Право долга

      Самое неожиданное, что можно увидеть утром, придя в управу, так это то, как стража размывает какую-то белую надпись на граните перед входом в здание. Вопросов сразу множество: во-первых, как она могла появиться, если управа охраняется и днем, и ночью, а во-вторых, что тут было написано? И если первый вопрос Эккен решил оставить в ведении начальника стражи управы, то второй задал непосредственно мрачному вооруженному конвойному с ведром ледяной воды.       - Про вас написано было, эрн Иррен, - взгляд стражника был примерно также холоден, как и вода в его ведре, - про Стаю, точнее. "Защитники убийц" известкой намалевали.       - Тогда вы рано стерли, пусть другие почитают… - пожал плечами Эккен, точнее, передернув ими, от неприязни стражника, проходя в двери управы. Его охрана осталась позади, чтобы смениться.       - Приказ эрна Найэха, – донеслось ему в спину.              Вся Стая, кто не был занят заданиями, была в сборе, и кто-то, скорее всего Лин, успел сбегать и за лепешками, и за питьем, и в городскую стражу, чтобы забрать бумаги от Хаки Иррен, которые тот обещал. А еще, стопка газет на столе и неловкое молчание в покоях. Зато, как назло, у Эккена было настроение отличным, просто на редкость. Судя по всему – ненадолго.       Эккен отломил кусок лепешки, наслаждаясь запахом горячего, недавно испеченного хлеба. Даже просто с горячим питьем – это невероятно вкусно. Еще бы кусок сыра… Сначала бы стоило почитать то, что принесли от Хаки, но, замешательство Стаи и напряжение уводили любопытство в другую сторону, поэтому он открыл сначала газету. И смотря на то, как хольд вчитывается в первые строки, члены Стаи предпочли заняться другими делами, желательно вне этих покоев. Первым убрался Лин, который быстро научился распознавать настроение эрна Иррен, потом ушел Эльмхард, в конце концов, поручение само себя не выполнит, Арлинд внезапно вспомнил, что не отчитался за стрелы, которыми тренировался, и в покоях остался только Скойре, которого было не испугать…              Управа дознания не желает выдавать убийцу?       Который день, несмотря на все разбирательства, мы не имеем ответа на вопрос – кто же убил эрни Фаэлара Халио? Это преступление, которое пока не отомщено, который день тревожит горожан – с каких это пор в столице позволено убивать детей так открыто и жестоко? И почему те, кто обязан предотвращать такое и наказывать за совершенное – молчат?       Мы достоверно знаем о том, что его Высочество князь Эаран вызывал главу управы и дознавателя Эккена Иррен для того, чтобы получить ответ на такой же вопрос. Но, если даже сам князь остался без ответа, то снизойдет ли управа до нас? Что для них страшнее – презрение и недовольство жителей города или вражда с Истелин? Как мы понимаем – второе. И только этим можно объяснить, как и молчание управы, так и визит самого вожака Ястребов к дознанию. Что же такое Тидгер Истелин предложил за жизнь своего воина? Деньги? Вряд ли Иддер Найэха и Эккен Иррен нуждаются в серебре. Один получает роскошное жалование из наших с вами денег, второй получает и жалование, и доход с собственного рудника. Хотя, эрн Иррен не так давно приобрел большое поместье за городом, которое наверняка потребовало многих средств. Но и это было совершено достаточно задолго до смерти эрни Халио.       Тогда что предложили Ястребы за своего воина? Или пригрозили нам новой войной, в которой эрни Халио сыграет роль Нериса Вальдхере, известного как Изменник? И что пытается сделать эрн Иррен – предотвратить новую бойню, выяснить правду, или спасти свою собственную жизнь от ярости Ястребов?                     Скойре не сводил пристального взгляда с хольда, подмечая, как мрачнее и мрачнее становится его лицо. Почему это место, где делают эту паршивую бумагу, не может сгореть? Всякое ведь случается…       - Они даже не стали ждать, Скойре! – Эккен порвал газету на маленькие клочки, высыпав их в жаровню, что грела покои Стаи. - Это ровно то, о чем я и пытался сказать. Они теперь выпьют из нас всю кровь. Это убийство – как кусок мяса, брошенный ночью в лесу. Они будут ссорить всех нас. Внутри управы, с высшей властью и с теми, кто живет в Келлин. Они отчего-то решили, что могут говорит за всех, и никто не возразил ничего против! Почему?       - Потому что не против? – спросил Скойре. - Об этом деле много говорят, хольд. Куда-то зайдешь выпить и прислушаешься. И да, все думают, что однозначное дело и Ястреба надо казнить. Никто не вдумывается, как ты.       - Может и я слеп на оба глаза... – Эккен задумался, — вот что, сделай мне что-то, чтобы я не разнес тренировочную площадку в лучшем случае, а в худшем – башку Лэйхо. Теперь я побеседую с ним как должно. И лучше это сделать, пока Иддер не вызвал меня.       - Не пойдет, хольд. То, что я сделаю – подействует не сразу. Поэтому я дам тебе отвар, а ты посидишь тихо, пока не полегчает и не будет как надо. С эрном Найэха что-то придумаем.       Хоть бы одно из снадобий Скойре было бы вкусным! Но как нарочно, все, что он готовил для Эккена, было отвратительно горьким или терпким. Спасибо, что еще без соли обходился! Пока было время, чтобы ярость немного поутихла и в голове рассеялось, Эккен занялся бумагами от Хаке. Родич отлично понял его просьбу и выписал все, что касалось Истелин за последнее время. Да, пожар, драки, попытка уличить в фальшивой монете и разбитое лицо обвинителя, еще драки. И в половине, если не больше, зачинщики не Истелин! Вот что странно. Обычно за тем, чтобы кто-то из Ястребов начистил кому-то лицо – далеко и долго ходить не приходилось. Но и желающих попасться им под руку – немного. Во-первых, потому, что драться они умеют, а во-вторых, всегда могут постоять и за себя, и за родича, и охотников задевать их находилось немного. До последних двух лет.       Эккен старательно выписал на лист имена тех зачинщиков, что были известны городской страже и получилось почти двадцать имен! И ни одно не повторялось ни разу. Почти два десятка жителей Келлин вдруг решили, что Ястребы потеряли хватку и можно соревноваться с ними за внимание красивых эрни или эрнис, разливать на них вино, обвинять в фальшивых монетах, или просто называть их "безмозглыми птицами"? Сколько Эккен себя помнил – никогда такого не было. Вот что Ястреб первым решит показать силу кулака – это запросто. Хотя бы вспомнить ту ссору, с которой и начались их отношения с Тидгером Истелин. Начал Ястреб первый, и не начни он – тогда еще юный Экке бы промолчал.       Все равно, слишком много, чтобы быть простыми случайностями. Но, если он сейчас снимет со Стаи задания по контрабанде и торговле оружием – тогда что Иддер будет говорить на совете, если его спросят? А его спросят, и этой работы никто не отменял. И еще два десятка имен нужно проверить. Ладно, придется просить у Дагейда. Спасибо Скойре, что эта мысль сейчас не вызвала у него раздражения. Лишний раз попусту заговаривать с непосредственным начальником Эккен не любил, напрямую обращаясь обычно к Иддеру. Можно поступить и так в этот раз, но, что-то подсказывало ему, что не стоит. А вот плавная тягучесть мыслей, расслабленность и несвойственная Эккену сдержанность в этом будут сейчас помощниками. Дагейду нравится, когда он хороший мальчик.              - Видишь? – эрни Тамир пытался не пустить его к Дагейду, но одного взгляда хватило, чтобы мальчишка передумал, и теперь Эккен, изгнавший из кабинета Змеи остальных дознавателей. - Мне не тебе говорить, как это выглядит. Как будто кто-то нарочно дразнит Ястребов. Раз за разом и испытывает их терпение. А если сравнивать даже с годами ранее – случаев стало больше. Если раньше ваши славились как смутьяны во всех кабаках – то теперь тем более. Нужно узнать все про каждого этого храбреца, что вызвал первым ваших. И желательно спросить всех, кто участвовал в драке. Но Стаи на это не хватит, у нас еще полно работы по оружию!              Змея молчал, наглухо закрыв щиты, но Эккен даже и не пытался за них проникнуть. Вот щиты Змеи его точно не интересовали, он и так хорошо знает своего бывшего наставника, который до сих пор изучает его, Эккена Иррен. Змея, кроме того, что дознаватель и супруг самого княжеского секретаря, Селина Вальтегис, еще и ученый, и Эккен помнил, что две книги Дагейд уже написал. Что в них было? Травы, описания работы со щитами, попытка понять, как это все это работает. Читать он был не любитель, поэтому пролистнул, почти не глядя. Но даже увиденного Эккену хватило, чтобы понять – у Дагейда еще немало интереса к нему.       - Мне стоит поблагодарить Скоиру за хорошую работу, - сказал Дагейд, выслушав старшего дознавателя, - равнины потеряли очень хорошего шамана. От тебя пахнет травами и большие зрачки, но ты отлично держишь себя в руках. Его методы помогают тебе лучше, чем мои.       - Он не я, легко тебе расскажет все, что ты хочешь знать, - пожал плечами Эккен, - так что, ты найдешь кого занять этой работой или мне лучше спросить Найэха?       "А поскольку он в этом разбирается мало, то не откажет мне, и от приказа тебе не отвертеться!" – мог бы еще прибавить Эккен, но это было понятно и без слов.       - Хорошо, – коротко согласился Дагейд. – Я найду кому это поручить и временно они будут подчиняться тебе. До окончания необходимости.       - Тогда это будет нескоро, – Эккен встал, - и это будет неприятно всем. Я обещаю. Впрочем, я думаю, ты уже сам знаешь это.              Пока ему везло, несмотря на утро, два дела прошло удачно – он нашел подозрительные вещи в бумагах от Хаке, он получил помощь от Дагейда, даже не обменявшись с ним привычными колкостями, и еще пока избежал визита к Иддеру, и действие настоя творило чудеса – голова была как никогда ясной, а он сам почти лишен своих эмоций. Самое время послушать чужие…              Он вспомнил, что забыл надеть головной платок, пока они со Скойре спускались по лестнице. Эккен поначалу решил, что проведет допрос один, но потом, подумав еще раз, решил это сделать со Скойре вместе. Лезть даже к Ястребу в щиты он не боялся, но вдруг травы замедлят не только его собственные мысли, но и тело тоже? Всякое было – на него не раз нападали при допросах, пытались убить или ранить.       - Что-то ты долго тянул, - так встретил его Лэйхо Истелин, у которого было времени вдоволь выспаться, но выглядел он весьма изможденным и похудевшим с последней встречи с дознавателем. - Вы там никак не решите, виновен я все-таки или нет? Разве это вернет Фаэ?       - Не вернет, – Эккен оперся спину о стену, уступив единственный стул Скойре. - Но, если тебе все равно, то мне нет. Если что – то твоя казнь не вернет твоего эрни, но порадует его убийцу. Так что, как я и говорил, в твоих интересах помочь нам, виновен ты или нет. А теперь ничего не говори, пока тебе не разрешат.              Чем больше времени проходит – тем больше, с одной стороны, забывается, а с другой, воспоминания, которые остаются, отшлифовываются как камни водой. О, Лэйхо Истелин передумал в этой камере тысячи и тысячи мыслей, разобрал весь тот проклятый день по мгновению, и все равно не мог ничего понять – что же случилось все-таки? Эккен сам закрыл глаза, не желая смотреть на то, как из носа Ястреба побежит кровь, как его лицо перекосит боль – пусть следит Скойре, а он вывернет все щиты Лэйхо наизнанку, не жалея ни его, ни себя. Столько всего перемешано – гнев, боль, обида, любовь и щедрость… и еще очень знакомое чувство, такое, как иногда бывало у него самого.       Эккен вдруг вспомнил свою давнюю ссору с Аэрисом. Тогда они не вступили в брак и ссорились часто, по любому поводу, вспыльчивость Линегар и поводы, которые как дрова в костер, подкидывал Эккен. Измены, взаимные подколки, из шуток перераставшие в ссору, едва не драку. И одна из самых больших, после которой Эри в очередной раз ушел из дома Эккена – это ссора о Къяране Гвалтер, последнем из династии правящего дома Гвалтер, предыдущего перед Хелльстрем. Последний раз, когда равнины правили всем княжеством Келлин и когда потеряли власть, измученные войной с людьми и войной внутри княжества. В той ссоре Эккен не считал, что то, что сделали Хелльстрем – захватили власть, убили юного, едва-едва надевшего на себя венец, князя Алфхеарда, его младших братьев, чем-то из ряда вон выходящим. Такое бывало не раз в истории нордеа. Но, поссорились они не из-за этого, а из-за того, что Аэрис считал и считает бесчестным то, что Хелльстрем бросили Къярана Гвалтер, последнего принца династии, у людей, тогда, когда Къяран перестал быть ценным заложником и гарантом мира. Просто оставили его, как ненужную вещь, зная, что Къяран Гвалтер слеп, что у него нет возможности бежать – его даже не забрали в Келлин, чтобы там казнить как последнего из Гвалтер, отдав эту честь людям.       Тогда Эккен был слишком молод и слишком самоуверен, чтобы согласиться с Аэрисом, и после ссоры, один, в пустом доме, придумывал себе слова, складывающиеся в такую речь, которая наверняка убедила бы Аэриса в правоте его собеседника. О, таким речам бы позавидовал бы сам Ойхе Лойте, так складны и хороши они были. Но, он ничего не сказал Аэрису, когда они помирились привычным способом – в постели. Хорошо помнил то самое чувство, когда в голове у тебя гораздо лучшие слова и доказательства, чем были на языке во время ссоры. И сейчас это самое чувство он нашел у Лэйхо Истелин. Тот хорошо до сих пор ощущал тот спор, свою досаду и сожаление о том, что могло быть все по-другому. Но, спорил он не с Фаэларом Халио! Потому что в этом чувстве не было ничег личного – хотя бы желания согласиться с мальчишкой, уступить ему. Нет, спорил он с кем-то равным и, скорее всего, не одним. И еще, что-то сбивало в собеседниках, какое-то удивление. То есть, спор мог быть не обычным и необычным для Ястреба, которого не удивляла бы драка.       Он понял то, что надо было понять. Был или были, кто-то посторонний или посторонние, помимо Халио и Истелин! Кто-то еще, наверняка в том промежутке времени, между ссорой и смертью юноши. И этих чужаков пьяный Ястреб не помнил ни в лицо, ни в речи, только по остаткам воспоминаний о попытках что-то доказать…              - Экке! – Окрик Скойре заставил его выпустить свою добычу, которая ускользала от него в бессознание, и самому сползти по стене, от потери сил и того, что открылось перед ним. Верно он сказал Дагейду – будет непросто и неприятно.              Помочь Ястребу – дело стражи и конвоя, а ответы на вопросы, которые теперь были у Эккена, он сможет ответить в лучшем случае завтра к вечеру, слишком много у него забрал дознаватель. Но ответ на самый главный вопрос Эккен почти знал. Они влипли и влипли гораздо серьезнее, убийство Фаэлара Халио – только дверь, за которой неизвестно что и кто.       - Идем! – Скойре помогал ему подняться и Эккен был уверен, Дагейд ждал их наверху, но не потому что хотел ответов от дознавателя, это было вторым интересом, а первым то, что происходит с самим Экке. Действие трав почти прошло и теперь лучшим было бы оказаться наедине с Аэрисом, просто почувствовать его.       - Езжай домой, сейчас я распоряжусь твоей охране, – он был прав, Дагейд помог Скойре проводить Эккена в покои Стаи. - Я предупредил Иддера, он даст свой экипаж.              Дагейд не спросит, как он себя чувствует, потому что знает – ответа не будет. Станет угадывать по лицу, жестам. Но сейчас Эккен вдруг решил, что услуга стоит услуги.       - Плохо. Хочу жрать, лежать в воде и спать. Одновременно. И, если Иддер спросит, скажи, что дела не просто дурные, а еще хуже, чем мы думаем. Обязательно ему скажи.       - Я передам. – К Эккену уже спешила охрана, даже его плащ помогли накинуть.                     Меньше всего он бы хотел видеть около своего дома Ястребов. Но, ему не казалось. Четверка всадников, в которых даже в зимних полусумерках угадывались равнинники, маячила около дома. Это, не считая той охраны, что выделил ему Иддер. Теперь скорее дом Иррен-Линегар похож на охраняемую крепость, чем на городской особняк. Судя по желтому свету – Аэрис дома. И это уже было прекрасной новостью.       Эккен выбрался из экипажа, который ненавидел всей душой – там трясло, мало что видно и воообще, что он, знатная эрнис, чтобы кататься в закрытом экипаже?! Но сегодня бы не дошел ногам и не доехал бы на лошади...       От отряда Истелин отделился всадник, раньше, чем Эккен поднял руку, подзывая его.       - Меня зовут Амари, я десятник, - Ястреб представился первым и Эккена удивило непривычное имя для равнинников. Амари, надо же… Хотя, может он как Дагейд – приемный воспитанник. – Ярл Тидгер сказал, дознаватель Иррен, что моя десятка по очереди обязана смотреть за вашим домом. Это в интересах нашего клана.       - Скажи своему ярлу, что у меня тут уже достаточно нянек! – Эккен знал, что скорее всего это бесполезно, спорить с Ястребами. - И еще мне не надо.       Все Ястребы вооружены ружьями. В Келлин. Значит, они обеспокоены и обеспокоены очень серьезно.       - Ярл Тидгер велел не обращать внимания на ваше недовольство, эрн Иррен. Даже если вы позовете городскую стражу – мы найдем слова о необходимости присутствия тут и охраны вашего дома. Вам эта услуга обойдется бесплатно.       - Сейчас я слишком устал, чтобы спорить о том, нужно ли вам морозить свои задницы тут, – скорее для себя решил Эккен, - но завтра я разберусь с этим.                     - Вот что, - Эккен лежал в теплой купальне, вдыхая запах травяного мыла, трогая голой ногой ногу Аэриса – разбитые стекла — это только начало. Нам надо быть готовыми ко всему.       - Как скажешь, - Аэрис привлек его к себе, зарываясь рукой в волосы, - я готов спать вооруженным. И не считаю Ястребов лишними тут.       - А я считаю! – Но на ссору бы это не потянуло, желания не было стараться лучше. - Может, мы их еще и в спальню позовем?       - Раньше бы ты не отказался. Стареешь? – рассмеялся Аэрис. Такой Эккен бывает редко, расслабленно-усталый, задумчивый и не готовый дразнить, чтобы получить потом побольше. Жаль только, что вовсе не к лучшему…                     Экке уснул первым, Аэрис подождал, пока сон станет крепким, и выбрался из-под супруга. Экке всегда подгребал его под себя, пользуясь тем, что тяжелее и сильнее, успокаивался, засыпая. В какой-то момент Аэрису становилось душно, тело начинало затекать, но он всегда ждал, пока супруг крепко заснет. Вот и сейчас, он накинул на Экке свое одеяло, а сам встал, чтобы подойти к окну. В лунном свете были прекрасно различимы и Ястребы, и охрана дознания, которые берегли их ночной покой. Вот только спокойно Аэрису не было.