Давай сбежим отсюда?

      С того случая в машине прошла неделя. Отец сменил свой гнев на милость, а Афтон будто растворился. Словно и не было того ужаса и мерзости, словно это был просто кошмар. Постепенно всё вернулось в норму, но твою голову всё ещё не покидала мысль: как обезопасить себя? Мысль, что он может вернуться вызывала в тебе дрожь и панику. Не такую сильную, как раньше, но довольно ощутимую. Ты всё ещё чувствуешь себя мышью, пойманной в мышеловку.       Всё чаще тебя посещает мысль рассказать обо всём Майклу. Честно говоря, ты не уверена в нём. Он боится отца и, скорее всего, не сможет ему противостоять. Если ты расскажешь, то не сможешь предугадать точной реакции. Твой парень довольно импульсивный и легко поддаётся общим настроениям. Если он будет знать, что происходит, но не сможет ничего сделать… Будет ли Майкл винить себя, как в других ситуациях? Наверное, да.       Ты пугаешь саму себя. Неуверенность в Майкле рождает недоверие. Это вся твоя паранойя. Недавно ты задумала тайно пойти в полицию и всё рассказать. Никто не поверит, что семьянин, которого знает весь город, как несчастного вдовца и отца-одиночку, смог сделать что-то такое. У тебя нет доказательств, подтверждающих не только домогательство, но и сам факт встречи с ним.       — Э-э-эй, [Т/И], ты чего притихла? — Шёпот Майкла выдёргивает тебя из собственных размышлений, возвращая в действительность.       Тускло горящая лампочка наполняет комнату без окон светом, пока вы с Афтоном сидите на старом диване. Это место когда-то было складом местного игрушечного магазина. После закрытия все эти помещения остались без присмотра, и подростки здесь обустроили своё пристанище. Сейчас никого, кроме вас и енотов, в здании нет.       — М-м, — ты потягиваешься, смотря на парня. — Я просто думала кое о чём…       — О чём же?       — О той дороге около нашего секретного места. Куда она ведёт? Никто ни разу не видел, чтобы по ней кто-то проезжал, но она всё ещё не заросла травой, словно там кто-то бывает иногда.       Майкл внимательно смотрит на тебя, и от его пронзительного взгляда как-то не по себе. Он наклоняется максимально близко к твоему лицу, хмурясь.       — А ты разве не знаешь? — склоняет голову Афтон. — Ходит слух, что эта дорога может привести глубоко в лес, где заканчивается мрачным тупиком. Лет двадцать тому назад там произошло четыре убийства. Трупы были изуродованы и развешены на деревьях, как рождественские игрушки…       По твоей спине пробежался холодок. Ты слышала о таком в школе от других учеников. Майкл положил руку на твою талию, продолжая смотреть в глаза.       — …Но самое странное, что позже там нашли и убийцу. Его словно звери на части разодрали. — Парень прошёлся по твоему плечу пальцами, и от этого мурашки побежали по всему телу. — Кусочек там, кусочек тут. Живот вспорот, а кишки затолкали трупу прямо в рот… Говорят, что если прийти туда в три часа ночи, то можно услышать чей-то раскатистый смех…       Почему-то тебе кажется, что в комнате стало до жути холодно. Афтон поворачивает голову в сторону.       — Э-это что, п-правда? Я думала, это просто слух. — Твой голос необычайно робкий.       Майкл не сдерживается и заливается смехом, отодвигаясь от тебя. Он держится за живот, успокаиваясь, а потом переводит взгляд снова на тебя.       — Конечно нет! Эта дорога идёт через лес прямо к шоссе. Эту историю мы придумали ещё в средней школе, чтобы пугать малышню, а потом она просто понравилась старшеклассникам, и они её приукрасили, добавив жести. — Афтон кладёт руки тебе на плечи, игриво улыбаясь. — А ты что, поверила? Не будь такой наивной и не верь в эти глупые сказки, детка.       Парень хихикает, словно ребёнок, когда видит, как ты хмуришь брови. Он поддаётся вперёд и, припадая к твоим губам, целует. Нежное, тёплое, трепетное чувство разливается сладким сиропом в твоей груди. Майкл отстраняется, соприкасаясь лбами. Необычная атмосфера, в которую погрузил тебя юноша одним своим поцелуем, будоражила сознания. Вы смотрите друг другу в глаза, и ты понимаешь, что Афтон ещё не выбросил из головы тот случай.       — Я не знаю, что произошло на самом деле, — он берёт твоё лицо в ладони и оставляет неуклюжий поцелуй на твоей щеке, — И не знаю, почему ты скрываешь это… Но я постараюсь помочь. Слышишь, [Т/И]? Расскажи мне всё, когда посчитаешь нужным. Только не закрывайся от меня, хорошо?       Майкл со всей серьёзностью и беспокойством смотрит на тебя. Как иронично. Эти слова когда-то говорила ему ты. Он отстраняется от тебя, разочарованно смотря куда-то в угол. Ты замечаешь на его руке новый синяк и поджимаешь губы. Вот причина, из-за которой ты не спешишь рассказывать Афтону о случившемся. Сейчас он зол на отца, а если Майкл узнает и о его мерзких действиях, то попытается сделать что-нибудь экстремальное… Лучше подождать до тех пор, пока он не успокоится. Тогда на трезвую голову парень сможет принять наилучшее решение.       — Отец следит за нами, пока его нет дома. — Неожиданно выдаёт Майкл. — Меня всегда интересовало, почему у нас так много игрушечных Фредберов в доме. Иногда у них горят глаза, а иногда – нет. Недавно я проверил свою теорию… Стащил деталь, пока глаза не горели, и спрятал, когда горели. Отец даже не искал ту штуку. Просто взял, будто заранее знал, где лежала деталь… За это я и получил…       Парень закрывает ладонью гематому и сдавлено, нервно смеётся. Ты кладёшь свою руку поверх его, тяжело выдыхая. Он ненадолго переводит свой взгляд на ваши руки и улыбается, краснея.       — Н-но со мной уже всё в порядке! У меня ничего не болит! Честно-честно! — Голубоглазый всё также нервно смеётся, когда ты целуешь его в щёку. — Поэтому я думаю, что нам нужно не видеться некоторое время. Отец постоянно наблюдает за мной. Кажется, что он что-то подозревает…       У тебя в горле собирается ком. Ты подрагиваешь, собираясь с мыслями.       — Майк…       Ты что, с ума сошла? Майкл не поможет тебе даже, если ты ему расскажешь. Потому что ему не нужны твои проблемы. Как бы сильно он не любил тебя, ни один нормальный человек не будет подвергать себя риску… Ради такой, как ты. Кукла-пустышка. Таких много. Что мешает ему просто найти другую? Более талантливую, полезную и без вагона проблем за спиной.       Мысли в твоей голове превращаются в жужжание, а в горле собирается ком. Афтон смотрит на тебя, склонив голову на бок. Они чем-то похожи с отцом…       Ну, давай. Скажи это. Скажи: «Прости, я сосалась с твоим отцом у него в машине, а теперь сосусь с тобой!». Вспомни, что говорил отец: хорошая женщина должна быть чистой. А ты? Ты грязная, мерзкая, пугливая и тупая. Папа всегда прав. Майкл рядом с тобой, пока ты выдаёшь себя, как леди. А знаешь, что будет, если он узнает о твоей нелицеприятной стороне? Выбросит. А кто будет виноват в этом? Только ты. Именно ты повела себя, как стерва. Все бросят тебя, как и твою мать. Конечно же. Вы же похожи, как две капли воды.       Это жужжание давит на твоё сознание, на грудную клетку. Ты не хочешь, чтобы тебя бросали. У тебя такое чувство, словно что-то скребётся прямо по сердцу. Воздух в твоих лёгких стал необычайно тяжёлым, не давая дышать. А если эти мысли правдивы и Майкл действительно бросит тебя, узнав о твоей мерзкой стороне? Он смотрит на тебя с вопросом.       — Майкл, пожалуйста, будь аккуратнее с этим. Я не хочу, чтобы ты ранился. — Говоришь ты, поглаживая его руку.       Афтон ещё раз целует тебя в щёку, грустно улыбаясь, и шепчет: «Я тебя люблю». Ты тоже любишь его. Он самый дорогой для тебя человек, но… Есть ли причины любить тебя? Такую фальшивую, ничего не умеющую.       Майкл ещё раз обнимет тебя, прижавшись носом к твоему плечу. Ты обнимешь его в ответ, пока в сердце расползается неприятное, липкое чувство отвращения. Только когда вы наконец-то расстанетесь, ты почувствуешь себя морально опустошённой. Такой ты вернёшься домой к подруге, а потом и к себе.       Дома атмосфера будет не лучше. Отец, как и обычно по пятницам, отправляется к своей секретарше, а мама…       Женщина сидит за столом и, подперев подбородок, мечтательно смотрит в окно. Из гостиной будет слышна музыка. Она опять за старое. Заметив тебя, её тонкие губы растягиваются в полуулыбке. Она поворачивается к тебе и манит к себе своими красивыми, тонкими пальцами.       — Иди ко мне, моя радость. — Нежный материнский голос зовёт тебя, пока сама женщина расставляет руки в бок. — Расскажи маме, что тебя волнует.       Ты обнимаешь мать, и она начинает гладить тебя по спине, приговаривая «мамочка здесь». На её щеках виднеется пьяный румянец, а зеленоватые глаза странно блестят. Ты зарываешься носом в её волосы, ощущая одновременно и спокойствие, и тревогу. От неё пахнет лавандой и алкоголем. Твои веки закрываются, слушая, как женщина напевает что-то из своей молодости.       — Недавно я прочитала книгу, — начинаешь ты, пока мать играет с твоими волосами, то заплетая, то расплетая их, — В ней мужчина приставал к девочке, и она ничего не могла с этим поделать. И тогда я задумалась… А вдруг со мной тоже так будет?       Женщина замерла, а потом, тихо и ласково посмеявшись, немного отодвинула твою тушку от себя. Её мягкая рука проходится по твоему лбу, убирая с него волосы. Она тяжело выдыхает, шепча лишь тихое «дурочка».       — Милая, с тобой никогда такого не будет, потому что ты хорошая девочка. — Голос всё такой же нежный, но от него по спине бегут мурашки. — Если мужчина приставал, значит она провоцировала. Так себя хорошие девочки не ведут, [Т/И]. Тем более, тебе не стоит читать нечто подобное.       Она отворачивается от тебя, тяжело и надрывно кашляя. Опять это. Ты волнуешься насчёт её здоровья, потому что она всё чаще и чаще начинает странно кашлять.        — Иди в комнату, радость моя, а мама ещё посидит тут. — Мать берёт маленькую бутылочку и наливает в стакан светло-коричневую жидкость, пока ты хочешь ей возразить. — Живо в комнату. Я не буду больше повторять.       И ты послушно выходишь из кухни, ощущая, как после этого разговора на душе стало только тяжелее. «Потому что ты хорошая девочка». Эти слова будут прокручиваться в твоей голове всю ночь. Неужели в тот день ты повела себя так развратно, что тебя посчитали девицей лёгкого поведения?