Глянец

У Лань Цижэня на ногах — цепи. Он не может шагать слишком широко, не может убежать. Не может сделать ничего. Вэнь Жохань вел себя странно, что очень сильно напрягало привыкшего держать все под контролем Лань Цижэня. По его мнению, Глава Вэнь должен был бы издеваться, язвить, постоянно насмехаться, возможно, пытаться причинить вред физически. Но Цижэнь никак не ожидал, что Вэнь будет спокойным, неторопливым будто. Без угроз и оскорблений, лишь с одной омерзительной чертой, которая, впрочем, была у него всегда: воспринимать других как предмет, который можно использовать так, как захочется. Лань Цижэнь не понимал, чего же хочет Вэнь Жохань. Чего хочет Вэнь Жохань, который спрашивает о том, какой Цижэнь хочет чай. Который интересуется, не причиняют ли дискомфорт цепи, не слишком ли тонки одежды, удобно ли Ланю спать, хочет ли он есть. Чего на самом деле желает Вэнь Жохань, который заваривает тот чай, что хочет сам. Который никогда не снимет цепи, не даст одежд теплее, не даст своему пленнику нормального постельного белья и одеяла, не прикажет слугам приносить нечто более сытное, чем омерзительная на вкус коричневая жижа. Лань старается не думать обо всем об этом, перелистывая очередную книгу, которую Жохань приказал принести по его, Цижэня, просьбе. Он больше сосредоточен на мыслях о том, как спасти собственных племянников, ведь им, Цижэнь был уверен, в разы хуже приходится. С каждым днём Жохань подбирался всё ближе и ближе, будто оценивая, насколько быстро Лань выйдет из себя. Но Цижэнь терпел, отстранялся, уходил и отворачивался. Ему чертовски не нравилась игра, которую затеял Вэнь. Потому что от нее отдавало чем-то мерзким, лживым. Цижэнь не верил в искренность Жоханя никогда, но сейчас это впечатление усилилось стократно. Где-то внутри он понимал, что Вэнь в любом случае сделает то, что хочет, и не важно было, какими методами он добьется своей цели. Это напрягало, пугало, заставляло чувствовать себя в опасности. Но Цижэнь терпел. До такой степени, когда уже сам слабо понимал, а стоит ли подозревать в чем-то совсем отвратительном? Конечно же, ситуация располагала: плен, ограничение свободы. Но разве так ведут себя с пленниками? Разве говорят с ними вечерами о былых днях? У Ланя никогда не было соответствующего опыта, поэтому он не понимал, что должен делать, как реагировать. Шли дни, недели, ничего не менялось. У Ланя в душе всё больше разгорался страх за племянников, ведь... За такое время, будь они в порядке, он бы увидел их? Нет, правда, он бы точно увидел... Хоть намек на их присутствие. Но задать вопрос Вэнь Жоханю было страшно, потому что страшно было услышать ответ. Подвешенное, неопределенное, тягучее состояние отравляло все существо заклинателя, не давая ему ни думать, ни понимать, сколько уже прошло времени. Каждый день был точной копией предыдущего, от рассвета до заката. Менялись лишь книги, которые читал Лань Цижэнь. С помощью них он чувствовал, что не потерялся в собственных мыслях и не утонул там окончательно.

***

Солнце заливало комнату, и читать было ещё приятнее. Иероглифы были прекрасно видны, солнце слегка согревало плечо, а Вэнь Жоханя не было рядом. Потянувшись к одной из новых книг, которые вчера принес глава Вэнь, Цижэнь машинально раскрыл её перед тем, как взглянуть на название. Лань застыл и сжал зубы. Перед ним лежал порнографический сборник. Весьма, надо сказать, хорошего качества. Но... Даже не раздражение или злость, не стыд сковали Цижэня. Он не понимал, зачем. С тем же проказником Вэй Усянем всё было предельно понятно — молодой юноша, дерзкий и любопытный. На него можно было рассердиться, рассказать лишний раз о достойном поведении, отправить переписывать правила... Вэнь Жохань — взрослый заклинатель, Глава Ордена. На него не рассердишься, не будешь поучать. Он заставит думать о мотивах поступка, думать долго, пока не переберешь в голове все идеи, не обратишься с вопросом, а потом получишь в ответ какую-то глупость. Когда Глава Вэнь вернулся, Цижэнь уже давно читал другую книгу, притворился, будто сборника и не видел. Впрочем, Жохань был проницательным человеком. — Что, не понравилась моя книга? —он усмехнулся и сел на кровать, напротив Цижэня. Лань ничего не ответил, только пониже склонился над книгой. — А я ведь так старался, ах... Столько перебрал, всё искал. — Зачем? — коротко спросил Цижэнь, наконец, отрывая взгляд от книги. — Прекрасный вопрос... Вэнь Жохань встал с кровати, подошел к столу, за которым сидел Цижэнь. Склонился, посмотрел Ланю в глаза и поцеловал. Цижэнь отпрянул почти сразу же, одновременно оттолкнув от себя и Жоханя. — Ты!.. — Я? — Вэнь склонил голову набок, губы его растянулись в довольную улыбку. Лань Цижэнь действительно не знал, что ему ответить. Ощущение, что Жохань перешел на новую ступень своей игры не покидало. Какой-то игры, где Лань Цижэнь никогда не станет победителем. Вэнь только покачал головой и положил руки на тыльные стороны ладоней Цижэня. Слегка сжал, погладил большими пальцами, а потом потянул наверх, поднимая своего пленника на ноги. Подошел вплотную и наклонился близко-близко, его дыхание Лань мог ощутить на собственном лице. После того случая, в самом начале, когда пришлось ублажать Жоханя ртом, находясь в одном помещении с собственным племянником, Цижэнь больше не вступал с главой Вэнь в какие-либо связи. Кажется, сейчас вступит. Жохань снова поцеловал, настойчиво, будто пытаясь убедить своего пленника открыться и поддаться, уступить. Начал целовать шею, обнял Цижэня и крепко прижал к себе, не без удовольствия замечая, что сопротивления нет. Или это Цижэнь смирился? Лань ждал, когда Жоханю надоест. Пытался успокоиться и отключиться от ощущений, которых не желал, которые были отвратительны для него, нежеланны, противны. Но они были... Правильными. Поцелуи были нежными и мягкими, неторопливыми, а от каждого прикосновения по телу волнами проходились то жар, то холод. Тело было будто сковано, не подчинялось разуму, а лишь млело от прикосновений и поцелуев. Цижэня настигла приятная истома, ведь он так устал... Разум кричал о том, что нужно прямо сейчас ударить Жоханя, оттолкнуть. Но сил совсем не было. Противно. До одури сладко. Жохань развязал пояс Цижэня и распахнул его одежды, провел рукой по обнаженному торсу, остановился на бедрах и обратил взгляд на Ланя. Усмехнулся своим мыслям и раздел пленника окончательно. Вэнь повел мужчину к кровати и уложил на нее. Достал из рукава флакон с маслом, показал его Цижэню. Делал всё медленно, тягуче, будто напоказ. Лань Цижэнь не хотел. Всё его существо кричало о нежелании, но он ничего не мог сделать. Тело не слушалось, оно замерло, подчинялось другому человеку, а не самому мужчине. Вэнь Жохань неспешно провел рукой по животу Ланя, потом все ниже и ниже, пока не обхватил рукой член. Ненадолго задержался и снова увел руку выше, будто изучая. Дошел до груди и большим пальцем надавил на сосок, внимательно наблюдая за реакцией. Но реакции не было, Цижэнь лишь сжимал зубы и уводил взгляд в сторону. Жохань только покачал головой и вылил на руку масло, снова вернулся к члену Ланя и обхватил его, двигал рукой неспеша, с удовольствием отмечая, что орган становится тверже с каждой секундой. — Нравится, ведь так? — Вэнь подсел ближе, посмотрел Цижэню прямо в глаза и неожиданно крепко сжал член пленника в руке. С губ Ланя все же сорвался тихий стон, мужчина согнул ноги в коленях и почти сразу снова сжал зубы, поклялся, что ни за что больше не позволит себе подобной слабости. Но он позволил, когда Жохань склонился над ним и стал целовать шею и ключицы, мягко вести по коже губами и языком, целовать соски и вылизывать их, заставляя стонать все чаще и громче. Лань Цижэнь сгорал. Со стыда и от отвращения. Больше всего он ненавидел сейчас Вэнь Жоханя, который делал с ним... То, что делал. Ненавидел то, что не мог никак справиться с собственным телом. Ненавидел, что вынужден стонать под другим мужчиной, находясь на грани того, чтобы просить большего. Цижэнь попытался оттолкнуть Вэня, сопротивляться, но руки, как и ноги, не слушались. Получалось лишь слегка двинуться, но в остальном... Лань будто замер, неспособный ничего с этим сделать. Жохань все так же медленно избавил мужчину от цепей и развел ноги Цижэня, вылил меж его ягодиц масло и ввел палец. — Не зажимайся, — буркнул Вэнь, чувствуя, насколько сильно напряжен его пленник. Протолкнул второй палец. Цижэнь зашипел от боли, но не мог даже отстраниться, только отвернулся куда-то в сторону, закрыл глаза, в наивной попытке избавиться от ощущений. Вэнь Жохань склонился и поцеловал Ланя в губы и щеки, будто пытаясь успокоить и ободрить. Вошел пальцами глубже, осторожно развел ноги мужчины еще шире, снова стал целовать, двигая пальцами внутри Цижэня. — Ну же, впусти меня, почему же ты такой... — Вэнь так и не закончил фразу, прижался губами к шее мужчины и слегка прикусил нежную кожу, оставляя багровую отметину. Тут же провел по ней языком, — прости-прости, Цижэнь... Но разве можно оставить без внимания? Твоя шея, да и, впрочем, весь ты... Я с трудом держусь, чтобы не взять тебя прямо сейчас, послушать, как же громко ты умеешь стонать. Ведь ты дал мне услышать не все, верно? Ты же можешь громче? Лань Цижэнь чувствовал, что его сейчас стошнит. Жохань, наконец, почувствовал, что два пальца двигаются достаточно свободно. Добавил третий, мгновенно ощутил, как Цижэнь напрягся и, просунув руки между спиной и кроватью, обнял Ланя и прижал к себе, сам при этом сильно наклонился, чтобы не менять положения. — Давай, перестань сопротивляться. Тебе же нравится, м? Сколько стонов я должен достать из тебя, чтобы ты, наконец, перестал играть праведника? Твой член сейчас упирается в меня, тоже думаешь, что это ничего не значит? — Жохань внимательно рассматривал лицо пленника, но не увидел практически никаких эмоций, только отрешенность и усталость. Лань чувствовал все. Каждое движение внутри, каждое касание рук. Единственная его мечта была сейчас до жути простая — раствориться, исчезнуть из этого места, оказаться где-нибудь далеко. Прикосновения, которые уже просто не способны быть еще более интимными, заставляют щеки наливаться румянцем, а дыхание — сбиваться. Тело требует еще и еще, возбуждение и не думает слабеть. С каждым таким прикосновением внутри Цижэня что-то умирает. Жохань, наконец, соизволил раздеться сам. И то, не полностью. Обнажился преимущественно только ниже пояса. Его обычная тягучая манера куда-то подевалась. Видимо, он сам утомился от собственной игры. Вэнь вошел полностью сразу же, рукой опираясь на пустое место рядом с головой Цижэня. Засмотрелся на слегка приоткрытый рот Ланя и не сразу понял, что тот закричал от боли. — Ну же, тише. Потерпи. Ты столько дразнил меня... Потерпи. Цижэнь почувствовал, насколько же приятно, когда в тебе находятся не только пальцы. Еще он почувствовал, как хочет избавиться от этого приятного ощущения как можно скорее. Жохань начал двигаться и только улыбнулся, когда услышал от своего пленника стоны. Сначала тихие и краткие, а потом все громче и громче, более протяжные и томные. С каждым толчком Лань все меньше мог думать о чем бы то ни было. Только постыдно стонал, выгибался всем телом, когда Вэнь делал особенно резкие и глубокие движения. Сжимал руки в кулаки, жмурился. Жохань целовал всего Ланя, не упуская ни малейшего участка кожи. После особенно чувственного поцелуя, который произошел одновременно с особенно сильным толчком, Цижэнь кончил и обмяк. Мысли сразу же начали приходить в порядок, но пока что он не мог полностью принять происходящее. Жохань не продержался слишком долго и кончил в практически бессознательное тело под ним. Вышел из него, а потом прижал Цижэня к своей груди, спросил с улыбкой: — Понравилось? Повисла недолгая тишина. — Нет.