***
Бомгю приоткрывает глаза и видит, что Тэхён всё так же орудует над его раной. Зажав в губах отрезанный кусочек пластыря, он закрывает зашитую рану чистым лоскутом бинта, сложенным в несколько слоёв. Чхве морщится и дёргается, когда Кан надавливает пальцами сверху, фиксируя бинт. - Что с тобой случилось? Тупой ты болван, — прилепив последний кусочек пластыря, Тэхён устало выдыхает и шлёпает парня по животу. Бомгю вскрикивает и на секунду его дыхание перехватывает от боли, а в глазах темнеет. Он складывается пополам и громко стонет, прижимая ладонь к месту удара. - Т-ты что псих?!…О-ох, господи, а-ай… Тэхён не отвечает. Он молча просовывает одну руку под колени Гю, а второй обхватывает парня под лопатками и прижимает к себе. Задержав дыхание, он рывком поднимает Бомгю с перепачканной кровью и антисептиком кушетки и перекладывает его на чистую соседнюю. После, Тэ уносит все инструменты в кладовку и вскоре до Гю доносится характерный скрип крана, а затем шум хлынувшей воды. Кан небрежно вываливает инструменты в раковину и противный звон отдаётся болью в висках Бомгю. Тихо проскулив, он прижимает ладони к ушам. Тэхён быстро ополаскивает инструменты и складывает их обратно в контейнер, предварительно протерев от воды сухим вафельным полотенцем, целую стопку которых он до этого нашёл в коробке на полу. Поставив контейнер с медицинскими инструментами на место, он достаёт пластмассовое ведёрко из-под раковины и ставит его под струю воды. Журчащий звук уносит Кана в состояние прострации. Он глядит не моргая, как вода постепенно заполняет ёмкость, как идеально обволакивает стенки и легко принимает заданную форму. В жизни есть люди, чья энергия идентично воде — заполняет собой всё пространство в котором они оказываются. Усаны такие, Доктор Бан, завуч Пак, но если первые заполняли всё вокруг непринуждённой атмосферой веселья, то последний настоящим ядом уныния, а состав «энергетических вод» Бана был и вовсе Тэ непонятен. Доктор Бан — и не плохой, и не хороший. Он будто ловко балансирует между крайностями. Вызывает своим присутствием лишь лёгкое волнение и напряжение, не окрашенное какими-то однозначными чувствами. Кан серьёзно задумался об этом, перекрыл воду и вдруг заключил, что у Бана вода просто мутная. Он выходит из кладовки с ведром и тряпкой в руках. Бомгю похоже отключился, а значит можно спокойно прибраться, ведь нехорошо будет — молча уйти, оставив после себя такой бардак. Тэхён смачивает тряпку в ведре, а затем отжимает из неё лишнюю воду и начинает оттирать кушетку от крови. Он вновь погружается в свои мысли, всё рассуждает о загадочной личности главного врача, вспоминая всё, что ему было о нём известно. «Доктор Бан Чан — родился в восемьдесят седьмом году в Сеуле, Южная Корея, в семье профессора-нейрохирурга Бан Хёншика и декана кафедры философии Сеульского Нацинального Университета Бан Юми. В семь лет он пошёл в обычную начальную школу Кореи, затем был переведён в штаты, где закончил среднюю и старшую школы, получив полное среднее образование. В две тысячи шестом подал документы и был принят в Токийский медицинский и стоматологический университет, где начал обучение на медицинском факультете. В две тысячи двенадцатом с отличием закончил университет. Проходить интернатуру полетел в Германию, где серьёзно и увлёкся психиатрией.» Всё это лишь поверхностная информация взятая из «Википедии». Тэхён присаживается на корточки и усердно полощет тряпку в ведре. Что он знает ещё, что-то личное… «СУПРУЖЕСКАЯ ПАРА ЗАГАДОЧНЫМ ОБРАЗОМ ИСЧЕЗАЕТ ИЗ СОБСТВЕННОГО ДОМА. ЗА ДЕЛО БЕРЁТСЯ САМ ПРОКУРОР ПАК ЮДЖОН!» Тэ очень внимательно изучил те статьи от шестого ноября две тысячи девятого. Заголовки всех газет, тогда пестрили кричащим, огромным шрифтом об одном и том же. Бан Чан в то время был ещё студентом и судя по всему, он даже не прилетел в Корею, чтобы присоединиться к поискам пропавших родителей. Ни в одной статье, не было ни единого упоминания о сыне пропавшей пары. Разве это не странно? Любой на его месте бросил бы всё на свете и отправился на поиски. Однако, юный Бан Чан предпочёл медицину своей семье. Если начать основательно копаться, то вырисовывается весьма неприятная картинка. Мало кто помнит, а точнее никому и дела до этого нет, но отец Пак Чонсона — это тот самый прокурор, что вёл дело о пропаже родителей Бана. А теперь его неадекватный сынок учится здесь. Какое любопытное совпадение, не правда ли? Ещё и бастард от любовницы — Шим Джеюн здесь же. Дурные гены от отца или в этом есть какая-то иная подоплёка? Роем глубже. Чон Уён и Чхве Сан — дети местной мафии. Махинации с государственными тендерами на строительство, отмывание денег через компании однодневки, взятки. У этих людей наверняка вся Корея подкуплена, в том числе и политики с прокурорами. И надо же, снова плохие гены? Даже чёртов Хван тут оказался не спроста. Разве с его заболеванием место в подобном заведении? Не лучше было бы ему отправиться в какой-нибудь дорогой санаторий в Европе? Они вполне могут себе это позволить, ведь его мать владеет целой медиагруппой, включающей в себя сеть основных федеральных каналов. Помимо этого, за ней значатся ещё и несколько бумажных изданий, тиражирующих новости. Эта женщина буквально определяет, что гражданам Кореи можно знать, а чего им знать не стоит. И вот так, ниточка за ниточкой, тянется паутина одновременно странных, но таких очевидных взаимосвязей. А ведь это далеко не всё, много кто оказался в «Уквоне» вероятно не просто так. Начало двухтысячных было кровожадным временем. Конкурентов убивали целыми семьями, стремясь занять нишу в том или ином бизнесе, не стыдясь откровенной монополизации. Деньги решали всё. Несмотря на то, что с тех пор прошло много времени, те самые «акулы» продолжают восседать на троне, передавая дела отпрыскам, что не уступают своим родителям в хладнокровии и жестокости. Больше всего конечно, Тэхёна пугала потенциальная связь Бана с историей братьев Чхве. Исходя из слухов об их биографии, его до мурашек пробирало одно только предположение о том, что доктор Бан может быть замешан в чём-то настолько чудовищном. Отжав, как следует тряпку, Кан в последний раз протирает поверхность кушетки, а затем встав коленями на холодный кафель, принимается оттирать кровавые кляксы с пола. Он шумно выдыхает, проникаясь собственной беспомощностью. Все эти любопытные находки из старых газет, выводы, что он сделал, какой от всего этого толк? Он всего лишь подросток, без связей и влияния, так ещё и с ярлыком психа. «Я тут заложник…Я обречён.», — вторил про себя Тэхён. Рассуждения завели его в тупик, а точнее к единственной истине, которая заключалась в том, что из «Уквона» живым он вряд ли выберется. Кровь в ведре, словно дым в воздухе, медленно расползалась тонкими нитями, не спеша смешиваться с уступающей по плотности простой водой. Тэхён завис, наблюдая, и в его голове вновь проскользнула аналогия. В итоге они всё равно смешаются, но влияние крови незыблемо. Вода окрасится и станет розовой. Значит ли это, что власть «крови» в «Уквоне» ослабнет? Или же она, словно вирус, охватит каждого, и в итоге все станут одной массой не самых лучших людей? Может, богатые детишки находятся здесь, чтобы отобрать себе будущих шестёрок? Нищего легко соблазнить монетой. - Всё! — устало выдыхает Тэ и поднимается на ноги, швырнув тряпку в ведро. «Пора бы приводить в чувства Бомгю…», — поджав губы он кивает, соглашаясь с собственной мыслью и уходит в подсобку. Прополоскав ведро и постирав тряпку, Тэхён аккуратно возвращает всё на место, а затем тянется к белой коробке с красным крестом, стоящей на верхней полке стеллажа. - Хватит спать, подъём! — он без лишних ласк будит Чхве, шлёпая его по щекам. Бомгю, с трудом разлепив веки, к своему несчастью снова видит то же суровое и возвышающееся над ним лицо. У Тэхёна совершенно нет времени ждать пока это пугало оклемается. Он небрежно приподнимает одной рукой затылок парня, другой проталкивает пальцами в его рот две ужасающе горькие таблетки. Только очнувшийся парень быстро приходит в себя от омерзительного вкуса лекарств. Он приподнимается на локтях и собирается выплюнуть эту гадость на пол. Однако, стоило ему склонить голову за кушетку, как ладонь Тэхёна в ту же секунду зажала ему рот и прибила головой обратно, к твёрдой поверхности. - Глотай, говнюк! — сердито рявкает Кан. Гю что-то пищит сквозь заткнутый рот и впивается ногтями в чужую кожу. Тэхён рычит от боли, но не одёргивает руку, терпит. Он вновь повторяет своё требование и зажимает пальцами другой руки ещё и нос парня, полностью перекрывая ему доступ к кислороду. Лицо Чхве постепенно багровеет, он весь дёргается и извивается, как жаренный уж на сковородке. - Сдавайся, кретин! Глотай, мать твою! — Кан всё сыплет оскорблениями и ругательствами, порядком подзадолбавшись с этим непутёвым новичком. У Бомгю уже сосуды в глазах лопаются, он на пределе своих возможностей, продолжает это бессмысленное сопротивление. Правда, когда всё вокруг начинает застилать тьмой, а уши закладывает от бурной пульсации крови в венах — он неосознанно глотает лекарство. Кан резко убирает руки от лица Чхве и самодовольно ухмыляясь, отходит немного назад. - Вот умница. А ведь мог сразу проглотить, а не ждать пока они начнут растворяться во рту. Бомгю весь кривится и морщится, медленно сползая с кушетки. Он был бы сейчас очень рад стакану чистой и прохладной воды. Эта горечь так глубоко впиталась в его язык, что ему вдруг стало казаться, будто он будет чувствовать её теперь всегда. - Воды… Дай воды… — шепчет парень, пошатываясь и хватается за край кушетки. - Прости, воды нет, — врёт Тэхён, не скрывая издевательской улыбки. - Но, я могу харкнуть тебе в рот. Услышав очередную грубость, Гю изводится на очередную истерику. Он начинает истошно рыдать, закрыв лицо руками. Тэхён закатывает глаза и нервно трёт пальцами виски. - П-почему ты такой?! — кричит Бомгю и вдруг оказавшись перед Тэ, наотмашь бьёт его ладонью в грудь. - Почему? Почему?! Что я тебе сделал?! Ты садист?! Ты грёбанный садист! Оставь меня в покое! Я тебя ненавижу! — не унимая пыл продолжил Чхве, сопровождая каждую свою фразу ударом. Кан был по-настоящему ошарашен таким внезапным эмоциональным всплеском. Давненько ему не приходилось ощущать себя настолько растерянным. Он даже не сопротивлялся, просто глядел округлившимися от удивления глазами на вышедшего из себя Бомгю, молча принимая вполне заслуженные удары. Бомгю бил его из последних сил, один удар, второй. Тэхёна от этих толчков заносило назад до тех пор, пока он не уткнулся ягодицами в стоящую позади кушетку. - Прекрати! — Тэ вдруг хватает его за запястья и тянет на себя. Гю, не прекращая рыданий, обессиленно падает ему на грудь, содрогаясь в истерике. Тэхёну от этого становится не по себе, его душу вмиг заполняет нечто очень тяжёлое и неприятное. Стыд? Или же вина? Вероятно, всё вместе. Он медленно осознаёт, что действительно ведёт себя с Бомгю слишком грубо, а моментами даже жестоко. - Я-я х-хочу домой… — захлёбываясь в слезах, скулит Чхве и натягивает пальцами ткань кофты Тэхёна. - Я хочу умереть, я не хочу так жить…Убей меня, пожалуйста, я так устал…Мне так больно. Кан склоняет голову и прижимается губами к макушке парня. Он заключает его обнажённое туловище в объятия и прикрыв глаза, роняет крупные капли слёз, которые быстро впитывают влажные тёмные волосы. Ну и чем он в итоге отличается от Чонсона? Может тот тоже объясняет насилие воспитательными мерами и заботой? Тэхён наконец взглянул на всё со стороны и его объяло ужасом от мысли, что этот невинный парень мог бы со дня на день покончить с собой. Тэхён ведь прекрасно знал насколько слаб Бомгю, насколько напуган и одинок. «Я чудовище…», — скользнуло в голове и тихо всхлипнув, он стал мягко поглаживать Бомгю по спине. У Тэ никак не укладывалось в голове, что он смог вот так, превратить жизнь несчастного парня в сущий ад, и теперь тот искренне желает собственной смерти. В глотке комом встало жалкое «прости», ему не хватает смелости и совести, чтобы что-то сказать. Одними извинениями тут не обойдёшься, и когда он только успел превратиться в такую безжалостную тварь. Удобно валить всё на атмосферу «Уквона», однако это вовсе не оправдание подобному бесчеловечному отношению. Тэхён совсем забыл о существовании у людей чувств, забыл о том, что вот так бездумно причиняя людям вред, можно привести их к гибели. Насколько же сильную боль Тэхён нанёс Бомгю, что тот теперь молит его об убийстве. Он действительно считает, что Тэ на такое способен? Эта мысль режет сильнее ножа. Как бы то ни было, Кан не может позволить себе вот так открыто демонстрировать слабость. Он спешно утирает лицо тыльной стороной ладони, шмыгает носом и взявшись за хрупкие плечи Бомгю, отталкивает его от себя. Чхве стоит перед ним повесив голову и неуклюже трёт зудящие от слёз глаза. Он ощущает себя неловко после сказанного, поэтому не придумывает ничего лучше, чем просто сбежать. - Постой! — Тэ успевает схватить Бомгю за руку, но быстро об этом жалеет. Бомгю не без труда вырывает свою кисть из крепкой хватки Кана и пятится назад, не скрывая вдруг возникшую на лице гримасу ярости. - Я себе не принадлежу, да? — интересуется Чхве, иронично усмехнувшись. - Чего же ты ждёшь? Врежь мне! — кричит он и его голос хрипит. Тэ смотрит на него обеспокоенно, хочет вновь загрести в объятия, но боится. Любое движение и взгляд в свою сторону от него, Бомгю теперь расценивает, как акт угнетения. «Что же я натворил…» - Бомгю, послушай меня. Давай поговорим, пожалуйста. Я-я, я не знаю, правда… - Не знаешь!? — Бомгю смеётся как-то истерично и сваливается на пол. Он хохочет на всю комнату, словно умалишённый. Тэхён не успевает поймать тот момент, когда смех парня перерастает в рёв. Он лежит спиной на холодном кафеле и начинает рвать ногтями нежную кожу на своей шее. - Нет! Пожалуйста, Бомгю! — Тэ за мгновение припадает к нему коленями и навалившись сверху, прижимает руками его запястья к полу. Больше не в силах — Кан не сдерживает слёз, он плачет, умывая солёными каплями лицо Бомгю. Бомгю здесь кажется больше и нет, это кто-то совсем другой. Не человек даже, лишь тень, принявшая форму искалеченного юноши. Ведь у людей есть душа, есть сердце, а что осталось у него? Одни осколки, что больно царапают изнутри. Эта боль, она мешает жить, не даёт дышать и чем дальше, тем хуже. Отец ошибся, никто ему тут не поможет, если только отправиться на тот свет, но он и сам бы с этим прекрасно справился в Сеуле. - Отпусти меня… Тэхён отрицательно мотает головой, поджав губы и проглатывает болезненный ком, встрявший в глотке. - Давай уйдём отсюда? Тебе нужно поспать, — набрав в лёгкие, как можно больше воздуха тихо начинает Кан, плохо скрывая дрожь в голосе. - Давай? Бомгю, пожалуйста…Такого больше не повторится, я обещаю тебе. На последней фразе Тэ всхлипывает и его глаза с новой силой застилает влагой. Он приподнимается на четвереньки, не отпуская запястий парня и запрокидывает голову назад. Горячие слёзы скользят по вискам и затекают в уши, Тэхён глубоко дышит изо всех сил стараясь взять себя в руки. Бомгю больше не сопротивляется, лежит абсолютно расслаблено с закрытыми глазами и хмурится время от времени, то от ощущений физической боли, то от душевной. Желание распороть себе кожу никуда не делось, однако на очередной рывок в попытке навредить себе в присутствии Кана сил у него уже точно не осталось. Мышцы ныли и подёргивались от дикой жажды собственной крови. Бомгю так хотелось залезть пальцами себе под кожу на груди и сорвать плоть, скрывающую источник его бесконечных страданий, вырвать эту «раковую опухоль», что люди называли душой. Тэхён медленно разжимает пальцы на чужих запястьях и осторожно поднимается на ноги, не сводя глаз с лица парня. Бомгю вдруг стали крайне омерзительны прикосновения Тэхёна, его запах, его взгляд, даже само нахождение с этим человеком в одном помещении вызывало в нём острую злость. Ах, будь у него хоть немного энергии, то набросился бы на Кана и разворотил его череп кулаками, превратив в безобразное кровавое месиво — это гадкое и бесконечно суровое лицо. - Пойдём, — тихо говорит Тэ и тянет парня за плечи. Гю испуганно охает, когда его тело вдруг отрывается от пола. Он приоткрывает глаза на секунду, видит Кана и сразу же крепко смыкает веки.***
Чонвон широко распахивает глаза и садится. Он испуганно касается собственной шеи и оглядывается по сторонам. В палате темно, дверь закрыта, рядом никого нет. «Что это было? Приснится же такое…», — будто ни с того ни с сего пришёл Хван Хёнджин и убить его пытался. Чонвон ёжится от холода и трясёт плечами. Протерев заспанные глаза, он поднимается на ноги и пошатываясь, бредёт закрывать кем-то распахнутое настежь окно. Повернув ручку, он тяжело вздыхает и обернувшись, обводит взглядом палату. Слишком реалистичный сон всё же. Ян был готов поклясться, что ощущал жар чужой ладони на коже, а ещё аромат одеколона и нотки кофе в дыхании. Сквозняк забрал всё, остудил плоть и унёс все запахи. Сейчас в палате пахло лишь осенней сыростью и лекарствами. Больше спать ему совсем не хочется, глупая эта идея была — уснуть на закате. Теперь мало того, что голова раскалывается, так ещё и всё тело ноет от жутко неудобной позы, в которой он отключился прямо на жёстком полу. Скрестив руки на груди, Чонвон медленно подошёл к постели. Зависнув на пару секунд, он стал задумчиво разглядывать смятое одеяло, лежавшее прямо под ногами. Слегка наклонившись, он подобрал одеяло и не аккуратно бросил его на кровать. Небольшие настенные часы показывали половину первого ночи, чем же себя занять в столь поздний час? Чонвону не пришло ничего интересно на ум. Включать свет в палате после отбоя было строго запрещено, поэтому рисовать или читать не представлялось возможным. Огорчённо вздохнув, он рухнул на постель, заправляя оголённые замёрзшие ступни под одеяло. Зубы стучали от холода, а перед глазами растворялись невесомые клубы пара от его дыхания. Чонвон нахмурился. Разве здесь было настолько холодно, когда он проснулся? Натянув одеяло до самых ушей, он поднялся и уселся на кровати в позе лотоса. Внутри вдруг закралась непонятная тревога, по телу волнами загуляли мурашки. Треск. Чонвон резко оборачивается на плотно закрытое окно и не может поверить своим глазам. Стекло от краёв рам зарастало тонким слоем льда, словно щупальца, морозные узоры плавно стремились к центру. Страх и любопытство в миг захватили его юное сознание. Не спуская настороженного взгляда с живых узоров, Ян осторожно поднялся с кровати. Сжимая на груди уголки одеяла, он шаг за шагом тихо ступал на носочках к окну. Зрелище пугало и завораживало его, высунув одну руку из-под одеяла, он потянулся пальцами к разящему холодом стеклу. Что-то с грохотом валится где-то в коридоре или соседней палате, заставив парня вздрогнуть. Испуганный Чонвон одёргивает руку от стекла в последний момент и оглядывается. Ян пристально всматривается в закрытую дверь, ему кажется будто он слышит что-то ещё. Он не может ничего разобрать, звон пульсирующей от всплеска адреналина крови мешается с реальными звуками, пока отчётливо, с мерзким скрипом не открывается дверь одной из палат. Кто это вздумал, так поздно выйти на прогулку? Тут вдруг Чонвон соображает, что кроме него и Рики на этом этаже больше пациентов не было. «Может кого-то привезли, пока я спал?», — он задумчиво хмурит брови и сжимает уголки одеяла, плотнее натягивая его на плечи. Чонвон внезапно вспоминает о морозных узорах и ахнув, неуклюже разворачивается на месте. Поверхность стекла абсолютно чистая и гладкая. Он припечатывает ладони к холодному окну и в недоумении разглядывает рамы, по углам которых всего пару секунд назад был плотный ледяной налёт. - Не может быть… — тихо бормочет под нос юноша и делает несколько шагов назад, рассчитывая с отдалённого ракурса, разглядеть хоть какие-то доказательства увиденному ранее. Сначала ему мерещится, что Хван Хёнджин заявляется прямо к нему в палату посредь бела дня и душит, теперь какой-то несуществующий мороз на окнах, что дальше, Санта Клаус? Чонвон жмурится и мотает головой, затем медленно приоткрывает сначала один глаз, а потом второй и разочарованно вздыхает. На окне действительно совершенно ничего нет. Становится как-то не по себе, ведь прежде у него никогда не было галлюцинаций, да и в семье Яна людей страдающих от чего-то подобного ему не припоминалось. Кто-то шаркает ногами по полу за дверью, звук очень приглушённый, скользящий, будто этот кто-то шагает босиком. Чонвон прижимается к двери, прильнув ухом, задерживает дыхание и внимательно слушает. Он прикрывает ладонью рот и тихо сглатывает, собравшуюся во рту слюну, страшась быть услышанным. Сердце быстро стучит и Чонвону становится всё сложнее держаться неподвижно. Шаги кажется уже совсем рядом, звук доносится с правой стороны от его палаты. Чем ближе некто, тем сильнее у Ян Чонвона трясутся коленки. Он очень аккуратно выпускает одеяло и бесшумно укладывает его на пол, прикрывая освободившейся ладонью нос, выдающий слишком громким, сбитым дыханием. Шаги затихают прямо перед его дверью, некто стоит прямо за ней и пронзает острым взглядом насквозь. Чонвон испуганно таращит глаза и не дышит, его тело содрогается в ознобе, а в ушах гудит от пульсирующей в жилах крови. Он явственно ощущает на себе чужой взор, чувствует каждое движение глаз, что отдаётся слабой колющей болью, скользящей от его головы к туловищу, словно строго направленный, мощный пучок рентгеновского излучения. Некто вдруг продолжает движение, удаляется дальше, влево, вероятно в сторону основного выхода на лестницу. Чонвон медленно выдыхает, глаза слезятся от перенапряжения, его тело постепенно обмякает и расслабляется. Он наваливается спиной на дверь, скользит по поверхности вниз и падает задницей на пол. Прижав колени к подбородку, Ян тяжело дыша, тупит стеклянным взглядом куда-то в пространство и медленно переваривает произошедшее. Мысли вдруг обрастают пугающими параноидальными идеями, что возможно некто сейчас развернётся и ворвётся к нему в палату или, что он всё ещё спит и больше не проснётся, застряв в этой палате с неведомым монстром снаружи. Чонвон глубоко вздыхает и трёт покрасневшие глаза пальцами, затем хлопает себя по щекам и поднимается на ноги. Стараясь направить свои мысли в более оптимистичное русло, он предполагает, что это был просто дежурный медбрат, проводивший ночной обход. Шаги уже почти не слышны и у Чонвона есть последняя возможность проверить свои догадки. Попрыгав на месте несколько раз, будто спортсмен на разминке, он крутит и хрустит шеей, собирая всё своё бесстрашие в кулак.***
Хёнджин сидит на своей постели, и нервно притоптывая ногой, недовольно палит в профиль упорно игнорирующего его Тэхёна. Несильно прикусив внутреннюю сторону щеки, Хёнджин шумно выдыхает и, скрестив руки на груди, приподнимает голову, пытаясь придать своему образу крайней степени надменность. - Ну, и какого хрена? - Ему очень плохо, хён. Пусть он сегодня поспит под моим присмотром, у нас. Я лягу на полу, ничего страшного, — не глядя на старшего, отвечает Тэ, заботливо накрывая Бомгю одеялом. - Ему место в лечебном корпусе. Почему он здесь? У него есть сосед. - Тэён не справится с ним, а в лечебном ему вовсе не место. Ты ведь прекрасно знаешь хён, чем чревато оказаться там, в подобном состоянии. - По твоему меня это должно волновать? Он опасен для себя и для окружающих, я теперь глаз сомкнуть не смогу. Прирежет ещё ночью, — фыркает Хёнджин и резко вскочив, хватает свисающий со спинки кровати джемпер и на ходу натягивает его на тело. - Куда ты?! — замирает Тэхён, вытаращившись на старшего. - В лечебный. Я не собираюсь ночевать с таким психом под одной крышей. Не успевает Хёнджин дверь открыть, как младший с силой одёргивает его за рукав. - Совсем крыша поехала ? — шепчет Хёнджин и прищурившись, хищно вглядывается в чужое встревоженное лицо. - Не поступай так. Мы ведь все в одной лодке, мы должны защищать друг друга. Прошу тебя, хён. Сердце Тэ испуганно трепещет, он сильнее натягивает ткань джемпера Хвана и моляще смотрит в его холодные глаза. Оказаться прикованным к постели ремнями и накаченным транквилизаторами — это вовсе не то, что сейчас нужно хрупкой личности Бомгю. Хёнджин усмехается и уводит взгляд в сторону. Что за вздор и глупость мелет этот младший. Психам место в психушке и никак иначе. Он был очень консервативен в отношении подобных случаев и не испытывал совершенно никакой эмпатии к этому новичку. Хван был убеждён, что такие, как Бомгю представляют угрозу безопасности остальных учеников. - Друг друга…По моему ты защищаешь лишь его, — Хёнджин разочарованно вздыхает и кивает в сторону парня, спящего на чужой кровати. - А меня кто защит от него, Тэхён-щи? Нет, даже не мечтай. Убирайся с ним отсюда или я приглашаю сюда дежурного врача. Заставил молчать всю школу, но я-то тебя не боюсь… Последнее предложение Хёнджин произносит шёпотом и с силой сжав кисть Тэхёна, освобождает свой рукав от его хватки. Тэ стискивает зубы, а Хван в очередной раз ухмыльнувшись, уходит и поворачивает дверную ручку. Кан рычит и внезапно сорвавшись с места — кидается на старшего сзади. Он хватает его за плечи и развернув, с силой толкает в дверь. Хёнджин больно ударяется лопатками об твёрдую поверхность и кривится от боли. Они яростно смотрят друг другу в глаза, готовые вот-вот пуститься в настоящую драку. Старший плавно, в неодобрение мотает головой и цокает языком, пристально изучая взглядом оппонента. - Ты слабее, хён. Не нужно доводить дело до драки. Просто успокойся и сядь, поговорим нормально. Хёнджин ничего не отвечает, только расплывается в странной улыбке и осторожно приближается к младшему. Он встаёт вплотную и его лицо за секунду меняет эмоцию. Прекрасное лицо теперь украшает привычная маска безразличия. В его глазах гаснет искра ярости и теперь они снова напоминают две зияющие тьмой дыры. Тэхён не двигается с места, даже не смотря на то, что при вдохе их грудные клетки соприкасаются. Эта теснота, Хван видимо затеял психологическую войну, ведь прекрасно знает, как Тэ терпеть не может, когда нарушают его личные границы. Драться он конечно же не станет, это было слишком очевидно, хён не настолько глуп и отчаян. Бомгю безмятежно дремлет и его даже не потревожила их достаточно шумная перепалка. Тэхён вдруг хочет обернуться, это желание внезапное и навязчивое. Ему срочно нужно убедиться, что с Гю всё впорядке, но тогда он вероятней всего проиграет Хвану. Хёнджин замечает эту нервную беготню чужих глаз и еле сдерживает улыбку. Он вдруг медленно поднимает правую ладонь и подносит её к лицу младшего, осторожно прижимает к пылающей жаром румяной щеке. Кан глубоко вздыхает и прикрывает глаза, его тело неосознанно дёргается и он хватается за чужое запястье. Хёнджин не дрогнув, следом медленно поднимает вторую руку и упирает ладонь в грудь Тэхёна, внимательно наблюдая за его реакцией. Тот очень тяжело дышит и раскрыв глаза, врезается сердитым взглядом в лицо старшего. Кан замечает тень улыбки на его лице и сдавливает чужое запястье ещё сильнее. На самом деле Тэхён не очень понимал суть данного противостояния. Со стороны они наверняка выглядели сейчас как-то неоднозначно. Что на уме у этого хёна, лишь бы не помчался за врачом. Пусть играет в свои дурацкие игры — тут, за закрытой дверью сколько влезет. Тэ даже готов не спать сегодня, ради своих светлых намерений.***
Чонвон мнёт ладонью дверную ручку, всё не решаясь открыть дверь. Некто почти у выхода, он это чувствует. Превозмогая страх и неуверенность, Чонвон задерживает дыхание и очень медленно, и осторожно поворачивает ручку. Дверь со скрипом открывается и у парня сердце уходит в пятки. Он выкатывает испуганные глаза и больно прикусывает свой язык, крепко зажмурившись. Тишина. Никто не мчится, шлёпая босыми ногами за его больной головой, и Чонвон тихо выдыхает. Обхватив дрожащими пальцами дверное полотно, он наклоняется и высовывает голову в коридор. Завидев в конце застывшую фигуру в больничной сорочке, чуть не вскрикивает и ударяется затылком о дверную коробку. Ян крепко зажимает себе рот ладонями и вглядывается в образ во тьме. «Рики?», — Чонвон сильно хмурится и в попытке лучше рассмотреть, позволяет себе выйти за порог палаты. Рики стоит абсолютно неподвижно, а из его палаты, находящейся в противоположном конце коридора, доносится статичный писк монитора сердечного ритма. Ян делает пару осторожных шагов вперёд и зовёт его. - Р-Рики? Чхве Рики не отзывается, тогда Чонвон делает ещё несколько шагов в его сторону. - Рики, что с тобой? Чонвон останавливается посреди коридора. Всё это выглядит крайне жутко, и он не решается подойти ближе, поэтому начинает звать персонал. - Хэй, кто-нибудь? Тут что-то случилось с Рики. Кто нибу-удь? Бодрый тон Чонвона с каждым словом постепенно сходит на нет, так что последние фразы он произносит уже еле слышно. Никто не отзывается, однако в один момент до него вдруг доносятся чьи-то голоса. Неразборчивое бормотание тянется из палаты Рики. Бедного Чонвона парализует от ужаса и он не может отвести глаз от младшего, чтобы обернуться. Проблема была не столько в невнятности речи, сколько в самом языке и интонации. Ян не понимал ни слова, он в жизни не слышал чего-то подобного. Сначала ему показалась, что там только двое человек, но быстро голосов становилось всё больше и больше. Сотня голосов, а может и больше без конца вторили одну и ту же непонятную мантру. Это даже уже не походило на человеческую речь, оно стремительно трансформировалось в чудовищный адский шум, стоны и крики миллионов, смешанные со свистящим ветром и грохотом, похожим на массивный обвал скал, состоящих из металла и стекла. Он и не заметил, как это громкое нечто стало утягивать его в свою бездну. Тело Чонвона начало неестественно выгибаться, а кисти рук и предплечья свело жуткой болью. Перед глазами всё заросло тьмой, его веки сомкнулись и в один момент, он вдруг ярко ощутил, как закатываются его глазные яблоки, прямо, как у людей во время эпилептических припадков. Осознание этого самого момента помогло ему ухватиться за реальность и спастись от полного погружения в неведомое. Он резко выпрямился, широко распахнув глаза и плевав на Рики — помчался обратно, в свою палату. Хлопнув за собой дверь, Чонвон ещё несколько минут крепко вцепившись в дверную ручку, стоял и прислушивался к происходящему в коридоре, но ни голосов, ни шагов больше слышно не было. Спустя полтора часа бдения под дверью, он наконец отпустил ручку и упав на колени — расплакался. Чонвон был досмерти напуган, упрямо сопротивлялся мысли о том, что это всё было на настоящему, убеждая себя в окончательной потере рассудка.***
Хёнджин убирает ладонь от лица младшего и упирает её тому в грудь, параллельно другой. Тэхён хмыкает и вопросительно выгибает бровь, а старший лишь загадочно улыбнувшись в ответ, мягкое толкает его назад. Кан закатывает глаза, не вникая, что это ещё за танго тут устроил Хван. Он устало вздыхает и под давлением старшего послушно шагает назад, заинтригованный его действиями. Хёнджин еле заметно улыбается и его взгляд становится гораздо легче. Зияющие дыры, сменяют игривые блестящие огоньки. Тэхёна эта перемена слегка пугает, он заворожённо смотрит в глаза старшему и теряется в них на мгновение, пока не натыкается лодыжками на его постель и не сваливается на спину, под натиском ладоней. Хёнджин уверено забирается на него сверху, затем стягивает с себя джемпер и бросает рядом с Тэ. Комната погружается во мрак, Тэхён ничего не успевает сообразить, как Хван, схватив его за запястья, грубо прижимает их к постели у него над головой. Хёнджин, нависнув над ним, склоняет голову и тихо шепчет на ушко что-то на неизвестном Тэхёну языке. «Звучит, как латынь, но это точно не она…», — всё, что успевает подумать Кан перед тем, как его уволакивает в какое-то странное состояние. Хёнджин отстраняется немного и в темноте находит то, о чём так давно мечтал. Он увлажняет свои губы языком и не спеша, смакуя каждое мгновение, осторожно целует младшего. Выпустив ослабевшие запястья Кана, Хван прижался всем телом к его и содрогаясь от трепета в сердце, тихо простонал сквозь поцелуй. Совсем не в силах сдержаться, он запустил свой язык в разгорячённый рот Тэхёна. Живот резко свело спазмом. Вспорхнувшие от возбуждения бабочки, режут своими крыльями внутренности, причиняя мучительную боль. Ах, если бы Тэхён был в сознании, если бы отвечал на поцелуй…Обжигающие слёзы сорвались с ресниц Хёнджина, разбиваясь о нежную кожу парня — быстро испарялись, не оставляя следов. Ему не было стыдно за то, что он сейчас творит, совершенно, ни капельки. Он мог бы зайти намного дальше, не ограничиться одним лишь поцелуем. Да, Тэхён в своих догадках абсолютно прав, Хёнджин вовсе не такой, как кажется. Он другой, плохой, бессовестный, бесчувственный человек, который ставит свои желания превыше всего. С Сонмином он был таким же. Боль, что гнетёт Хвана изнутри каждый чёртов день, она не о потере несчастного возлюбленного, не о горе утраченной душевной связи и не о безутешном страдании. Вся эта мучительная боль лишь о нём самом, о ублюдке, что не побрезговал совращением наивного мальчишки, о неудовлетворённости твари, что по глупости уничтожила любимую игрушку.***
- Привет. Джейк никак не реагирует на приветствие подсевшего к нему Сонхуна, продолжая пялится в окно, а Пак и не спешит спросить, что же такое случилось и почему лучший друг игнорирует его. Очевидно, очередная драма Джейка — высосанная из пальца глупость для Сонхуна. Джейк обиженно прикусывает губу и ворчит про себя. «Ну да, конечно тебе насрать. Много чести, да….Я ведь так, какая разница, что там со мной…Может я чуть не умер вчера?!», — Джейк протяжно вздыхает и повернув голову, смотрит на опечаленное лицо друга. Кожа парня заметно посерела и истончилась за последнее время, а глаза впали. Словно накрашенные, они были обрамлены тёмными кругами из-за постоянной усталости и замучившей его бессонницы. Выглядел он в целом нездорово, сильно похудел и ослаб. Джейку вдруг стало немного неловко и даже грустно, что эти изменения бросились ему в глаза только сейчас, хотя Ёсан-хён твердил ему о ухудшающемся состоянии Пака уже давно. Неужели это всё из-за Чонвона, у парня это в голове не укладывалось. Как можно так страдать по кому-то настолько сильно, изводить собственное тело и разум переживаниями за по сути чужого человека. Сонхун не ощущал на себе этого изучающего взгляда Шим Джейка, он слишком погрузился в свои мысли. На автомате достал учебник и тетрадь, аккуратно положил их стопочкой на край стола, затем повесил рюкзак на специальный крючок под партой и сложив локти на столе — уложил поверх голову. Позвоночник приятно расслабился и он сладко вздохнул, прикрыв глаза. Пак решил вздремнуть до звонка, хотя бы пять минут, иначе боялся, что отключится где-нибудь в коридоре или прямо перед доской, если его вдруг вызовут отвечать. К Чонвону его вчера почему-то не пустили, из-за этого он сильно тревожился и провёл в переживаниях весь вечер, ночь и до сих пор продолжает находится в напряжении от неизвестности. Вдруг с младшим что-то случилось…В сердце постоянно неприятно давило и Сонхуну жутко хотелось плакать. Он совсем перестал понимать природу своего деградирующего состояния, будто тревога за Чонвона это лишь катализатор, который когда-то давно положил начало определённой химической реакции. Эта реакция очень медленная, но процесс уже близок к апогею, он чувствует это и ему становится страшно. Страшно в первую очередь не за себя, а за то, что о Чонвоне не кому будет позаботиться. Ни Джейк, ни Ёсан, никто кроме докторов не знал о том, что сердце Сонхуна стремительно превращается в тряпку. Вчерашняя беготня за сладостями закончилась для него значительным повышением давления, обильным носовым кровотечением и каким-то ужасным предсмертным состоянием, включающим в себя: обильное отделение пота, жуткую тошноту и головокружение. Доктор сразу предупредил его о вероятности скорого инфаркта, однако он упрямо решил продолжить обучение и не ложиться в стационар для наблюдения и стабилизации состояния. Пьёт назначенные таблетки и наивно надеется, что ему станет лучше. Пару последних дней Сонхуну пришла гениальная идея напроситься в лечебный корпус со своим дряхлым сердечком, чтобы оказаться рядом с Чонвоном, но в свете обещаний о ближайшей выписке, он быстро бросил эту затею и видимо зря. Тёплая ладонь Шима ложиться ему на спину и Сонхун открывает глаза, прислушиваясь. - С тобой всё нормально? Выглядишь отвратительно, если честно. Я до этого так не вглядывался, а сейчас что-то…И…Ну, понимаешь? - Да, — еле слышно отвечает Пак, не поднимая головы. Джейк удовлетворённый таким простым ответом, облегчённо выдыхает и заводит шарманку о любимом себе. - Почему ты не интересуешься моим расследованием? Тебе совсем не любопытно? Может я кое-что нашёл… - Что же? — спрашивает Пак из вежливости, и нехотя оторвав голову от парты — садится ровно, потирая сонные глаза. - Ох, ты не поверишь! Тебя это повергнет в шок! Я был в такой опасности, думал живым не выберусь! — страстно начинает фантазировать Джейк, сочиняя на ходу. Сонхун усмехается и переводит взгляд с разгорячённого собственным приключением Джейка на пустую поверхность стола перед собой. Он замечает, что забыл достать ручку. Изображая интерес к истории друга, Сонхун активно кивает головой и сильно наклонившись — тянется под парту за портфелем. Красные кляксы одна за другой возникают у Пака под ногами и он быстро прикрывает нос ладонью. Вскочив с места, Сонхун в спешке пробирается к выходу из класса, расталкивая одноклассников и собирая бёдрами углы столов. - Эй? Ты в порядке? — Джейк встаёт с места и кричит ему вслед. Еле волоча ноги, Сонхун покидает класс и пошатываясь, бредёт в сторону туалета. Коридор плывёт перед глазами, кажется вот-вот и он зашагает по потолку. - Тошнит…Ужасно тошнит, — бормочет парень и кривится от гадкого металлического вкуса крови на языке, что затекла ему в рот. Спазмом сводит глотку и не в силах сдержать рвотный позыв, Сонхун сгибается прямо посреди школьного коридора. Его обильно рвёт водой с желудочным соком, поток настолько обильный, что рвота вырывается даже через нос, добавляя бледной луже под ногами розового оттенка. Пак с трудом успевает делать вдохи между очередными извержениями содержимого желудка, мысленно проклиная это утро и сгорая от стыда. - Я уберу, ничего, — успокаивает кто-то, осторожно коснувшись плеча Пака. Он ощущает на себе взгляды, по обе стороны собрались ученики, бесшумные наблюдатели. Никто не шептался, не возмущался витающей в воздухе отвратительной кислой вонью, кажется все настолько удивлены, что потеряли дар речи. С Сонхуном прежде ничего подобного на людях не происходило. Кто-то приобнимает его за талию и забрасывает руку себе на плечо. Сонхун глядит краем глаза и узнаёт сквозь залитые слезами глаза профиль старшеклассника. Ли Хисын заботливо провожает его до туалета, ставит прямо перед умывальником и открывает кран. Сонхун вздыхает и упирает ладони в края раковины. Он нависает над ней, склонив голову и дрожит, его тело пробирает ознобом. Хисын стоит позади и опирается спиной о стену. Он тихо наблюдает за Сонхуном некоторое время, пока не решает про себя, что тот в силах сам позаботиться о себе, и уходит, закрыв за собой дверь. Сонхун оборачивается на секунду, чтобы поблагодарить старшеклассника, но от Ли уже и след простыл. Скинув с плеч школьный пиджак и закатав рукава рубашки до локтей, Сонхун подставил сложенные в подобие чаши ладони под холодную струю и наполнив — поднёс к лицу. Хорошенько умывшись и прополоскав обожжённую рвотными массами глотку, он как смог, причесал волосы пальцами и опустив рукава рубашки — надел обратно пиджак. Поправив форменный галстук, Сонхун застыл, засмотревшись в зеркало. Вглядываясь в собственное отражение, он тяжело вздохнул. Похож Сонхун сейчас был на человека не смыкавшего глаз уже не меньше недели, точно. Необходимо было немедленно что-то с этим делать, если Чонвон заметит, что хёну нездоровится, то наверняка расстроится и начнёт волноваться, а этого ни в коем случае нельзя допустить. День сегодня выходит плотный, после занятий нужно успеть привести себя в порядок, подготовить передачку для младшего и навестить его до пяти вечера. После истории с пропавшим Сону, Чан сократил часы посещений находящихся в лечебном корпусе. - Всё хорошо? Учитель послал меня за тобой. Урок уже начался, — добродушно улыбаясь, поинтересовался Ян Чонин, неожиданно заглянувший в туалетную комнату. Сонхун вздрогнул. Слишком углубившись в свои мысли, он совсем потерял счёт времени. - Да, всё хорошо, — бодро кивает парень, обернувшись. - У тебя губы побагровели… — замечает Чонин, указывая пальцем на лицо одноклассника. Пак резко прикрыл рот ладонью и опустил глаза в пол, будто его поймали за чем-то дурным. Он сильно разнервничался из-за пристального взгляда одноклассника и поспешил в класс, бросив на ходу короткий комментарий: - Просто отравился.***
- Бля-ять… — тянет хриплым голосом только проснувшийся Тэхён и приподнимается на локтях. Он оглядывает комнату сонным взглядом, Бомгю спит, отвернувшись к стенке, а он сам лежит в постели Хвана. Тусклый свет пасмурного утра с трудом пробивается сквозь щель меж плотных портьер. Тэхён садится на кровати и растерянно пытается восстановить в памяти события вчерашнего вечера. Всё обрывается на моменте перепалки с Хёнджином, последнее, что он помнит, как хватает за руку старшего. Хён собирался настучать на Бомгю и где он теперь? «Я убил его…» Тело Кана пробило холодом от возникшей из ниоткуда мысли. «Конечно! Так и есть, несомненно убил и закопал тело где-то. В состоянии аффекта сознание ничего не усвоило и случилась амнезия или может это было неким «помутнением», как у Нормана Бейтса из небезызвестного триллера.» Тяжело вздохнув, Тэхён вдруг усмехнулся и протёр заспанное лицо ладонями. Ну и чушь в голову лезет с утра пораньше, вероятно он просто победил в споре, а Хван ушёл ночевать в другое место. «А может и…» Тэхён мотает головой, отбрасывая весь этот бред и свесив с постели ноги, широко зевает. «Интересно, наше отсутствие уже заметили?», — задумывается он и нехотя встаёт. Гю тихо посапывает, и Тэхён подходит вплотную к его-своей постели. Он осторожно присаживается на краешек и, протянув ладонь, мягко кладёт её парню на плечо и сжимает, потянув на себя. - Просыпайся, мы просрали первый урок. Если встанешь прямо сейчас, то успеем ко второму. С трудом разлепив веки, изголодавшийся по хорошему сну Бомгю, хмуро смотрит на ненавистного Кан Тэхёна, что в очередной раз посмел доставить ему дискомфорт. Небрежно смахнув со своего плеча его руку, Гю молча отвернулся. Свернувшись калачиком, он натянул одеяло на голову, давая понять, что его сейчас следует оставить в покое. - Ладно, — Тэхён понимающе кивает и хлопнув себя по ляжкам, встаёт. - Окей, значит сегодня прогуляем. Заглянув в шкаф, Кан не досчитался рубашки, а вешалка, на которой обычно висел пиджак Хвана, пустовала. «Живой всё таки.», — выдыхает Тэхён, а затем ловит очередную паранойю: «Или это я так следы замёл?». Он натягивает на тело тёмно-синее худи, а затем забрасывает на плечо махровое полотенчико. Выдвинув ящик комода, Тэхён достаёт свою косметичку и выходит из комнаты. Он не мог припомнить, чтобы хоть раз прогуливал занятия. В общежитие ещё никогда не было настолько тихо, поэтому поначалу ему было даже как-то не по себе. Тэ всё озирался по сторонам, ожидая, что вот-вот из комнат повалят шумные соседи и уничтожат своим галдежом этот бесшумный рай. Спустившись в холл, он представил себя единоличным хозяином этого огромного здания, этакий богатый лорд в старинном, фамильном поместье. Неторопливо вышагивая по коридорам, Тэхён с наслаждением вкушал уединение, до тех пор пока не открыл дверь в туалетную комнату. Чёртов Сан, стоял на коленях со спущенными трусами прямо на столешнице перед раковиной и интенсивно полировал свой стручок. - Ох, чтоб тебя! Блять, ты…Фу! — Тэхён пятится назад, прикрыв глаза рукой. Теперь-то ему стало ясно, что за белёсые подтёки вечно украшают зеркало. - Твою мать! — Сан вздрагивает от такого неожиданного появления и чуть не сваливается на пол, в спешке натягивая нижнее бельё и треники. - Ты почему не на уроках?! - А, то есть я ещё и виноват? Думаешь громко возмущаясь, перевернёшь ситуацию в свою пользу? Ну нет, красней придурок! — Тэ смеётся и ткнув пальцем в грудь старшего, отталкивает его в сторону. - Как тебе вообще такое в голову пришло? Почему здесь, хён?! Чёрт, как я теперь зубы буду чистить?! Меня вырвет. - А ты не напрягай воображение, Кан. Хотя могу предложить это самое вместо зубной пасты, отбеливает ничуть не хуже, — бесстыдно отвечает старший и хлопает Тэ по плечу испачканной в смазке рукой. - Ну и гадость! — Тэхён кривит рот и шарахается от него, как от огня. - Ой, не строй из себя целомудренную девицу. Сан встаёт перед соседним умывальником и поворачивает кран. Выдавив немного жидкого мыла в ладонь, он тщательно моет руки, поглядывая на младшего, что морща нос, рылся в своей косметичке. - Куда? Отмывай свою высохшую сперму от зеркала! — кричит Тэ, обернувшись на старшего, решившего тихо улизнуть. Сан закатывает глаза, возвращается и плюнув на пальцы, быстро стирает следы своего наслаждения с поверхности зеркала. - С чего ты взял, что моё вообще? Сделал тест ДНК? — бубнит Сан и вновь плюёт на пальцы. Тэхёна вот-вот стошнит, то ли от грязных разводов спермы со слюной на стекле, то ли от мысли, что эти следы действительно не Сана. - Нахрен! — Тэ хватает свою косметичку со столешницы и вылетает из туалетной комнаты. Глубоко вбирая воздух в лёгкие, он быстро шагает в душевую.***
Бомгю не смог больше заснуть. Пролежав под одеялом минут десять, он в итоге не выдержав жара, поднялся с постели. Всё тело ныло от боли, а рана зудела настолько сильно, что ему зверски хотелось сорвать проклятые пластыри и как следует расчесать швы. От голода мутило и немного кружилась голова, однако аппетита не было никакого. Он бы выпил сейчас стакан свежей прохладной воды, но не более. Потирая одной рукой висок, другой он сдвинул портьеру, впуская в комнату дневной свет. Небо было затянуто густыми серыми тучами, что навеяли не самые приятные воспоминания. Перед глазами закружился вчерашний день и Бомгю зажмурился. Пытаясь унять внезапное наваждение, он стал массировать веки подушечками пальцев. Вслепую Бомгю нащупал стык слайдера и поднял оконную створку до щелчка. Он улёгся грудью на пыльный подоконник и высунул голову наружу. Гю стал жадно вдыхать прохладный сырой воздух, покрываясь мурашками от лёгких дуновений осеннего ветра. Унижение произошедшее с ним вчера, сдавливало глотку горьким комом. Отчаяние быстро нарастало и слёзы выступили из его глаз. Бомгю прикусил губу и слёзы крупными каплями сорвались с густых ресниц, орошая собой розовые кусты под окнами общежития. Прикрыв на мгновение глаза, он тихо всхлипнул, а затем уставился вниз. Нежные розы ещё не опали, оставалось много нераскрывшихся бутонов. Бомгю залюбовался ими и поток его мыслей вдруг изменил своё русло. «А что, если им больно? Вдруг они не терпят солёной воды, что если я оставил на их хрупких лепестках ожоги…» «…Тут не очень-то и высоко…Хотя…Если падать вниз головой, то можно умереть, сломав шею. Получится ли?» «Может это знак? Судьба привела меня к этому моменту, чтобы я умер вот так…» Бомгю вздыхает и расслабляет шею. Его голова свисает с подоконника и непричёсанные волосы колышутся на ветру. Холодный поток будто обволакивает каждый волосок, так приятно и он снова вздыхает, углубляя своё расслабление. «Почему родители не приезжают. Я их больше не увижу…Наверное всё правда, они меня сюда отправили, чтобы зажить, как нормальные люди…Так лучше, пусть не приезжают никогда…Если мама увидит, что со мной стало…» Гю вновь всхлипывает, а глаза с новой силой застилает влагой и он не сдерживаясь — плачет в голос, впившись ногтями в кожу щёк. Тэхён бесшумно входит в комнату и перепуганный положением Бомгю — швыряет на пол свои гигиенические принадлежности и кидается к окну. Он обхватывает парня вокруг талии и тянет внутрь, крепко прижимая его к себе. Гю верещит и цепляется кончиками пальцев за края оконной рамы. - Не надо! Успокойся! Тшш-ш! Тише, Бомгю! — строгим голосом требует Тэ и валит его на пол. Бомгю хватает его за запястья и пытается расцепить эти глупые объятия. - Не трогай меня! Не трогай! Убери, убери свои руки, урод! — он кричит, крутится и бьёт кулаками по рукам Тэхёна. Тело Гю вспыхивает жаром от ярости. Он начинает сильно потеть, его кожу накрывает зудом и противным покалыванием. - Да, угомонись ты! Чёрт побери, я всё равно не дам тебе навредить самому себе! Кончай это дерьмо! Поговори со мной! Тэ не удержался и слегка вышел из себя. Выпустив Бомгю из объятий, он крепко схватился за его плечи и стал грубо трясти. Как бы ему не хотелось поменять сложившуюся между ними ситуацию, мгновенно превратиться в ласкового котёнка Тэхён никак не мог, поэтому излюбленное — наорать и сделать больно физически, снова пошли в расход. Стоит заметить, что пока обошлось без ударов, а это уже большой прогресс, правда кто знает, что может произойти в следующую секунду. Истерики Бомгю были невыносимы, он всё ревел и ревел. Нервная система Тэхёна была совсем не готова мириться с таким жутким раздражителем. После интенсивной трясучки, Бомгю замолкает и жалостливо смотрит мокрыми глазами на рассерженного Кана. - Не представляешь, как придушить тебя охота… — выдыхает Тэ, утерев взмокший лоб. Бомгю молча лежит перед ним на полу, он уводит взгляд в сторону и хмурится, будто что-то разглядывает под кроватью. - Мы так и не смогли вчера поговорить…В общем, просто выслушай… — Тэхён набирает в грудь побольше воздуха, он немного волнуется, поэтому говорит медленно, осторожно подбирая слова. - У меня никогда не было злого умысла по отношению к тебе. Я не преследую цели свести тебя с ума, убить, покалечить и всё в этом духе… Да, я признаю, я жёстко перегнул палку, мне нет оправдания. Да, я — мудила. Здесь у каждого свои заскоки. Несмотря на жестокость и грубость, я честно — абсолютно не злой. Ох, не знаю, как это правильно донести… Кан делает паузу и растерянно поднимает глаза к потолку, затем увлажняет языком губы и переведя дыхание, продолжает: - Знаешь, мне спокойнее здесь, когда меня все боятся. Я не учёл всю, нежность? Твоей души…И, я прошу прощения, искренне. Бомгю, мне правда очень жаль. Я бы ни за что не признался в этом никому, но я ненавижу себя сейчас за то, что с тобой стало из-за меня… Это я виноват в том, что ты ходишь весь искалеченный, что у тебя случился приступ, что ты хочешь умереть… Тэхён замолкает. Он прикрывает веки и глубоко вздыхает. Мысленно заключает в ту фразу, что вертелась у него на языке, всю симпатию и теплоту, что он на самом деле чувствовал к этому парню. - Я не хочу, чтобы ты умирал… Повисает затяжная пауза. Тэхён виновато склоняет голову и нервно теребит собственные пальцы, ожидая хоть какой-нибудь реакции от Бомгю. Тот вдруг резко вскакивает на ноги и парой широких шагов оказывается перед дверью. Громким хлопком, она закрывается за его спиной. Тэхён ошарашено глядит несколько секунд на дверь, будто ждёт, что Бомгю вот-вот ворвётся обратно. Однако, этого не происходит. Он ощутил себя таким обнажённым, внезапно стало ужасно неловко от сказанных откровений. Тэ распластался на полу, стыдливо пряча лицо в ладонях. «Интересно, теперь он возненавидел меня ещё больше, или у меня всё таки есть шанс всё наладить?…Чёрт, он наверное решил, что я в край отбитый. Садист, не желающий зла…Ах, Кан, просто прелестно…»