Глянец

Мэн Яо приковал Не Минцзюэ к специальным креплениям на стене и три раза в день исправно носил ему еду. С точно такой же исправностью как минимум один раз в день чашка с едой опрокидывалась Яо на одежды, а сам господин Мэн слышал в свою сторону поток брани. Это раздражало Яо невероятно, но он терпел. Минцзюэ такой человек. Ему нужно... Привыкнуть. — Где мой брат? — как-то раз спросил Минцзюэ, — где все остальные? Молодой господин Цзян, молодой господин Вэй? Где они? — Хуайсан вместе с молодой госпожой Цзян и остальными женщинами работают в ткацких мастерских. Я убедил Вэнь Жоханя, что там твой брат принесет гораздо больше пользы. Остальные — на каменоломне, — Мэн Яо размешал суп и протянул Минцзюэ чашку, — пей. Глава Не какое-то время лишь смотрел на Яо исподлобья, но потом все же принял еду, продолжая бросать на Мэн Яо косые взгляды. Доев, он усмехнулся: — По нужде отпустишь, а, Мэн Яо? — Нет, можешь делать это прямо здесь, — Яо обреченно вздохнул, встал и поставил чашку на стол. — Ты!.. Мэн Яо! Яо закатил глаза, подошел к двери и позвал стражников, приказав им довести Минцзюэ до отхожего места, а потом вернуть назад. Спустя пару дней Яо пожалел, что не оставил Не Минцзюэ ходить под себя. — Ты говорил, что Не Минцзюэ нужен тебе ради мести, — Вэнь Жохань встретил Яо совершенно случайно, — адепты говорят, что он цел, бодр и все так же сыплет оскорблениями. Повторять два раза не требовалось. — Ты что делаешь? — с подозрением спросил Не Минцзюэ, когда Яо подсел к нему с ножом в руке. — Есть ли смысл тебе что-то объяснять, если ты в любом случае поймешь все так, как захочешь сам? — Мэн Яо распахнул одежды мужчины и стал что-то высчитывать, пока проводил рукой по телу Минцзюэ. Хмурился и бормотал что-то себе под нос. — Ты уж попробуй, — Чифэн-цзунь наблюдал за ножом в руке Яо, недовольно морщась, когда холодный металл касался кожи. — Ты слишком целый для пленника, которого я взял себе, чтобы мстить за оскорбления и плохое отношение, — ответил Мэн Яо и вонзил нож в тело Минцзюэ по самую рукоять. — Ты!.. — Чифэн-цзунь сжал зубы и дернулся, — да как ты смеешь, Мэн Яо! — Я же говорил, что бесполезно, — он вытащил клинок и вонзил его в другое место в теле Минцзюэ, повторил действие ещё пару раз, а потом вытер нож от крови и спрятал его в рукаве. Встал и вновь ушел, не сказав больше ничего. Яо понимал, что бесполезно что-то говорить человеку, который не видит в тебе никого, кроме жалкого предателя. И не увидит никого другого, пока не захочет сам. Гораздо больше беспокойства у Мэн Яо вызывал Лань Сичэнь. Его духовные силы были истощены гораздо больше, чем у остальных. Лань Хуань мало ел и постоянно спал, будто пытаясь восстановиться, но безрезультатно. Яо предположил, что все то, что случилось в тот раз, сломало Сичэня, но очень скоро понял, что дело не в этом. Это была какая-то... Индивидуальная реакция на лишение духовных сил. На время забыв о Минцзюэ, Яо постоянно искал способы привести Лань Хуаня в чувство. Они теряли драгоценное время, проходили целые недели, а никаких планов не было. Вэнь Жохань полностью завершил войну, взяв под контроль абсолютно всё, и теперь не было и шанса на то, что кто-нибудь поднимет восстание. Нужно было что-то делать. Но Мэн Яо волновал Лань Сичэнь. В поисках чего-то полезного Яо часами сидел в библиотеке, пролистывая огромное количество книг. И все без толку, будто кто-то намеренно избавился от нужной информации. Мэн Яо пробовал передавать Хуаню свои духовные силы, но они будто уходили в никуда. Яо был склонен думать, что при наложении печати на энергетические каналы Лань Сичэня была допущена какая-то ошибка. — Сичэнь, тебе нужно поесть, — Яо подвинул к нему еду и улыбнулся, — скажи, тебе лучше? Только не пытайся солгать мне. — Возможно... Немного, — подумав, ответил Лань Хуань, — мне кажется, я впал в некоторое отчаяние и стал слабеть. Но я все еще не могу найти в себе достаточно сил. Скажи, А-Яо... Что происходит сейчас за пределами Безночного Города? Мэн Яо вздохнул и начал говорить. О том, что все территории в данный момент под контролем Цишань Вэнь. О том, что каждый день на каменоломнях гибнут люди. — А Ванцзи? Ты видел Ванцзи в последнее время? Как... Как он себя чувствует? — Не видел, — соврал Яо. Он ничуть не пожалел о своей лжи, потому что Лань Хуаню не нужно было знать сейчас о том, что происходит с младшим братом. Это бы не принесло ничего хорошего. Мэн Яо видел Лань Ванцзи несколько дней назад. Признаться, он был удивлен, как младший из Нефритов ещё в состоянии держаться на ногах. Яо никогда в своей жизни не видел столько крови на человеке, при условии, что тот оставался в живых. Лань Чжань был изможденным и бледным, словно сама Смерть. Он был безразличным и смотрел всегда в одну точку, никак не реагируя на попытки Вэнь Чао его растрясти. Ванцзи производил впечатление мертвеца, которого насильно удерживают в живом состоянии и заставляют совершать какие-то действия. Мэн Яо определенно не хотел бы, чтобы Сичэнь знал об этом. — Мм... — неопределенно отреагировал Лань Хуань и начал есть, снова думая о чем-то своем. Еда немного помогала ему. Неделями Не Минцзюэ наблюдал за ними, внимательно смотря за Мэн Яо. Глава Не стойко терпел раны, но каждый раз не забывал напомнить Яо о том, как же отвратительны его поступки. Раз за разом, одно и то же, словно заведенный. Чифэн-цзунь иногда и сам не замечал, как срывался и переходил на гневный крик, когда ему казалось, что Яо ведет себя как-то не так. Высокомерно, снисходительно так, протягивает еду, а потом пронзает раз за разом ножом. В тех местах, где меньше всего больно и где раны заживают быстрее. Не Минцзюэ неприкрыто ненавидел двуличность этого человека, его улыбку для стражников и самого Вэнь Жоханя, а затем гримасу отвращения, стоило собеседникам лишь отвернуться. Отвращения к тем, кто причинил боль большому количеству людей. К тем, кто чуть было не убил самого Чифэн-цзуня. Взял к себе, как же! Великий спасатель. Взял для того, чтобы поиздеваться всласть, унизить так, как никогда раньше, чтобы видеть, как Минцзюэ ничего не сможет сделать. Приковал как шавку, на цепь, кормил с рук, будто всю ту же псину! Ненавистный Мэн Яо будто бы делал все на свете, чтобы вызвать у Минцзюэ ярость, чтобы вынудить его кричать в гневе, чтобы окончательно унизить. Взял к себе, потому что не хотел, чтобы он, Минцзюэ, умер страшной смертью в подвалах Безночного Города. Фальшивая, от того еще более мерзкая забота о Лань Сичэне, которого Мэн Яо еще недавно поставил на колени и заставил ублажать самого Яо. То, как Яо не спит ночью и наблюдает за Лань Хуанем, а днем часами пропадает в библиотеке, заодно пытаясь найти, каким образом можно разблокировать духовные силы другого заклинателя, не имея достаточного уровня своих собственных. Мерзкий, жалкий, такой двуличный подлец, который в свое время заставил Минцзюэ чувствовать себя обманутым идиотом. Сентиментальным обманутым тупицей, который... Чифэн-цзунь помотал головой, стремясь прогнать непрошенные мысли. Сейчас было не время думать о прошлом, потому что в настоящем происходила настоящая катастрофа. Но он не мог забыть, не мог понять и простить, а от этого злился и на себя самого тоже. Сичэнь же как-то... Понимает. И доверяет. Почему нельзя так же? Почему от мысли, что Мэн Яо спас ему, Минцзюэ, жизнь, скручивает живот в неприятном ощущении? Мэн Яо сам виноват в том, как Минцзюэ к нему относится. Ведь сам выбрал путь обманщика и лицемера, хамелеона, готового бесконечно много раз менять окраску, а потом выходить сухим из воды. Ведь Мэн Яо ничего не потерял! У него есть статус, место жительства, высокая должность подле Вэнь Жоханя... Вот только почему-то Мэн Яо каждый день твердит Лань Хуаню о том, что уже начал разрабатывать план, который должен сработать и с помощью которого можно перевернуть ситуацию с ног на голову.

***

Лань Сичэнь чувствовал, как духовные силы рвутся наружу. Это невозможно объяснить словами, похоже на то, как внутри тебя что-то постоянно взрывается и пытается разрушить все вокруг. Но в первую очередь — тебя самого. Сдерживающая печать на энергетических каналах работала на совесть, а бушующая где-то глубоко энергия Ци не давала покоя. Лань Сичэнь однажды подсел к Яо и начал обсуждать с ним их план действий, потому что теперь уже не хотел медлить и дожидаться, пока энергия сначала истощит его до предела, а потом убьет. Они сидели долго, до самой глубокой ночи, пока Лань Хуань не уронил голову на руки и не уснул. Мэн Яо взял у него из-под рук бумагу и переложил на край стола, погасил свечи. — Что, нравится втираться в доверие и играть с чувствами других, Мэн Яо? — раздался голос Минцзюэ, который наблюдал за ними все это время крайне мрачно, — настолько вжился в роль, что никак не можешь прекратить? Не можешь насытиться? — Прекрати. Ты переходишь границы и доводишь всё просто до абсурдных выводов. Это уже становится смешным, Минцзюэ. — Что тебе смешно, Мэн Яо!? Может быть то, как ты вырезал адептов за неправильный взгляд в твою сторону? Может быть то, как ты практически каждый день проделываешь во мне дыры ножом, прикрываясь тем, что, якобы, не можешь оставить меня-пленника в добром здравии? Что ещё ты придумаешь? Именно этому тебя учила твоя мать, верно? Вонзать меч со спины в сердце, перед этим бегая за человеком и пытаясь ему потакать во всем и лизать ему, лишь бы добиться собственного комфорта!? Мэн Яо за доли секунды изменился в лице. Из уставшего от бесконечных обвинений оно стало мертвенно-бледным, будто вытянулось. Он словно в момент похудел, ибо черты его лица заострились. Мэн Яо позволил себе разозлиться. Медленно Яо повернулся к Минцзюэ и подошел к нему. Посмотрел внимательно сверху вниз, а когда Чифэн-цзунь открыл рот, чтобы продолжить свою гневную тираду, то получил от Яо коленом по челюсти. Мэн Яо схватил Минцзюэ за волосы и стал бить его головой о стену. С каждым «заткнись» он бил по одному разу. — Ты... Заткнись, заткнись, заткнись заткнись! Что ты знаешь, что ты вообще можешь знать!? — когда Яо последний раз ударил Не Минцзюэ, то отошел, но все ещё смотрел на Чифэн-цзуня с неприкрытым отвращением. Ждал, что Не Минцзюэ скажет на это. Как начнет снова выливать на Яо ведра помоев. Но Минцзюэ молчал. Яо сел за стол и уткнулся в бумаги, стараясь унять дрожь, что распространилась по всему телу. Ему было тошно от ситуации и от того, как поступил он сам. Хорош герой-защитник: бить того, кто заведомо не может тебе ответить и что-то сделать. Потрясающая смелость. Все так, как и говорил Минцзюэ... Спустя несколько часов Чифэн-цзунь решил нарушить молчание. Все равно Яо не спал. — Мэн Яо. — Что тебе, Минцзюэ? — Расскажи, как ты попал сюда. Мэн Яо удивился, но не подал виду. Пустился в рассказ о том, как встретил раненого Лань Сичэня с книгами, как помог ему. Как захотел помочь в войне, как смог проникнуть в Безночный Город и остаться на хорошем счету. О том, что ему стоило каждое сведение, которое Яо передавал Лань Хуаню. Как нужно было каждый день бояться за жизнь, ведь иначе можно было умереть раньше времени от того, что перестал быть внимательным и подмечать детали. — Я не смог предотвратить то, что случилось, Не Минцзюэ. Я виноват, и пусть для тебя это мало значит, я стараюсь сделать все, чтобы исправить то, в чем я виноват. Я не могу требовать от тебя доверия или понимания. Но будь добр, Минцзюэ... Не мешай, — Яо отвернулся. Снова молчание, долгое. — Мэн Яо. — Что? — Освободи меня. Яо повернулся и посмотрел в глаза Минцзюэ. Ему показалось во взгляде Чифэн-цзуня что-то необычное. В ночной тишине раздался звон металла.