Меняясь ролями

      Питер чувствует внезапный прилив надежды, когда незнакомая, пылающая женщина начинает буквально толкать их космический корабль в, предположительно, сторону спасения. Впрочем, доброта, скрывающаяся за её улыбкой, и тот факт, что через несколько часов у них полностью закончится кислород, определённо повышают уровень его доверия к ней и любым другим незнакомцам, решившим прийти сейчас на помощь.       Дорога от дальней каюты до рубки видится ему бесконечной, потому осилить её помогает лишь Небула. В самой рубке она усаживает Питера на своё собственное место, а сама встаёт позади, опираясь руками о кожаную спинку. Они не разговаривают друг с другом, просто смотрят в незнакомое небо. Теперь это не бескрайняя чернота с белыми вкраплениями далёких звёзд, а водоворот цветов и оттенков. Из-за огромной, невероятной скорости все краски космоса смешались в необъяснимое нечто, что обретает форму лишь при их приближении к Земле.       — Дом, — выдыхает Питер, увидев маленькую, голубую планетку.       Пошатываясь, он поднимается на неверные ноги, как обычно сжимая ладонями шлем. Чужая рука обхватывает его плечи. Едва войдя в мезосферу Земли, корабль под влиянием гравитации начинает трястись, и только эта хватка удерживает Питера от падения на жёсткий пол.       — Нам лучше бы сидеть, пока не приземлимся.       Он отрицательно качает головой. По щекам непрерывным потоком текут слёзы, но Питер их даже не ощущает. А если бы и ощущал — не стёр бы, ведь руки заняты ценным грузом.       — Нет. Нет, я хочу домой. Пошли домой.       — Ладно, — нерешительно соглашается женщина и вместе с ним начинает осторожно пробираться к выходу. Его не держат ноги. Питер так устал, так чертовски устал за эти двадцать с лишним дней. Он не может идти. По большей части он сейчас просто весит на Небуле мёртвым грузом. Движение вперёд осуществляется только лишь за счёт её нечеловеческой силы и её же идеального чувства равновесия.       Корабль сильно встряхивает. Не иначе, как чудом они оба остаются в вертикальном положении, воспользовавшись правой стеной в качестве дополнительной опоры. Раздаётся странный, глухой звук. Похоже, это незнакомка опускает космическое судно на неровную поверхность планеты Земля.       Небула не ждёт какого-либо сигнала или знака, она тут же нажимает на ближайшую электронную панель, пытаясь открыть основной шлюз; тот распахивается с неприятным скрипом, точно за время полёта успел заржаветь. Из получившегося проёма степенно выкатывается металлический пандус, образуется удобный, палогий спуск.       Их пылающая спасительница там, снаружи, стоит недалеко от недавно приземлившегося транспорта и больше не пылает. Её спокойные глаза устремлены в сторону путешественников точно так же, как и глаза десятка других неизвестных индивидуумов. Среди всех этих чужих лиц Небула видит лишь одно знакомое.       Она качает головой — не время для подобных мыслей — и делает шаг вперёд. Спускаться по пандусу неоправданно сложно, особенно когда на тебе весит дополнительный груз. Питер почти не шевелится, не пытается помочь, он едва ли даже дышит. Обеспокоенная, Небула оглядывается на него и сразу же чувствует, как напряжение сковывает всё её тело — глаза мальчика широко раскрыты и смотрят в толпу с явным страхом.       Высокий, бородатый мужчина в настоящий момент отделяется от скопления людей и идёт в направлении корабля. Чем быстрее уменьшается расстояние между им и ними, тем сильнее Питер вжимается в её бок. Она не медлит. Опустив руку на левое бедро, стремительно вытаскивает из крепления свой складной нож, щёлкает блестящим, полированным лезвием и направляет его на незнакомца. Никто больше не решается приблизиться к парочке и на метр.       — Кто ты такой? — Небула группируется, прячет мальчика себе за спину, — Назад! Назад отойди!       Человек плавно, послушно поднимает обе руки вверх, показывая, что безоружен.       — Меня зовут Стив. Я обещаю, что не причиню вам никакого вреда.       Он всё-таки делает несколько шагов назад, когда становится очевидным, что от оружия она избавляться не собирается. Импровизированную посадочную площадку окутывает гнетущая тишина.       — Небула! Они хорошие парни! — Ракета, то самое, единственное знакомое лицо, пробирается к ней сквозь людские спины и ноги, — По крайней мере, я так думаю.       Она лениво кивает еноту, однако пальцев сжимающих клинок не расцепляет.       — Тётя Мэй? Где… где Мэй? — слабо шепчет Питер.       Его испуганный взгляд соскальзывает со Стива Роджерса и перемещается к Брюсу Беннер, затем к Наташе Романофф, а потом и к полковнику Роудсу. Это всё Мстители, он не может найти среди них того, кого так отчаянно ищет.       — Пожалуйста… Тётя Мэй…       Пеппер Поттс со всех ног мчится к космическому кораблю, но Питер замечает её лишь тогда, когда она резко останавливается рядом с Ракетой и произносит на выдохе тихое:       — Ох, Питер…       — Пеппер? Где Мэй? — женщина, к счастью или к сожалению, не скрывает печали, что появляется в её глазах от этого вопроса, и ему всё — всё-всё — становится ясно.       С плеч Небулы безвольно опускается рука. Он шагает вперёд. Ослабленные пальцы, не в силах больше удерживать шлем, разжимаются, и тот со стуком падает на зелёную траву.       — Нет! — отчаянно вскрикивает Питер и сразу же пытается поднять дорогую сердцу вещь. Кончики пальцев едва ли успевают коснуться потёртого металла, когда перед глазами у него начинает размываться и мир резко погружается во тьму.       Он не видит уже, как Небула откидывает в сторону нож и вцепляется в его бессознательное тело прежде, чем оно ударяется о холодную землю. Не видит, как она бережно поднимает его, точно своего ребёнка. Не видит, как Ракета сжимает выроненное оружие, а Пеппер — потерянный шлем. Мгновение, лишь одно мгновение мисс Поттс выглядывается в бездушную лицевую панель, будто силясь увидеть того, кто когда-то за ней скрывался, а потом горько смеживает веки.       — Есть ли кто-нибудь ещё на корабле? — осторожно интересуется Ракета, заглядывая Небуле за спину.       Рыжеволосая — Пеппер — тут же распахивает глаза и тоже устремляет взгляд в ту сторону.       — Нет… Простите.       Теперь Небула понимает, почему люди постоянно извиняются за то, в чём совершенно нет их вины.       Хотела бы она никогда не понимать подобного.