Девушка из романа.

— С тех пор как отца не стало, — каждый раз думал Фернандо о матери, — mamá немного сошла с ума…       Хорхе Сильва умер рано. Дочка только родилась, а сын отпраздновал четырнадцатый день рождения. Юноша не помнил мать до этого. Её крики, упрёки и ругань застилали то, какой она была до потери мужа. Фернандо был уверен, что не такой, но какой сейчас. Тетушка и прочие взрослые говорили о ней тогда, как о заботливой жене и матери. Жозефина и сейчас заботлива в некотором смысле, неясном ее сыну. Но каким человеком она была? Дядя Агустин однажды говорил, что она безднадежно романтична. Тетушка Джульетта, качая головой, грустно причитала, что расчетливость подруги порой не знала границ. Даже симпатии Альмы Мадригаль к матери мало что говорили о, тогда ещё, Жози Салидат.       Фернандо боялся матери. Любил её. Ненавидел. Во всех его действиях прослеживалось это троединство. От детских истерик после потери отца, когда он винил и мать, и тетушку, и даже самого Хорхе. До принятия, к которому парень уверенно шёл, с первого разговора о женитьбе до объявления о помолвке раньше сватовства. Фернандо убедил себя, что не мог изменить ситуацию. Ещё больше его убеждала Луиза. Такая родная и близкая, столь же сильно страшащаяся своей бабушки. Казалось, что с появлением дара она изменилась, но всякий разговор заставлял Фернандо удивляться: за высокой, прямой и неоспоримо всесильной Луизой скрывалась та же маленькая Лулу, боящаяся, что пастор расскажет бабушке об опоздании на службу. По-своему мило.       Фернандо был уверен: он не влюблён в неё. Мать знала это. Заботливо пыталась сводить с девушками с юности. Навела на сына лишь нехорошие слухи. Его считали распутным. Явно не партия для Мадригалей. Но именно Луизу, — так удобно, что дочь подруги, ещё удобней, подходящая по возрасту, — мать всячески продвигала, как прекрасную невесту. Фернандо сначала молча злился, потом кричал, затем решил: если она согласиться, то он тоже. Но ни о каком согласии Луизы не могло идти и речи. Подруга не хотела свадьбы, но и не могла отказать. Наверняка надеялась, что это сделает он.       Но и мать говорящая с главой дома Мадригалей, и Луиза, пришедшая к ним, чтобы выполнить просьбу, и Роза, всем радостно объявлявшая, что скоро станет частью семейства Мадригаль; признаки, что бежать поздно. Особенно, когда о свадьбе уже объявлено перед всей деревни. Особенно, когда мать старательно собирается на ужин для номинального сватовства. Все понимают, что это спектакль. Но шоу всегда должно продолжаться. Даже без актёров.       Мирабель за ужином не было. Антонио и Роза играли во дворе. Изабелла молча ушла во время доброжелательной беседы бабушки и Жозефины. Отец пошёл за ней. Фернандо знал, что после праздника обстановка накалится. Но не знал, насколько. Пепа перешептывалась с мужем. Нарочито расслабленное поведение Камило тоже немало удивляло. И только Долорес и Джульетта старались приободрить Луизу. Фернандо смотрел на подругу и не мог понять, почему не может решиться. Хотелось гордо объявить, что не желает жениться так. Ещё больше друг хотел увести Луизу. Сколько большая и прямая для всех, столько же маленькая и мягкая в отношениях с бабушкой, Фернандо её жалел. Думал, что понимал ситуацию. Но, похоже, Луиза даже не думала, что может отказаться, в отличие от него. — Mamá, — обратилась Жозефина к Альме, — я так рада, что ты приняла моё предложение. — Ну что ты, hijita, — глава дома рассмеялась, — будто я могла его отвергнуть. Кто же станет так делать? — Та, кто любит свою внучку, — впервые за вечер заговорил Камило в образе Фернандо. Исподлобья глянул на него, — querida abuela. Ты же так хотел сказать, Эрни?       Парень смотрел на своё лицо. Тёмные волосы, редкая растительность, смуглая кожа. Дыхание перехватило. Он хотел так сказать, но мог ли? Маленький Эрни в момент победил взрослого Фернандо, который старательно закладывал в голове мысли о принятии и смирении. Руки предательски задрожали. Над головой Пепы появилась туча. Джульетта испуганно смотрела на племянника.       Но Альма спокойно указала на выход. Камило поднялся. И ушёл. Долорес было привстала, но снова села под взглядом бабушки. Пепа с Джульеттой и Феликсом напряжённо переглядывались. Только Жозефина, казалось, не понимала, что атмосфера вечера всё больше была похожа на суд, чем на сватовство. — Фернандо, — мать повернулась к нему и всучила коробочку с кольцом.       Парень боялся отказаться, боялся взглянуть в лицо подруги. Вечер сватовства — суд. Приговор вынесен; Фернандо должен озвучить его. Не только для себя, но и для Луизы. — Да-да, mamá, — он зажмурил глаза, глубоко вдыхая. В груди щемило.             Мысли о приговоре превращались в бредни о стыде и позоре, раз за разом возвращаясь к смерти отца и безумству матери. — Прости, Лулу, — одними губами произнёс Фернандо, но громче, быть может, слишком громко, заговорил, — Ты согласна?       Луиза покачала головой, но ответила тем же тоном загнанного в угол ребёнка: — Да.       На улице встречали радостные жители. Поздравления с предстоящей женитьбой и разговоры о будущем. Теперь Фернандо мог смотреть только на Луизу. Они понимали друг друга без слов. Альма увела в сторону священника, пока Жозефина восхищённо делилась переживаниями с подругой Христиной.       Фернандо видел, как тяжело подруге. Как тётушка Джульетта держит её за руку. Как Пепа с сочувствием смотрит на племянницу, словно забыв о выходке сына. Как Феликс старается вернуть ей весёлое расположение духа. Но и он, кажется, чувствует тяжесть ситуации.       Хотелось сбежать. Фернандо всегда убегал: закрывался в комнате, залезал на крышу, прятал глаза. Ему постоянно казалось, что люди осуждают. Осуждай его сейчас, было бы легче. Но все радовались. Его обнимали, пожимали руки, говорили, что Фернандо счастливец. Но он козёл. Самый последний. Побоялся матери, а в итоге сломал жизнь ни в чем неповинной Луизе. «С тех пор, как отца не стало, — подумал он, глядя на радостную мать, — mamá немного сошла с ума… Или я стал её бояться? Или…»       Мысли роились в голове. В груди защемило, и Фернандо искал глазами хоть кого-нибудь, кто мог бы помочь. Роза бегала с Антонио. Он неловко посмотрел на кузину и её жениха. На мать с отцом. И побежал к ним. Роза, казалось, восприняла это за игру. Побежала за ним. Фернандо перехватил её. Залепетал словами, какими Роза дразнила его: — Скоро вы с Луизой станете hermanas, — он обнял младшую сестру, гладя по спине.       Она застыла. Нежности от старшего брата — редкость. И какая же радость, если он столько ругался с матерью из-за женитьбы? — Ты как, gusano torcido? — прозвище, которым Роза дразнилась, в момент стало самым ласковым в мире. — Всё хорошо, astilla espinosa, — ответил он.       Роза стукнула его по плечу. — Я пожалуюсь mamá! — капризный тон сменился испуганным, когда брат засмеялся, — может, ты с ума сошёл? — Grasias, — Фернандо поцеловал сестру с щеку, а она брезгливо отшатнулась, вытираясь.       Роза нахмурилась. Замотала головой, по видимому, ища Антонио. Он стоял перед ней. Девочка бросилась его ловить, но Антонио тут же стал Камило. Подхватил новую кузину на руки. — Одна мышка нашептала, что на кухне есть сладости, — произнёс он, и Роза радостно воскликнула: — На кухню, mi primo!       Камило искоса посмотрел на Фернандо, кивнул в сторону Луизы и ушёл.       От множества людей осталась лишь небольшая часть, но и они стояли компаниями.       Фернандо посмотрел в сторону Луизы. Девушка шла в свою комнату. Он направился за ней, надеясь наедине извиниться, но на лестнице возникла лоза. Изабелла стояла сверху и злобно смотрела на парня. Фернандо поежился. Закусил губу. Извинения отменяются до завтра. Старшая сестра встретила Луизу, и они скрылись за дверьми.       Фернандо хотел было уйти. Но установился, услышав шиканье. Повернулся. На втором этаже у лестницы стояла Мирабель. Перепрыгивая ступеньки, быстро спустилась. Схватила за руку. Повела за собой. Фернандо торопился, как мог. Мирабель отодвинула картину. Затолкала парня и полезла следом. — Куда., — начал он, но девушка шикнула.       За очередной дверью скрывалась комната. Чистая, но оставленная в беспорядке. Будто владелец вышел на пару минут. — Что это за место? — спросил Фернандо, когда Мирабель позволила. — Я тут закрываюсь иногда, — ответила она, падая в кресло, — я всё слышала. Это было ужасно. — Спасибо, — Сильва вздохнул, пытаясь не звучать зло. — Не обижай Лиузу, хорошо? — она сжалась в кресле. — Ты привела меня сюда, чтобы сказать это? — Фернандо не сдержал раздражение. — Нет, — Мадригаль похлопала по подлокотнику.       Парень присел. Мирабель молчала, и он тоже. Сверху послышалось эхо разговора. Плач Луизы, ласковый тон Изабеллы. — Она не может отказывать, — тихо, еле слышно, произнесла Мирабель, — не пользуйся этим. — Не собираюсь, — Фернандо облокотился на кресло. Прикрыл глаза, — тут спокойно. — Безопасно, — парень почувствовал, как макушка Мирабель упёрлась ему в спину, — Эрни, я не могу ей помочь… — Я постараюсь, Мира, — он вздохнул.       Поднялся. Огляделся. — Как выйти? — спросил Фернандо, не поворачиваясь, — mamá устроит скандал, если я пропаду. — Касита, — послышался голос Мирабель, и доски дрогнули, направляя парня. — Grasias, — он не решился обернуться.       Несколько досок отодвинулись, пропуская Сильву. Он вышел во двор. Дети радостно бегали, взрослые танцевали и пили. Матери нигде не было видно. Как и Альмы Мадригаль. Фернандо глубоко вдохнул и натужно улыбнулся.       Почувствовал взгляд. Смотрела Долорес. — Держись, — по движению губ, показалось, что произнесла она.       Фернандо кивнул с улыбкой. Но был уверен, что кузина Луизы винит его.