Зорко одно лишь сердце

— Значит, и ты тоже знаешь, что такое жажда? Но он не ответил. Он сказал просто: — Вода бывает нужна и сердцу…

Игорь заметил его ещё издалека: Волков стоял у самой парадной, докуривая сигарету, выбросил бычок в ближайшую урну и тут же достал ещё одну, снова затягиваясь. Задумавшись, смотрел куда-то под ноги, поднося фильтр к губам, зажимая его между большим и указательным пальцем, стряхивал пепел, не глядя. Первой мыслью было даже не доходить до конца арки — развернуться и уйти обратно на работу или на крайний случай к Димке: тот бы его ещё и накормил до кучи. Но через несколько секунд он взъярился, позволяя злости подняться от пупка до самых ключиц, обжигая грудную клетку. Почему они не могут просто оставить ситуацию так, как есть? К чему этот фарс, подкарауливание, слежка — у Игоря никогда не было чёткого графика работы: он крутился в участке даже в выходные, пока его не гнали оттуда ласковым пинком под зад от начальства. Фёдор Иванович грозил пальцем и отправлял погулять, а уж вечером требовал, чтоб он обязательно на ужин пришёл: Ленка соскучилась, давно его небритой мордашки не видела. Потом в голову ударила паническая мысль о том, что с Серёжей что-то случилось, а иначе зачем этот хмуряк к нему припёрся. Злость притихла, напоминая о себе раздражением, свернувшимся клубком в районе солнечного сплетения. Гром выдохнул. Хорошо. Он выслушает, может даже покивает для приличия, развернёт и выпроводит Волкова за дверь на все четыре стороны. Игорь прошёл мимо Олега, скрываясь за дверью парадной и шустро взлетая вверх по лестнице, и ни разу не обернулся: чувствовал лопатками этот сжирающий волчий взгляд. В квартиру Волков вошёл как к себе домой, спокойно стряхнул штукатурку с плеча, будто делал это ежедневно. Прошёл вглубь, окинул помещение безразличным взглядом, задерживаясь на ванне, и едва заметно дёрнул бровью — Гром подавил в себе желание защититься. Ну да, ванна на кухне. И что? Шторка же есть — значит, всё нормально. Серёжа не жаловался. Олег проигнорировал диван и стулья, опираясь на старенький гарнитур, обводя взглядом все окна и двери, и молчал — Игорь почти физически чувствовал быстро сгущающееся, как манная каша, напряжение. — Чё ты хочешь? — Гром сдался, скрещивая руки на груди. Волков не ответил — достал из кармана пачку, протягивая сигарету. — Будешь? Кончики пальцев пощипывало, и Игорь с какой-то жадностью и жаждой смотрел на фильтр, маняще выглядывающий из куска картона, представляя, как же сладко было бы сейчас сжать его между губ, затягиваясь, наполняя лёгкие дымом по самые верхушки, пускать колечки, смешно приоткрывая рот, словно рыба, делать что угодно, чтобы показать свою мнимую незаинтересованность в разговоре. Слегка тряхнул головой из стороны в сторону, что Олег воспринял как отказ, пожимая плечами и убирая сигареты на место. Волков продолжал молчать, а у Грома, видимо, всё же слишком чесался язык, поэтому он выпалил не задумываясь над тем, что ответ слышать не особо желал. — А вы разве не?.. Что «не» Игорь не уточнил, но Олегу это и не было нужно. — Разве не. Дело прошлое, честно говоря, — дым скользнул меж губ, раздался недовольный цык. — Неприятно вышло. Снова молчание. Вопросы больше задавать не хотелось. — Серый там без тебя с ума сходит, — тон будничный, будто озвучил очевидные вещи, но Гром всё равно глядел недоверчиво. — Телефон включи. Игорь вытащил кирпичик под насмешливым взглядом карих глаз, зажал кнопку включения, нетерпеливо постукивая ногтем по корпусу. Экран приветливо уведомил о тридцати пропущенных вызовах и около полусотни сообщений. Бегло читая написанное, он цеплялся за отдельные фразы. «…не могу найти твои вещи» «Ты где?» «С тобой всё хорошо? Не могу до тебя дозвониться» «Звонил на работу. Сказали, что тебя нет в отделении. Опять где-то носишься» «Надеюсь, ты не лежишь раненый в какой-нибудь бесплатной больнице» «Пчёлкина даже трубку не взяла» «Дмитрий попросил меня не беспокоить тебя. Как скажешь» Это было последним. Больше ни слова, но звонки продолжали поступать и после. — Возвращайся, — Волков выглядел серьёзно. — Зачем? И Игорь действительно этого не понимал. Что его ждёт, когда он вернётся? — Этого тебе недостаточно? — Олег кивнул на телефон, всё ещё зажатый в ладони. — Несерьёзно это всё. Перебесится и забудет. У него вон теперь ты есть. Снова. Гром прервался, проглатывая комок, состоящий из мыслей: «Он тебя любит больше. Ты важнее». Да Волков даже смотрелся рядом с Разумовским лучше, чем долговязый Игорь со своими длинными узловатыми оленьими ногами в старых джинсах, куртке и кепке, без которой было никак нельзя. Олег задумчиво пыхтел сигаретой, стряхивая пепел в раковину. — Ему этого недостаточно. Вечно мало: внимания, любви. Вот этого всего, — оторвался от разглядывания тлеющей бумаги, посмотрел в упор. — Ну ты и сам знаешь. «Знаю» кислило на языке, делая слюну вязкой, до тошноты противной. — И чё ты предлагаешь? — Попробовать. Игорь сдержал порыв рассмеяться Волкову прямо в лицо, сжимая растягивающиеся в улыбке губы. — Попробовать что? Поиграть в шведскую семью? График там составим: кто и когда с ним трахается? Выходной за два дня идёт? — Почему бы и не поиграть? — взгляд серьёзный, но в глазах всё равно горели искры. Гром опешил, теряясь, но тут же собрался с мыслями, огрызаясь: — Тебе-то это нахрена? Волчьи инстинкты поломались? — Смешно, — но только лицо кирпичом сделал и отвернулся к окну, прячась. — Я однажды так же ушёл. — У Разумовского был ещё один герой-любовник до тебя? Похвально, — Игорь острил, пытался укусить, надавить побольнее, спровоцировать, чтобы с чистой совестью ударить в ответ, выплёскивая скопившуюся злость, раздражение и усталость. Но Волков умело его игнорировал. Повернул лицо в профиль и мельком глянул на Грома. — В армию. Думал, ему так лучше будет. Денег заработаю. Он же об этом всём с самого детдома мечтал. Чтобы было что-то своё, родное. Хотел, чтобы я рядом был. А я ушёл. И в воздухе безмолвно повисло невысказанное «и жалею об этом до сих пор». — А Серый… Он же гордый — сам прогнал, — уголок губ тоскливо дёрнулся. Игорь насупленно пялился на свои сцепленные в замок пальцы и снова обратил внимание на Олега. — Хорошо. А я-то тут при чём? — При том! — Волков несдержанно крикнул, раздраженно взмахивая руками, но моментально успокоился, глубоко вдохнув. — Ты ему нужен. Диалог прервало треньканье мобильного и знакомое имя на загоревшемся экране. — Вспомнишь солнце — вот и лучик. Марго, видимо, сообщила, что до тебя теперь дозвониться можно. Игорь буравил взглядом телефон, будто мог силой мысли заставить его исчезнуть. Олег вздохнул, выхватывая кирпичик из чужих рук, нажал на кнопку, ставя на громкую связь, и приложил указательный палец ко рту. — Игорь! В ответ тишина. — Ты хорошо меня слышишь? Гром кашлянул, выдавливая: — Здарова. На той стороне в трубку облегченно выдохнули. — Чё хотел? Волков свёл брови, смотрел осуждающе — Игорь же вытянул перед собой руку, тыча в его сторону средним пальцем. — Я… я хотел, — выдох. — Где ты? На работе, наверное? Давай я заеду за тобой в перерыв или… или после смены? — Не нужно. Серёжа запнулся, прожевывая окончание фразы, волнуясь ещё больше. — Я думаю, что… что нам нужно поговорить. Давай… Давай я — не знаю даже — зайду завтра или послезавтра? В любой день, когда тебе будет удобно. Давай встретимся, — и добавил тихо, — пожалуйста. Игорь повторил: «Не нужно» — и взглядом остановил дернувшегося в его сторону Волкова, сжавшего кулаки. — Я сам сейчас заеду, — вопросительно кивнул Олегу, который тут же демонстративно бряцнул ключами от машины, вытащив их из кармана брюк. — Да… Да, хорошо. Я буду ждать. Игорь положил трубку и провел рукой по лицу, задерживаясь на подбородке. — Добился своего? Волков ухмыльнулся и пожал плечами. Гром же поднялся со стула, надевая кепку и бурча под нос: «И как тебя Разумовский терпит?» — С удовольствием. Олег осклабился, подмигивая, и вышел из квартиры вслед за Игорем и, не дожидаясь, спустился на улицу, на ходу снимая блокировку с машины. До башни ехали в тишине. Волков сосредоточился на дороге, Гром — на своих мыслях. Он и сам не до конца понимал, почему согласился. Дело было не в Олеге, который пришёл попросить за Серёжу, не в самом Разумовском, печальный голос которого бил по нервам. Просто у Игоря сердце — выжженная пустыня, кажущаяся безжизненной, мечущейся от жара к пронизывающему кости холоду. Горло забил песок, но он ведь сам, своими руками перекрыл родник, ушёл из оазиса в неизвестность, а теперь жажда вела его обратно, и Игорь боялся, что, когда он придёт, воды уже не будет, что водоём пересох, а жизнь оттуда ушла, оставляя лишь голые нагретые палящим солнцем камни, обжигающие, приводящие в чувства. Мотор заглох, и Гром выбрался на улицу, вдыхая пропитанный выхлопными газами воздух, думая о том, как было бы хорошо, если бы пошёл дождь, прибивая всю пыль к асфальту, позволяя дышать глубоко и свободно хоть какое-то время. Они поднялись на самый верх, где Разумовский наматывал круги вокруг дивана, цепляясь за волосы, кусая по старой привычке ногти. Увидев их, он замер на мгновение, но тут же подошёл ближе. Игорь стоял рядом с Олегом — напротив них Серёжа, злой и растерянный. И Гром знал, что если сейчас вцепится в локоть Волкова, то тут же почувствует мучительное дежавю. — Никогда — слышишь? — никогда так больше не делай! Слёзы текли по пунцовым щекам, но Разумовский их будто не замечал. Скривил рот, замахнулся и ударил Игоря в плечо, на что тот лишь улыбнулся. Больно. И сладко. После засухи даже капля воды кажется сладкой.