Сказка с плохим концом

Одна… Две…Три… Капли медленно падали с веток деревьев, снег таял на глазах от теплого весеннего солнца, по небу пролетели птицы. Одна… Две…Три… Лэйси со скучающим видом сидела у окна, положив руки на подоконник и уронив голову. Было скучно, весна все же. Нет ни метелей, ни вихрей, ни снега…и Кукольник писем не пишет. Девушка уже до дыр зачитала его последнее послание, которое он отправил ей в День Зимнего Карнавала. С тех пор прошло так много времени, что Лэйси потеряла счет. Даже его одноногая сова не прилетает, как это было раньше. Неужели он забыл о ней? Лэйси старалась гнать от себя неприятные мысли, но лицо Кукольника каждый раз всплывало в памяти и на душе снова скребли кошки. Обманщик! Предатель! Притворщик! Как только она не называла его в глубине своего сердца! Этот мужчина предал ее доверие, нарушил клятву и бесследно исчез, оставив ложные надежды. Закусив нижнюю губу, девушка встала на ноги и осмотрела комнату. Все как обычно, ничего не изменилось. Разве что заветное письмо лежало в тайнике. Вспоминать об этом маленьком послании была слишком болезненно для нее, и, в конце концов, ее терпению пришел конец. Ведь невозможно вечно все держать в себе, и иногда даже самое спокойное сердце взрывается от накопившегося в нем гнева. Подойдя к тумбочке, Лэйси схватила вазу и со всей злостью швырнула ее в зеркало. По всей башне разлетелся звук битого стекла, а сияющие осколки звездопадом посыпались на пол и разлетелись по всей комнате. Лэйси тяжело дышала, в глазах горело пламя гнева, а руки сжимались в кулаки. Терпение лопнуло! * * * Освальд медленно поднимался по винтовой лестнице, неся в руках плетеную корзинку, в которой лежали свежеиспеченные эклеры. Будущий Глен Баскервиль уже давно обещал угостить сестру сладостями, да вот только все никак руки не доходили. Хотя «угостить» - не совсем подходящее слово. Скорее «накормить». В башне всегда было тихо, разве что изредка можно было услышать, как Лэйси напевает сочиненную Освальдом мелодию. Но сегодня было совсем по-другому. Когда молодой дворянин поднимался к сестре, то до его ушей донеслись страшные звуки: сильный удар и звон битого стекла. Днем слуги Глена Баскервиля не следили за девушкой, так что в ее комнату мог пробраться кто угодно. Перед глазами Освальда начали рождаться страшные картины, одна хуже другой, и он, не раздумывая, бросился на помощь Лэйси. Освальд с силой толкнул дверь и испуганно осмотрел комнату. Никого постороннего не было, да и сама комната мало чем изменилась, разве что в глаза бросалось разбитое зеркало и лежащая на полу Лэйси. Молодой Баскервиль бросил у порога корзинку с гостинцами и подбежал к сестре, которая все это время лежала без движения. Какого же было его удивление, когда девушка преспокойно открыла глаза и в свойственной ей наглой манере поприветствовала брата… Освальд так кричал на Лэйси, что, наверное, все в особняки были в курсе их ссоры. Правда, кричал только Освальд, Лэйси же молча сидела на кровати и с надутым выражением лица смотрела, как брат перевязывает ее раненные ноги, ведь когда девушка разбила зеркало, то босиком прошлась по битому стеклу и легла на полу. - Что произошло? – немного остудив свой гнев, спросил Освальд, подняв фиолетовые глаза на сестру. - Ничего. Просто было плохое настроение. Освальд молча перебинтовал ноги сестры и сел рядом с ней. Они оба молчали, хотя слова здесь явно были лишними. Будущий Глен давно не навещал свою сестру, так как был занят важными делами, но когда наконец подвернулся случай ее увидеть, молодой дворянин накричал на девушку, вместо того чтобы рассказать ей об интересных событиях, которые произошли за время из разлуки. Лэйси никогда не заговаривала первой. Она любили играть с людьми, а вернее, с их терпением. Однажды случилось так, что Освальд, которому сестрица не давала почитать книгу, решил ее игнорировать. Зря он ее недооценил. Девушка без труда нашла себе занятие, не требующее внимания будущего Глена Баскервиля, а именно – она решила причесать его! Пока Лэйси расчесывала густые черные волосы Освальда, молодой дворянин не имел ничего против, так как это было действительно приятно. Но когда девушка принялась вплетать в волосы брата разноцветные ленточки и цветочки, Освальд убедился в своей ошибке и больше ее не игнорировал, поскольку это было чревато. Но на этот раз беседа не сложилась вовсе, Лэйси молчала, а ее братец и понятия не имел как можно говорить с ней о чем-то после того,что он сделал! К счастью, взгляд Освальда вовремя упал на лежащую у порога корзинку с эклерами, которые чудом не вывалились на пол. И как он сразу не догадался загладить свою вину, предложив сестре в качестве примирения сладости?.. Кто бы мог сомневаться, что гнев Лэйси так быстро пройдет?! Не успел Освальд извиниться, как девушка уже уплетала за обе щеки принесенный братом гостинец. Молодой дворянин не без улыбки наблюдал, как взрослая девушка превращается в пятилетнюю девочку, которая целиком жует эклеры, совершенно не обращая внимания на то, что у нее весь нос в пудре, а щека в креме. Лэйси так увлеклась лакомствами, что не сразу заметила севшую на толстую ветку одноногую сову. Посланница долго смотрела на девушку, ожидая, когда она, наконец, обратит на нее внимание. Ждать пришлось довольно долго – Лэйси от сладкого за уши не оттащишь! Но когда с эклерами было покончено, девушка машинально посмотрела в окно и, наконец, заметила сову, которую ждала так долго. Лэйси дождалась, пока брат уйдет, а как только он хлопнул дверью, девушка тут же рванула к окну. Одноногая сова тоже не стала медлить и на этот раз села совсем близко от Лэйси, так, что та могла ее погладить. Но девушка не стала этого делать, ведь сова Кукольника уже однажды укусила ее за палец. На металлической лапке совы был маленький кармашек, в котором красовалась записочка, перевязанная алой лентой. Это, без всякого сомнения, был Кукольник – именно он перевязывал алой лентой все свои письма, которые присылал Лэйси, ведь был безумно влюблен в ее неестественные глаза. Она дрожащими руками развернула долгожданное послание. И почерк его! На сердце стало так тепло и приятно, что Лэйси готова была закричать. Он не забыл! Не соврал! Он выполнил свое обещание! « Моя милая Лэйси, прости меня за мое отсутствие, но я не мог предстать перед тобой с пустыми руками. Я ведь поклялся тебе, что покажу лучший из своих спектаклей, которые ты когда-либо видела? Сегодня ночью я исполню свое обещание. Жду тебя в нашем тайном театре. Уилмор Барма» * * * Лэйси с нетерпением ждала наступления ночи. Она ерзала на кровати, ходила назад и вперед, по несколько раз пела все песни, которые когда-то сочинял Освальд, и даже решила полистать книгу, но быстро забросила эту затею, так как почти во всех этих книжках не было даже картинок. Наконец-то наступила долгожданная полночь. Сердце Лэйси колотилось как бешеное, а руки девушки дрожали, когда она пыталась застегнуть на груди свой теплый плащ. Тем временем одноногая сова уже поджидала ее на ветке дерева, и пыталась поторопить девушку, при этом настойчиво ухакая. Лэйси торопилась в заброшенную часовню. Торопилась так, что несколько раз свернула в неверном направлении и где-то раз десять перецепилась через торчащие из-под снега древесные корни. Платье порвалось на подоле, а каблуки и вовсе потерялись по дороге. Но ее мучениям было суждено закончиться. Впереди показалась старая часовня, и сердце Лэйси забилось еще быстрее. Сейчас, вот сейчас она снова увидит его спектакль. Громадная дверь скрипнула, и девушка тихонько вошла. Возле главной стены, где когда-то был алтарь, стоял большой круглый стол, на котором красовались разные яства и две бутылки вина. На этот раз Кукольник не поскупился и потратил немало денег и времени, чтобы полностью осветить заброшенное здание. Свечи горели везде, словно в роскошном бальном зале. С любопытством и восторгом рассматривая часовню, которая сильно преобразилась после последнего спектакля. Уилмор Барма стоял возле круглого стола, выпрямив спину и покорно ожидая Лэйси. Завидев так внезапно появившегося Кукольника, девушка забыла обо всем на свете и бросилась ему на шею, шепча не связанные между собой фразы. Мужчина крепко обнял свою музу и вдохнул запах ее волос. Сцена была красивая, нежная, и это могло длиться вечно, если бы чей-то детский голос не окликнул Кукольника странным именем: - Мастер, мы прибыли! Отпустив, наконец, Уилмора Барму, Лэйси обернулась и удивленно посмотрела на стоявших рядом маленьких девочек, которые ростом были не выше бедра. Девочек было семь. Они были многим между собой похожи: круглолицые, с длинными и густыми волосами, в ярких и необычных нарядах. На груди у каждой девочки была брошка с римской цифрой, благодаря чему можно была с легкостью вычислить самую старшую. Ею оказалась та девочка, которая и окликнула Барму. - Лэйси, взгляни на них. Я исполнил свое обещание и создал кукол, которые будут достойны сыграть в моем новом театре, - сказал Кукольник и его темно-синие глаза загорелись как у мальчишки. Он с надеждой и тревогой посмотрел на свою музу, ожидая от нее похвалы или же упрека. Молодая девушка не смогла проронить даже слова, и в ответ немой мольбе Кукольника лишь громко рассмеялась. Это был смех восторга, и у Бармы отлегло от сердца. Ей понравилось. Ей действительно понравилось! - Ну что ж, моя дорогая, позволь пригласить тебя на танец! – галантно произнес Кукольник и протянул Лэйси руку. Если бы девушка и вздумала сомневаться, то новые куклы Уилмора Бармы не дали бы ей надолго задуматься, так как все разом беспрерывно кричали: « Танцы! Танцы! Танцы!» Мужчина бережно обнял Лэйси за талию и покрепче прижал к себе. Не сводя друг с друга глаз, они принялись кружиться в бесконечном вальсе. Из неоткуда вышла троица игрушечных зайчиков, которые так же были ничуть не выше бедра. Двое из них держали в лапках музыкальные инструменты : скрипку и флейту. Как только девочки-куклы объявили время танцев, зайчики начали играть вальс, а «дочери кукольника» встали в пары, при этом оградив Уилмора Барму и Лэйси. Каждая из девочек весело подпрыгивала и подпевала музыкантам, кружила свою партнершу и кружилась сама. Шесть сестер танцевали друг с другом, в то время как старшая пустилась в пляс с третьим игрушечным зайчиком. Вся эта сцена была похожа на картинку из детских книжек, которые Освальд часто читал Лэйси перед сном. Когда танец окончился, Уилмор посадил де вушку за круглый белый стол, затем сел сам и они оба приступили к позднему ужину. Кукольник то и дело подливал себе вина, ведь не мог нарадоваться тому, что его творения пришлись Лэйси по душе. Он раз за разом подносил бокал к губам, но тут же в порыве радости дергал рукой и выливал все вино на каменный пол, после чего снова наполнял бокал. Каждую его попытку выпить девочки-куклы сопровождали веселым смехом и аплодисментами, словно он сделал что-то грандиозное и неповторимое! Лэйси то и дело бросала восхищенный взгляд на этих необычных, неповторимых, а главное ЖИВЫХ девочек, которых ради нее создал Кукольник. Девушка впервые решилась налить себе вина, и высоко подняв бокал в воздух, торжественным голосом произнесла: - За Уилмора Барму – Великого Кукольного Мастера! Повелителя Кукол и Театра! Ура! - Ура! Ура! Ура Великому Кукольному Мастеру! Ура Повелителю Кукол и Театра! Ура! Браво, браво, браво, браво! – беспрерывно кричали девочки, аплодируя Лэйси еще громче, чем своему создателю. Зайчики-музыканты тут же схватили свои инструменты и стали наигрывать какую-то простенькую танцевальную мелодию, под которую сестры-куклы кружились, и кричали, хлопая в ладоши: « Славься! Славься! Славься!»