Королю опасны чувства

      По возвращении в Сораболь, Чинхын первым делом отдал распоряжения насчёт усовершенствования кораблей и вернулся во дворец незамеченным в сумерках. Утром он созвал хвабэк и предстал перед чиновниками бодрым и здоровым, чтобы они успокоились. После этого король навестил детей и поиграл с ними некоторое время.       Борам уже пыталась говорить, всё-таки ей исполнилось полтора годика. Она усердно повторяла за братьями, которые щебетали вовсю, да так быстро, что их речь не всегда была понятна.       С королевой Чинхын увиделся только на третий день, когда она появилась в детской в тоже время, что и он. Зная о его возвращении, она не пришла сама, лишь передав через служанку вежливое приветствие. Король знал, что сейчас она уже не уделяет так много внимания детям, оставляя их на нянь и учителей, а с Борам на руках и вовсе никогда её не видел. К дочери королева была удивительно равнодушна. А если так, что помешало ей прибежать к супругу? Не соскучилась? Не посчитала нужным? Плохо себя чувствует?       Дворцовый этикет допускал общение через прислугу, не возбранялось даже полное отсутствие общения между королём и королевой, главное, чтобы он оказывал ей знаки внимания по праздникам. Но Чинхын отказывался думать, что между ними всё могло быть вот так. Первым делом он вызвал к себе её лекаря. А теперь пришёл в детскую, когда ему доложили, что она сейчас там.       Королева сдержанно поздоровалась и поклонилась. Они провели некоторое время с детьми, при нём она улыбалась Борам и играла с дочкой в её куклы, но к сыновьям проявляла куда больше нежности. После совместного обеда Чинхын предложил ей прогуляться в саду.       – У меня такое ощущение, что вы совсем не скучали по мне эти два месяца.       – Напротив, ваше величество, я очень переживала за вас.       – Я виделся с лекарем, он порадовал меня тем, что вы здоровы и уже полностью оправились.       – Думаю, так и есть.       – Как вы себя чувствуете сейчас?       – Всё хорошо, благодарю.       Чинхын вздохнул и взял её за руку, она пожала его пальцы, но потом высвободила руку.       – Садо́, что я делаю не так? Почему всё изменилось между нами? Я чем-то обидел тебя?       – Нет, вовсе нет. Мне не на что жаловаться!       – Тогда, может, твоё сердце кто-то сумел завоевать? Я не стану ругаться и не обижу тебя, но хочу знать правду.       – Разумеется, нет! Как ты мог даже подумать об этом? Моё сердце принадлежит только мне, а моя верность только королю.       – Вот как. Тогда в чём дело?       – Не понимаю о чём ты. Я знаю о своём долге и обязанностях и никогда не отказывалась от них.       – Ты сейчас о близости, которой у нас не было с рождения Борам?       – Это легко исправить, – она улыбнулась и мило покраснела.       – Тогда жду тебя сегодня вечером в своих покоях, – ответил король. Садо́ улыбнулась, поклонилась и ушла, сославшись на дела.       Её сердце принадлежит только ей, так она сказала. Значит ли это, что Чинхыну в нём никогда и не было места? А как же любовь к детям? И куда делась та первоначальная симпатия, когда её щёки пылали от каждого его комплимента? Он совсем не понимал Садо́, но не хотел больше держаться с ней на расстоянии. Чем дольше они не были вместе, тем прохладнее становилось её отношение. Впрочем, и внутри себя он ощущал пустоту, которая пока ничем не заполнялась. Больше всего Чинхын боялся холодности в отношениях, которая могла привести к ошибкам, как было с его матерью. Он постарается снова разжечь это пламя между ними. А про Мисиль лучше не думать, это слишком отвлекает. К тому же она четко дала понять – продолжения не будет. Ему не впервой отказывать себе в личных желаниях.       Вечером усилился ветер, надвигалась буря, и что-то похожее происходило в душе короля. Он отгонял от себя воспоминания о загадочной девушке с севера, отказывался анализировать, та ли она, кого он встречал в лесу, и какое отношение имеет к Тонман. Если принц Эгами не соврал, и Тонман действительно умерла, у него нет оснований считать их связанными. Но больше беспокоило другое. Она слишком сильно нравилась, и если он пустит её в своё сердце, для Садо́ там может не остаться места. Если бы Мисиль ответила на его признание, он бы, наверное, и не вспомнил про жену. Король отбросил мысли о Мисиль и сосредоточился на том, как наладить отношения с супругой.       В дверь постучали, слуга доложил о приходе королевы. Чинхын сам распахнул створки, велел слугам разойтись и втянул Садо́ внутрь. Он почти набросился на жену, прижав к стене так, что женщина вскрикнула. Она не любила неожиданностей и обижалась, если он проявлял чувства при слугах. Обычно Чинхын щадил её гордость, но ведь есть ещё и его желания, его чувства, с которыми она никогда не считалась. Чем чаще он ей уступал, тем больше королева отдалялась. Не пора ли это изменить?       Мужчина жадно целовал супругу, одновременно стягивая с неё короткую чогори, развязал пояса на её и своей одежде, сбросил и собственное одеяние. Казалось, Садо́ тоже загорелась от его страсти, пылко отвечала на поцелуи и, что редкость, помогала ему освобождаться от одежд.       Когда они оба остались лишь в нижнем платье, Чинхын подхватил ее под колени и поднял её ноги себе на бёдра. Он не давал ей ничего сказать, завладев губами и отчаянно ласкал. Запустив руку меж их телами, он убедился, что королева готова его принять: на его пальцы она отреагировала стоном, а потом тихим вскриком на проникновение.       Садо́ потерялась в ощущениях, поддавшись его страсти, обхватила мужа за плечи и ненадолго позволила себе забыться. Но вдруг не к месту вспомнила подслушанный недавно разговор служанок о том, что в такой позе мужчины обычно берут уличных девиц, и расстроилась. Настроение пропало, и хотя телу нравилось происходящее, в душе́ ей было неприятно. Он сделал ещё несколько движений и затих, тяжело дыша ей в шею, а ещё через минуту поставил супругу на ноги.       Садо́ молчала, зная, что в этот момент не стоит ничего говорить. Он отпустил её из объятий, полностью разделся и направился к кувшину с водой, чтобы привести себя в порядок. Королева нервно оправила на себе смятую одежду, подобрала с пола вещи, разбросанные им, и стала аккуратно складывать на стуле. Чинхын посмотрел на её действия немного разочарованно.       Не о том он мечтал, когда думал о любви и страсти. Кому какое дело, что одежда валяется на полу, если их обоих накрыло желанием? Раньше в Садо́ была страсть, хотя проявлялась она только в постели и только ночью. С некоторых пор это перестало устраивать молодого короля. Кровь в его жилах кипела, пылкость требовала выхода, а королева часто осаживала его и не позволяла осуществлять его желания.       Он взял свой халат и набросил на обнаженное тело, затем уселся в постели. За окном завывал ветер, дождь хлестал струями по ставням, в королеве бушевал гнев, но она никогда не позволит себе устроить скандал. Как он посмел обращаться с ней как с уличной девкой?! Садо́ тоже воспользовалась кувшином с водой, а теперь разбирала пальцами взлохмаченные волосы.        В душе короля росло разочарование. В её взгляде он увидел недовольство, строго посмотрел на супругу, пресекая любые возражения, и просто похлопал по месту рядом с собой. Садо́ присела на постель, примирительно улыбнувшись. Она знала, когда Чинхын вот так смотрит, лучше не перечить, это вызовет его гнев, а когда он злится, то говорит очень громко. Разговор на повышенных тонах всегда её пугал, хотя муж никогда не поднимал руку на неё и не оскорблял.       – Мой господин, – вежливо начала женщина. – Я стараюсь понять ваши чувства, но, пожалуйста, давайте больше не будем так делать.       – Так? – уточнил Чинхын, чувствуя нарастающий гнев.       – Мне было неприятно. И неудобно. – Она сильно лукавила, потому что на самом деле ощущения ей даже слишком понравились. Если бы она не слышала того разговора, ей бы и в голову не пришло, что эта поза неприличная. Теперь же она не успокоится.       Его немного отпустило. Обычно Чинхын всегда старался доставить жене удовольствие, но сегодня, очевидно, не удалось. Скажи она что-то другое, он бы наверное рассердился, но раз ей просто было некомфортно, это можно исправить. Король протянул руку, погладил супругу по щеке, запустил пальцы в длинные волосы, она прикрыла глаза и оперлась о его ладонь. Чинхын поцеловал жену и уложил на спину, распахнув ее халат, он обхватил грудь и поцеловал сосок.       Садо́ вздохнула. Очевидно супруг не понял её доводов, но если станет противиться, её прежние слова потеряют ценность. Королева ответила на ласки и не пожалела ни минуты. Короля она потом поблагодарила и успокоила, однако же решила в будущем подобных утех избегать, они слишком противоречили её убеждениям.

🏮

      Зима никак не хотела покидать столицу, гоняя по улицам снежную крупу и пробирающий до костей ветер. Уже стояла середина марта, но тепло никак не задерживалось в воздухе. Чинхын стоял на верхнем балконе дворца в меховой накидке поверх новых утеплённых костюмов хваранов, сшитых в начале зимы. В этот раз он остановился на благородном черном и синем цветах, захотелось разбавить привычную яркость чем-то более спокойным. Его наряд немного отличался, имел две перекрестные посеребренные полосы на груди, каждый воин добавил понравившуюся ему деталь, но общий стиль был соблюдён для всех. Ветер больно швырял в лицо ледяные крупинки, король даже не замечал их. Хваранов приучали выносить любую боль, всячески закаляли, и он продолжал тренироваться наравне с остальными.       – Его величество снова печален, – раздался за спиной мягкий голос Ё Уля. Его одежды тоже были украшены серебряными полосами, но располагались они на манжетах рукавов и плечах. Ё Уль хитро улыбнулся. – Осмелюсь предположить, вы тоскуете по морю.       – Именно. Когда там начнется сезон мореплавания? – улыбнулся ему в ответ король.       – Не раньше апреля, ваше величество.       – Так долго ждать.       – Не терпится на борт корабля?       – И это тоже.       – Что будешь делать, когда встретишь её снова?       – Если б я знал, – выдохнул король после минутного размышления и опустил голову. – Может, её уже не будет там? Или она не одна, и я зря на что-то надеюсь? Может, она вообще замужем!       – Всё возможно. Но сердцу не прикажешь.       Чинхын посмотрел на него так проникновенно, что у Ё Уля даже глаза зачесались. Поэтому он хлопнул короля по плечу и заявил:       – Думай о хорошем! И решай проблемы по мере их поступления. Вот увидишь её – сразу поймёшь, что делать.       – Ты такой хороший друг, Ё Уль, – Чинхын в порыве чувств обнял хварана и не отпускал какое-то время. Им помешали слуги, появившиеся, чтобы напомнить королю о его обязанностях.       – Ваше величество, срочное послание из Когурё от Кан Соля, – доложил его надо, передавая шелковый конверт.       Чинхын мгновенно посерьёзнел, распечатал письмо, а прочитав, велел немедленно собирать хвабэк.       Мужчины разных возрастов ворчливо шушукались в ожидании полного сбора, последними вошли министр внутренних дел Пак Паллю и Ё Уль.       – Ваше величество, – начал один из членов совета, настроенный к королю негативно – господин Сон. – С какой целью вы созвали хвабэк так срочно?       – Поясню, как только все соберутся.       – Но члены хвабэка уже здесь.       – Однако, вы не единственные, чьё присутствие важно.       – Я не вижу здесь только военного министра, однако…       – Однако его присутствие необходимо, ведь мы будем говорить о войне, – перебил его король.       Советники зашумели громче, но их возмущение остановил звук открывающей двери и тяжёлая поступь Сон У. Военачальник кивнул королю, занял свое место справа от трона у основания ступеней, и тогда Чинхын заговорил.       – Через три дня я выезжаю на север с армией, и с большой вероятностью мы начнем войну с Когурё.       – Нам ли воевать с Когурё, ваше величество?! – воскликнул министр финансов Ким Хён Джу.       – Ситуация такова, что либо они нас, либо мы их, – ответил ему король.       – Но у них армия раза в три больше нашей, и они в союзе с империей Тан! Зачем нам воевать?! К тому же, почему вы решили, что война точно начнется? Сами хотите её объявить?       – Ким Исабу, пригласите нашего гостя, – распорядился король. Советники притихли, Исабу подошёл к двери, постучал и через несколько минут створки открылись, впуская хварана Кан Соля, отправленного послом в Когурё несколько месяцев назад, и незнакомца.       – Ваше величество, – Кан Соль опустился на одно колено, отдавая дань уважения правителю. Чинхын кивнул и жестом руки велел ему подняться. – Я вернулся раньше, поскольку возникли обстоятельства, требующие немедленного решения. Со мной приехал посланник короля Когурё.       Громкий шепот и недовольное ворчание снова наполнили залу, но Чинхын одним взглядом и строгим «о-хо!» призвал чиновников к тишине.       Посланник поклонился и, выдержав паузу, заговорил.       – Мой государь, его величество, король Когурё Сонмён, узнав, что вы начали строительство крепости в городе Усон, требует немедленно остановить его и освободить город от гарнизона Силла. Эти земли издревле принадлежат Когурё, и недопустимо, чтобы кто-то иной занимал их.       – Неужели? – прищурился Чинхын. – Помнится, эти земли появились у вас только благодаря империи Тан, что попросила вашего правителя присмотреть за порядком на них. Там живут и мои подданные, туда заходят торговые корабли Силла. Насколько нам известно, пираты продолжают совершать там набеги, и, в отличие от юга, который контролирую я, их набеги гораздо более часты и разорительны. Этого желал император, доверяя вашему правителю?       – Его величество король Когурё сам разберётся с этой проблемой. Вы должны оставить город и разрушить крепость.       – Я этого не сделаю. Эти земли не принадлежит вам, а являются пограничной зоной особого контроля.       – Король Силла не имеет никаких прав на них! – грубо перебил короля посланник.       – Как и король Когурё. Я оставлю их, только если император китайской династии Тан лично обратится ко мне с этим вопросом и подтвердит права вашего короля.       Посланник вдруг замолчал, решая как ответить. Наконец, он определился с формулировкой.       – Мой государь велел передать, что если вы не подчинитесь, Когурё вернёт свои земли военным путем.       – Это объявление войны? – спокойно уточнил Чинхын.       – Мы не желаем воевать, но если Силла напала на наши земли, имеем ли мы право молчать?       – Вот как? Напала? Последние лет 15 вы и не вспомнили про эти земли. Что изменилось сейчас?       – Мы узнали о ваших бесчестных действиях!       – Передайте своему правителю мои слова. Мы требуем письменного подтверждения от империи Тан о принадлежности земель и правах на них, а так же появления для переговоров лица, у которого будут полномочия для решения таких вопросов, а не какого-то там гонца.       – У меня есть все необходимые права! – возмутился посланник.       – Неужели? Вы король? Принц? Военный министр Когурё? Или может быть какган? Если нет, то замолчите. Все перечисленные мной чины со стороны Силла сейчас присутствуют здесь, включая короля. Имеете ли право говорить от лица своего государства?       Посланник подчинился и насторожено огляделся, по нарядам, цветам одежды и символике определяя, сколько государственных мужей присутствует в зале, где он осмелился дерзить королю. Но он был слишком уверен как в своей стране, так и в своём государе.       – Я передам слово в слово, ваше величество. Однако не может страна, возникшая позже нашей, претендовать на то, что принадлежало нам испокон веков!       – Согласно трудам наших учёных и философов, Силла, как государство, появилось раньше, чем Когурё, – ответил ему Чинхын.       – Быть такого не может, – усмехнулся посланник. – Даже император Китая признает наше старшинство!       – Так и призовите его для решения нашего с вами вопроса.       – Нам даже нет нужды это делать, наша армия сама всё решит и вышвырнет ваш крохотный гарнизон из Усона!       – Думаете, нам нечем ответить?       – Силла ничего не может противопоставить многотысячной армии Когурё.       – Видимо, ваш правитель плохо осведомлен. Что ж, тем хуже для него. Мне больше нечего вам сказать. Вы свободны. Можете воспользоваться нашей конюшней, вас покормят и предоставят ночлег.       Посланник поклонился в половину положенного, выражая таким образом неуважение королю, и покинул залу.       Советники громко заговорили все сразу, возмущаясь поведению посланника, услышанным новостям и дерзости своего короля. Выждав несколько минут, Чинхын призвал мужчин к тишине.       – Что теперь скажете?       – Давайте объявим им войну!       – Что это за хамство?!       – С каких это пор король Когурё возомнил, что может так разговаривать с нами!?       – Нельзя им войну объявлять, посланник не зря сказал про многотысячное войско. Наши хвараны хороши, но их недостаточно, чтобы противостоять силам втрое больше сил противника!       – Поэтому у меня есть план, – повысил голос король. – Хваран Ё Уль, отправляйтесь на Север в качестве личного посланника короля и обсудите с империей Тан союз с нами.       Чиновники зашумели еще громче, перекрикивая друг друга, и едва не подрались. Пришлось вмешаться Сон У, призывая их к порядку.       – Вы не можете заключать союз с империей, они уже в союзе с Когурё!       – А вы ещё не поняли? Они явно не в ладах, посланник всячески избегал упоминания об империи. Это даёт нам повод прощупать почву и заполучить могущественного союзника.       Двери зала снова открылись, в них проскользнул неприметный слуга и передал Ё Улю какие-то свёртки. Хваран внимательно изучил написанное, затем вышел в центр зала и показал всем несколько смятых записок. Чиновники недоуменно уставились на него, но приготовились слушать.       – Мои шпионы с севера утверждают, что империя серьезно поссорилась с Когурё и не станет их более поддерживать. А когурёсцы, с большой вероятностью, уже спланировали нападение на Усон, и сделают это внезапно.       – Почему мы должны доверять вашим шпионам?!       – Потому что они ещё ни разу не ошибались? – пожал плечами невозмутимый Ё Уль.       – Для меня это веский повод отправиться на север лично. Армия Когурё, может, и больше, но явно менее подготовлена, а если шпионы правы, то империя не поддержит их. Нет, я не желаю войны, но ситуация накаляется. Я возьму 30 хваранов и 1000 человек из регулярного войска и поеду тайно.       – Вам то зачем туда ехать, ваше величество? Господин Ким Исабу сам может разобраться с этой проблемой, – заявил один из стариков.       – Но ваше величество! Если вы поедете туда и выяснится, что это ошибка, то такое присутствие нашей военной силы на границе уж точно воспримут как агрессию, и мы будем виноваты! А если господин Ё Уль прав, то действительно встанет вопрос об объявлении войны. Но подобные вопросы вы не имеете права решать без хвабэка!       – Не имею. Именно потому и созвал вас сейчас.       – Но такие вещи должны обсуждаться на месте и по мере развития ситуации!       – Что ж, это тоже возможно. Я приглашаю всех членов хвабэка поехать со мной.       Советники вдруг закашлялись и смущённо опустили головы.       – Что такое? Снимаете с себя ответственность? Поедем и будем решать всё там, – повторил король своё приглашение.       – Это неуместно, ваше величество. Хвабэк должен находиться в столице.       – Тогда как же нам быть? Это одновременно вопрос внешне и внутреннеполитический. И без хвабэка его не решить, однако хвабэк не может поехать на север, – Чинхын задумчиво потёр подбородок, изображая сложный мыслительный процесс, и чиновники подражали ему, боясь показаться легкомысленными.       – Министр Пак Паллю может поехать туда в качестве представителя хвабэка. Он проявил себя как мудрый и дальновидный политик и не допустит ошибки! – выдал министр развития провинций господин Чхве.       – И то правда, министру Пак можно доверять. Вместе с военным министром Ким Исабу они смогут принять правильное и разумное решение.       – Согласен с вами, – кивнул король. – Но вот какая загвоздка. Начинать войну по нашим законам могут только двое: хвабэк или король.       – Это правда, – подтвердил министр образования, ведавший библиотекой королевства.       – Выходит, если даже два министра, достойных решать такой вопрос, поедут вместе, начать войну или же подписать мирный договор они не смогут без участия хвабэка, – Чинхын выдержал паузу и продолжил, – или короля. Иначе их действия подвергнутся сомнению, а нашим противникам наши законы так же хорошо известны, как нам их. Хвабэк поехать не может, а я могу. Решение налицо.       – Но ваше величество, если вы поедете, это может угрожать вашей безопасности!       – Поэтому я поеду в рядах хваранов и открою себя только в том случае, если ситуация того потребует и только уполномоченным лицам.       – А если империя откажется от союза?       – Мы ничего не теряем, но я не собираюсь разрушать крепость и подвергать опасности жизни людей. Думаете, солдаты Когурё пощадят простых горожан?       – А королеве вы сообщили о своих планах? – язвительно поинтересовался господин Сон. – Если с вами что-нибудь случится, ей придется взять на себя регентство.       – Королева носит нашего четвертого ребенка, и если я скажу ей сейчас, она будет переживать, а это может угрожать здоровью её и будущего ребёнка. Скорее всего я вернусь до родов, поэтому ей не нужно беспокоиться. Но если вы, господин Сон, или же кто-то из членов хвабэка расстроит королеву подобными новостями или даже намеками на опасность для моей жизни, и с ней или младенцем что-нибудь случится, вы будете отвечать за это своей головой.       Чинхын, говоря это, наклонился в сторону строптивого чиновника и прожигал его взглядом, давая понять серьезность своих слов. Господин Сон недовольно крякнул, но спорить не стал. Чинхын знал, что он боится смерти более всего.       – Если же так случится, что я погибну, уверен, досточтимые члены хвабэка мудро разрешат вопросы престолонаследия и поддержат королеву и моих детей. Я оставляю вас здесь, потому что никому более не могу доверять. Но и ситуация на севере без меня не решится. Прошу, проявите мудрость и не распространяйтесь о том, что короля нет в столице.       Поспорив ещё какое-то время, чиновники согласно закивали и дали своё добро.