Глянец

Вэнь Жохань признал, что был неправ относительно Яо. Своеобразно, конечно, но признал. Самому господину Мэн от этого стало ничуть не легче. Он уже приготовился к своей смерти, поэтому произошедшее стало для него неожиданностью. Размышляя об этом, Яо думал, что лучше бы он умер. Для него было слишком уж неприятно слышать похвалу от человека, которого он хотел убить. Или хотя бы приложить для этого все силы. Когда Мэн Яо узнал, что Вэнь Жохань отослал большинство плененных на работы в каменоломнях, шахтах и ткацких мастерских, то заподозрил что-то неприятное. Потому что среди «отобранных» были только... Самые красивые. И Не Минцзюэ. Мэн Яо посмеялся своему ходу мыслей, но это не избавило его от мерзкого ощущения, что сгущалось где-то в груди. Возможно, Вэнь Жохань просто хотел бы расправиться с теми, кто вел за собой войска, чтобы избавить себя от переживаний по поводу возможного бунта. А возможно, что... — Отец, Вы обещали мне, — довольно улыбнулся Вэнь Чао. В главном зале находились Вэнь Жохань, его сыновья и Яо. Последний чувствовал себя отвратительно в этом окружении, но поделать ничего не мог. Он ждал, его пугала неизвестность, а когда стражники завели пленных, захотелось поспешно ретироваться. Мэн Яо уже не думал о том, что там Жохань наобещал своим детям, ибо под взглядом Не Минцзюэ страх сковывал все движения. — Ты!.. — глава Не рванулся вперед. На его лице за доли секунды сменилось несколько выражений: удивление, недоумение, а затем всепоглощающая ярость. На последней эмоции он и остановился, пытался высвободиться из рук, державших его, дотянуться до Яо как угодно и, видимо, оторвать ему голову. — Чифэн-цзунь, что за бессмысленное сопротивление, — лениво произнес Вэнь Жохань, чем переключил внимание главы Не на себя, — разве так разговаривают с ближайшими подчиненными? Я очень доволен Мэн Яо. Он потрясающе проявил себя, а вы смотрите на него с таким презрением. Не Минцзюэ снова посмотрел на Яо, и на этот раз не стал сдерживать слова, что крутились у него на языке. — Ты, ублюдок, насколько же ты опустился, что позволил себе продаться за власть!? Ты хотя бы отдаленно слышал о морали, шлюший ты сын, ты хотя бы думал о тех, что когда-то принесли тебе добро!? Чем же ты платишь сейчас!? — глаза Минцзюэ покраснели от злобы и напряжения, казалось, что стены дрожат от его крика. Но Яо был недвижим, смотрел Чифэн-цзуню прямо в глаза и думал о том, что тот умрет с мыслью о том, что именно он, Мэн Яо, повинен во всех грехах на этом белом свете. Господин Мэн сожалел, что никак не может помочь... Ведь что он может сделать? Вэнь Жохань позволил Минцзюэ высказаться, а потом продолжил свою речь так, будто совершенно ничего не заметил. — Знаете, — глава Вэнь начал расхаживать перед пленниками туда-сюда, — сначала я решил, что убью вас всех. Но потом, немного оценив ситуацию, я решил, что пленники — полезная вещь, если использовать их правильно и по назначению. Чифэн-цзунь, к вам это не относится. Сегодня именно Вы умрете. Мэн Яо понимал, что ситуация становится непонятной, а от этого все более пугающей. Что Вэнь Жохань собирается делать? Хотел бы использовать как рабочую силу — отправил бы на каменоломни вместе с другими. Хотел бы убить — не говорил бы всего этого. — Каждый из вас, — тут Жохань обращался к своим детям и к Мэн Яо, поэтому последний повернулся к главе Вэнь, — показал себя просто великолепно на этой войне. Кто-то храбро сражался, кто-то помогал мне с распределением отрядов и тактиками ведения той или иной битвы. Именно поэтому я позволю вам взять себе человека в личное пользование. Яо приложил все усилия, чтобы не сморщится от отвращения. В голове пронесся целый ряд нецензурных выражений, самых мерзких и самых последних, которые только можно представить. В личное пользование? Человека? Мэн Яо слишком хорошо знал, что стоит за всем этим, а от мысли, что ему придется соответствовать, дабы не выдать себя, становилось плохо. Вэнь Чао, видимо, уже давно ждал этого момента, потому что довольно указал на Лань Ванцзи. — Он, отец. Честно говоря, он ужасно высокомерный сукин сын, который смотрит на всех так, будто мнит себя небожителем, — Чао подошел к Лань Ванцзи и дернул юношу на себя, вынуждая его склониться практически до земли. Лань Чжань, не имея духовных сил, действительно рухнул на колени, но затем метнулся назад. У него практически получилось повалить Вэнь Чао на землю, но тот всё же устоял. Второй наследник Вэнь моментально разозлился и ударил Ванцзи кулаком по лицу, развернулся к Вэнь Жоханю. — Отец. Я вынужден идти. Благодарю за Вашу награду, — юноша схватил связанного Ванцзи за шиворот и поволок вон из помещения. Лань Сичэнь и Лань Цижэнь оба провожали это зрелище взглядами, ненавидя больше всего сейчас собственное бессилие. Мэн Яо в этот момент перестал изображать из себя статую и направился напрямую к Лань Сичэню, решительно смотря прямо перед собой. Ему разрешили награду? Взять себе человека? Что же, он знает, кого... Яо хотел бы выбрать двоих. Эта мысль прочно засела у него в голове и отказывалась уходить. Чертов Не Минцзюэ, ну почему же ты... С другой стороны, оскорбления Минцзюэ и его угрозы сейчас играли Яо на руку. Осталось лишь угадать момент, правильно преподнести. События, которые проходили дальше, Яо волновали не так сильно, да и задумался он о другом, сжимая в руке веревки, которые опутывали Лань Сичэня. Мэн Яо наблюдал, как Жохань подошел к Цижэню и что-то прошептал ему, как учитель Лань после этого бессильно закрыл глаза и отвернулся в сторону. Вэнь Сюй увел куда-то Цзысюаня... Все это казалось какой-то идиотской карикатурой, не ощущалось, как действительность, мозг просто отказывался воспринимать происходящее и принимать его как нечто реальное. Мэн Яо был... Нет, не свидетелем, а участником того, как людей вот так вот легко переводят в статус вещей. Он держал в руках веревки и думал о том, что лучше бы он умер, чем стал таким... Мерзким. Яо старался не думать сейчас о своем собственном прошлом, но яркие картинки его детства упорно стояли перед глазами. Все эти люди, огромное количество людей, которые каждый день приходят и... — Глава Ордена, — Мэн Яо поклонился, — не сочтите за дерзость мое желание. Могу ли я забрать себе и Чифэн-цзуня тоже? — юноша позволил себе улыбку, — когда-то он обошелся со мной так, словно считал меня грязью под своими ногами. К тому же, Вы слышали, что он говорил мне... Простите мою слабость, но я не могу дать ему умереть. Это совершенно не удовлетворит моего желания отомстить. — Если тебе это действительно столь нужно... — Вэнь Жохань посмотрел на Не Минцзюэ и только усмехнулся. Он был слишком доволен, чтобы что-то не разрешить, — забирай. Может быть, сможешь научить его уважительному разговору. — Благодарю, — поклонившись, Яо взял путы Минцзюэ в другую руку и направился вон из зала. Он не смог успокоиться до тех пор, пока не закрыл за собой дверь в свою собственную комнату и не развязал Лань Сичэня. Минцзюэ освобождать от пут Яо не торопился, потому что прекрасно знал, чем это обернется. Нужно было сейчас прояснить ситуацию, рассказать обо всем Лань Хуаню, поговорить о том, что же им делать дальше... Но Яо так устал от всего этого, что просто сел за стол и налил себе вина. Молчали все трое долго, пока Не Минцзюэ не решил, что пора бы напомнить всем окружающим о том, какой Яо отвратительный человек. — Что, доволен теперь? Ты зачем меня «забрал», а, Мэн Яо? Хочешь поиграть в благородство? Или действительно хочешь унизить меня ещё больше? Расскажи же, как именно я обижал тебя, что теперь все повернулось именно таким образом. Да ты... — Умоляю, заткнись, — Яо скривился и поставил чарку с вином подальше от себя, — Сичэнь... Позволь мне объяснить. — Я всегда готов выслушать тебя, — Лань Хуань кивнул и сел напротив, все еще потирая запястья, затекшие после связывания, — что случилось? Почему ты не продолжал писать? — Вэнь Жохань понял, что в близком кругу завелся предатель. Если бы я продолжил, то он бы все понял, а потом смог бы вычислить тебя. Затем, как я понимаю, вам поступили сведения от другого человека. Это была ловушка Вэнь Жоханя, так он хотел понять, кто именно крадет информацию и передает другим. Я понял, что он хочет сделать, но тот тупица воспринял все так, как есть. И вот теперь... Такая ситуация. Прости, Сичэнь, я действительно... — Все в порядке. Ты... Действительно не виноват, — Лань Хуань вздохнул и отвернулся, пытаясь собраться и полностью осознать сложившуюся ситуацию. Получалось плохо. В голове происходил полный хаос, не было ни одной понятной и адекватной мысли. — Так вот, кто был твоим информатором, Сичэнь, — Минцзюэ сидел в углу комнаты и наблюдал за Яо и Хуанем, — вот оно, что. Теперь понятно, почему ты так тщательно скрывал его личность. Ему так никто и не ответил.

***

Мэн Яо чувствовал на своем члене губы Лань Сичэня и мечтал прямо сейчас исчезнуть. Просто испариться в никуда. Вэнь Жохань позвал его на беседу. А потом красочно расписал то, как именно он видит эту беседу и призвал Яо оценить его идею и присоединиться. Выдумщик, мать его... Все нутро Мэн Яо сопротивлялось, говорило о том, что лучше уж прямо сейчас упасть на собственный меч. Но Хэньшэн был гибким и упасть на него не представлялось возможным. Поэтому где-то близко к обеденному времени Яо и Лань Хуань уже находились в обществе Вэнь Жоханя и Лань Цижэня. Мэн Яо специально сел напротив главы Вэнь, давая возможность дяде и племяннику не видеть друг друга. Вэнь Жохань никогда не стеснялся ничего и никого, а сейчас он и не рассматривал человека, ублажающего его, как... Человека. Глава Вэнь говорил что-то о планах на земли, о надзирательных пунктах, но постоянно прерывался, улыбался Мэн Яо, мол, прошу прощения, а потом зарывался рукой в волосы Лань Цижэня и грубо трахал его в рот. Кончив, он почти сразу же продолжал разговор. Мэн Яо тошнило и он был очень рад, что пропустил завтрак. Яо посмотрел на Сичэня сверху вниз и понял, что совершенно не против того, чтобы Лань Хуань ему отсосал. Не в такой ситуации, конечно же, не при других людях, но... Это же Лань Сичэнь. Теперь мерзко будет еще и от самого себя. Мэн Яо решил подумать над этим позже, потому что с каждой минутой Вэнь Жохань начинал что-то подозревать. Яо не мог допустить мыслей главы Вэнь о том, что господину Мэн не наплевать на комфорт Цзэу-цзюня. Сичэнь распахнул одеяния Мэн Яо и уставился на его член, будто бы видел нечто подобное первый раз в жизни. Твою мать, Лань Хуань... Яо положил большой палец Сичэню на нижнюю губу и слегка оттянул её вниз. Заставил Хуаня открыть рот шире и наклониться, потом — обхватить губами. Яо вошел глубже, потом почти полностью, не сразу понял, что Сичэнь практически не может дышать. Сичэнь отпрянул и схватился за бедра Мэн Яо, силясь отдышаться. Потом наклонился снова, обхватил губами головку члена Яо и начал ласкать её языком. То, что он мог сделать сейчас, не рискуя задохнуться. То, от чего у самого господина Мэн из глаз посыпались искры. Яо положил руку Хуаню на голову, погладил и надавил, заставляя взять глубже. Сичэнь смиренно поддавался и старался помогать себе руками, при этом не издавая ни звука. — Какой послушный, — счел нужным заметить Жохань. От этой фразы по спине у Яо прошла волна отвращения, но он снова не подал виду. Он и забыл, что тут есть ещё кто-то... Мэн Яо, будто предупреждая, погладил Сичэня по щеке, а потом резко схватил за волосы и вошел полностью, начав двигаться быстро и грубо. Не привыкший врать себе, Яо признавал, что ему нравится. Нравится, как глотка Хуаня рефлекторно сжимается вокруг члена, как сам Сичэнь старается ласкать языком, губами, руками... Как Лань Хуаню не хватает воздуха и он цепляется за ханьфу Яо, пытаясь привлечь внимание. Мэн Яо кончил Лань Сичэню на лицо, чувствуя себя самым, наверное, отвратительным человеком во всем мире. Первый раз был самым сложным, это Мэн Яо понимал сразу. Потом стало легче, спокойнее как-то. К тому же, Яо был бы самым наглым лжецом, если бы посмел заявить, что ему не понравилось. Именно поэтому он не говорил Сичэню ни слова, пока они возвращались в комнату Яо, не сказал ничего и потом, пока наливал в таз воду, чтобы Хуань смог смыть сперму с лица. Они оба ничего не сказали Не Минцзюэ, который, впрочем, не задавал лишних вопросов.