает от боли. О его бедная сова, малышу придётся потерпеть до следующего дня. Поездка домой прошла спокойно. Джек постоянно проверял Жнеца в зеркале заднего вида, но не мог сказать, становится ли ему лучше или хуже. Ханзо не давал никаких советов, но время от времени оглядывался назад, чтобы проверить, как там сова. Он выглядел обеспокоенным, но держал своё мнение при себе; Джек был благодарен за это. Он и так паниковал, и без того, чтобы кто-то ещё указывал на то, что может быть не так со Жнецом. – С ним всё будет в порядке, – пробормотал Ханзо, когда Джек въехал на подъездную дорожку. – Он крутой маленький филин. – Да, это так, – согласился Джек, выключая машину. Он внёс Жнеца внутрь, воркуя со своим спутником. Птица тихо чирикнула, слабо приподнимая голову. Он дважды взмахнул крыльями, прежде чем, дрожа, забраться обратно в своё импровизированное гнездо. – О, Жнец, – пробормотал Джек, ставя ящик на стол и осторожно поднимая свою сову. – О, детка, что случилось? Жнец тихо чирикнул у него на руках. – Пожалуйста…пожалуйста, не оставляй меня, – прошептал он, обнимая своего спутника. – Ты нужен мне, Жнец. Не умирай. Жнец вздрогнул в его руках и издал протяжный вопль. Испугавшись, Джек не удержал птицу и выронил её на пол. Моррисон в замешательстве наблюдал за происходящим, глядя на Ханзо, но не находя утешения в растерянном лице мужчины. Жнец развернулся, и его спина выгнулась дугой вверх. Он кричал в агонии, крылья били по земле, когти царапали деревянные панели. Джек двинулся вперёд, протягивая руку к своему спутнику. – Шшш, Жнец, – попытался он успокоить. – Шшш, я здесь. Плечи Жнеца ссутулились, и он, казалось, раздулся наружу. Джек отшатнулся, тяжело приземлившись на пол и в ужасе уставившись на происходящее. Жнец шлёпнулся на пол, пронзительно крича, когда его крылья захлопали. Его когти изогнулись, и глаза Джека расширились, когда они, казалось, разделились на пальцы – человеческие пальцы. Жнеца вырвало едва сформировавшейся лепёшкой, он громко закашлялся, когда его крик стал человеческим. Из-под его крыльев появились руки, и он потянулся вверх, чтобы вцепиться когтями в лицо и горло. Его тело продолжало расти, неестественно изгибаясь и выпячиваясь. – Жнец, – Джек подался вперёд и схватился за темные руки. – Посмотри на меня! Чёрные глаза Жнеца смотрели на него из-под белой, как кость, маски, которая выглядела идентично его спутнику. Сова, превратившаяся в человека, продолжала дрожать и дёргаться, когда он потянулся, чтобы снять маску. Существо глубоко вдохнуло и сильно откашлялось, содрогаясь всем телом, пытаясь избавиться от того, что застряло у него в горле. Джек задрожал, когда протянул руку, чтобы обхватить лицо Жнеца, не веря своим глазам. – Габриэль? – прошептал он. Болезненная улыбка промелькнула на лице Габриэля, прежде чем он издал тихий хрип. Мужчина откашлялся, с отвращением покачал головой и выплюнул на землю погадку. — Это…отвратительно, – содрогнулся Джек. – Я занимаюсь этим уже четыре года, – прохрипел Габриэль. – Видимо такого больше не будет. Недоверие и шок Джека сменились гневом, и он набросился на мужчину. Его кулак попал прямо в челюсть Габриэля, и его партнёр дёрнулся в сторону. Он протянул руку, чтобы потереть пострадавшую челюсть, и одарил Джека веселой ухмылкой. – Ты всё ещё не потерял свой потрясающий правый хук, – сказал он. – Ты был здесь всё время! – Джек зарычал, когда слёзы навернулись на его глаза. – Ты был здесь всё время, я думал, что ты чёртова сова! – Я знаю, – пробормотал Габриэль, нежно обхватив лицо Джека ладонями. – Я знаю, mi luna. Я хотел сказать тебе, я действительно хотел, но.... – Но что? – Джек зарычал, схватил руки Габриэля и крепко сжал. – Он был бы потерян для тебя навсегда, – тихо сказал Ханзо. Джек посмотрел на своего друга, прежде чем вскочить на ноги: – Ты знал, – прорычал он. – Ты всё это время знал и никогда ничего не говорил! – Я действительно знал, – Ханзо наклонил голову. – И, как я сказал, если бы ты тоже узнал, то потерял бы его навсегда. – Это не имеет никакого смысла, – огрызнулся Джек. – Разве в старых мифологиях нет одной или двух историй о влюблённых, отчаянно желающих воссоединиться после смерти и имеющих, казалось бы, глупые планы на этот счет? – спросил Ханзо, наливая стакан воды и ставя его на стойку для Габриэля. — Это ничем не отличается. – И откуда ты это знаешь? – потребовал Джек, когда Габриэль облокотился на стойку и жадно выпил воду. – Однажды я был в подобной ситуации, – пробормотал Ханзо. – Тело, которое вы видите перед собой, не было моим изначально… оно лежит и гниёт в земле где-то за морем, в Японии. Я восстановил свою форму, когда мой подопечный больше не нуждался в удобствах, предлагаемых компаньоном. Он смог простить себя за то, что было вне его контроля. – Так вот почему я вернул Габриэля? – тихо спросил Джек. – Потому что мне больше не нужен Жнец? – Я думаю, что да, – кивнул Ханзо. – Ты разочарован? – тихо спросил Габриэль. Он откинул в сторону края своего плаща с перьями и провел рукой по своей покрытой шрамами руке. Джек внимательно наблюдал за ним, прежде чем придвинуться ближе. Мужчина нежно провёл пальцами по подбородку Габриэля и повернул его красивое лицо к себе. – Габриэль, я бы всё отдал, чтобы ты вернулся в мою жизнь, – прошептал он. – Мне всё равно, в какой форме ты был, и мне жаль, что я ударил тебя. – Я вроде как заслужил это, – усмехнулся Габриэль, наклоняясь к руке Джека. – Иди сюда. Джек улыбнулся, когда Габриэль притянул его ближе к своей груди. Он прижался лицом к шее возлюбленного, вдыхая богатый, знакомый аромат. Моррисон прижался теснее к сильному телу Габриэля, когда тот обхватил его своими большими руками. – Я никогда больше не отпущу тебя, – прошептал Габриэль. – Я люблю тебя, Джек. Я так сильно тебя люблю. – Чёрт возьми, тогда тебе лучше выйти за меня, – поддразнил Джек. Я сохранил кольца, придурок. Твоя мать хотела, чтобы тебя похоронили вместе с твоим, но я снял его прежде, чем она успела заметить. Она обозвала меня несколькими неприятными именами за то, что я ”превратил ее m’ijo в гея", так что я подумал, что это оправданно. – Так и было, – согласился Габриэль, приподнимая голову Джека, чтобы поцеловать его. – Я с радостью выйду за тебя замуж, Джек Моррисон. Нам просто нужно решить, кто будет брать фамилию. – Рейес, – без колебаний ответил Джек. – Звучит лучше. Габриэль улыбнулся ему, и в его совиных глазах появились морщинки. – Mi luna, – прошептал он, прежде чем снова поцеловать Джека. Джек вцепился кулаками в рубашку Габриэля и притянул его ближе. Он не собирался снова расставаться с ним.

***

Габриэль был измотан, и он знал, что Джек тоже. Ханзо откланялся, пообещав Габриэлю, что поможет ему получить новые документы, удостоверяющие личность, номер социального страхования и водительские права. Это было больше, чем он ожидал, и не смог должным образом выразить свою благодарность. Ханзо улыбнулся и заверил его, что это пустяки. Габриэль задумался, сколько раз Ханзо проделывал то же самое с разными людьми. Было ли это частью его цели сейчас? Был ли он просто полон решимости помочь любому, кто был готов принять его помощь? Он не думал, что когда-нибудь сможет должным образом отплатить этому человеку за всё, что тот сделал для него и Джека. Когда Ханзо ушёл, Джек запер за ним дверь и выключил свет после того, как Габриэль убрал остатки гранулы, которую выбросил. Моррисон протянул возлюбленному руку, и тот пожал её. Рейес осторожно поднёс кисть к губам, целуя мягкие костяшки пальцев, пока мужчина не прижался к его груди. Он откинул голову Джека назад и поцеловал его. Это был тёплый поцелуй, которым Габриэль хотел подарить Джеку надежду и утешение, а не пытаться соблазнить его скрытыми мотивами. Он был слишком измучен, чтобы что-то делать, кроме как забраться в постель и проспать остаток ночи напролёт. Они вместе поднялись по лестнице и медленно переоделись. Джек застенчиво достал пару старых пижамных штанов Габриэля и протянул их. Мужчина улыбнулся, не потрудившись упомянуть, что он знал, что Джек хранил их и надевал время от времени, когда чувствовал себя подавленным. Они были не такими удобными, как те, что были сделаны в гнезде… но это пойдёт, пока не появятся новая одежда. Они забрались в постель и заснули в объятиях друг друга. Сладкий запах шампуня Джека наполнил его сны приятными образами, и он надеялся, что сны Джека были такими же сладкими. Они проснулись от того, что кто-то позвонил в дверь в неурочный час, и Габриэль зарычал, крепко обнимая Моррисона. – Не вставай, – прошипел он Джеку на ухо. – Ммм, не хочу, – согласился Джек. – Семь чёртовых утра, у этих людей будет время вернуться позднее. – Ммм, – прорычал Габриэль, притягивая Джека ближе к себе. Дверной звонок прозвенел три раза подряд, и они оба поднялись с раздражённым рычанием. Джек схватил свой домашний халат и набросил его на плечи, на ходу надевая тапочки, и вышел из комнаты. Габриэль последовал за ним, ощетинившись усталым гневом. Кто, чёрт возьми, звонил в дверь так рано?! Раз они не открывают дверь, то наверное и не откроют, может их нет дома?! Блэр, очевидно, так и сделала, сучка. Джек свирепо посмотрел на неё, когда открыл дверь, убедившись, что Габриэль не видит его. Мужчина уважал желание своего возлюбленного пока держать его в секрете, но он ни за что не собирался позволять Блэр запугивать его любовь. Если она скажет хоть что-то выходящее за рамки, он поставит её на место. – Сейчас семь грёбаных утра, – прорычал Джек. – Какого хрена тебе нужно? – Я пришла извиниться, – вздохнула Блэр. – Наши слова были очень резки. Тебе очень больно, и мы должны быть рядом с тобой. – Немного поздновато для извинений, – проворчал Габриэль, прислонившись к дверному косяку. Он обвил рукой талию Джека и зарычал на женщину сверху вниз. – Проваливай. Блэр в страхе уставилась на него, прежде чем посмотрела на Джека: – Кто это? – прошептала она. – С кем тебя познакомили эти... эти люди? Джек снова прижался к обнажённой груди Габриэля и откинул голову назад, чтобы улыбнуться ему: – Это мой жених, – гордо сказал он. – Твой ЧТО?! – Блэр взвизгнула. – Как давно ты его знаешь?! – Годы, – засмеялся Джек, когда Габриэль обхватил его другой рукой и притянул ближе. – Годы, – согласился Габриэль. – Я только вчера вечером вернулся. А теперь, если ты не возражаешь, puta, мы возвращаемся в постель. Будь добра, убери свою задницу с порога и не утруждай себя возвращением. – Прошу прощения? – потребовала Блэр, пытаясь сделать шаг вперёд. – Это мой др-! – Друг? – Габриэль зарычал, опустив голову и медленно склонив её набок. Это было очень по-совиному, и с его чёрными глазами он мог просто представить, как это выглядит на человеке. – Ты никогда не была другом Джеку. Ты всегда была просто сукой, которая манипулировала кем-то с добрым сердцем, заставляя делать всё, что ты хотела. Не думай, что ты можешь появиться на его пороге в этот нечестивый час спустя два месяца и думать, что ты можешь просто вернуться в его жизнь. Блэр открыла рот, чтобы возразить, и Габриэль наклонился вперёд. Он понятия не имел, сработает это или нет, но это стоило того, чтобы посмотреть, как Блэр обоссалась. Рейес набрал полную грудь воздуха и издал леденящий кровь вопль. Джек вздрогнул, прижавшись к его груди, недоверчиво уставившись на него, когда очень совиный звук покинул его. Блэр в шоке отшатнулась назад, переводя взгляд с Габриэля на Джека, прежде чем поспешно ретироваться к своей машине. Отъезжая, она не оглянулась, и Габриэль гордо поднял голову: – Будем надеяться, что это последний раз, когда мы видим эту сучку, – промурлыкал он. – Пожалуйста, никогда больше так не делай, – поёжился Джек, закрывая дверь. — Это было так громко. – Больше не буду, – пообещал Габриэль, прежде чем подхватить Джека на руки. – Теперь, я думаю, есть хорошая тёплая кровать, зовущая нас по имени, хм? Джек прильнул к нему, прежде чем издать долгий смешок и поцеловать его. – Я действительно верю, мистер Рейес. Габриэль тихо замурлыкал, отвечая на поцелуй, и понёс своего жениха вверх по лестнице в спальню. Джек сбросил свой домашний халат и тапочки на землю, прежде чем они забрались обратно в постель и прижались друг к другу. У них не было никаких планов на день, и они не собирались вставать с постели, пока не почувствуют себя хорошо и не будут готовы.