Давай сбежим отсюда?

      Пылающее солнце зашло за горизонт, погружая городок во тьму. Шаг за шагом. Лёгкий, холодный ветерок ласкает твоё лицо, оставляя на щеках болезненный поцелуй. Появляющиеся звёзды дружелюбно подмигивают, смотря на город с ясного неба. Каждый шаг даётся тебе всё тяжелее. Ноги просто не хотят идти. Твои руки мелко дрожат, как и душа. Стараясь идти, как можно дальше от чужих глаз, ты прячешься в темноте, как крыса. Закусочная уже близко, поэтому неприятное чувство в животе возвращается. Словно змея ползает внутри твоего брюха, пытаясь найти выход. Тебя подташнивает, а в глазах рябит. Чужие руки фантомными касаниями обвивают тебя, словно верёвки шею висельника. Ты задыхаешься.       На горизонте маячит яркая вывеска. «Закусочная Фредбера». Маленький семейный ресторанчик уже закрыт, а на парковке нет ни одной машины. Ты замираешь, завороженно смотря на главный вход. Твои ноги болят, потому что эта чёртова закусочная находилась довольно далеко. Ветерок толкает тебя в спину, но ты не шевелишься. Тебе страшно. Страшно подходить к этому месту. Страшно думать, что будет через несколько минут. Страшно увидеть его.       Немного собравшись, ты делаешь несколько шагов в сторону здания. Вокруг ни души. Ты заворачиваешь за заведение, заходя на парковку для персонала. Сплошная темнота. Твоя персона не сразу замечает фиолетовую машину, что аккуратно припаркована около здания. Взгляд скользит по закрытым мусорным бакам, а потом плавно переходит на единственный источник света – лампу, тускло горящую, над чёрным входом. Всё тело цепенеет, когда ты замечаешь тёмно-фиолетовую фигуру.       Мистер Афтон, облокотившись спиной об стену и скрестив руки на груди, спокойно и нерасторопно курит, сосредоточив свой взгляд на тебе. Из-за освещения его лицо почти нельзя разглядеть, но ты отчётливо видишь его глаза. Они словно светятся в темноте. Мужчина внимательно наблюдает, как испуганно ты дёргаешь плечами. Сжимаешь ладони в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Боль, что ты причиняешь себе, отвлекает от панического страха. Вас разделяет только парковка. Афтон не двигается, как и ты.       Сердце начинает биться быстрее, а ты сосредотачиваешь всё своё внимание на Уильяме. Ты понимаешь, что мужчине надоела ваша игра в гляделки, когда его глаза темнеют от раздражения. Из светло-голубых, бездушных они превращаются в тёмно-голубые. Этот цвет так похож на тёплые, васильковые глаза Майкла. И от этого тебя передёргивает. Во взгляде мужчины ты читаешь: «Либо подходишь ты, либо подхожу я». Ещё раз вздрагиваешь и торопливо семенишь к фиолетовой фигуре, попутно спотыкаясь. Приближаясь к нему, ты чувствуешь, как «змея» в животе начинает активнее шевелиться, сворачиваясь в узел и пожирая саму себя.       Мистер Афтон открывает тебе массивную дверь пиццерии, пропуская вперёд. Впереди лишь сплошная темнота, и тебе страшно заходить в здание. Но раздражённый взгляд, что упёрся фантомным лезвием в твою спину, заставляет войти в тёмное помещение. Дверь закрывается с оглушительным грохотом, роняя сердце прямо в пятки. Тут очень холодно. Намного холоднее, чем на улице. От этого ты начинаешь дрожать с новой силой.       — Ты знаешь, что опаздывать – это очень невежливо? — Мужчина обходит тебя и идёт прямо по коридору. Звон от его шагов отражается от стен, но неожиданно затихает. — О чём задумалась, принцесса? Двигай ножками, пока моё терпение не кончилось.       Он смотрит на тебя. Фиолетовый силуэт немного выделяется из темноты, пока его глаза сверкают из глубины коридора. Ты послушно идёшь за ним, а после ровняешься с мужчиной по его инициативе. Его большая тёплая рука ложится на твоё плечо, насильно пододвигая к себе поближе. Ощущаешь, как начинают дрожать колени, а к горлу подкатывать слёзы. Это чувство кажется тебе знакомым. Мужчина ничего не говорит. Он чувствует, как мелко ты дрожишь у него под боком.       В пиццерии пусто и тихо, где-то в конце коридора мигает лампа, издавая тихий, но ужасно неприятный шум. Он пульсирует в твоих висках, как и собственное сердцебиение. На стенах развешены плакаты и детские рисунки, а потолки украшены цветастыми ленточками. Тебе в нос бьёт мужской одеколон и въевшийся в стены запах пиццы. Вы выходите в главный зал. Сцена тускловато подсвечена, а на ней два аниматроника: знаменитый Фредбер и его извечный друг, золотистый кролик. Афтон останавливается, смотря на кролика с нездоровым трепетом. Он переводит взгляд на тебя, криво усмехаясь.       — Ты когда-нибудь слышала о пружинных замках от Майкла? Уверен, этот говнюк говорил тебе о них. — Мужчина поворачивается к тебе, немного наклоняясь. — Знаешь, что будет, если поместить тебя в такой костюм, и в это время замки слетят?       Уильям с некой мечтательностью утробно смеётся, словно представляя эту картину. Ты неотрывно смотришь в его глаза. Мужчина треплет тебя по голове, улыбаясь. Майкл рассказывал тебе о небезопасности этих костюмов. Неужели этот психопат хочет засунуть тебя в один из них?! Ты неосознанно пятишься назад, но крепкая мужская рука грубо удерживает тебя на месте. Он закусывает губу, надрывно выдыхая. Мысль о том, что это милое личико размажет по костюму, пока ты будешь истошно вопить и молить о помощи, неимоверно возбуждает.       — Множество деталей разом пронзят твоё тело, ломая кости и сминая внутренние органы. А знаешь, что будет с твоей головой в этот момент? — Афтон сотрясается и кладёт руки на твою голову, немного сжимая её. Тебе больно и страшно, но ком в горле не даёт издать ни звука. — Твою голову сожмёт во-о-о-т так, но во много, много раз сильнее, понятно? И ты будешь чувствовать это. О-ох, ты будешь биться в агонии, истекая кровью ещё несколько минут. Так что, если будешь плохо вести себя… — Мужчина ещё раз тяжело выдыхает, не скрывая свой трепет от сцены, что разворачивается в его голове. — …то окажешься в костюме, ладушки, малышка [Т/И]?       Испуганно киваешь, и Уильям отпускает твою голову, вздрагивая. Он грубо хватает тебя за руку, утягивая за собой куда-то в коридоры за сценой. Мужчина рывком открывает дверь самой дальней комнаты. Ещё одним рывком он чуть ли не закидывает тебя внутрь. Ударившись о край стола бедром, ты шипишь от боли, прижимая руку к ушибленному месту. Из головы повылетали все мысли, оставляя лишь пустое пространство, что быстро заполнялось ещё большим количеством страха, чем раньше.       Эта маленькая комнатка давит своими стенами. Тут намного теплее, чем в остальном здании. На столе множество экранов, разбросаны документы и канцелярия, где-то на самом краю стола стоит телефон. Выглядит, как комната охраны… Но ты уже видела каморку охранника ранее, и она была явно в другой части пиццерии… Неизвестная комната, в которой никто вас не найдёт… Это пугает.       Мужчина закрывает дверь, а потом поворачивается к тебе. Его взгляд меняется. Необычайно резкий, сфокусированный на твоей маленькой тушке. Наконец-то у него карт-бланш, и можно придаться ностальгии. Съёживаешься всем телом, стараясь спрятаться от его взгляда. Он неторопливо подходит к тебе, смотря с нездоровым восторгом. Тебя пробирает холод до самых костей. Афтон внимательно наблюдает, как ты в страхе кусаешь губы, впиваешься ногтями в кожу, мелко дрожишь всем телом, пока эти милые глаза бегают от угла к углу. Слёзы вновь начинают без остановки бежать по щекам. Уильям хмурится и меняется в лице. Его ладонь ложится на твою щёку и по-отцовски поглаживает. Это тёплое, мягкое прикосновение и эта издевательская ухмылка на его губах только больше пугает.       — [Т/И], прекрати ныть. — Мужчина проходит рукой по волосам, скользя по забавной косе вниз, подцепляя ленту и развязывая её. — Иначе мы будем говорить с тобой по-другому. Ты же не хочешь этого?       Ладонью он зарывается в твои волосы, растрёпывая их, а потом сжимая на затылке и оттягивая твою голову назад, заставляет посмотреть прямо ему в глаза. Уильям абсолютно спокоен и весел. Мужчина наклоняется к девичьему побледневшему лицу, проходясь влажным языком по твоим сухим губам. Это глупое движение выбивает из лёгких весь воздух, пробирает каждую клеточку тела леденящим ужасом. Сколько бы ты не готовила себя к этому, не пыталась унять дрожь и привести мысли в порядок, у тебя не получится сделать это. К этим склизким, одновременно горячим и холодным касанием невозможно привыкнуть.       Афтон с упоением прикусывает твою губу, заставляя вздрогнуть и попытаться вновь отскочить назад. Но его тяжёлая рука, крепко сжимающая хрупкое плечо, останавливает дрожащее тельце. Он наблюдает, как ты жмуришься, боясь посмотреть на него. В воздухе вокруг вас витает всепоглощающее отчаяние. Ты чувствуешь его. Чувствуешь, как липкими нитями оно сковывает всё тело.       Мужчина кусает твою нижнюю губу до крови, а потом, не скрывая скуки, отстраняется. Губа горит, и ты чувствуешь, как кровь собирается в полноценную каплю, а потом скатывается куда-то вниз, смешиваясь со слезами. Открываешь глаза и замечаешь его раздражённый взгляд. Небрежным движением он слизывает кровь со своих уст, ехидно усмехаясь. Страх, что изначально казался нектаром, оказался лишним компонентом.       — Знаешь, что, принцесса? — Издевательским тоном тянет Афтон, а потом отходит от тебя, кривясь, берёт стул и садится. — Ты совсем не стараешься сохранить свою тайну. — Устало отчеканивает он, смыкая пальцы вместе. — Только делаешь, что раздражаешь, бесконечно ревя и трясясь от страха, как трусливый кролик…       Уильям осматривает тебя с головы до ног и цыкает. В юбке ты нравилась ему намного больше. Он приглаживает свои волосы и откидывается на спинку стула. Афтон оттягивает галстук, а потом развязывает его, переводя взгляд на фигуру напротив. Такая же глуповатая, как и она. Милая и забавная, но раздражающая черта… Но во всём есть свои плюсы.       — Чтобы сохранить свой секретик, [Т/И]… — начинает Уильям, склоняясь в твою сторону, — …нужно идти мне навстречу. А ты только нерешительно топчешься на месте. В твоих же интересах быть инициативней… Или хочешь, чтобы твой папуля узнал обо всём?       — Н-нет! Я не хочу эт-того. — То, что ты подала голос было сюрпризом для самой себя.       Уильям расплылся в снисходительно-жалостливой улыбке, словно он отчитывает нерадивое дитя. Твоё тело всё ещё опутывает это липкое чувство, пока ты стараешься сосредоточиться на мужчине напротив. Это выражение лица напоминает тебе улыбку отца. Тебя пугает это, но немного отрезвляет.       — Тогда, — Афтон лёгким жестом подзывает твою персону к себе, — иди сюда и делай то, что должна. Ты не тупая, так что действуй, как знаешь.       Под внимательным взглядом Уильяма ты нерешительно подходишь к мужчине. Тебе страшно, мерзко и отвратительно. Немного собираешься с мыслями, наконец-то унимаешь дрожь и тянешься к пряжке ремня, продолжая раскусывать уже повреждённую губу. Афтон хлопает тебя по руке, перехватывая её и неодобрительно качая головой.       — Как пошло и глупо первым делом лезть в штаны, [Т/И]. Какая же ты бестолочь. — Мужчина наблюдает за тем, как ты шипишь от боли. Он действительно очарован твоей подростковой глупостью и торопливостью. — Руки на плечи. — Приказной тон Уильяма больше напоминает приговор, чем команду.       Тебе чертовки везёт, что ты почти её копия. Если бы не это до боли знакомое лицо, пробуждающее где-то внутри уродливое чувство, похожее на любовь, и пылкую ненависть, то от несчастной принцессы не осталось бы и следа. Твои хрупкие ладони ложатся на широкие мужские плечи, слабо сжимая их от волнения. В глазах рябит, а по телу волнами бегут мурашки. Не можешь сделать и маленького вздоха, пока Уильям смотрит на тебя. Он смотрит на девушку перед собой, и её образ медленно превращается в другой. Более родной, любимый, желанный, ненавистный, далёкий, мучительный. Она смотрит на него, весело сверкая зелёными глазами. Как же хочется размазать это лицо по полу.       Ты наклоняешься к Афтону, тяжело и надрывно дыша. Твои губы дрожат, пока рука мужчины лениво скользит по твоей ноге вверх, проникая под светлый свитер. Его горячие пальцы касаются холодной кожи живота. И это неприятное тепло расползается по всему телу, впитываясь в нежную кожу. Твоё сердце бешено бьётся, обливаясь кровью от мысли, что ты сама поцелуешь этого человека. Когда он делал это насильно, то твоя душа металась по телу не так сильно. Сжималась где-то в груди, трусливо прячась от липких рук. Нерешительно накрываешь его губы своими и ощущаешь, как «змея» обвивает сердце, болезненно сжимая его. Образ Майкла где-то перед твоими глазами с осуждением и отвращением смотрит прямо на тебя.       Ты целуешь Афтона, пока он прижимает тебя ближе к себе. Его губы мягкие и тёплые, но невыносимо горькие и отвратительные. Так отличаются от Майкла. Уста твоего возлюбленного шершавые, обветренные и искусанные, но необычайно сладкие и приятные. Поцелуй с младшим Афтоном – это твоя награда за ещё один пережитый день, а поцелуй с Мистером Афтоном – невыносимая пытка, выворачивающая сознание наизнанку. Уильям отвечает на твою неуклюжую, неумелую ласку умелыми движениями, вульгарно сплетая языки, похотливо чмокая. Под его напором тело и мысли, словно сурьма, рассыпаются в пыль.       Душа невыносимо болит, раз за разом ударяясь о рёбра, стараясь сломать их. Чтобы почувствовать себя легче, ты прячешь её в импровизированный ящик где-то внутри тела. Ощущаешь, как мужские руки обвивают тебя, смешивая свои горячие касания с липкими нитями отчаяния и страха, пряча в клейкий, омерзительный кокон. Мистер Афтон – мерзкий и отвратительный. Ты – мерзкая и отвратительная. Его руки – сухие и горячие. Твоё тело – липкое и холодное. Мыслей в голове всё меньше, а странная смесь ненависти и смирения заполняет пустующее пространство.       Он разрывает поцелуй, довольно усмехаясь. Эти глупые, долгие, томные касания приносят в его сознание гулкое удовлетворение и, словно наркотик, заставляют желать большего. Твой взгляд расфокусирован. Стараешься отстранить себя от этого места, от этого изуродованного беспорядочными касаниями тела. Уильям поднимается со стула, возвышаясь над хрупкой фигурой и закрывая её от света. В комнате душно, как и в объятиях Афтона. Он впивается в твои уста вульгарным поцелуем, кусая и душа тебя. Это всё больше походит на то, что мужчина старается сожрать тебя. Словно монстр. Да, монстр. Уильям – это бездушный монстр. А ты – случайная жертва.       Лёгким движением он перетаскивает тебя на стол, упираясь руками по обе стороны от твоих бёдер. Ты смотришь куда-то в пустоту, пока Афтон берёт прядь твоих волос и учтиво целует их, выдыхая женское имя. Оно кажется тебе знакомым, но это неважно. Кажется, что всё тело немеет, но ты всё ещё ощущаешь тошноту и пульсацию в висках. Уильям медленно моргает, смотря на женское озадаченное лицо. Так похожи, что хочется вырвать эти мягкие кудри, намотав на кулак. В его глазах рябит, медленно возвращая мужчину из воспоминаний о прошлом в настоящее. Он тяжело выдыхает, несколько секунд смотря куда-то вниз с обречённым видом, а потом вновь приходя в своё обычное состояние.       Его рука выпускает волосы, ложась на хрупкую шею. Он ощущает, как бешено пульсирует вена под ладонью. Ты не плачешь, потому что больше нет сил на это. Чувствуешь себя опустошённой, мерзкой. В твоих мыслях страхи формируют пугающие картины вашего соития, заставляя ещё больше побледнеть. Его хриплый, бархатистый голос возвращает в действительность. Смотришь на мужчину, пока его рука приспускает ткань свитера, оголяя плечо.       — Скажи-ка мне, [Т/И], — тянет Уильям твоё имя, издавая ехидный смешок. — Ты когда-нибудь мастурбировала?       Этот вопрос заставляет тебя скривиться от отвращения. Почему-то это напоминает походы в церковь, где на исповеди святой отец не раз спрашивал об этом. Ты слышишь старческий голос: «Самоублажение, дочь моя, разлагает не только душу, но и тело. Покайся». Смотришь в глаза мужчины, понимая, что он уже знает ответ. Афтон издевается над тобой, не скрывая этого. Всё, что происходит сейчас – это не больше, чем необычное развлечение.       — Да. — Твой шёпот почти не слышен, растворяясь в духоте комнаты.       Но Уильям прекрасно слышит твой измученный, хрипловатый, тихий голос. Он ловит каждое слово, медленно поглаживая по покрасневшей щеке. Нет, ты не смущаешься. Злишься, бесишься, изнемогаешь от бессилия и трусости. Афтон хмыкает, потешаясь над тем, что ты уже так измучена, но он ещё даже не начал. Такая хрупкая, как она. Мужчина наклоняется к твоему уху, обжигая горячим дыханием мочку.       — Какая честность. — Уильям утробно смеётся. — Покажи, как ты это делала. — Его рука скользит по твоему позвоночнику вверх, а потом расстёгивает бюстгальтер.       Новообретённая свобода в груди приносит лишь сожаления и разочарования. Почему это происходит с тобой? Чем ты провинилась, чтобы всё это происходило с кем-то, вроде тебя? Это потому что ты похожа на неё. На кого? Хочется сдирать с себя кожу до тех пор, пока это мерзкое, кишащие ощущение не исчезнет. Твоё бездействие раздражает, поэтому мужчина царапает твою спину. Опять это чувство. Словно ты вся разлагаешься прямо в его руках. Твоя рука нерешительно двигается, но мужская ладонь останавливает тебя.       — Раздевайся. — Уильям снисходительно смотрит на твою персону, убирая руки.       Его ладони вновь упираются в стол, пока ты возвращаешься в чувства. Твоё притупление прошло, а чувства накатили с новой силой. Дрожащими руками под пристальным взглядом Афтона ты снимаешь свитер, оголяя живот. Бюстгальтер хлипко держится на твоих плечах. Всё тело трясётся, словно в приступе горячки. Мужчина, немного отходя, шепчет: «Продолжай». И ты неуверенными движениями снимаешь штаны, пока Уильям с удивлением смотрит на женскую грудь.       Ты выглядишь, словно неудачная шутка, отсылающая куда-то в прошлое. Даже ёбанная родинка на том же месте, что и у неё. Афтон как-то обречённо смеётся, закрывая глаза ладонью. Он резко перестаёт гоготать, когда замечает, что ты застыла на месте.       — Бельё тоже не забывай, принцесса.       Тошнота накатывает с новой силой, пока твои руки медленно стягивают бюстгальтер. Ты сжимаешь его в ладонях, прижимая к груди, стыдливо закрываясь от проницательного взгляда. Ты физически ощущаешь то, как он смотрит на тебя. В комнате душно, но тебе становится неимоверно холодно. Всё тело будто бы онемело.       — Убери руки и поторапливайся. — Голос Афтона, словно будильник, бьёт по сонному сознанию.       Смотришь на свои руки, подавляя тошноту. Они гниют. Снимаешь с себя бельё, стараясь не смотреть на мужчину. Чужие фантомные руки обхватывают твоё тело из-за спины, оставляя на коже уродливые гематомы. Изображение в твоих глазах вспышками меняется на нормальное. В голове жужжит. Слёзы скатываются по щекам, падая на ключицы и грудь. С твоим телом всё нормально. Это лишь твоё воображение.       Ты опускаешь одну руку себе на грудь, а второй нащупываешь клитор. Зажмуриваешься, стараясь представить, что находишься в своей комнате, как и тогда. Вспоминаешь о Майкле, как в тот раз, но это не помогает. Становится тошно. Неумело двигаешь пальцами, стараясь доставить себе хоть какое-то удовольствие. Ты ничего не чувствуешь, кроме неприятного покалывания в пальцах. Старательно оглаживаешь себя, начиная паниковать. Что-то начало получаться. Как минимум, тебе немного щекотно. Тяжёлыми шагами Уильям приближается к тебе. Твои щёки пылают, а веки неистово дёргаются.       Его рука ложится поверх твоей ладони, ненавязчиво направляя. Ты стараешься отодвинуться, но Афтон удерживает тебя на месте, вжимая второй рукой твою тушку в стол. Эти движения знакомы тебе. Где-то внизу живота начинает расплываться странное тепло, смешиваясь с отвращением и страхом. Ты вспоминаешь о Майкле. Это чувство заставляет тебя вспомнить о возлюбленном. Жар расходится по твоему телу, возвращая былую чувствительность. Тяжело и надрывно вздыхаешь, стараясь справиться с захлёстывающими эмоциями. Ты неосознанно стараешься скрестить ноги.       — Тише-тише, принцесса. — Говорит мужчина, хватая твои колени и разводя их в стороны.       Его голос тихий, имитирующий ласку. Он с лёгким восторгом смотрит на тело перед ним. Красивое, как у неё. Взъерошенные волосы распластались по дрожащим девичьим плечам, прилипли к вспотевшему от волнения лицу, налившиеся кровью губы плотно сжаты, пока хрупкие плечи дрожат, как и тонкие пальцы. Пальцы, созданные для игры на фортепиано. Совсем, как у неё. Уильям убирает свою руку, бегло смотря на прозрачную жидкость на пальцах, а потом вытирает её о свитер девушки, усмехаясь. Как же возбуждают счастливые воспоминания, вызванные этим телом.       — Наконец-то. — Шепчет он одними губами.       Ремень на штанах Афтона, звонко клацая бляшкой, падает на пол. Этот звук окончательно вернул тебя в сознание. Ты открываешь глаза, смотря, как Уильям расстёгивает пуговицы на брюках и достаёт свой член. Страх вновь пронизывает тебя с головы до пят, заставляя поджать ноги. Страшно. Страшно. Тебе страшно, что это будет внутри твоего тела. Стараешься отодвинуться максимально далеко.       — Не н-надо, н-н-не надо, нет, нет, нет, нет… — Ты шепчешь это неосознанно, пленённая страхом.       Мужская ладонь хватает тебя за плечо, пододвигая ближе, а потом насильно кладёт на стол трепыхающуюся тушку. Уильям тяжело выдыхает, не скрывая возбуждения. Он опять очарован твоей подростковой глупостью и наивностью. Разве, идя сюда, ты не понимала, что тебя трахнут? Забавная соплячка. Афтон насильно раздвигает твои ноги, тихо рыча.       — Закрой рот и не дёргайся. — Уильям впивается ногтями в кожу, оставляя царапины на твоём бедре. — Иначе тебе будет пиздецки больно, малышка [Т/И].       Ты чувствуешь, как в вульву упирается что-то горячее, слегка пульсирующее. Всё, что ты успеваешь сделать – это набрать в лёгкие побольше воздуха. Мужчина входит в тебя разом наполовину, издавая громкий рык. Из твоего горла вырывается прерывистый вскрик, чувствуя, как грубо он заталкивает свой член. Одной рукой ты хватаешься за ткань рубашки Афтона, сжимая до боли его плечо, а второй за какую-то канцелярию на столе. Ты не понимаешь, что болит сильнее: рука, влагалище или душа. Срываешь голос под восторженный хохот Афтона.       Он делает несколько пробных толчков, чувствуя, как ты сжимаешь его, опаляя безумным жаром. Ты бросаешь то, что сжала в руке, скуля. Блять, тебя угораздило схватиться за канцелярский нож. Какого хера он вообще тут делает? Из небольшой раны сочится багровая жидкость, стекая по руке на поверхность стола. Уильям ненадолго замирает, замечая это. В его глазах появляется тот нездоровый восторг, как при взгляде на костюм кролика. Он берёт твою руку и подносит к своим губам, слизывая кровь, проникая в порез языком и углубляя его. Кровавые разводы на его лице, широкий оскал, светящиеся глаза и тень, падающая на эту мерзкую, восторженную морду. Этот вид пугает тебя до усрачки.       Афтон резко, ненасытно толкается в тебя, болезненно ударяя стенки влагалища. Ты поджимаешь ноги, издавая хриплый крик. Истерзанное горло не даёт нормально кричать. Твоя персона способна лишь издавать отрывистое «А!». Слёзы скапливаются в уголках глаз, пока всё твоё тело бьют судороги и спазмы. На его щеках появляется возбуждённый румянец. Такое чувство, что внутри тебя не член, а настоящий нож. Рука, которую облизывает мужчина, горит, как и твоё тело.       Уильям закатывает глаза, задыхаясь от наслаждения. Он ускоряется, вертя женским телом, как пожелает. Твои мольбы остановиться, которые смешиваются с вскриками, ласкают ему слух. Может быть, если бы ты вела себя прилежнее, то мужчина был бы нежнее. В сознании Афтона ты – кукла для развлечений. Кукла-пустышка, похожая на самого любимого человека в его жизни. И ты должна принять это. Кукла, не имеющая ни личности, ни желаний, ни чувств, а просто симулирующая их. Тебе-то не в первой встречаться с таким отношением, так что потерпишь. Девичье тело безвольно дёргается, пока из приоткрытых губ вырываются болезненные стоны. Он держит твои бёдра, царапая их до крови.       Твою попытку ненадолго прерывает трещащий без устали телефон. Мужчина останавливается, раздражённо шипя. Уильям, тяжело дыша и зажимая тебе рот ладонью, поднимает трубку и подносит к уху, стараясь любезно произнести: «Техническая линия «Закусочной Фредбера», говорите». Услышав голос звонящего, мужчина сердито шипит и надавливает на твоё лицо ещё сильнее. Ты узнаёшь этот голос.       — Э-э-э, привет, пап, тут у Эвана опять температура поднялась. Что мне делать… с ним?       Это Майкл. От этого тебе ещё хуже. Ты задыхаешься. Буквально. Не можешь сделать и вдох, так как ладонь Афтона полностью перекрыла тебе доступ к кислороду. Тебе страшно, поэтому ты начинаешь неистово дёргаться и сжиматься, нервируя мужчину сильнее.       — Какого хера ты звонишь мне на работу с такими вопросами?! Сам не знаешь?! Дай ему таблеток. — Уильям шипит, когда ты начинаешь царапать его руку. Его это забавляет. — Сколько раз я говорил тебе: не отвлекай меня от работы! Когда в твоей пустой башке уложится эта информация!?       — А? Стой, стой, стой, стой! — Майкл растерянно трещит, копошась в чём-то. — А-а-а какие именно давать? Те, что в зелёной упаковке или в красной?       Мужчина видит, как ты начинаешь закатывать глаза. Он усмехается, издевательски толкнувшись в тебя один раз.       — В зелёной. А теперь, не отвлекай меня, подонок, я занят!       Афтон гневно кладёт трубку, а потом убирает руку. Ты делаешь несколько тяжёлых вдохов, ощущая, как пылают лёгкие. Пустота, что образовалась за это время в твоей голове, приносит тебе слабое успокоение и чувство эйфории. В твоих глазах темнеет, а в ушах звенит. На часах только десять. На твоих губах расплывается тупая, довольная улыбка, а тело обмякает, как при оргазме.       — Понравилось? Какая же ты всё-таки плохая девочка, [Т/И]. — Его утробный рык звучит где-то на периферии сознания, но его касания… Они повсюду. — А старалась казаться такой невинной. О-о-о, ты намного, намного лучше, чем я думал. — Он возбуждённо гладит тебя по голове, словно собаку, пока сам размеренно двигает тазом, хмыкая. — Будь хорошей девочкой для меня и дальше…       Уильям возобновляет свой темп, нависая и нещадно трахая куклу под собой. Ты вновь начинаешь молить его остановиться, но уже почти не дёргаешься. Тебе больно шевелиться. Ты можешь лишь жалобно всхлипывать и просить, глотая слёзы и крики. Афтон испытывает животный восторг. Такой же, как и его отец, когда развлекался с ним. И это просто охуенно! Это чувство превращается в нездоровую зависимость, сладостный наркотик. Мужчина начинает дрожать, ускоряясь и периодически громко вздыхая. Он весь вспотел, как и ты. Уильям делает парочку особо медленных и глубоких толчков, ударяя шейку матки. Уткнувшись носом в твои волосы, он стонет, изливаясь внутрь тебя и шепча женское имя.       Вязкая, горячая сперма разливается внутри тебя и, словно кислота, разъедает изнутри. Ты открываешь рот, но не кричишь, а хватаешь воздух, как рыбка. Мужчина требовательно целует тебя напоследок, а потом отстраняется и покидает кукольное тело полностью.       — Блять. — Удовлетворённо тянет Афтон, приглаживая волосы и стирая с подбородка остатки слюны.       Он приподнимает безвольное тело и пытается поставить на ноги, но стоит ему отпустить тебя, как ты оседаешь на кафель. В голове пустота. Она не заполняется ни мыслями, ни страхом, ни волнением, ни отвращением. Лишь звенящая пустота в твоей голову. Всё тело дрожит, а влагалище безостановочно пульсирует. Тебе кажется, что тело вновь начинает гнить заживо, что черви съедают плоть живьём, а внутри матки копошатся миллионы опарышей. У тебя нет сил, чтобы встать. Льёшь горькие слёзы, обнимая себя за плечи и дрожа.       Уильям приводит себя в порядок, берёт со стула пиджак и подходит к твоей персоне, присаживаясь на корточки. Он учтиво, ласково, словно заботясь, накрывает твои дрожащие плечи пиджаком и гладит по голове. Его лицо искажает довольная гримаса. Гримаса садиста, ненадолго утолившего свой голод.       — Ну, ну, малышка [Т/И], не плачь. — Мужчина по-отцовски обнимает тебя, чмокая в висок. — Привыкай, потому что теперь это – твоя рутина. — Он томно шепчет это на ухо, прикусывая мочку и мечтательно хихикая. Приподнявшись, Афтон поднимает и тебя, держа за талию. — А теперь пойдём обработаем твою ранку, и ты пойдёшь домо-о-ой.       Ты ненавидишь его. Хочется выцарапать эти мерзкие глаза, сломать руки и ноги, абсолютно все кости в теле, вырвать похотливый язык с корнем и запихнуть Афтону в задницу. Ненавидишь. Ненавидишь. Ненавидишь. Хочешь, чтобы он страдал, молил о пощаде и бился в истерике, задыхаясь слезами отчаяния. Ты хочешь мучительно вырывать его зубы прямо через щёки.       Уильям очарован твоим телом. Он хочет целовать его, ласкать, боготворить. Хочет стискивать в своих объятиях до тех пор, пока твои хрупкие косточки не начнут трещать и ломаться. Афтон желает ломать твоё тело и душу, принося нескончаемую боль, видеть твоё лицо, пока ты бьёшься в агонии. Он видит твой взгляд. Ты смотришь, словно раненное животное на охотника, словно жертва на убийцу, словно он на отца. И мужчину возбуждает этот взгляд, заставляя дрожать в предвкушении. Да, детка, ненавидь его. Ненавидь его до истошного вопля, ненавидь до отчаяния. Ты напоминаешь ему не только Саманту, но и самого Афтона в молодости. Словно он поменялся ролями со своим отцом. И это восхитительное чувство, которое хочется ощущать снова и снова, и снова, и снова. Попытайся сделать ему больно, сломать. Но не сейчас. Сейчас такой соплячке, как ты, ничего не сделать. Ты просто кукла, из которой он сделает настоящую личность. Словно мастер из камня, Уильям из боли и жестокости создаст нечто прекрасное. Возможно, что-то прекраснее, чем Спрингбонни. И Майкл ему в этом поможет.       Афтон обработает твою рану, перевяжет ручку бинтом, а потом кинет в тебя твоё шмотьё с грозным приказом: «Одевайся». Ты одеваешься, собираешь волосы, давясь ненавистью и тоской, что не могут найти своего выхода. Чувствуешь себя грязной, гниющей, липкой и мерзкой. Когда ты наконец-то оденешься, то Уильям молча потащит тебя в машину, попутно закрывая пиццерию. Он не будет говорить с тобой. Будет лишь бросать на тебя беглый взгляд, возбуждённо краснея.       В машине мужчина закурит, сетуя на Майкла, пока ты, съёжившись, стараешься успокоить себя. Мама не должна видеть тебя такой грязной. Никто не должен. Ему всё равно: слушаешь ли ты или нет. У вас будет ещё много, очень много времени для бесед. Потому что он знает, что ты будешь молчать, стыдливо поджимая губы. Бедная, наивная девочка. Но ему это только на руку.       — Ну всё, малышка. Вот ты и дома. — Афтон улыбается, выпуская тебя из машины. — Но в следующий раз я жду больше инициативы от тебя, хорошо? Вот и славно! Спокойной ночи, принцесса.       Мужчина уезжает, а ты остаёшься стоять на тротуаре. Даже плакать не хочется. А может просто нечем. Хочется избавиться от грязи, что слоями скопилась на теле, поэтому ты бежишь домой. Мать уже забылась глубоким сном, а ты бросаешься в ванну, чтобы посмотреть на себя. Ты вся разлагаешься. Сползающая кожа, черви, запёкшаяся кровь, сперма и слизь. Ты покрыта этим. Грязная, грязная, грязная. Тебе нужно помыться.       Час или два ты стараешься смыть с себя эту мерзость. Тебе кажется, что вода чернеет, когда ты касаешься её. Нужно просто смыть это. Смыть, смыть, смыть. Выкинуть старую, осквернённую кожу и натянуть новую, как и обычно. Нужно вырвать из себя пошлое семя с корнем и забыть об этом. Забыть, забыть, забыть. Когда ты увидишь Майкла, то тебе станет легче, потому что он – твой возлюбленный, который отчистит это мерзкое туловище своими нежными касаниями…