Фото на память

В парке во всю цвели яблони, которые оккупировали орды шмелей. Запах стоял такой, что я и сама бы могла присоединиться к милым насекомым и прильнуть к крупным белоснежным цветам. Но чем дальше солнце заходило за горизонт, тем меньше пушистых малышей становилось рядом. На улице уже начало смеркаться, и, хотя уже был май-месяц, по вечерам бушевал холодный ветер. Ноги, едва прикрытые джинсовой мини-юбкой, подаренной мне Манюней, начали покрываться мурашками, а Миша всё не приходил. Мы хотели прогуляться перед тем, как они поедут в тур, тем более что не виделись уже больше недели в связи с тем, что я ездила в Москву оформлять документы для отъезда. Теперь я сижу на скамейке и жду появления парня, держа в руках смятые бумаги, которые я сегодня собрала в институте. Говоря по правде, именно в ближайшие часы начнётся новый этап нашего с Михаилом общения или же история придёт к логическому завершению. Я держусь изо всех сил, дабы не сбежать или не передумать о своём решении, но подводит физиология. У меня очень сильно крутит живот, а руки настолько похолодели, что готовы отняться. Но вот и он… Я издалека вижу Горшка, радостно спешащего к моей лавке. Он, как и всегда, дымит сигаретой и машет мне рукой. Наивно думает, что я его не увижу, как и всегда… Но я могу разглядеть его и в огромной толпе людей, и на другой стороне улицы. Он сегодня, как и всегда, кажется мне необычайно красивым. — Дашка, извини, что запоздал, на студии немного задержался. Давно ждёшь? — слегка запыхаясь, спросил он. — Нет, сама недавно пришла. — немного приврала я, — Пойдём? Парень утвердительно кивнул, и мы направились в сторону Невы. Я редко бываю на набережной, но сегодня особенный день, я хотела бы его запомнить. Вскоре совсем стемнело, и тогда вспыхнули уличные фонари, гордо стоявшие вдоль реки. Питерский ветер усиливался с каждой минутой, и мои старательно уложенные утром волосы совсем растрепались, но это отчего-то меня сейчас совсем не волновало, все переживания как рукой сняло, когда пришёл Миша. В один момент я остановилась, чтобы собрать все слова и мысли, скопившиеся за то время, пока я слушала безостановочную болтовню парня и принялась вглядываться в чёрную воду. — Что-то случилось? Ты сегодня особенно хмурая! — начал было докапываться Горшок, но я прервала его, передав бумажку с подписью ректора. — Ты всё-таки уезжаешь. Молодец, Дарья! Ты много старалась ради этого. — лепетал Миша, рассматривая заявление. — Да, уезжаю. — тихо повторила я эту простую и дураку понятную мысль, — Но, я хотела поговорить немного о другом. — О чём же? — нахмурился молодой человек, подходя ближе, — Тебя кто-то обидел? Скажи мне кто! — Обещай слушать внимательно и не мешать мне, пока я не закончу. — строго сказала я, не поднимая взгляд от воды. — Честное пионерское! — улыбаясь, сказал он, даже не имея и малейшего представления о сути разговора. — Миша. — взяв себя в руки, повернулась я к нему. — Может быть, ты догадываешься, что ты для меня нечто большее, чем друг. — Допустим. — сказал он, меняясь в лице. — Ничего не говори! Подожди. — немного сорвалась я, — Ещё когда мы встретились впервые, ты показался мне необычным, я долго вспоминала ту летнюю ночь, когда мы с тобой говорили о звёздах, но сейчас я понимаю, что ты необычайный человек. За то время, пока мы были с тобой друзьями, я не могла отделаться от мысли, что ты мне нравишься. — чувствуя как ком подкатывает к горлу, я приостановилась, но Миша ничего не сказал. — Чем лучше мы узнавали друг друга, тем сильнее ты мне нравился, и я не хотела обременять ни тебя, ни себя таким глупым и наивным чувством, но симпатия переросла в любовь. И теперь я не могу перестать думать о том, насколько я хотела бы оказаться на месте Анфисы, и при этом винить себя за свою любовь. Заметив, что взгляд мой опустился на брусчатку, а очки уже забрызгались слезами, я сняла их и принялась тереть глаза рукой. Подлый ветер морозил и без того моё ледяное нутро, поэтому ноги принялись трястись. Я в жизни не чувствовала себя так плохо, как сейчас, трудно описать словами смешение стыда, боли и отчаяния, которые пронизывали меня в данный момент. — Порой ты действуешь совсем неоднозначно, я почти начинаю ощущать себя особенной для тебя, и тогда ты уходишь от меня к домой к Анфисе и там целуешь её, даришь ей всё то тепло, которое так нужно мне. — не в силах больше сдерживать слёзы, я начала всхлипывать и потеряла контроль над мимикой, — Мне очень жаль, что я не смогла это пережить сама, просто хочу знать наверняка, чтобы никогда не жалеть о том, что не поговорила с тобой… Миша, я нравлюсь тебе? Хотя бы немного? В этот момент я почувствовала, как его тёплая и большая ладонь легла на мою голову, и я оказалась прижатой к его не менее тёплой груди, в которой размеренно билось сердце. Слова стали лишними, невероятная боль пронзила меня насквозь, я уткнулась в футболку, от которой, как и всегда, пахло едкими дешёвыми сигаретами, обвила руками его спину, и начала реветь. Парень продолжал молчать, тихонько поглаживая мою голову, и от этого молчания мне становилось ещё хуже. Не знаю, сколько мы так простояли, ведь для меня тот момент будто длился вечно. Оправившись от своей истерики, я отстранилась и посмотрела на него. Лицо молодого человека выражало сожаление, он явно сочувствовал, но мне от этого не становилось легче. — Не надо мня жалеть. Я знала, что так будет. — скривилась я, чувствуя, как между нами начинает расти стена, — Мне просто хотелось сказать тебе о том, что я тебя люблю и узнать, насколько это не взаимно. Я больше не буду тебе надоедать и строить воздушные замки. Уезжаю как никак. Постепенно отрывая свой взгляд от любимого Миши, я начала разворачиваться, чтобы начать свой путь в новую жизнь. — Даша, понимаешь… — заговорил он, пытаясь схватить меня за руку. — Понимаю я, не маленькая уже. — продолжая отходить всё дальше от парня, сказала я, — Передай ребятам, что мы не скоро увидимся в следующий раз. Запрещая себе разворачиваться и плакать, я замельтешила по набережной, расставляя ноги настолько широко, насколько это позволяла юбка. Я почти дошла до нужного поворота, когда загремел гром. Оглушающий и пробирающий до мозга костей он ознаменовал для всех жителей Петербурга начало дождя. Мелкие и колкие капельки затрещали по водостокам и по моей опустошённой ныне голове. Получалась какая-то лирическая сцена из дешёвой и сопливой драмы, но главный герой вопреки клише не побежал за героиней, чтобы укрыть её своей курткой и заключить в крепкие объятия. — Да и поебать. — шептала я себе под нос, ощущая то, как тоска сменяется на тихий гнев и горькое разочарование.