Смертные Враги: Чёрный Карнавал

Очередная, тёмная ночь, когда за окном свистит неспокойный ветер. Лунный блеклый свет освещает холодные коридоры подчёркивая любой изъян старых половиц. Пусто. Нигде ни души. Казалось что застыло время, задерживая в себе прохладный воздух вместе с отдалённым запахом дождя и намокшей древесины. С четырнадцатого апреля каждое утро начиналось не с солнца или тонкого чириканья ранних птиц. Леса окутывал плотный туман, а небеса будто горевали о чём-то, проливая свои тяжёлые слёзы на мир. В растрёпанной постели, ворочаясь с бока на бок, лежит изнурённый Тони который не смог заснуть этой ночью из-за нескончаемого потока мыслей, разных переживаний и всё что входило в эту категорию. Пытаясь комфортно расположиться под тонким одеялом парень сдаётся, резко встав с кровати, считая что тратить время на сон который ты не получишь это глупо. Но вставать резко было точно лишним, ведь он недавно понял что его уровень железа в крови значительно понижен, и сейчас сыграло ему злую шутку, пустив будто помехи в глаза от чего Томпсона нехило начало штормить в стороны.       — Блять, — негромко прошипел он моментально хватаясь за угол прикроватной тумбочки, но она не сильно помогла ему, и всё же блондин падает, ударяясь спиной об кровать, — только этого мне сейчас не хватало. Он перестаёт двигаться на минутку, сделав глубокие вдохи, насыщая мозг кислородом, как по словам мамы и стоит действовать в этой ситуации. И правда, через некоторое время помехи в глазах растворились. За дверью послышались знакомые шаги, а затем неуверенный стук в неё. Сначала Тони где-то надеялся что это не Рудольф, он не хотел чтобы тот видел его в таком ужасном состоянии.       — Войдите — громко выдавливает голубоглазый, откидывая голову назад, на кровать, захлопнув очи, уже не в силах открыть.       — Ты чего не спишь? — после скрипа двери слышится низкий голос.       — Сиэль, это ты? — смертный отказывается дальше шевелиться, узнав кто это, — Зайди, тогда всё скажу. После его слов в комнату неуверенно заходит Сиэль, одетый в белую майку и спальные шорты. Волосы его конечно находятся не в состоянии, запутанные словно ураганом разнесло. Видимо старшему тоже не удалось сомкнуть глаза уже которую ночь из-за стресса и нескончаемых переживаний. Войдя глубже в комнату он сразу направляется в сторону блондина, и даёт ему руку.       — А чего на полу сидишь? — и поднимает Тони, замечая как тот пошатнулся, — Он же ледяной. И правда, паркет его комнаты по ощущениям был покрыт словно тонкой ледяной коркой, настолько он стал холодным. Форточка всегда закрыта, и даже всякие щели из которых мог просачиваться холод были заткнуты тряпками, но это не помогало. Младший плюхается обратно на постель, потерев лицо холодными ладонями.       — Да ладно, — бубнит он, — даже если я и отморозил очко, мне всё равно. Томпсон вздыхает в сидячем положении опираясь локтями на колени, уставившись куда-то в угол. Лопез также вздохнул и сел рядом. Сначала оба молчали, слыша как в тишине тикают часы а за окном воет ветер, принося с этим новый дождь. Волк опять вздыхает.       — У тебя тоже бессонница? — спрашивает он и прикасается к виску словно заболела голова. Под цветными глазами образовались тёмные круги, видно что он не спал как минимум неделю, — Моя комната рядом с твоей, поэтому каждую ночь я слышу как ты ворочаешься без конца, расхаживаешь, что-то бормочешь и всё такое. Томпсон дёргает головой издав смешок.       — Ну, раз это бессонница, — он не глядя дотягивается до стакана с водой на прикроватной тумбочке, залпом выпивая что в нём осталось, — тогда да. А ты тоже чтоли не спишь? На что Лопез просто поворачивает лицо на парня.       — А по мне не видно? — иронично посмеялся старший, после опять отворачиваясь. В голосе можно было заметить как ему уже стало всё равно на своё здоровье.       — Ты не знаешь почему? — смертный продолжает разговор. Где-то в глубине души он знает что это из-за страха что может происходить за той дверью где заперся Грегори.       — Я не могу перестать тревожиться, — Сиэль опускает голову вниз, пробираясь пальцами в волосы, — каждый раз когда я задумываюсь о нём и то что он может сделать в его состоянии, всё, меня охватывает внутренняя паника и это не выходит из головы, — старший упирается лицом в руки, — я люблю Грегори, я люблю его до смерти, понимаешь? Если с ним что-то случится или уже случилось, Тони, я не знаю стоит ли мне продолжать эту жизнь. А Томпсон кладёт ему руку на плечо.       — Я тебя прекрасно понимаю, — блондин сразу вспоминает Рудольфа, и его смешанный с плачем искажённый голос, умоляя оставить его в покое, — каждый раз когда проматываю его последние слова моё сердце обливается кровью.       — Тони…пожалуйста, уйди!.. Его ладонь соскальзывает с чужого плеча       — Если честно, я рад что мы сблизились, — Лопез быстро кивнул, слабо улыбаясь — пускай даже и таким образом.       — Горе сближает всегда, — соглашается блондин, положив руки на колени и захрустев пальцами, — даже самые злейшие враги испытывающие боль одновременно по одной и той же причине, забывают про ненависть пытаясь друг друга поддержать.       — Это так Рудольф говорил? — волк вновь смотрит на младшего.       — Вообще так говорят все, но он говорил это чаще, — на его лице вырастает грустная улыбка, — немного тоскливо становится от осознаваемая того что единственное, что может объединять две стороны это совместная боль, хотелось бы по-другому. Лопез кивает, играя с прядкой волос. На его лице читается некая подавленность. Он тоже, глубоко внутри желал чтобы всё в жизни происходило по его правилам, но жизнь так эгоистична. Тони краем глаза посмотрел на него замечая его состояние, и разворачивается, обняв Сиэля как собственного брата.       — Не переживай, могло быть хуже, — и кладёт подбородок на чужое плечо и проглаживая его спину, — по крайней мере ты не проходишь через это не один. Такого жеста Лопез не ожидал, но решается ответить на объятия, также положив подбородок на плечо Томпсона, тяжело вздохнув. Такое чувство что прошло сто лет с тех пор как Лопез последний раз почувствовал объятия от смертного, первые и последние он получил от матери давным давно. А сейчас, спустя где-то пятнадцать лет, это ощущается безумно непривычно но так приятно.       — Спасибо за поддержку, — тихо благодарит оборотень, сново слабо улыбаясь, — она сейчас значит всё.       — Тебе тоже спасибо — сейчас блондин широкой улыбается прикрыв глаза, осторожно выпуская старшего из объятий.       — Меня то за что благодарить? — испанец сужает глаза выгнув бровь.       — Ты умеешь слушать — признался младший добро посмотрев ему в глаза. Тот снова улыбнулся. На часах пробило семь, и ложиться обратно спать уже бесполезно. Полностью одетые Тони и Сиэль гуляли по тёмному и холодному коридору. Они разговаривали о многом дабы отвлечь себя от грусти, пока они не дошли до комнаты где был заперт Рудольф. Томпсон моментально останавливается задержав на двери отчаянный взгляд, раздумывая об очередной попытке его вытянуть.       — Хочешь попробовать ещё раз? — Лопез тоже смотрит на дверь делая шаг ближе, — Кто знает, может ему уже лучше. Голубые глаза смотрят на отполированную ручку двери, парень сглатывает шагая вперёд, и встав почти вплотную к ней.       — Сиэль, — тихо зовёт смертный, повернув голову назад, — мне кажется, что если ему и стало бы лучше то он уже бы сам давно вышел.       — Нет, Тони, ты не знаешь работает депрессия, — отрицает Сиэль, также тихо — в их состоянии ты не смог бы и встать с кровати.       — Тогда почему ты считаешь что им уже лучше? — Томпсон слегка возмущается от непонимания ситуации. Сиэль поворачивается всем телом к нему, встав с боку.       — Я не говорю что им точно стало лучше, — его серьёзный голос как всегда становится низким, — и точно не могу знать лучше ли стало Грегори, Рудольф хотя бы тебе отвечает когда ты стучишься подавая признаки жизни, а Грегори… — тут от поникает головой и сжимает переносицу, — я даже не слышу двигается ли он за дверью, словно его там и нет. Это заявление меняет мнение блондина, и он вновь уставился на дверь, вскоре постучав три раза. Парни замирают в ожидании. Напряжение упало с души когда за дверью раздаётся скрип кровати.       «Мой любимый, я надеюсь ты не откажешься от руки помощи в этот раз.» По ту сторону двери слышатся шаги которые становятся всё ближе и ближе. Тони облизывает губы и прочищает горло.       — Руди, малыш, — лаского начал он складывая руки за спиной, — я надеюсь, ты себя чувствуешь намного лучше сегодня, и…эм…если да, то можешь пожалуйста открыть мне? В ответ опять тишина, и Тони снова напрягся.       — Я обещаю что к тебе зайду только я, если тебе так более комфортнее, — и слегка поворачивается на Лопеза, и тот быстро кивнул, сделав шаг назад, — я просто хочу увидеть тебя, моё солнышко. В воспоминаниях всплывают моменты когда Рудольф отзывался ему только если называть его ласковыми словами, «моё солнышко» было его любимым. Горе способно на «перепрограммирование» людей, и смертный молится про себя чтобы Рудольф не изменился внутренне. Через пару секунд Тони и Сиэль замирают когда за дверью отзывается Рудольф, и этот голос был неузнаваем. Блондин оказывается давно не слышал голос любимого человека что сейчас он ему кажется ниже, хриплее, и мертвее.       — Хорошо, я открою вам дверь, — у Томпсона округлились глаза, вампир звучит словно его заменили, — но сначала я желаю поговорить с Грегори. Сиэль приоткрыл рот и посмотрел на Тони будто приготавливаясь сказать ему что-то, что разочарует.       «Рудольф…ты серьёзно?..» Думает волк нервно сжав губы и запускает руку в волосы, не имея понятия что ему сказать.       — Хорошо, любимый — положительно отвечает смертный поворачиваясь всем телом к Лопезу.       — Сиэль, пожалуйста, — Тони переходит на шёпот, — мы должны попробовать вынудить Грегори из этих четырёх стен. Через минуту парни оказываются у комнаты Грегори. Сиэль старается дышать ровно, а страх неизвестного заставляет сердце биться чаще.       — Всё будет хорошо — младший похлопал его по плечу, подбадривая.       — Я искренне надеюсь что ты прав — Сиэль до сих пор не понимает почему парни говорят шёпотом, но не суть. Сиэль посчитал что нужно сделать так как Тони, лаского и терпеливо. После он глубоко вдыхает.       — Грегори, дорогой, — парень постучал тоже три раза, громко позвав, — можешь пожалуйста открыть дверь если тебе стало лучше? — когда он закончил то сразу вдыхает новый глоток воздуха. Ничего. Такая же гробовая тишина. Сиэль чувствует напряжение, из-за чего в груди стало тяжело и холодно.       — Грегори, mi amor, — парень выдаёт дрожащий вздох, опираясь на дверь ладонью, — мы попытались поговорить с Рудольфом, он сказал что выйдет только если ты к нему зайдёшь и поговоришь, он твоя семья, он нуждается в тебе сейчас, если ты не желаешь выйти из комнаты для меня, сделай это хотяб для своего брата, — его рука сжалась в кулак, — пожалуйста. Казалось что всё потеряно, может Грегори умер от истощения, либо вылетел из окна и теперь его не найти. Но ожидания не оправдались, потому что по ту сторону двери слабо постучались тоже три раза. У оборотня округляются глаза и забилось сердце. Что? Неужели Грегори подаёт признаки жизни.       — Г-Грегори, — от лёгкого шока Лопез заикнулся, — я не очень понял тебя, малыш, можешь мне это сказать словами? — и улыбается, прижимаясь ухом к двери дабы расслышать всё что вампир захочет сказать. Но вместо слов опять стуки, только громче. Сиэль сужает брови к переносице.       — Давай на «да» ты будешь стучать один раз, на «нет» два, а на «не знаю» три, хорошо? — как только он закончил говорить, в дверь стукнули один раз.       — Так, прогресс, прогресс — довольно улыбается стоящий сзади Томпсон. А старший на секунду задумался об возможных вопросах.       — Грегори, ты себя лучше чувствуешь? — следует новый вопрос. Грегори постучал два раза. Видимо нет.       — Ты хочешь меня видеть? — на этот вопрос оборотень боится узнать ответ больше всего. Может горе настолько сильно его поменяло что любовь к Сиэлю у него просто растворилась? Два стука. Лопез стынет в холодном поту, а лёгкие отказываются сделать вдох.       «Грегори…» Да это не важно сейчас! Почему его это ебёт?       — Но…ты можешь пойти к Рудольфу? — молящим тоном спрашивает Лопез. Даже если Грегори выйдет не ради него а ради брата, этого будет достаточно чтобы удостовериться что его любимый человек жив. Один громкий стук. Слава звёздам.       — Тогда откроешь и выйдешь? — он задаёт последний вопрос, перед тем как слышится щелчок, и медленно открывается дверь. Сиэль отходит назад задержав дыхание. Как сейчас выглядит Грегори? Что с ним случилось? Насколько он истощён? Дверь полностью открывается, на пороге стоит он, Грегори, которого было почти не узнать: на лице видны скулы, расстёгнутая чёрная рубашка оголяет торс, по бокам которого виднеются рёбра, потрёпанные волосы, избитые руки и неживые, искусанные в кровь губы. Лопез разглядывал его с ног до головы, и когда столкнулся с ним взглядом, сразу дрогнул. Его алые глаза выглядят пустыми а под ними серые мешки. Эта картина целиком будто трубит что Грегори прошёл через ад. Он выглядит таким хрупким. Сердце парня сжалось и он осторожно обнимает Секвиллбекка за плечи, снова вздрогнув. Какой же он холодный!       — О звёзды, ты ледяной! — волк стискивает вампира чуть крепче в объятиях, на которые сам вампир не отвечает. Вместо, он медленно выходит из них, положив одну ладонь на чужую грудь, отодвинув его назад. Это пускает трещину в волчье сердце, Сиэль смотрит на него растерянным взглядом, не в силах поверить в это. Но Грегори не размыкает зрительный контакт, плавно спустив ладонь вдоль его торса. На бледном лице не читается никаких эмоций, словно их в нём и не было. Позже вампир смотрит на Тони, а тот не знал что сказать.       — Рудольф нуждается в тебе — спокойно ответил Томпсон, опустив взгляд на пол. Через минуту Грегори поворачивается, не спеша направившись к комнате брата. Он знает, где она находится. Сзади идущие Тони и Сиэль его догоняют. Когда нужная комната была найдена, Грегори постучал в дверь. За ним стоят парни, терпеливо ожидая, и вновь раздаётся глухой скрип кровати, затем шаги которые становились всё ближе.       — Грегори, это ты? — низкий голос сразу спрашивает, и в ответ Грегори только берётся за ручку двери, один раз её дёрнув. Происходит щелчок. Рудольф открывает дверь ему дверь, и моментально из комнаты пошёл ледяной воздух. Сиэль облизнул губы.       — Грегори? А тот останавливается в дверном проёме, не оборачиваясь на зов.       — Мы сможем поговорить позже, только ты и я? — Лопез снова задаёт вопрос полушёпотом. В голове сейчас ураган из десятка тысяч разных мыслей и все о Грегори. Хочется его взять за руку и увести куда-то в комнату, поговорить, выслушать, обнять, успокоить. Понять. Задержавшись, вампир поднимает свободную руку к дверной раме, постучав об неё три раза, и после, не оглядываясь, входит в комнату запирая за собой дверь, оставляя парней в замешательстве.