Право долга

- Вам нужна будет помощь, эрн Линегар? – конечно, лепешка кончилась достаточно быстро, как казалось Аэрису, и нужно было возвращаться домой, надеясь на то, что приступ у Эккена кончился. Если не кончился – что же, для этой охраны - это будет в первый раз, а для него в очередной. В четвертый, если считать с того случая, как Эккен умудрился разбить себе голову на лестнице больше, чем почти четыре десятка лет назад. - О нет, - они уже подошли к дому. Огни в нем были погашены, хотя, скорее всего, Эккен обошелся и без огня. - Если я приму вашу помощь, то потом она понадобится нам всем. Благодарю. Ощущение прошедшей грозы – когда буря только что кончилась, но еще с крыш течет вода, все разбросано и переломано порывами ветра, но уже тихо. Все самое страшное осталось позади. В прошлый раз он был в самом центре бури, наедине с ураганом из бешенства и ярости, это стоило пары разнесенных комнат, разбитых зеркал и сломанной мебели и собственных, напрочь вырванных щитов, когда Охотник взламывает твое сознание, как медведь ульи на дальней пасеке, одно неосторожно брошенное слово, и Охотник, который сдерживал себя из последних сил – сорвался. Смерть Хальге Эррах, затянувшееся дело с контрабандой, ссора с его Высочеством и Иддером… Он помнил, что Эккен был на грани, и отчасти был виноват в той буре сам. Стоило бы промолчать, но он не смог. Потом было несколько дней в кровати, с раскалывающейся от боли головой, виноватый Эккен, который и без того не знал куда деть себя, и вот теперь снова… Но на этот раз Эккен уберег его. В темноте что-то хрустнуло под сапогом, было мокро, какая-то большая тряпка попалась под ноги – вероятно рубаха, значит, где-то впереди все остальное… Разбитая посуда, разлитое вино, брошенная одежда и лавки, можно было зажечь огонь, но Аэрису было не до этого – надо идти осторожнее, чтобы не свернуть себе голову. Как это прекратить? В купальне было сыро и тепло, что-то острое впивалось в ноги – в бедра, ступни, но на это было наплевать и не было сил даже встать. Он дышал-то через раз. Почему Иллан не оставил ни одной записи, ни одного совета – как с этим справляться?! Ни один Охотник не помог другим… Много раз Эккен задавал себе этот вопрос и теперь прекрасно знал на него ответ. Они не справлялись. И он сам ничего не может сказать тому, кто родится с этим же проклятьем. Иллан истязал Ориха Истелин, другой Охотник тоже был жесток… Так что он напишет для других Охотников? Что делать тогда, когда чужие чувства переполняют тебя, как нечистота поганое ведро, мешаясь с такими же собственными? Срываться на тех, кого любишь? Издеваться над беспомощными? Над теми, кто не может ответить… Орих Истелин не мог, но не забыл ничего из этого Охотнику. Разнести свой собственный дом, резать самого себя осколками зеркал и посуды, когда не можешь справиться с собственной яростью и всем тем, что поневоле пришлось хлебнуть? Когда-то, будучи молодым и не связанным клятвами – было легче, ему помогали постель и вино, а теперь даже сил Аэриса не хватит, чтобы помочь справиться с этим вот… Перейти ту грань, которую ему разрешили перейти еще давно, когда давали бесполезные клятвы и обещания – Эккен так и не смог. Не смог заставить себя ходить на тяжелые допросы и казни. Змея когда-то обещал ему, что и до этого дойдет рано или поздно, но пока не доходило… Если дело было бы только в Змее, то испачкать его в этой грязи стоило бы, но не Иддера. Иддер ничем не заслужил славы хозяина того, кто убивает и мучает ради собственного удовольствия и собственной жажды. Это не для Иддера… а эрн Войтан и Змея вполне эту славу заслужили. Всю эту бурю, по-хорошему, заслужил сейчас и Туре Нандор и его хозяева, но до них теперь как до хрустальной вазы – нельзя дотрагиваться. Зато в безопасности Аэрис, Иддер и даже Инце, хотя вот уж кого, а его не жаль теперь. Эри вернулся. В пустом доме появились ощущение – беспокойство, осторожность. Как болит голова! Она всегда болит после таких приступов. И у него, и у тех, кому достается. Пока Эри где-то наверху, спотыкается об разбросанные вещи и осколки кувшинов и горшков, бить которые Эккен начал еще с порога, но супруг прекрасно знает, где его искать – в купальне, в влажном тепле нагретой воды, вязком запахе крови, скорее всего порезаны еще и руки, да и что-то жглось на лице. Нужны силы встать, отжать волосы, о том, чтобы привести все в порядок Эккен пока и не мечтал. Нужно снова начать ровно дышать и избавиться от головной боли, а для этого нужен Эри – его лекарство и спасение. Прислушиваться в тишине к осторожным шагам, которые бьют шумом по голове и обещают скорое избавление… каждый шаг громче и ближе. - Ты здесь? – Аэрис спрашивает просто потому, что надо спросить, прекрасно знает, что Эккен тут. В кромешной темноте можно различить даже силуэт, Эккен сидит на полу возле купальной чаши, опирается спиной на стенку, одна нога собрана в колене, а другая вытянута. А ведь пол усыпан осколками – они хрустели под сапогами. Это огромное зеркало в медной раме, одно из тех, что исправно присылал им в дом владелец мастерской, выкупив в Ирнисте. Какое по счету разбитое Эккеном? Зеркала в купальне жили по нескольку лет, а потом неизбежно оказывались разбитыми – или в таком вот приступе или просто по случайности, но всегда Эккеном. - Я их ненавижу, ты же знаешь… - силуэт поднял голову. – Ты поможешь мне встать? - Подожди! – Аэрис сорвал со стены плотную шерстяную простыню, в которую следовало заворачиваться после купания. Шерсть там крепкая и толстая. Пойдет, чтобы бросить на пол. – Я не принес тебе сапог, поэтому давай так. Завтра уберу. Обопрись на меня. Из купальни можно подняться сразу наверх, в спальни, минуя разбитые покои. В спальне пришлось разжечь огонь и в камине, и зажечь лампы, с последними пришлось повозиться, как нарочно, фитиль долго не хотел разгораться в масле. - Ничего себе…- от Эккена сейчас лишнего слова не дождешься, зато никто не мешает говорить ему самому. – Хорошо, что хоть без глаз не остался. Подожди, я принесу воды. - И вина принеси. То, что Эккен в бешенстве изрезал себе все костяшки рук, ладони и вдоволь наступил на осколки, и даже то, что пара из них порезала ему задницу, было с точки зрения Аэриса более-менее объяснимо, но как супруг получил глубокую царапину от самого края нижнего века до уха – это осталось непонятным. - Ты сможешь завтра ходить? – Аэрис стер кровь из раны и приложил лед к порезу, чтобы остановить кровь. - А у меня есть выбор? – Эккен так и сидел на краю постели, позволяя супругу разбираться с его ранами. Не было бы помощи – он бы прекрасно заснул и так. – Но я хотя бы не убью завтра Инце. Вот для чего все это, дальше бы я не стал терпеть. Но мне надо его не убить и не покалечить. - Тебя так заботит его мнение о тебе? – Стоило бы помолчать, но Аэрис не смог. Эккен ничего не ответил, терпеливо дождавшись, пока супруг забинтует ему ладони и ступни ног. Хорошо, хоть задницу не перевязал. Белье придется выкинуть. Не хватало еще женщинам думать, что они в спальне с Аэрисом убивают друг друга. Голову так и не отпускало, Эккен устроился поудобнее в кровати, пришлось лечь на живот, и подтянул к себе Аэриса, чуть открывая щиты, чтобы супруг услышал его благодарность. Я не знаю, как сказать тебе о том, что я безумно тебя люблю… у меня нет таких слов, Эри. Я не умею… Я бы умер без тебя десятки раз или сошел бы с ума, или потерялся бы в постелях, забывая имена - свое и чужие. Я не знаю, как у тебя хватает на это сил. У Эккена холодные кончики пальцев. Аэрис хотел бы переплести руки, но он сам забинтовал ладони супругу и теперь гладил лишь кончики пальцев. Такие минуты в их жизни случались редко – когда Эккен снимает свои щиты, в любое другое время — это просто опасно, но сейчас это пустой кувшин, где на дне лишь остались собственные личные чувства. И чтобы он сам делал без Эккена, без той "твари", которую при первой встрече мечтал убить или отходить плетью? Которой чуть не сломал пальцы в поединке у Истелин. Как-то бы, наверно, жил… как живут же слепые? Или те, кто не ощущает запахов. И только с Эккеном он стал видеть и ощущать. Да уж… Аэрис проснулся раньше супруга, который, по принятой у него привычке, сначала засыпал под двумя одеялами, а просыпался абсолютно голым, а одеяла оказывались сброшенными вниз. В обычное время Аэрис бы залюбовался и крепкой фигурой, и падающим светом из витражей окна, которое они редко задергивали, и вообще бы насладился спокойным утром. Зря они понадеялись, что порезы на бедрах исчезнут. Но, видимо, Эккена, как всегда, это не волновало. Отвратительная манера терпеть все раны до последнего, пока не упадет без сил или от воспаления, раздражала давно. Ну что стоит сказать сразу! Ладно, церемонии были ночью. - Вставай! – он пихнул спящего босой ногой, получив в ответ угрожающее ворчание. - Мне наверно польстит, если подумают, что я затрахал тебя до крови, но защитничков набежит… Как ты пойдешь в управу? Ты ни встать не можешь, ни сесть! - Значит буду стоять, - широко зевнул Эккен, которого какие-то там порезы волновали меньше предстоящих дел. - Так ты придешь вечером на ужин в Лежбище? _____ Никакие извинения ему не помогут. Кайетан прочитал злосчастную статью, наверно, сотню раз за день, сравнивая ее со словами Эккена. Какая муха укусила его самого в тот день, когда он решил напомнить Эккену о своем статусе и о том, что их разделяет? Ведь на самом деле он вовсе не считал себя выше старшего дознавателя Эккена Иррен... И плохим дознавателем Эккен тоже не был – напротив. Удивительно что Эккен сам сдержался, не напомнив в очередной раз, отчасти благодаря кому Кайетан стал главой этой управы. Тогда вечером, после прихода Экке и разговора, он еще долго кипел гневом, стараясь не выплеснуть его на Тэльге или кого-то из домочадцев. Каков самонадеянный глупец, надо же, решил, что он настоящая птица, так и не научившись летать. Эккен оказался прав в каждом своем слове… Высказанном в той же самой хамской манере, которая была у него с юности. И несмотря на эту манеру, именно он и глядел в самую суть дела. И если за то, что он не поверил в версию старшего дознавателя, еще можно попросить прощения, то слова о разнице в субординации Эккен не простит никогда, и кроме того, что Кайетан действительно оказался дураком, так теперь и стоит помнить о том, что рано или поздно Эккен обязательно отыграется за унижение. И даже то, что теперь в его глазах бывший супруг стал еще и самодовольным глупцом – не заставит Экке отказаться от такого удовольствия. Еще большей глупостью было сразу после ухода Эккена написать безупречно вежливое и холодное письмо эрну Найеха с просьбой довести до своих дознавателей правила субординации. Можно теперь себе представить, как они там с Экке хохотали над этим письмом. Хагир Лойте тоже не словом ни обмолвился про своего родича. Заместитель главы управы был все так же прекрасно воспитан и говорил только по делу, словно и не было никакой статьи, в которой маралось и его собственное имя. ____ - Знаешь, - от Эккена не укрылась гримаса Иддера, и его насмешливое фырканье было слишком красноречивым при виде царапины на лице, - я вот подумал, мне стоит внести в свое завещание один важный пункт. Знаешь какой? - Наверняка очередная пакость, - Иддера тоже было не удивить, хотя Эккен умел это делать. Надо же, обе руки забинтованы, царапина на лице, это можно было бы списать на драку, но вот то, что старший дознаватель поморщился, садясь в кресло, говорило о другом. – Говори. - Если Аэрис останется вдовцом, то я выскажу посмертное пожелание, чтобы вы вступили в брак. Мне кажется, во-первых, вы созданы друг для друга, во-вторых, думаете о друг друге так часто, что меня это даже пугает, в-третьих, у вас всегда будет повод для разговора, а на моей могиле – драгоценности и вино. Не желаете за ужином в Лежбище сегодня это обсудить с ним? Ну и заодно то, почему мне неловко сидеть. - Я готов купить тебе столько вина и драгоценностей, сколько пожелаешь, лишь бы эрн Линегар не остался вдовцом. Да и слухи о нем, как о любовнике – не очень хороши, но я больше верю тебе. Что-то эрн Лойте запаздывает. Конечно, Инце назначил им встречу в своей управе, и Иддер, вроде бы как, имел право вызвать даже главу управы на допрос к себе, но, все-таки, пошел навстречу. Если верить Эккену, а ему определенно стоит верить, то ничего интересного они не узнают, но зато им отвели отдельные покои в Серебряной управе, где они и ожидали эрна Инце Ойхе Лойте. - Добрый день, эрн Найеха, - Эккен успел прикрыть глаза и чуть задремать, но Инце все-таки соизволил вспомнить о гостях. – Здравствуй, Эккен. Я вижу, ты не изменил своим привычкам за восемь десятков лет – появляться в пристойных местах со следами драки. - Приятно, что вы помните о моих привычках, эрн Лойте, - а вот Инце растерял за годы привычку разговаривать с младшим братом. – Но мы тут не за тем, чтобы обсудить мое лицо. Совершенно неважно, что скажет Инце. Важно то, что Инце почувствует и вот это-то и будет правдой. - Верно. – Иддер взял разговор в свои руки. - Я думаю, что вы вчера ознакомились с небезывестной статьей, в которой, в том числе, затрагиваются интересы и вашей семьи, эрн Лойте. У нас есть основания полагать, что автор этой статьи пользовался источниками, которые весьма близки как к вашей семье, так и к судебной управе. Можете ли вы вспомнить о тех временах, когда вы еще служили в управе суда и, возможно, кто-то там был близок к вам достаточно, чтобы быть осведомленным о делах вашей семьи и конкретно о деле эрна Иррен. - Мне стоит напомнить, что когда я служил в той управе – ее возглавлял мой отец, эрн Ойхе Лойте, который совершенно четко знал кто и чем должен был заниматься в этой управе, и могу вам сказать, что я занимался вопросом земельных споров, но никак не судебными делами и, тем более, ни с кем не обсуждал то, что творилось у нас в семье, даже когда моего отца временно отстранили от управы. У меня нет привычки выносить мусор из дома. Иддеру очень хотелось вздохнуть, но стоило сдержать этот порыв. Находиться на мосту между двумя братьями, которые рассорились навсегда – так себе удовольствие. И почему ему кажется, что здесь одновременно два Ойхе Лойте – один из которых чиновник Серебряной управы, а второй – воин, на лице которого сейчас глубокая царапина? Инце и Эккен очень похожи между собой, как и должно кровным родичам. Вот только эта кровь теперь разделена. - Поэтому я ничего не могу сказать вам по поводу вчерашней статьи, кроме того, что я глубоко возмущен изложенными в ней фактами. - Готов поспорить, что больше всего тебя возмутило упоминание рудника в Ирнисте, – усмехнулся Эккен, - и ничего более. Ничего, чтобы было такой уж откровенной ложью – там вовсе не написано. - Меньше всего я хотел бы быть втянут в очередную твою вражду с кем-то. Воюешь ты, а марают мое имя! – Эккен хорошо видел, как Инце пытается сдержать гнев. Ничего не изменилось. Любого из его братьев, да и его самого, несложно вывести из себя. - То, что там больше всего пишут обо мне, вовсе не означает, что это написано против меня лично. Кто я такой – всего лишь дознаватель. Меня проще застрелить, чем вкладывать столько времени и денег в такой текст, Инце. Жаль, что ты прочитал там только это. - Есть мнение, эрн Лойте, что цель статьи вовсе не уязвить меня кражей шубы и не рассказать об эрне Иррен, а скорее донести до читателя то, что все те, кто правит сейчас страной – меньше всего заняты ее делами, но больше личными и родственными связями, и весьма прозрачно намекает на то, что и вы получили свой пост вовсе не потому, что заслужили его. И поэтому мы ищем того, кто помог автору написать этот текст. - В самом тексте есть фразы, которые мне говорят о том, что кто-то, кто рассказал эти сплетни – был близок к нашей семье и к моим братьям. Например о том, что отец отлучил меня от семьи потому, что кончилось его терпение и средства. Это мог сказать кто-то из вас, не обязательно ты, но кто-то, кто услышал – мог хорошо запомнить. Я хочу, чтобы вы, не только ты, а Брет, Оррис и Невен – хорошенько вспомнили то, что говорили много лет назад… Донеси до них это. Эккен как был маленьким избалованным мальчишкой, привыкшим, что все делается по его первому слову и желанию – так им и остался, несмотря ни на что. И ведь когда-то он сам очень любил этого мальчика. Эккен был самым ласковым и ручным из братьев, искренним и живым. Прибегал ночью в спальню, боясь темноты, искал защиты от других братьев. Вот только они упустили тот миг, когда из ласкового ребенка младший брат превратился в капризного и избалованного юнца, которому потакал отец. И даже сейчас этот же тон.. Он должен видеть старшего дознавателя Эккена Иррен – надо отдать должное, Войтан Тиадар сумел научить тому, чему не научил родной отец, дознавателя, о котором идет слава, как о сильном Охотнике, который раскрыл много громких дел и даже спас его Высочество Эарана от покушения… Но не видел. Не мог себя заставить. - А ты постарайся, – ну конечно, от Охотника не скроешь. – Потому что меня от моей службы отстранить непросто, а тебя и остальных оттащить от кормушки – проще простого. Знаешь почему? Потому что на мое место желающих добром нет. А на твое – сколько угодно. - Тогда отчего бы тебе, такому умнику, самому не спросить Орриса и Брета? - Ты сам отлично знаешь, чем это кончится. Только утешать на этот раз придется их. Ты слышал, о чем мы просим с эрном Найеха, пока неофициально. Если хотите сохранить свои задницы на своих стульях – примите к сведению. На улице было зябко, и Иддер повел плечами, поправляя плащ, на этот раз обычный шерстяной. - Я когда-то даже жалел, что у меня нет братьев. Думал – каково это, расти в такой большой семье, как у тебя. – глава управы развернулся к Эккену, протянул руку и провел большим пальцем вдоль царапины на лице. – А после этого думаю – может и хорошо, что я об этом ничего не знаю. Что ты думаешь насчет пойти и выпить чего-то горячего? - Я бы еще поел… - согласился Эккен, - у меня дома жрать нечего, впрочем, как обычно. Забыл, ты придешь вечером на ужин в "Лежбище"? Там будет вся Стая, даже с мелочью. - И небось, эрн Линегар? – покосился Иддер, от одной мысли об Эккеновом супруге его передергивало. Ни один совместный ужин ничем хорошим не заканчивался – неизменно Аэрис рано или поздно подбирался к нему с другого конца стола и начинал пытаться изводить издевками и каверзными вопросами, которые, вроде как, не связаны с Эккеном, но касаются его напрямую, пока на выручку не являлся сам Охотник. Да и, даже если Аэрис просто молчит, то от его сверлящего неприязненного взгляда просто неприятно. - Вы всегда можете сесть с ним рядом, у вас же так много общих причин для разговоров. – Все равно невозможно удержаться от того, чтобы не позлить немного Иддера. – Но если ты не желаешь, то я с удовольствием выпью сейчас с тобой вина. Теплое и терпкое вино сейчас было кстати, но никак не помогало от головной боли, так и не прошедшей за ночь. Как Эккен и думал, разговор с Инце ничего не даст – бывший старший брат не лгал, и в его щитах Эккен не увидел ничего, кроме недовольства беседой, Инце не боялся и не скрывал. Да и, вопреки ожиданиям, беседа оказалась более чем мирной, непонятно о чем переживал Иддер. - Не знаю, кто еще… - Иддер тоже согрелся в таверне, - мне мало кто знаком в судебной управе. Твой бывший супруг тоже не похож на того, кто стал бы жаловаться на судьбу, как бы она не била. Кто вел твои дела до Хагира? Айнар Раун? - Айнар Раун друг отца и из старой столичной аристократии, как и его дети, которые никогда не служили в управе. И у него уже не спросишь, сам понимаешь… Надо думать, Иддер, а мне сейчас это трудно. Мне стоило большого труда подготовиться к тому, чтобы не сорваться на Инце. - У тебя есть что-то срочное в управе? – Иддеру не стоило труда понять, что случилось на самом деле, за шутками о страсти Аэриса. - Тогда тебе стоит пойти домой и отдохнуть. А лучше, покажись Скойре или Дагейду. Выгони всех и поспи до вечера. - Дел навалом. Пока мы тут отвлекаемся на писак – у нас оружие проходит сквозь границы. Мне надо разобрать донесения и понять, каким можно верить, а какие пустые сплетни. Конечно, не хватало еще пойти к Дагейду. Не стоило Иддеру об этом знать, но Змея был бы последним, к кому Эккен бы пошел после такого приступа. Одного раза хватило, когда голова разрывалась от боли, тошнило от любого запаха, а убить хотелось всех, кто подходил ближе пяти шагов. И множество вопросов, которые посыпались на него, Дагейд выжимал из него знания, как масло из семечек, неторопливо составляя отвар, который ненамного помог. Он до сих пор для Змеи – лишь предмет изучения, так может Змея и озаботится тем, чтобы помочь будущим Охотникам сам? - Садись, хольд, - вот Скойре не понадобилось ничего объяснять, хватило и покрасневших глаз, и царапины, одного кивка головы шамана хватило, чтобы понятливые дознаватели убрались по делам, а мальчишка Лин исчез с поручениями и бумагами. – Вот я знал, что так и будет, на тебя вчера смотреть было страшно. Даири привезли, но ничего с ним не случится, допросишь завтра. Ах да, Даири. Таможня около Скилли, конвой так быстро привез арестованного? Эккен даже поморщился от боли, так было трудно начать думать о деле. - Пусть Эльм соберет все бумаги по нему, сегодня, до вечера. - Эккен лениво смотрел, как дознаватель греет воду на комнатной жаровне с углями, кидает туда травы, раз у Скойре все вещи тут, значит и все травы тоже в управе. - Я посмотрю их завтра утром. - Ты пил вино? Зря, - вздохнул Скойре, - с этим отваром оно плохо сочетается, но все равно поможет, если ты поспишь. Там мой плащ, если не побрезгуешь, - дознаватель указал на кровать в углу. Я разбужу тебя перед ужином, если ты не передумал. - Не передумал, - действительно, сейчас кровать была бы самым желанным местом в Келлин. – Постарайся не докладывать об этом Дагейду. Скажи, что я с похмелья. Он поверит… - Я бы не поверил, – Скойре сунул под нос Эккену густо пахнущую травами горячую глиняную кружку. - А он тебя всяко дольше знает. Тебе сколько не дай, хольд, ты все вылакаешь и сам до дома дойдешь. - Какая грубая лесть. Ты переоцениваешь мои возможности. Тьфу, ну и дрянь, – скривился Эккен, сделав первый глоток. Свое дело Скойре знал хорошо, дознаватели хоть и ходили по комнате, стараясь даже не дышать, но он не опасался, что хольда разбудят – зелье крепкое, и за несколько часов, что остались до встречи в Лежбище, эрн Иррен успеет выспаться и прийти в себя. Самому ему это уже не помогало и Скойре не знал, способно ли помочь что-то вообще. Повторяющиеся сны, кошмары, где были он и Стая, даже Лин… Линдре отчаянно старался не обращать внимания на эрна Иррен, как будто спящий глава Стаи, хольд, как он быстро перенял это словечко от Скойре – самое обычное дело. Бумаг было невпроворот, эрн Эльмхард Эрна заставил его переписывать два протокола предварительного допроса, написанные таким отвратительным почерком, что нужно было продираться через каждую букву, а еще написать письма о розыске эрна Тиэрнан, всем главным дознавателям-представителям управы в границах земель Келлин – "задержать для дачи показаний". Зачем эрн Тиэрнан покинул столицу? Чтобы у него так быстро не выпытали, кто на самом деле заставил его украсть плащ? А если его убили? Но тогда это очень глупо со стороны тех, кто заказал эту гнусную статью. На них первых и подумают. А плащ замечательный… лицо тетки чего только стоило, когда Лин приволок меховой ком домой в свою комнату и сказал, что это подарил ему лично глава управы. Даже не надо быть эрном Иррен, чтобы прочитать на лице родичей все то, что они подумали, а особенно изумление от того, что нескладный тощий Лин мог заинтересовать самого блистательного эрна Найеха. И даже правде они не поверили. А спалось под плащом изумительно – правда, Лин только одну ночь решил использовать его как одеяло, потом решил, что такая роскошь прекрасно полежит в шкафу, обложенная травами от моли, до следующей зимы и пригодится в своем настоящем качестве, когда все забудут, что этот плащ принадлежал другому. Но даже думать о том, что дома можно потрогать этот мягкий мех рукой, было приятно. - Хоть кому-то тут хорошо… - Хольд заворочался, просыпаясь, укрытый и собственным плащом, и плащом Скойре, - день неплохо прошел. Сколько сейчас времени? - Половина седьмого, эрн Иррен, - у Лина были часы, подарок на совершеннолетие, хоть и недорогие, но лучший подарок, который он получал, если, конечно, забыть о перепавшем меховом плаще. - Прекрасно, - вот теперь в голосе хольда не было ни одной сонной нотки. - Сколько розыскных писем ты уже написал? - Ни одного, - вздохнул Лин, - простите, хольд, я не успел. Я могу остаться и написать их вечером. - Нет, – Эккен размял плечи, чувствуя себя выспавшимся. – Брось эту ерунду и дай мне вот ту газету, а сам возьми перо и новый лист бумаги. У меня есть прекрасная идея, и если все пойдет, как я думаю… Скойре, чего ты мне дал? Я хочу это каждый вечер. И чего ты сам не пьешь? - А через полгода слюнями капать будешь, хольд. Это сильные травы, на один-два раза помочь. А не пью я потому, что у меня нет беды заснуть… - Собирайтесь. Пора хорошо пожрать и выпить. Газету я возьму с собой. А пока, Лин, запиши-ка кое-что. ----- - Я не могу пропустить вас с оружием! Даже несмотря на то, что вас ждут! – Сколько раз Аэрис был в Лежбище, а этого сопляка видел впервые. – У нас такие правила! - Я клал на эти правила и ходил сюда с мечом, еще когда ты у своего отца в яйцах бултыхался! – Что за новости, формально в "Лежбище" нельзя было проходить с оружием, но до этого дня о таком правиле никто и не вспоминал. Иначе бы тут не было ни гвардейцев, ни дознавателей, ни городских стражников и прочих искателей крепкой мужской задницы на ночь. - Тогда мне понятно, почему за столько лет вы тут никого не нашли! – наглый щенок усмехнулся ему прямо в лицо. А смех за спиной грохнул так, что рука сама легла на рукоять клинка… - Хороший ответ, сопляк, мог бы уесть, но… – начал Аэрис, но его прервал знакомый голос, а крепкие руки обняли со спины. - Ирме, - Эккен промурлыкал из-за его плеча, наверняка подарив сопляку нежную улыбку, - знакомься и запомни на будущее, это мой супруг эрн Аэрис Линегар, я надеюсь, у тебя хорошая память на лица? - Да, эрн Иррен. Эрн Линегар, приношу вам свои извинения. Лину было прекрасно видно весь зал, если хольд Иррен просил оставить за ним стол – то этим столом всегда оказывался самый удобный, большой, от которого просматривался как вход, так и все помещение таверны, где не было эрнис даже среди обслуги. Жаль, он бы не отказался познакомиться с какой-нибудь девушкой. Но даже нечего и думать, чтобы свести знакомство с эрном или эрни его возраста, кто обратит на него внимание, когда он в компании пятерых взрослых мужчин, пять из которых дознаватели, а шестой – эрн Линегар, о котором тоже говорили мало хорошего. - Кстати, Эри, у меня есть одна мысль. Раз уж наша молодежь отказывается ездить в усадьбу, - до этой фразы эрн Иррен рассказывал о том, какую прекрасную усадьбу удалось купить для будущей школы эрна Линегар, - может, там поживет Скойре? Ему нужно тихое уединенное место, за которым он присмотрит, и из которого его не выставят снова под мост. - Не зарекайся, хольд, меня отовсюду в этом городе выставляли, иногда и через пару ночей, – рассмеялся Скойре, передавая миску с жареными ребрами, - но я был бы благодарен тебе за это. - Там ты напугаешь только сов. Мне не очень нравится, что это далеко от города, но зато охрана управы будет мне благодарна тоже. Пока тебя Иддер сам под мост не отправил. - Я не против, – эрн Аэрис только положил себе мяса на тарелку, - если ты присмотришь за домом и конюшней, хорошо. Сопляки нынче избалованы, им нужно жить поближе к мамкиным юбкам и теплой кухне. - Ну, я бы тоже не отказался от юбки и кухни, но куда мне, - рассмеялся Скойре, - а я верно ли слышал, что ты теперь учишь самих наследников? И как, приходится сдерживаться или с полувзгляда понимают? Это мне не хольд напел, другие птички. И я слышал от них, что младшие в восторге от тебя. Может у тебя найдется пара уроков для нашего Лина? А то не сдать ему фехтование… Лин только вздохнул, желая, чтобы болтливый Скойре остановился. Да у него денег не хватит, оплатить уроки у эрна Линегар, который судит княжеские турниры, да и еще учит княжеских же сыновей! А продавать плащ эрна Найеха ради этого тоже не стоит. Что мешает Скойре просто поесть мяса, как это делают все остальные, Эльм, Эрле и даже сам хольд отламывает ребра пальцами! - Это вот этот вот Лин? – холодные серые глаза эрна Линегар смотрели прямо на него, и Лин почувствовал себя неуютно, вот теперь из всех сил желая, чтобы хольд помог ему. Ведь наверняка почувствовал его страх! Но эрн Иррен даже не собирался его спасать, судя по всему, оставив на забаву своему супругу. – Встань. - Вытяни правую руку, – Лин подчинился, не понимая что от него хотят. – Выйди из-за стола. Эрн Линегар тоже оторвался и от пива и от мяса, поднимаясь со своего места, отодвинул лавку из-за соседнего стола и указал Лину на нее кивком головы, отстегивая свой меч и заматывая ремнем перекрестье, чтобы клинок не выпал. - Держи на вытянутой руке вытянутым вперед, – Эрн Аэрис протянул ему ножны с клинком. – Давай. Я посмотрю, как ты это делаешь. Теперь еще и на них все смотрят, и мальчишка, который, как чувствовал и не желал пропускать эрна Линегар с оружием в "Лежбище", и остальные гости, и даже странный эрн, с противоположного угла зала, который рассматривал дознавателей чуть ли не с той минуты, как они пришли. - Плохо, – Лину показалось, что прошла вечность с тех пор, как эрн Аэрис велел ему отдать оружие обратно. Такой легкий клинок вначале показался теперь невероятно тяжелым, а запястье болело. – Я так понимаю, ваш наставник не интересуется, насколько вы выносливы? И дает всем одинаковые задания, да, Лин? - Да, – Лин потирал запястье. - Я никогда не видел такого упражнения. Сначала казалось, что это будет легко. - Это будет легко, когда ты удержишь клинок более десяти минут. Можешь начинать с завтрашнего дня и до тех пор, пока не получится, как я сказал. Вот тогда мы с тобой поговорим о уроках. Обязательно напомни об этом Эккену и скажи, что это мои слова. А куда послать вашего наставника – он отлично знает. - Я передам Иддеру, - надо же, а эрн Иррен, оказывается, был не только увлечен едой и беседой с Арлиндом. - Но, тебе стоит опасаться того, что он станет торговаться за твое внимание с его Высочеством и вместо трех умных учеников – у тебя всё будет, как ты и привык до этого, три десятка малолетней бестолочи. Или ты можешь посоветовать того, кто все-таки научит Лина держать длинные твердые предметы в руках достаточно долго, чтобы тебе это пришлось по нраву. - Выносливость, эрни, - они вернулись за стол, и уже вблизи эрн Аэрис не казался таким страшным, как о нем говорил Скойре или кто-то другой, - тебе стоит начать не с фехтования, а с тренировки своего тела, чтобы стать сильным и выносливым. То, что я показал тебе, это самое простое упражнение, но только одно оно не сделает из тебя хорошего бойца, в городе достаточно хороших наставников, к кому бы я посоветовал обратиться, чтобы они сделали твои плечи шире, а тебя покрепче. - Это во дворце тебя так перевоспитали, - Скойре подлил им обоим вина, - или я ушам своим не верю, эрн Аэрис. - Это я сдерживаюсь, потому что твой драгоценный хольд дома мне вынет печень из задницы копоушкой, чтобы не учил плохим словам его учеников. Лину давно не было так хорошо. Он пил вино, ел разное мясо, макал горячие лепешки в пряный соус, слушал разговоры, шутки и советы. Сам эрн Линегар сказал, что ему делать с совершенно провальным фехтованием, которое рано или поздно придется сдавать в управе, если не вмешается эрн Иррен. Но все-таки интересно, что надо тому эрну из противоположного угла. - Ты тоже его видишь? – на всякий случай, уточнил Лин у Скойре. - Вот тот смазливый эрн, с черными волосами, он смотрит на нас весь вечер. - Смазливый, говоришь? – Скойре уже изрядно выпил. - Если он тебе нравится, котенок, мы сейчас быстро это устроим, как думаете? - Нет! – Вовсе этот эрн не нравился Лину, но его внимание настораживало. Понятно, что шумная компания дознавателей не останется незамеченной, но все таки…- Не надо! - Ну, не надо, так не надо, слышишь, хольд, малыш стесняется. – Скойре еще и оторвал эрна Иррен от беседы. – Видишь, тот красавчик с нас глаз не спускает, а малышу Лину это покоя не дает. Хотя он, вроде, по девочкам. - Этот красавчик вчера размазал половину княжеской власти в своей газете. – негромко сказал Эккен. - Но даже не вздумайте дергаться или выказывать то, что вы этим недовольны. Вон, он сам к нам идет. Никто не открывает рот без моего приказа. Как быстро эрн Иррен из расслабленного вином и сытной едой мужчины вернулся к Охотнику! Лин замер, не дыша… - Глубокоуважаемые эрны из дознания, доброго вечера! – голос незнакомца был похож на мурлыкание, глубокий и бархатный. - Добрый вечер, эрн Иррен, могу ли я попросить вас уделить мне несколько минут вашего бесценного внимания? Я думаю, представляться мне смысла не имеет, вы и так прекрасно знаете мое имя. - Если это вообще имя. Добрый вечер, эрн Нандор. Хорошо, что наши интересы совпали, и у меня есть тоже к вам небольшое дело, в рамках предложения вашей газеты. Лин, дай мне бумаги. Так вот зачем эрн Иррен взял с собой и газету, и то письмо, которое заставил писать перед походом в Лежбище! Но как он узнал?! Или это рассчитанная ловушка? - Что вы хотели, эрн Нандор? Я чем-то могу вам помочь? – Осведомился Эккен тоном чиновника из судебной управы, принимающего посетителя из глухой деревни, рассматривая своего собеседника. Они отошли за другой стол и туда, по кивку головы дознавателя, немедленно принесли вино. Эрн "Нандор" моложе его, скорее возраста Скойре, темные волосы, темные глаза, узкие губы и изящая фигура, как струна, что выдает в нем того, кто не берет в руки оружия. - Я бы хотел узнать ваше отношение к опубликованному нами вчерашнему материалу, вы - один из непосредственных его участников, и я бы хотел познакомиться с вами лично. - Хороший текст, вы проделали отличную работу, но, там есть множество пробелов и упущений, я бы посоветовал расширить базу ваших "источников", потому что, как минимум, этим упущением фактов вы фактически сдали нам ваших информаторов. Это неблагодарность, эрн Туре, и она может быть ими использована против вас и тех, кто заказал вам этот текст. - Почему вы считаете, что этот текст был именно заказан, а не является точкой зрения нашей редакции? – эрн Нандор налил себе вина, чуть меньше половины стакана. – И зачем вам газета недельной давности? - Потому что все имеет свою причину, эрн Туре. И я слабо верю, что вы написали этот текст "просто так", дабы указать на недостатки государственного управления. Думаю, скоро должны быть оглашены имена "достойных эрнов", которые хотели бы пробиться наверх, но родовая знать не дает им это сделать… Как я им сочувствую, кто бы знал. Мой отец, кстати, которого вы так любезно упомянули в своей статье, не был родовой знатью и даже по меркам тех времен "достойным эрном"…однако. А газета мне нужна затем, чтобы вы предоставили мне ту услугу, которую вы так же делаете за деньги. Вот она, - Эккен развернул газету, указав на маленький текст внизу второй страницы, - "Разместим ваше объявление, если оно будет пристойного содержания, цена половины медной монеты за слово". Мне нужно, чтобы вы разместили объявление, и я уплачу, как и должно. Мы уже все посчитали. Почитайте, это достаточно благопристойно? "Эрн Орнан Брет Тиэрнан разыскивается управой дознания Келлин на всех землях княжества, в связи с расследованием дела о краже в крупном размере. Любой, кто знает о местонахождении эрна Орнана Брет Тиэран – должен сообщить о нем в ближайшее представительство управы. Если вы видели эрна Тиэрнан в дни, до публикации данного объявления – вы также должны обратиться в представительство управы дознания или городскую стражу". - А стража зачем? – тонкие губы эрна Нандор сложились совсем в узкую полоску. – Да, это достаточно благопристойно. А что, эрн Тиэрнан пропал? Так быстро. - Неловко вышло, да? В ваших интересах, эрн Нандор, помочь нам найти эрна Тиэрнан, пока с ним не случилось чего-то плохого, иначе те вопросы, что управа хотела задать ему по-поводу кражи, мы зададим вам, тем более, вы сами на страницах газеты признались в соучастии. Вы же не собираетесь никуда уезжать из столицы в ближайшее время? - Почему нельзя просто взять этого недомерка и треснуть башкой об угол стола… А потом сказать, что так и было. Думаю, что все подтвердили бы, даже тот засранец на входе. – Эрн Аэрис вздохнул так тяжело, словно это было его заветной мечтой, которая никак не могла сбыться. – Ладно, Лин, принеси еще того белого вина. - Конечно нет, эрн Иррен, я надеюсь пребывать в добром здравии. Как, и надеюсь, эрн Тиэрнан. Вы же понимаете, что мы оба в этом заинтересованы. - Я? Абсолютно нет. Может быть, остальные участники истории – да. Вероятно, я не хочу говорить за других, – качнул головой Эккен.- Скорее вы должны быть в этом заинтересованы, чтобы тот дурачок, которого вы подписали на повод изложить сплетни пятидесятилетней давности, был и цел, и невредим. С него пыль надо сдувать, на вашем месте. Так что, я надеюсь и понимаю, что завтра вы не успеете, а послезавтра объявление о поиске эрна Тиэран должно быть как в вашей столичной газете, так и во всех, что вы направляете в земли княжества. Обязательно удостоверюсь в этом, счет за издание принесите моему помощнику, эрни Инстад, это вон тот русый юноша. А теперь разрешите, я вернусь к своим собеседникам. Если управа вам может чем-то помочь или требуется предоставить информацию о расследованиях, то вы можете обратиться напрямую в управу и мы вам поможем, в рамках дозволенного ситуацией. Это абсолютно ничего вам не будет стоить. Хорошего вечера, эрн Нандор. - Хорошего вечера и вам, эрн Иррен. Спасибо за подробную беседу, я получил от нее удовольствия даже больше, чем хотел. Извините, что задержал, ваш супруг уже недобро на меня смотрит. - Что поделать, эрн Туре, у моего супруга простой нрав, как и должно быть у того, кто "когда-то пас скот на равнинах". Еще раз, желаю вам здравия. - Так на чем я остановился, Эльм, напомни? – снова начинала болеть голова, но даже поморщиться теперь было нельзя, просто удивительно, как в тощем теле эрна Нандор могло вмещаться столько силы… - Я говорил про оружейную лавку в Ихтире? Эри, даже не вздумай… Хотя бы не сейчас.