Фото на память

Поверить в такое с первого раза не смогла даже ветренная Манюня! Невероятный приток удачи настиг меня в самые смутные времена моей жизни, и я получила то, о чём не могла и мечтать. — Дашка, ты прикалываешься? Первое апреля было ещё два месяца назад, так что шутки твои неуместны. — возмущалась Маня по ту сторону трубки. — Позови папу! — почти закричала я, пытаясь удержать дрожащими руками мобилу. Отец в отличие от сестры молча выслушал мой рассказ. А суть его в том, что за сессии, закрытые мною на отлично, и пару статей, которые я написала совместно с преподавателем по английской литературе, меня записали на хороший счёт на кафедре, и теперь я могу стать претендентом на обучение по программе обмена студентов. Однако Иван Борисович, глава кафедры, предупредил меня, что программа начнётся только на пятом семестре, а до этого момента мне нужно будет не только не сдать позиции, но и принести грамоты с конференций и накатать ещё десяток статей. Да это всё не страшно, ведь если всё получится меня отправят прямиком в штаты! — Дашенька, а тебе точно это нужно? Я же могу свозить вас с Машкой в Америку хоть эти летом… — обеспокоенно спрашивал он меня. — Мог хотя бы сделать вид, что ты мною гордишься. Ладно, неважно. — теряя энтузиазм, ответила я, — Я понимаю, что ты переживаешь, но моё будущее стоит на ступень выше твоего спокойствия, поэтому готовься к тому, что через год я уеду заграницу минимум на полгода. Позвоню на выходных. Конечно, отец волновался, но я не собиралась больше гнуться ради общего блага. В подростковые годы своей жизни я всеми силами старалась сохранять образ паиньки. Так, даже отправляясь на прогулки с подружками я выкуривала свой максимум до того момента, как стрелка часов приблизится к шести, а потом бежала забирать Машеньку с танцев и кашеварить семейный ужин. Я и до сих пор делаю всё, чтобы моя карма была чиста, но, взрослея, всё больше забочусь о своём личном благе. Кстати, о сохранении статуса святоши… Я перестала общаться с Мишей и остальными. Наши отношения и вправду переходили черту, а вести себя отстранённо у меня никак не получалось даже после того, как мне открылся шкаф с скелетами, поэтому я решила принять радикальные меры. Страстная и безрассудная любовь горела у меня в груди, первые две недели я ужасно маялась, думая о нём и утром на парах, и вечером в фотостудии. Каждый раз на его звонок или звонок Андрея мне приходилось отвечать сухо и придумывать разного рода отмазки, чтобы не приходить на репетицию или концерт. Спустя две недели с момента принятия непростого решения внутри что-то просто и грустно ныло. А через полтора месяца даже звонки прекратились, и лишь тёплые воспоминания, всплывавшие во дворах, где мы когда-то проходили вместе с фриковатым парнем, изредка царапали моё сердце. Спасала меня главным образом учёба. Так, лёжа на тахте, я перечитала уйму британской классики, посмотрела на кассетах несколько популярных у американцев сериалов, изучила один англо-русский словарь. Агриппина Валерьевна, будучи мудрой женщиной, быстро заметила перемены в моей жизни и стала докучать меня вопросами, которые раньше она бы деликатно обошла стороной. — Дарья, ты какая-то не такая. Тебя мальчишка обидел что ли? — непрозрачно намекая на вероятное поражение в личной жизни, интересовалась старушка. — Да нет, просто я плотно занялась учёбой, а в ней ничего весёлого нет. Нетрудно догадаться, что новость о том, что я могу уехать учиться в Америку, стала одним из малочисленных счастливых событий за последние три месяца, которое мне испортил отец. Может быть, раньше позитив во мне мог сохраняться намного дольше, но в этот период жизни любая мелочь подкашивала настрой капитальнейшим образом. И всё-таки цель стать фотографом высокого класса была поставлена, а жизнь в Америке в качестве студента должна помочь мне понять, куда я стремлюсь, и каковы мои перспективы, так что я собиралась добиться того, что по обмену отправят именно меня, и именно в девяносто девятом году. Но, прежде чем продолжить рвать и метать гранит науки, мне необходимо было пережить лето. Месяц — семье, месяц — работе — таков был заурядный план, который без особых ухищрений был претворён в жизнь. В июле я таскалась с Машей в качестве моральной поддержки на вступительных экзаменах, ездила на дачу с отцом, помогая организовывать светские приёмы. Август же был наполнен вознёй с Эдуардом и разработкой новых завлекалок для потенциальных клиентов, в свободные же дни я выходила на прогулки с Агриппиной Валерьевной и своим фотиком. Такое лето человеку со стороны покажется скучным и тухлым, а я и не стану с ним спорить. Действительно, ничего интересного не происходило, но всё же я успела посетить пару тусовок, организованных Настасьей. Одна из них вновь проходила в квартире Дениса, который явно был доброй души человеком, ведь пускал он к себе целый табор неизвестных людей, приглашённых Настей. По правде говоря, кладбище, красующееся за его домом, летом виднелось отчётливее и внушало в меня ещё больший страх. Поэтому, любезное предложение по-прежнему пухлого Жорика о проводах меня до дома, я приняла с удовольствием. От подружек до меня дошли сплетни о том, что Георгий испытывает ко мне романтические чувства, но этому я особого значения не придаю, последняя моя влюблённость не прошла гладко, поэтому добродушный Жорик, сам не зная того, периодически оказывает мне безвозмездные услуги. В общем, так и закончилось глупое и тусклое лето, а за ним подкралась не менее серая, но немного более активная осень.